Селфхарм не достать из человека

Пролог

Иногда боль — не шепчет, а кричит. Она прячется не в ранах на коже, а в тишине между словами. Ася знала это лучше всех. Каждый порез — как выдох, как попытка напомнить себе, что она еще жива. Но с каждым днем становилось труднее дышать.

Никто не смотрел дальше ее улыбки. Никто не замечал, как пусто внутри. Пока однажды в ее жизни не появился он — Айк. Парень с глазами, в которых было слишком много правды. Он не задавал глупых вопросов и не бросался с пустыми утешениями. Он просто остался. Тогда, когда она больше всего хотела уйти.

Это история не о спасении. Это история о том, как иногда, чтобы выжить, нужно, чтобы кто-то просто сказал: «Я вижу тебя».

И остался.

_глава 1_

«Ты можешь перевязать запястье, но не зашить душу.»

Как же тяжело просыпаться утром после очередной ночной истерики. Изрезанное тело, опухшие от слёз глаза, и постельное бельё, которое всю ночь впитывало кровь и боль.

— Снова утро… — тяжело простонала Ася, едва открыв глаза после бессонной ночи.

— После очередной ссоры с родителями даже вставать не хочется… В этом всём вообще есть смысл? — спросила она вполголоса, обращаясь к тишине.

— Нет смысла, — прошептала себе в ответ и нехотя поднялась с кровати.

— Доброе утречко, доча! — в комнату ворвалась мать, будто вчера ничего и не произошло. Ни криков, ни слёз, ни истерик.

— Мгм… доброе, — буркнула Ася.

— Что это ты с утра такая недовольная? Опять испортишь всем настроение! — раздражённо бросила мать и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

А это вообще нормально?..

Ребёнок провёл всю ночь в борьбе с собой — со слезами, с лезвием, с мыслями, от которых хотелось сбежать навсегда. Но, кажется, родителям Аси до этого нет никакого дела.

Ну что ж, всё как всегда. Уборка, маленький завтрак, привычная маска на лице — и в школу.

В школе всё обыденно. Я — та жхе весёлая Ася, будто ничего не случилось. Прячу шрамы — старые и свежие. Улыбаюсь. Шучу. Смеюсь с друзьями. Никто ничего не замечает....

_глава 2_

«Раны на теле — лишь отражение того, что невозможно вырвать изнутри.»

— Ась, ты чего вчера не отвечала? — Катя, одна из немногих, кто с ней общался, подбежала в начале перемены, держа в руках телефон.

— Да просто заснула, устала, — солгала Ася с натянутой улыбкой.

— А, понятно… Ну хоть выспалась?

Ася кивнула. Ложь далась легко — она давно научилась притворяться. Но внутри всё болело. Не от усталости, а от пустоты, которая медленно съедала изнутри. Ночь прошла в привычной борьбе с мыслями, страхами и соблазном взять в руки лезвие. Лишь под утро она задремала на час.

Школа — это сцена. Здесь все носят маски. И у Аси она давно отрепетирована: живая, спокойная, иногда даже весёлая. Никто не видит, что под этой маской крик о помощи.

На уроках всё казалось далеким и бессмысленным. Учителя говорили что-то о формулах, исторических датах, грамматике… но всё проходило мимо. Словно звук в туннеле — глухо и не по делу. Зачем это ей, если она едва справляется с собственной реальностью?

На третьем уроке Ася попросилась в туалет. Просто чтобы побыть одна.

Закрывшись в кабинке, она опустилась на крышку унитаза, стиснув зубы. Всё тело ныло. Глаза жгло от усталости и сдержанных слёз.

Она достала из кармана маленькое зеркальце. Посмотрела на себя: пустой, отрешённый взгляд, синяки под глазами, уголки губ чуть подрагивают.

— Кто ты вообще?.. — шепчет она отражению. — Что ты здесь ещё делаешь?

Слёзы подступили, но Ася заставила себя их проглотить. Плакать нельзя — потом глаза будут опухшие, заметят. А объяснять она не хочет. Не может.

Она посмотрела на запястья — на старые шрамы, чуть прикрытые тонким слоем пластыря. Они напоминали о каждой ночи, когда всё было слишком. И о каждом утре, когда она всё же вставала.

— Возвращайся, — сказала она себе, — играй дальше.

Она вышла из кабинки, умылась холодной водой, выровняла дыхание. Нацепила улыбку, как маску. Осталось продержаться до конца дня. А потом домой. Опять домой…

_глава 3_

«Я резал кожу, потому что не мог разрезать тьму внутри.»

От голода уроки казались ещё невыносимее. Туман в голове буквально крошил все мои мысли на мелкие обломки, не давая сосредоточиться ни на чём. Вторая двойка за день — плюс ещё одна ссора с родителями. Пипец… в этой жизни вообще есть хоть что-то хорошее? Всё, что происходило вокруг, раздражало, давило и заставляло чувствовать себя абсолютно никчёмной.

Когда прозвенел звонок, я машинально вернулась в класс и тяжело опустилась на своё место рядом с Катей. Она что-то писала в тетради, пока я, собрав остатки сил, склонилась к ней и прошептала:

— Блин, Кать, мне чёт реально фигово… Я, наверное, отпрошусь домой.

Катя взглянула на меня мельком, с лёгким сочувствием кивнула:

— Ооо, печалька. Ну ладно, выздоравливай.

Её тон был вроде бы добрым, но каким-то отстранённым. Может, ей просто было всё равно, а может, я уже слишком накрутила себя. С трудом я начала собирать вещи, чувствуя, как глаза предательски увлажняются. Подошла к учителю и тихо сказала, что пойду в медпункт, якобы плохо себя чувствую. Он кивнул рассеянно, даже не глядя на меня, и я вышла из класса.

Едва за мной закрылась дверь, мысли моментально начали атаковать, будто стая ворон. А что если кто-то увидит шрамы? На ключице, на запястьях… Как я буду объяснять? Врать? Признаваться? А если учителя позвонят родителям?

Решиться позвонить маме было, наверное, самым трудным. Я достала телефон, медленно набрала номер и прижала трубку к уху, сердце билось так, будто я собиралась признаться в преступлении. Может, сказать, что поднялось давление? Пусть она позвонит учителю и скажет, что мне срочно нужно домой… Ах да, мама, как обычно, не взяла трубку. Ну и ладно. Пофиг.

Я глубоко вдохнула, натянула капюшон и вышла из школы. По дороге начался дождь. Мелкие капли стучали по лбу, щекам, сливаясь с мокрыми прядями волос. И, как ни странно, впервые за долгое время я почувствовала что-то вроде облегчения. В этом сером, сыром, безлюдном мире не было ни оценок, ни криков, ни ожиданий. Только я и дождь. Он был честным. Он не задавал вопросов и не требовал ответов. Внезапно нахлынула тёплая память — как в детстве я бегала по лужам, подставляя ладони каплям, смеясь от простого счастья. Тогда всё было проще.

