Селигер

Сижу я на берегу озера, смотрю вдаль. Тут так много островов, так красиво… Какой красивый монастырь там, вдали! Величественный монастырь стоит высоко и красиво, словно он из древней легенды какой-нибудь. Его стены, выложенные камнями, выгорели на солнце и поцарапаны ветром, хранят молчание историй. Кажется, что время здесь идет медленно, словно застыв от света ламп в узких окнах. Купола с крестами тянутся к небу — не то в молитве, не то в укоре. Их позолота, потемневшая от дождей, всё еще искрит на закате, как последний проблеск святости. Вокруг — тишина. Деревья склоняют ветви к земле, словно кланяются, а воздух насыщен ароматом ладана и прелой листвы. Узкая тропинка к вратам, извиваясь, отмечена следами множества людей. Кто-то искал спасение, кто-то – правду, кто-то просто пришел послушать эхо своих шагов под арками. Монастырь же, неподвижный и всевидящий, принимал всех без просьб и вопросов. Его колокольный звон, низкий и протяжный, раздавался в долинах, напоминая прохожим, что между миром и вечностью всего лишь тонкая щель в тяжелых дубовых дверях.

Жаль, что ничего больше не останется от этого. Ну кто просил их запираться там? Ну кто просил загонять в ловушку себя же? Они там устроили укрепточку такую, Линия Мажино позавидует. Из каждой щели и окна, из каждого вообще отверстия выглядывает по пулемёту, гранато или миномёту. Ну не могли мы по-другому… Уничтожать такое… Кощунственно, но, с другой стороны, а что мы могли сделать? Штурмовать? У нас ни сил ни… людей не хватит на такое… Командование дало чёткую цель – уничтожить ячейку бандосов на острове Селигер… А мы, что? Пойдем против приказа? Да нас же расстреляют!

Я встал с берега и вернулся к своему БТРу. БТР-82А остался неподвижен на краю грунтовки, его гусеницы вкопались в влажную землю. Корпус с потертым камуфляжем сливался с окружающим пейзажем — серые и зеленые цвета как будто смешивались с солнечными пятнами, пробивающимися через кроны старых сосен. Броня была покрыта мелкими царапинами и следами от долгой эксплуатации