И в этот момент, среди осеннего ливня и звенящей пустоты в груди, я почувствовала, что всё-таки живу. Пусть это и больно. Пусть непонятно, зачем. Но я — ещё здесь.

_глава 4

«Не всё, что болит, видно. Не всё, что видно, можно понять.»

Дом встретил тишиной. Ни крика, ни упрёков, ни даже взгляда — словно стены тоже устали от меня. Я тихо закрыла за собой дверь, скинула кеды, мокрые носки шлёпнули по полу. Всё тело ныло, как будто дождь промыл не только волосы, но и душу.

Прошла на кухню, включила чайник. Мама не звонила, не писала. Наверное, так и не заметила, что я ушла с уроков. Или сделала вид, что не заметила — так было легче. Ей, мне, всем. Я всё чаще ловила себя на мысли, что стала невидимой в этом доме. Как будто меня вычеркнули, оставив только тень.

Пока вода в чайнике начинала булькать, я пошла в ванную. Быстро сняла мокрую одежду, бросив её в корзину, и повернулась к зеркалу. Шрамы… Я провела пальцами по тонким, светлым полоскам на коже. Некоторые были почти незаметны, другие — свежие, розоватые, немного вздувшиеся. Я не гордилась ими. Но и стыд не приходил. Просто факт. Просто были. Просто я.

В голове стучало: "а если бы кто-то увидел? Катя? Учитель? Мама? Случайный прохожий?" Но одновременно в груди что-то окаменело: "а если и увидят — ну и что?" Неужели это и есть равнодушие? Или я просто устала бояться?

Я сделала себе сладкий чай, завернулась в плед и рухнула на диван. Глупый сериал на фоне, блики на потолке от уличных фар. Всё казалось чужим, ненастоящим, как будто я смотрю на себя со стороны.

Телефон завибрировал. Мама: "Ты дома?"

Я уставилась на экран. Просто "ты дома?" — без "как ты?", без "почему ушла?". Я могла бы ответить "да", могла бы ничего не писать. Но вместо этого пальцы набрали: "Да. Голова болит. Я просто устала."

Отправила. И выключила звук.

Никаких новых сообщений не пришло.

Иногда мне казалось, что если я исчезну — всё продолжится так же. Уроки, погода, телевизор. Просто станет чуть тише.

И всё же… Внутри будто появилась маленькая искра. Очень крошечная, едва заметная, но она была. Искра того, что, может быть, не всё потеряно. Может быть, есть шанс выбраться.

Но не сегодня.

Сегодня — просто пауза между каплями.

_глава 5_

«Раны на теле — лишь отражение того, что невозможно вырвать изнутри.»

Следующее утро было тихим. Не в смысле тишины в доме — за стенкой орал телевизор, мама хлопала дверцами шкафов, как обычно. А внутри — будто что-то приглушило все звуки. Не было ни злости, ни боли, даже слёз. Просто ровная, пустая линия. Я проснулась рано, но лежала долго, уставившись в потолок.

На уроки не хотелось. Но я пошла. Не из-за желания, а из-за привычки. Телефон остался на беззвучном, в наушниках — какой-то медленный плейлист с пианино, от которого хотелось исчезнуть ещё сильнее.

Школа встретила шумом, смехом и равнодушием. Как всегда. Я шла по коридору, опустив голову, пока не врезалась в кого-то на повороте.

— Ай, прости, — пробормотала я и попыталась пройти мимо.

— Эй, ты в порядке?

Голос был незнакомый — низкий, немного хриплый, с каким-то странным теплом. Я подняла глаза.

Парень. Высокий, в тёмной толстовке с капюшоном, с тетрадкой в руках и доброй, немного лукавой улыбкой. Чуть растрёпанные светло-русые волосы, серо-зелёные глаза. Совершенно новый. Я точно его раньше не видела.

— Я... да. Нормально, — ответила автоматически.

— Ты выглядишь так, будто сейчас исчезнешь. — Он сказал это без насмешки. Скорее с какой-то... искренней озабоченностью. Такой, которую я уже давно не слышала.

— Бывает, — пожала плечами я. — А ты вообще кто?

— Айк. Я новенький. Перевёлся вчера. Пытаюсь понять, как тут всё устроено. Судя по твоему лицу, — он усмехнулся, — не очень хорошо, да?

Я не сдержала слабую улыбку.

— Смотря, на что ты рассчитываешь.

Он кивнул, будто понял. Не спрашивал дальше, не лез в душу, но не отворачивался. Мы стояли на середине коридора среди чужих людей, но в этой точке было как-то... спокойно.

— Ладно, — сказал он. — Если захочешь исчезнуть — подскажи как. Я тоже не особо держусь за этот мир. Но с компаньоном, может, будет веселее.

Я снова улыбнулась. Чуть шире.

— Хорошо, Айк.

Мы пошли дальше — каждый в свою сторону. Но внутри что-то дрогнуло. Как будто кто-то незаметно поставил знак: "ты не одна". И это было странно. И страшно. И, может быть... немного важно.

_глава 6_

«Иногда не нужен спасатель. Нужен просто тот, кто сядет рядом и скажет: 'Я здесь.'»

Весь день прошёл в каком-то лёгком ожидании. Словно что-то должно было случиться, но пока не случилось. Я ловила себя на мысли, что поглядываю по сторонам — ищу взгляд, голос, хотя бы намёк на присутствие Айка. Не потому что влюбилась — нет. Просто... после долгой тишины его голос прозвучал так, будто кто-то щёлкнул выключателем света в тёмной комнате.

На большой перемене я пошла в библиотеку. Место, где никто не трогает, не смотрит, не дышит в спину. Там было тихо и пыльно — так, как я любила. Села у окна, открыла блокнот, начала бессмысленно рисовать линии и узоры.

— Прячешься? — раздался тот самый голос.

Я вздрогнула, но не обернулась сразу. Он сел рядом — не спрашивая, не извиняясь. Как будто уже знал, что я не против.

— Иногда надо, — сказала я, не поднимая глаз.

— Знаю. Я сам всё время прячусь.

— От чего?

— От всего. От людей, от себя, от прошлого. Ты — тоже?

Я кивнула. Молча. Потом всё-таки посмотрела на него. Он сидел, опершись локтями на колени, уставившись в пол. Не играл, не строил из себя героя. Он просто был. И это было странно приятно.

— У тебя есть кто-то, кто тебя слышит? — спросил он вдруг.

— Нет.

Он посмотрел на меня. Спокойно. Мягко.

— Теперь есть.

Сердце сжалось. Я отвернулась к окну, потому что не привыкла к доброте. Особенно к такой — тихой, ненавязчивой, тёплой.

— А если я всё испорчу?

— Тогда мы испортим вместе. Мне не жалко.

Я слабо рассмеялась. Впервые за долгое время не из горечи, а просто… потому что стало чуть легче.

Мы сидели в библиотеке до конца перемены, не говоря больше ни слова. И это молчание было важнее любых разговоров. Потому что рядом сидел человек, который не пытался спасать, не лез в душу, а просто — был.

А иногда — это всё, что нужно.

_глава 7_

"Иногда нужно просто разбиться — чтобы кто-то помог тебя собрать."

Школьные дни снова потекли в привычном ритме, но что-то изменилось. Или, может быть, я изменилась. С тех пор как появился Айк, тишина перестала быть такой глухой. В коридоре он просто проходил мимо и подмигивал, иногда оставлял записку на парте — маленькую, нелепую, но почему-то цепляющую. И всё это не выглядело как жалость. Это было как… союз двух сломанных людей, решивших не отпускать друг друга.

Но спокойствие всегда временно.

Вечером я вернулась домой позже обычного — осталась на школьной крыше, просто сидела и смотрела, как город тонет в закате. Когда вошла в квартиру, воздух был натянутым, как струна. Мама стояла на кухне, лицо — каменное. На столе лежал дневник. Открытый.

— Ты хоть иногда думаешь головой? — голос был холодным, как лёд.

— Что?

— Опять двойки. Опять замечания. Опять тетради в черновиках, а не в порядке. Тебе вообще учёба важна? Или ты уже решила, что тебе плевать?

Я стояла молча. Всё это я уже слышала сотни раз. Но в этот раз было иначе — я не чувствовала вины. Только усталость. И глухое раздражение.

— Я устала, — наконец выдохнула я.

— Устала? От чего?! У тебя нет никаких проблем! Еда на столе, крыша над головой. Что ещё надо?

— Чтобы меня хоть кто-то слышал!

Она замолчала. И вдруг рассмеялась — коротко, зло, устало.

— Тебе, видимо, внимания не хватает? Может, поплачешь ещё? Это сейчас модно — страдать. Лучше бы делом занялась.

Слова ударили сильнее, чем пощёчина. Я схватила куртку, телефон и выбежала. Слёзы жгли глаза, но я не позволила им упасть. Бежала, пока не начала задыхаться. Пока город не размывался в огнях.

Села на скамейку у старого двора. Пальцы дрожали, когда я набрала: Айк, ты можешь прийти?

Он ответил почти сразу: Где ты?

Прошло не больше пятнадцати минут, прежде чем он оказался рядом. Не спрашивал, что случилось. Просто сел. Положил куртку мне на плечи.

— Если хочешь, можешь не говорить, — тихо сказал он. — Я просто рядом.

Я посмотрела на него — и стекло внутри дало трещину. Я опустила голову ему на плечо и, впервые за долгое время, разрыдалась. Без страха. Без стыда.

Айк не шевелился. Только дышал ровно. И этого хватало, чтобы я почувствовала — я не одна.

_глава 8_

«Иногда спасение приходит в виде простого молчания и протянутой руки.»

С тех пор как Айк появился в моей жизни, всё начало меняться не снаружи, а внутри. Школа всё так же давила, дома было пусто и тяжело, но теперь у меня был человек, который не отворачивался. Это было как тусклый фонарь в переулке — не спасает от темноты, но помогает идти дальше.

Однажды вечером я просто не смогла зайти домой. Сердце колотилось, ладони потели, и каждый шаг к подъезду казался шагом в ловушку. Я развернулась и побрела по улицам. Без цели, без маршрута. Просто чтобы не сойти с ума.

Когда я дошла до парка, было уже темно. Фонари освещали скамейки жёлтым светом. Я села под старым каштаном, притянула колени к груди и закрыла глаза. Хотелось исчезнуть. Не навсегда, просто на время. На пару часов. Чтобы не быть никем.

Вибрация телефона разрезала тишину. Айк.

"Ты где? У тебя всё ок?" — гласило сообщение.

Я посмотрела на экран, и вдруг поняла — мне не всё равно. Ему не всё равно. И от этого стало чуть легче.

Я написала: "Парк. Просто нужно было выйти. Не спрашивай, ладно?"

Он не стал спрашивать. Он пришёл. Сел рядом. И молчал. Мы сидели под фонарём, рядом друг с другом. Я не могла заплакать, хотя хотелось. Но и не нужно было. Просто тёплое плечо рядом было важнее.

В тот вечер я впервые не чувствовала себя одинокой. Даже не из-за слов. Из-за молчания, которое говорило больше. Он просто был. И этого хватало, чтобы я осталась.

_глава 9_

«Прошлое не уходит. Оно просто учится прятаться под кожей.»

Когда ты каждый день борешься с собой — устаёшь даже не от боли. А от ожидания, что она снова придёт. Я научилась улыбаться, когда надо. Говорить "всё нормально". Делать вид. Это было легче, чем пытаться объяснить, что внутри всё рушится.

Но зеркало не врёт. В нём отражается всё. Даже то, что ты не хочешь видеть.

Вечером я смотрела на себя — пустой взгляд, синие круги под глазами, царапины на запястьях, которые я прятала под браслетами. Это была я. Но не совсем. Скорее — оболочка. И чем больше я пыталась быть "нормальной", тем больше чувствовала, как исчезаю.

Айк начал замечать. Он не задавал глупых вопросов вроде "что случилось?", потому что знал — случилось всё. Он просто стал чаще писать: "Я здесь." Или: "Ты нужна." Эти простые слова, которые никто больше не говорил. И однажды он прислал рисунок — девочка в капюшоне, сидящая в воде, а рядом — светящийся силуэт. Подпись: "Я стою с тобой в этой воде."

Я плакала тогда. Не от боли. От того, что кто-то видел меня.

_глава 10_

«Близость — это не поцелуи. Это когда ты можешь заплакать, и тебя не бросят.»

Мы лежали на крыше школы. Я, Айк и огромное пасмурное небо над нами. Это стало нашей привычкой — уходить туда после последнего урока, когда все уже разъезжались по домам. Крыша — наш безопасный остров.

В тот день я молчала дольше обычного. Сжимала кулаки, чтобы не разреветься. Айк это чувствовал, я видела по его взгляду. Он не торопил, просто лежал рядом, глядя в небо. В какой-то момент он повернулся ко мне:

— Ты боишься жить?

Я вздрогнула. Не от вопроса — от точности. Он попал прямо туда, куда нельзя было попадать. Но я ответила.

— Я боюсь, что ничего не изменится. Что вот так и будет. Всегда. Пусто.

Он протянул руку. Не резко, не напористо. Просто положил ладонь рядом с моей. Я взяла её.

— Даже если не изменится — ты не одна в этом. Пока ты держишься — я рядом.

Я разрыдалась. Не бурно. Тихо, судорожно. Он не испугался. Не отодвинулся. Его пальцы крепко держали мои, пока я выдыхала всю боль, которую носила годами. Он не спас меня. Он просто остался. И именно это стало спасением.

_глава 11_

«Иногда мы не тонем. Мы просто слишком долго молчим под водой.»

На следующий день я проснулась с чувством тревоги. Оно пряталось где-то в солнечном сплетении, жгло изнутри. Я сидела на кровати, сжимая одеяло, как будто оно могло меня удержать. Мир казался хрупким — как тонкий лёд под ногами.

В школе всё было привычно. Катя рассказывала что-то про свою новую прическу, кто-то кричал в коридоре, классный руководитель снова просила сдать контрольную. Я кивала, улыбалась, говорила "угу", но будто не я. Будто актриса в сериале, которую уже давно никто не смотрит.

На большой перемене я ушла в пустую аудиторию. Просто села у окна и уставилась на серое небо. Я чувствовала, как внутри снова начинает сжиматься. Как поднимается волна, накрывающая изнутри. Хотелось закрыть уши, зажмуриться, исчезнуть.

Я достала блокнот. Стала рисовать. Сначала просто линии. Потом силуэты. Девочка на краю крыши. Мальчик с крыльями рядом. Не ангел. Просто человек, который знает, как это — падать.

— Ты сегодня прозрачная, — раздался знакомый голос. Я вздрогнула, но не удивилась. Айк вошёл, сел напротив.

— Прозрачная?

— Будто свет сквозь тебя проходит. И видно, что там внутри — больно.

Я не ответила. Только выдохнула.

— Хочешь исчезнуть? — спросил он тихо.

Я кивнула. Он потянулся, взял мои ладони. Поднёс их к своему лицу.

— Тогда исчезнем вместе. Только на время. Только в тишине.

Он обнял меня. Я уткнулась носом в его шею, закрыла глаза. И позволила себе быть слабой. Пусть на пять минут. Пусть в его руках. Но в этот момент мне казалось — я ещё держусь.

_глава 12_

«Иногда легче выговориться бумаге, чем человеку. Потому что бумага не отворачивается.»

Я начала писать письма. Не для того, чтобы отправлять. Просто чтобы не сойти с ума. Каждый вечер садилась за стол и выливала всё, что не могла сказать вслух. Адресаты были разными: мама, папа, я сама. Иногда — Айк. Но чаще — пустота.

"Мама, я знаю, ты устаёшь. Но когда ты кричишь, во мне будто что-то умирает. Я не ленивая. Я просто иногда не вижу смысла вставать."

"Папа, почему ты ушёл? Почему ты не спросил, как мне? Я каждый день думаю: может, если бы я была лучше, ты остался бы."

"Ася, ты сильная. Хотя иногда хочется кричать. Ты — не сломана. Просто устала."

Слова текли сами собой. Я не перечитывала, просто писала. Иногда срывалась на слёзы. Иногда смеялась. Бумага принимала всё. Она не оценивала. Не перебивала. Не смотрела осуждающе.

Айк однажды нашёл один из листов. Я оставила его на парте. Он молча положил рядом открытку: "Если хочешь — я прочту. Если не хочешь — я просто посижу рядом."

Я отдала ему письмо. И это было страшнее, чем показать шрамы. Потому что шрамы — это следы боли. А письмо — сама боль.

Он прочитал. Потом посмотрел мне в глаза.

— Знаешь, я тоже писал. Только не себе. А небу. Иногда оно отвечает. Смотри — сегодня оно ярче.

Мы вышли на улицу. Я подняла голову. И действительно — небо было синим. Глубоким. Как впервые.

И я почувствовала: может, всё ещё можно сказать. Всё, что внутри. И быть услышанной.

_глава 13_

«Иногда дом — это не место, а человек.»

День начинался, как обычно — с пустоты, которая заполняла все уголки её души. Всё было как всегда: те же стены, те же взгляды, та же тишина, которая вечно преследовала её. Но в этот раз было не так. Что-то поменялось. Что-то в ней самом было не так. И это было не просто ощущение — это было решение. Решение, которое она не могла больше откладывать.

Тот вечер с Айком оставил след. Его присутствие было тем, что Ася не могла больше игнорировать. Он не пытался изменить её, не пытался спасти. Он просто был рядом. Внимательный, понимающий, не лезущий в её боль, но дающий понять, что не уйдёт. Это было тем, чего ей не хватало всю жизнь.

Она стояла у окна и смотрела на город. В голове — путаница мыслей, страхи и надежды. Она не могла больше оставаться в этом доме, не могла больше жить с родителями, которые никогда не слышали её. Никогда не пытались понять. И, возможно, никогда не захотят. Боль была слишком велика, чтобы снова погружаться в неё. Она больше не могла притворяться, что всё нормально.

И тут пришла мысль — Ася могла бы уйти. Уйти от этого, уйти от всего. Может быть, не навсегда, но хотя бы на время. И ей не нужно было объяснять. Не нужно было оправдываться. Ей не нужно было ничего больше делать, кроме как пойти туда, где она почувствует себя хотя бы немного живой. Где её не будут осуждать и не будут молчать.

Айк был этим местом.

Она набрала его номер. Сердце билось быстро, а дыхание сбивалось, но решимость была твёрдой.

— Привет, Айк… — её голос дрожал, но она не могла остановиться. — Я хочу переехать к тебе. Может, ты мне поможешь?

Айк молчал несколько секунд, а потом его спокойный голос прозвучал в трубке:

— Конечно. Ты уверена?

Ася не знала, была ли она уверена, но чувствовала, что это был её единственный шанс. Шанс на хоть какую-то свободу.

— Да, — сказала она, чувствуя, как в груди отступает пустота. — Я не могу больше оставаться здесь.

Айк быстро ответил, почти не задумываясь:

— Хорошо. Я тебя жду.

Ася положила телефон, выдохнув. Небо за окном всё ещё было серым, но её сердце чувствовало лёгкость, о которой она давно забыла.

Вечером она собрала свои вещи. Ничего лишнего. Лишь несколько футболок, пару книг, немного косметики. Всё остальное — бессмысленные вещи, которые ничего не значили. Сложив сумку, она молча вышла из дома. Мать даже не спросила, куда она уходит.

Путь до Айка был долгим. Транспорт, шумные улицы, неприветливый город — всё это было как в тумане. Но когда она пришла к его дому, всё вдруг стало на свои места. Она поднялась по лестнице и постучала в дверь.

Айк открыл её быстро. Его лицо было таким же спокойным, как всегда, но в глазах Аси мелькнуло что-то новое — что-то, что они оба могли понять, но не нуждались в словах, чтобы это осознать.

— Заходи, — сказал он тихо и взял её сумку. — Добро пожаловать домой.

И она вошла. В его дом. В то место, где она, наконец, могла почувствовать, что её понимают. Где она не была одинокой в своём молчании.

— Ты не одна, — сказал Айк, когда они сидели на диване, и его голос был тёплым, как огонь в камине. — И я буду рядом. Не важно, что будет дальше.

Ася почувствовала, как её сердце немного оттаивает. И впервые за долгое время ей не хотелось убегать.

_глава 14_

«Тишина — не всегда пустота. Иногда она — самое громкое признание.»

Дом Айка был не то чтобы уютным — он был настоящим. Без вычурности, без лишнего. Каждая вещь на своём месте, каждая трещина на стене — как шрам, от которого не стыдно. Здесь пахло кофе и книгами, а ещё… безопасностью.

Ася провела первую ночь на узком диване в его комнате, закутавшись в одеяло, которое пахло им. Это был странный покой. Без тревог, без напряжения. Только его дыхание за спиной и ночной свет, который просачивался через жалюзи.

Утром она проснулась от того, что Айк готовил завтрак. Тихо, аккуратно, как будто боялся её потревожить.

— Доброе утро, — сказал он, когда заметил, что она вышла в коридор.

— Привет… — голос всё ещё был сиплым от сна.

Он протянул ей кружку. Внутри был чай с мёдом и имбирём. Ася удивлённо посмотрела на него.

— Ты что, умеешь заботиться?

— Только когда хочу, — усмехнулся Айк. — И только о тех, кто заслуживает.

Она села за стол, пряча улыбку в кружке.

— Спасибо, что пустил меня… серьёзно. Я не знаю, что бы делала.

— Ты бы справилась. Просто теперь тебе не нужно справляться одной.

Он не спрашивал, что произошло. Не просил объяснить, почему она пришла. И именно это было самым ценным. Ей не нужно было оправдываться. Её просто приняли.

В течение дня они почти не разговаривали. Ася лежала на полу и листала книгу, которую нашла на полке. Айк работал за компьютером в наушниках. И всё было правильно. Всё было спокойно.

В какой-то момент она не выдержала:

— Айк, а ты вообще… почему ты такой?

Он поднял на неё глаза.

— Такой — это какой?

— Ну… ты не лезешь ко мне, не задаёшь вопросов. Просто… даёшь мне быть.

Он немного подумал.

— Потому что я знаю, каково это — когда тебя постоянно тянут, трогают, заставляют говорить. Когда всё, что тебе нужно, — это чтобы тебя просто оставили в покое. Но при этом были рядом.

Ася опустила глаза. Её горло сжалось. Она ничего не сказала, но его слова застряли в груди.

Она подошла ближе, медленно, неуверенно, и села рядом с ним. Несколько секунд они сидели молча. А потом Ася тихо положила голову ему на плечо.

Он не пошевелился, не вздрогнул, не сделал ни одного лишнего движения. Только чуть тише выдохнул и продолжил сидеть.

Тишина между ними была не тяжёлой. Она была исцеляющей.

Айк знал — ей нужно время. Ей нужно пространство. Но теперь у неё было главное — рядом кто-то, кто поймёт. Кто не потребует. Кто просто будет.

И этого уже было достаточно.

_глава 15_

«Некоторые раны не просят слов. Они ждут прикосновений — осторожных, честных, настоящих.»

Айк всегда был внимательным, даже если притворялся равнодушным. Но в школе, когда Ася закатала рукава формы — на долю секунды — он заметил. Тонкие, бледные, почти исчезнувшие, но всё ещё живые. Шрамы.

Он не сказал ни слова. Не посмотрел на неё дольше обычного. Только глаза его потемнели.

---

Дома было тихо. Ася сидела на полу его комнаты в одной из его старых футболок, которая спадала с плеча. Она тянулась за книгой, и ткань приподнялась — открыв бедро, ключицу, край живота.

Айк стоял в дверях. И видел всё.

Шрамы. Не один. Не два. Десятки.

Он не смог отвести взгляд. В груди что-то оборвалось, как будто кто-то стиснул сердце и не отпускал.

— Ася…

Она вздрогнула и резко натянула футболку, прикрываясь. Но было уже поздно. Он видел. Всё.

— Прости, — прошептала она. — Я… не хотела, чтобы ты…

— Это не то, за что ты должна извиняться.

Он подошёл ближе, сел напротив. Медленно. Без резких движений.

— Это… давно? — голос его был тихим, почти шёпотом.

— Да, — выдохнула она. — Иногда — недавно.

Молчание.

— Это всё, с чем я живу. Всё, что я — это... вот.

Она показала ему запястья. Подняла рукав выше. Провела пальцем по бедру, не глядя.

— Я не знала, как иначе бороться. Никто не слушал. Никто не верил. Я кричала, но это был мой единственный способ говорить.

Айк не смотрел на шрамы. Он смотрел на её глаза.

— Я верю, — сказал он. — И слышу.

Он потянулся медленно, осторожно, как будто прикасался к лепестку. Коснулся её пальцев. Потом — запястья. Там, где было особенно много тонких линий.

— Ты здесь. Ты справилась. Даже если было ужасно. Даже если ты не хотела. Ты всё ещё дышишь.

Ася почувствовала, как наворачиваются слёзы. Она пыталась отвести взгляд, но он аккуратно положил ладонь на её щёку.

— Я не знаю, как жить без боли, — прошептала она.

— Я тоже. Но, может, вместе — получится чуть легче.

И тогда, не дожидаясь одобрения, но с каким-то безмерным трепетом, он наклонился. Осторожно. Почти невесомо. Его губы коснулись её губ, как прикосновение ветра, как прощение, как обещание.

Это был не страстный, не кинематографичный поцелуй. Он был тихим. Настоящим.

Он был первым.

И она, впервые за долгое время, не отстранилась.

Она позволила себе быть.

Позволила себе быть любимой.

_глава 16_

«Иногда прикосновение — это не просто желание. Это молитва. Это способ сказать: "Ты не одна."»

Утро было ленивым. Никто не собирался в школу. Мир снаружи мог обрушиться, но в комнате Айка царила тишина и тепло. Ася лежала, укрывшись его одеялом, волосы растрепались по подушке, а пальцы едва касались его руки.

— Мы же сегодня… — начала она.

— Не идём, — перебил Айк, прижимая её ближе. — Никто не будет искать. Им… всё равно.

Эта правда больше не резала её. Даже не удивляла. Но сейчас, в этой комнате, в этой постели, Асе было неважно. Всё, что имело значение — он рядом.

Айк посмотрел на неё, взгляд скользнул по ключицам, по плечам, по губам. Не спешил. Не требовал. Просто был рядом. Настоящий.

— Можно? — спросил он, пальцами мягко касаясь края её футболки.

Ася кивнула.

Он медленно стянул с неё ткань, как будто боялся спугнуть. Смотрел на её тело — не как на чужое, а как на что-то священное. Шрамы не отталкивали его. Они делали её настоящей.

Он целовал каждый из них.

Шрамы на запястьях. На плече. На бедре. На животе.

— Я люблю каждую часть тебя, — шептал он. — Даже раненую. Даже уставшую.

Ася дрожала. Не от страха. От того, что впервые чувствовала себя нужной. Принятой.

Когда он вошёл в неё, всё было медленно. Тепло. Они смотрели друг другу в глаза. Дыхание смешивалось. Сердца били в одном ритме.

Это не было только про тело. Это было про доверие. Про слёзы, которые срывались с её ресниц. Про руки, сжимающие простыню. Про его ладони, крепко держащие её, чтобы она не упала обратно в темноту.

— Ты здесь, — снова шептал он. — Я с тобой.

Ася выдохнула. Позволила себе раствориться.

В этот момент, в этой комнате, на этой кровати — она впервые в жизни почувствовала, что значит быть целой.

_глава 17_

«После шторма не всегда приходит солнце. Иногда приходит тишина. И ты в ней впервые слышишь своё сердце.»

Утро было другим. Воздух казался мягче, тише, чище. Свет скользил по стенам, лениво касаясь их тел. Ася лежала на боку, наблюдая за Айком. Его лицо было спокойным, даже уязвимым. Она провела пальцем по его щеке, касаясь едва заметной линии под глазом — следа от старого синяка.

— Ты всё ещё тут? — прошептала она.

Айк открыл глаза, сфокусировался на ней и кивнул.

— Всегда.

Ася впервые за долгое время не боялась взглянуть в зеркало. Шрамы остались. Но теперь они не были уродством. Они были частью истории.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, прижимая её к себе.

— Живой, — выдохнула она. — И, наверное… любимой.

Он усмехнулся.

— Потому что ты и есть.

Они не пошли в школу второй день подряд. Телефон не звонил. Родители не писали. Никто не интересовался. Но в этом было странное облегчение. Всё, что им нужно, было здесь.

Айк достал камеру.

— Хочу сфотографировать тебя. Только для себя. Не для сети.

— Я некрасивая, — автоматически ответила Ася.

— Ты настоящая, — спокойно сказал он. — И это важнее.

Она позволила. Сидела на подоконнике, в его рубашке, с лёгкой улыбкой на губах. Он щёлкал затвором и запоминал каждое мгновение.

— Если бы ты могла сказать что-то себе в прошлом… что бы это было? — спросил он.

Ася задумалась.

— «Ты выживешь. И кто-то однажды будет целовать твои шрамы, как молитву».

Айк поставил камеру на стол, вернулся к ней, сел рядом.

— Ты не просто выжила, Ася. Ты живая.

И в этой тишине, в этой квартире, среди запаха кофе и постельного белья, впервые за долгое время — ей действительно не хотелось исчезать

_глава 18_

«Иногда самая крепкая связь рождается не из слов, а из молчаливого доверия — когда ты отдаёшь себя полностью и знаешь: тебя не разрушат, а удержат.»

Ася не помнила, как оказалась в его объятиях. Всё было как на грани сна и яви: тишина комнаты, рассеянный свет, мягкая музыка и его взгляд — глубокий, изучающий, терпеливый. Айк сидел рядом, прикасаясь к ней с уважением, как будто просил разрешения каждым жестом.

— Если я что-то сделаю неправильно — останови меня, — шепнул он, глядя ей в глаза.

Ася кивнула. Она чувствовала, как дрожит её тело — не от страха, а от напряжённого ожидания. Она доверяла ему. Целиком.

Айк аккуратно обвязал её запястья мягким шелковым шарфом. Его движения были нежны, он следил за её дыханием, ловил каждый её взгляд. Ася чувствовала, как контроль ускользает — и это почему-то успокаивало. Её мир всегда был в боли и хаосе, а сейчас — в его руках — он впервые становился безопасным.

— Ты красивая, — сказал он, проведя пальцами по следам, что оставила на себе боль. — И не потому, что ты пытаешься быть сильной… а потому, что ты есть.

Он касался её как скрипку — точно, трепетно. Он изучал её тело, а она открывала ему душу. Он спрашивал глазами, она отвечала прикосновением. И в этом молчании было больше чувств, чем в любых словах.

Касания сменялись властью. Айк брал контроль в свои руки, но каждый раз — только с её позволения. Он знал, где остановиться, чувствовал, что можно, а что нет. БДСМ для них не был игрой боли — это был способ показать, как много значит доверие. Как можно быть обнажённым не только телом, но и сердцем.

Шелк на коже, приглушённый свет, медленный ритм дыхания. Она впервые почувствовала себя красивой, настоящей. Айк целовал её плечи, оставляя следы нежности, а потом — дольше, глубже. Их дыхание стало единым, движения — синхронными. Он прижимался к ней, шепча её имя, словно молитву.

И когда всё закончилось, Ася заплакала. Не от боли. От освобождения. От ощущения, что её впервые увидели. Не тело. Не шрамы. Её.

Айк не отпустил её. Он просто держал, пока она плакала.

— Ты моя, — прошептал он. — Сильная. Живая. Любимая.

_глава 19_

«Мы не выбираем, где родиться. Но мы вправе выбрать, с кем быть и за кого бороться.»

День рождения Аси начался тихо. Ни тортов, ни подарков от семьи — только Айк, его спокойный голос и объятия, в которых хотелось раствориться. Она давно не чувствовала себя такой... нужной. Полной жизни.

Но покой оказался временным.

Стук в дверь сначала прозвучал как-то неловко — будто кто-то сомневался, стоит ли входить. Но потом он стал громче, агрессивнее. Айк напрягся. Ася встала и медленно подошла к двери. Открыла — и увидела их. Мать с растрёпанными волосами и красными глазами. Отца, с лицом цвета кирпича от ярости.

— Ты что, совсем с ума сошла?! — закричал отец. — Домой. Немедленно!

— Мы тебя в люди вывели! А ты… ты вот ТАК?! — мать кричала сквозь слёзы.

Они ворвались в квартиру. Не слушали. Кричали. Бросали её вещи на пол, разрывали фотографии, швыряли книги, будто могли таким образом вырвать её новую жизнь с корнями.

Айк молчал. Он стоял за её спиной, как тень, как щит. Но когда отец схватил Асю за руку и потащил к выходу, Айк перехватил его запястье, резко и бескомпромиссно.

— Отпустите её, — голос Айка был ровным, но в нём слышалась сталь. — Она не ваша собственность. Она человек.

Отец зло посмотрел на него: — Ты с ней спал, да?! Ты её сломал!

Ася впервые не отпрянула от крика. Она сделала шаг вперёд, выпрямилась.

— Мне сегодня восемнадцать, — сказала она, глядя отцу прямо в глаза. — Я не ребёнок. Я сама принимаю решения. И я выбираю Айка.

Повисла тишина. Только где-то вдали тикали часы. Мать закрыла лицо руками. Отец покачал головой, развернулся и пошёл к выходу. Не сказал ни слова. Мать пошла за ним, не взглянув назад.

Когда дверь захлопнулась, Ася стояла в полной тишине. Айк подошёл сзади, положил руки ей на плечи.

— Прости, — сказал он тихо.

— За что?

— За то, что это должно было случиться именно сегодня.

Ася повернулась к нему, положила ладони на его щёки и, глядя в глаза, прошептала:

— Это лучший день рождения в моей жизни. Потому что сегодня я свободна. И я с тобой.

Айк обнял её крепко, прижал к себе, и в этой тишине, полной смысла, они стояли долго. Всё позади. Всё впереди.

_Глава 20_

«Когда ты думаешь, что у тебя нет силы, ты не знаешь, насколько ты сильнее, чем думаешь.»

Айк ушёл в аптеку. Он обещал вернуться через полчаса, но Ася не смогла удержаться. В комнате стало слишком тихо, слишком пусто. Слова родителей, их яростные упрёки, обвинения в том, что она предала их, не давали ей покоя. Всё, что она пережила, что она пыталась забыть, снова вернулось. Шрамы на её теле, внутренние раны, которые никак не заживали. Айк стал её спасением, но что, если она сама не способна спасти себя?

Она стояла у окна, глядя на улицу, когда её взгляд упал на нож, который когда-то лежал в шкафу, скрытый от всех. Это было так легко — разрезать кожу, почувствовать, как боль вытягивает все переживания, даёт короткое освобождение. Это не было новым. Она часто прибегала к этому методу, чтобы выжить. Но каждый раз было хуже.

Руки дрожали, сердце билось быстро, как будто оно пыталось вырваться наружу. Она не знала, почему именно сейчас. Может быть, это было предательство её родителей. Или просто она больше не могла держаться. Нож в руке казался таким знакомым, таким утешительным.

Она начала.

Внезапно её мысли стали путаными. Боль была резкой, но какой-то знакомой. Плакала. Слёзы падали на её ладонь, когда она с силой зажимала рану. Страшно. Больно. Мир вокруг начал расплываться, когда она едва не потеряла сознание.

И тут раздался звук открывающейся двери. Айк. Он вбежал в комнату, глаза расширены от страха. Её кровь была везде. На руках, на полу. На её губах была боль. Это было нечто большее, чем просто физическая рана — это была пустота.

— Ася! — Айк схватил её за плечи, взгляд его был полон ужаса. — Не делай этого, прошу.

Ася едва смогла поднять голову, её тело было слабым. Она не могла сказать ничего. Она лишь смотрела в его глаза, пытаясь найти хотя бы каплю силы, чтобы не сдаться окончательно.

— Ты не одна, — его голос был хриплым. Он пытался остановить кровотечение, но её руки были покрыты кровью, и он едва не терялся от отчаяния. — Я с тобой, всегда буду рядом. Ты не должна проходить через это одна. Ты сильнее, чем думаешь.

Он опустился на колени рядом с ней, осторожно обвив её руки вокруг своей шеи. Он пытался остановить её боль, успокоить её, но что-то внутри Аси разрушалось. Она снова почувствовала себя потерянной. Он держал её, но она всё ещё ощущала пустоту. Не могла понять, как в этот момент остаться живой.

— Пожалуйста, не оставляй меня, — прошептала она. Это был её крик в пустоту, её последний отчаянный попытки выжить.

Айк крепче сжал её в своих руках, не отпуская. Он не позволял ей уйти. Он не знал, что будет дальше, но знал, что не даст ей сдаться.

— Ты — моя жизнь, Ася, и я не потеряю тебя, — он продолжал, пока не услышал, как её дыхание становилось ровнее.

Прошло какое-то время. Айк держал её в руках, пока она не успокоилась. В его глазах всё было ясно: он готов был бороться за неё, несмотря на всё.

_Глава 21_

«Иногда путь к себе начинается с самого сложного шага — повернуться и снова идти.»

Прошло несколько недель после того, как Ася едва не ушла, и теперь она снова стояла на ногах. Айк был рядом, и несмотря на её внутреннюю борьбу, она постепенно возвращала себе силы. Он всегда поддерживал её, не задавая лишних вопросов, не требуя ничего взамен. Просто был рядом, когда она нуждалась в этом больше всего. Его любовь и забота стали для неё якорем в этом бурном море жизни.

Сегодня Ася сделала шаг, который давно откладывала — она решила вернуться к танцам. Всё началось с того, что она увидела рекламу танцевальной студии на улице и не смогла пройти мимо. Тот момент, когда её сердце вновь загорелось — это был сигнал. Она записалась на курс, и через пару дней уже стояла в студии.

Студия была уютной, с тёплым освещением и большим зеркалом, отражающим каждое движение. Ася почувствовала, как её тело наполняется энергией, как будто танец — это то, что она потеряла, но теперь снова нашла. Это было освобождение, как будто она возвращала себе не только физическую форму, но и душу.

Вечером, после занятий, Ася решила остаться подольше, чтобы поработать над своим танцем. Айк, как всегда, предложил забрать её, но она настояла на том, чтобы побыть одна. Он сидел в уголке студии на стуле, наблюдая за ней, пока она танцевала. Он не мог отвести взгляд — Ася была как сама стихия, её движения были плавными и уверенными, несмотря на то, что она проходила через столько боли.

Танец был страстным и чувственным. Каждый жест, каждое движение выражали её свободу, её освобождение от прошлых цепей. Она танцевала с таким чувством, что Айк почувствовал, как его сердце пропустило несколько ударов. Он не мог оторвать глаз. Ася не просто танцевала — она оживала в этом танце. Её тело двигалось с грацией, но с такой силой, что казалось, она может свернуть горы. Айк чувствовал, как его желание и восхищение с каждым моментом нарастали.

В какой-то момент, не сдержав себя, он встал и подошёл к ней. Она заметила его приближение, но продолжала танцевать. Айк остановился прямо перед ней, его дыхание было тяжёлым от напряжения. Он слегка коснулся её лица, и она приостановила танец, не отводя взгляда от его глаз.

— Ты невероятна, — прошептал Айк, его голос был низким и наполненным страстью.

Ася ответила тихим, но уверенным взглядом, словно приглашая его к чему-то большему. Она шагнула вперёд, не отрываясь от его глаз, и его губы встретились с её губами. Это был поцелуй, который сказал всё — поцелуй, который разрушил все барьеры между ними.

Они не могли больше остановиться. Студия наполнилась горячим воздухом, их тела слились в страстном танце. Айк обнял её, ощущая каждое её движение, каждое прикосновение. Он не мог поверить, как она могла быть такой сильной, такой страстной, такой живой после всего, что пережила.

Танцевальная студия стала их убежищем, местом, где они могли быть сами собой, без стыда, без боли. Это была ночь, полная страсти, где каждый взгляд, каждый жест казался более важным, чем слова. Айк держал её, как никогда раньше, зная, что с ней он сможет преодолеть всё.

В ту ночь в студии не было ни времени, ни места. Был только танец, их тела и страсть, которая горела в них.

_Глава 22_

«Мы не выбираем, в кого влюбиться. Но выбираем — бороться за это чувство или нет.»

Утро после страстной ночи в студии было странно спокойным. Ася проснулась в объятиях Айка, лёжа на полу, укрытая его курткой. Сквозь большие окна проникал мягкий свет рассвета, отражаясь в зеркалах. Она чувствовала усталость, но в этой усталости была сладость. Тело болело от танцев и от близости, но в душе впервые за долгое время было тихо.

Айк спал рядом, рука его обвивала её талию. Он выглядел так спокойно, будто его внутренние демоны тоже затихли на время. Ася осторожно провела пальцами по его щеке. Её сердце сжималось от нежности. Она вспомнила всё: его взгляд, его прикосновения, его дыхание на своей коже. Это не было просто страстью — это было чем-то большим, глубоким, настоящим.

Она встала, не разбудив его, накинула худи и подошла к зеркалу. Улыбнулась, увидев своё отражение. Впервые за долгое время в ней не было страха. Она знала, что будет дальше. Танцы, учёба, жизнь. Всё ещё будет трудно, но она не одна.

Когда Айк проснулся, он застал её сидящей на подоконнике. Она обернулась к нему — её волосы были растрёпаны, глаза сияли.

— Доброе утро, — сказала она, потянувшись к нему.

— Доброе, — он встал, подошёл и обнял её сзади. — Ты светишься.

— Потому что я знаю, что всё будет хорошо, — ответила она. — У меня есть ты. И я снова нашла себя.

Айк нежно поцеловал её шею, улыбаясь.

— И я не отпущу.

В этот день они поклялись, пусть молча, но искренне: любить, держаться друг за друга, бороться за свет, даже если вокруг будет темно.

_Глава 23_

«Иногда, чтобы начать заново, нужно сначала потерять всё, что тебя удерживало.»

Прошла неделя. Ася стала чаще улыбаться. После попытки уйти из жизни она словно воскресла — изменилась в лице, в походке, в взгляде. В танцах, которые снова вошли в её жизнь, была не только страсть, но и сила. Она возвращала контроль над собой — через каждый шаг, поворот, движение рук. Айк наблюдал за ней с гордостью и трепетом.

Но в их мире не всё было спокойно.

Однажды вечером, когда Ася вернулась домой к Айку, она застала его на пороге с конвертом в руках. Он был бледен, как мел.

— Что это? — спросила она.

Он молча протянул ей письмо. Повестка. Его вызывали на допрос по делу из прошлого. Старое, давно закрытое — вдруг всплыло. Кто-то копал. Кто-то целенаправленно хотел разрушить его покой.

— Это не просто совпадение, — тихо сказал Айк. — Кто-то начал играть против нас.

Ася почувствовала, как земля под ногами дрогнула. Только они начали дышать свободно — и снова ловушка?

— Мы справимся, — твёрдо произнесла она, сжимая его руку. — Я не уйду. Не брошу.

— Ты знаешь, что это может быть опасно, — Айк смотрел на неё так, будто хотел уберечь, закрыть от всего.

— Знаю. Но и ты знаешь — я не из тех, кто сдаётся.

Они не сказали больше ни слова. Только крепко обнялись. Внутри каждого из них зародилось предчувствие: впереди будет буря. Но теперь они были вдвоём.

_Глава 24_

«Иногда любовь — это не нежность. Это буря, которая ломает всё внутри, чтобы построить новое.»

Допрос в зале суда оказался тяжелее, чем Ася ожидала. Её голос дрожал, руки сжимались в кулаки под столом, но она не отступала. Слово за словом, факт за фактом — она выкладывала всё, что копилось внутри долгие месяцы. Записи, фотографии, переписки, заключения врачей — всё было на её стороне. Судья смотрел на неё уже не как на жертву, а как на девушку, которая нашла в себе силу выжить.

Вердикт был вынесен в её пользу. Ася стояла в коридоре с прижатыми к груди документами, когда Айк подошёл, ничего не говоря, просто обнял её. Она уткнулась лицом в его плечо и впервые за всё время заплакала от облегчения.

Вечером у них была важная встреча — Айк представлял новый проект, а Ася сопровождала его в роскошном чёрном платье, которое идеально подчёркивало изгибы её тела. Она ловила взгляды окружающих, но смотрела только на него. Во время презентации она незаметно коснулась его руки, её пальцы будто обожгли его кожу. Потом — невинный поцелуй в щеку, слишком близко к губам, шепот на ухо, от которого Айк сбился на середине фразы.

Её взгляд говорил: «Я умею играть. Но ты знаешь, кто победит».

Ночью в танцевальной студии, куда они сбежали сразу после мероприятия, она включила тихую музыку, отбросила туфли и встала перед ним. Айк сел на стул, как будто заранее знал, что будет дальше. Её движения были плавными, обольстительными — каждое движение было танцем желания, но и вызовом.

— Думаешь, справишься с этим? — прошептала она, прикасаясь к его щеке.

Айк молча встал, притянул её к себе, и их губы слились в поцелуе, в котором было всё: благодарность, усталость, страсть и ощущение, что это — их последняя ночь. Не потому что конец, а потому что за этой ночью будет новая жизнь. Без боли. Без страха. Только они.

_Глава 25_

«Жизнь не всегда прощает, но любовь иногда даёт второй шанс».

Утро пришло неожиданно спокойно. Сквозь огромные окна танцевальной студии медленно пробивался солнечный свет. Ася лежала, уткнувшись носом в грудь Айка, его рука всё ещё лежала на её талии. Они дышали в унисон, будто их сердца нашли наконец один ритм.

— Ты спишь? — прошептала она.

— Нет, — ответил он тихо, касаясь губами её лба. — Просто не хочу, чтобы это утро заканчивалось.

Ася улыбнулась, не открывая глаз. Всё внутри было тихо. Не гул страха, не резкая боль. Тишина. Та, которая бывает после грозы. Та, что похожа на покой.

Прошло всего три месяца с тех пор, как она почти сдалась. И всё же она стояла здесь — сильная, живая, любимая.

Айк встал, накинул рубашку, подошёл к окну. Его взгляд был серьёзен, но в нём не было страха — лишь решимость.

— Поехали в Сеул, — сказал он. — Поступишь туда, куда мечтала. Я найду работу. Мы начнём всё с нуля. Но по-настоящему. Без боли.

Ася смотрела на него, как на самого дорогого человека, который когда-либо существовал. Она подошла, взяла его за руку.

— Только одно условие, — прошептала она. — Никогда не отпускай.

Он сжал её пальцы.

— Даже если захочешь убежать — я всё равно приду. Куда угодно. Хоть на край света. Хоть на могилу. Но ты не умрёшь, ясно? Ты будешь жить.

Они уехали через неделю. За плечами — поломанные страницы, кровь, крики, слёзы. Впереди — ещё не написанная история. Новая.

А эта история закончилась. Но не их любовь.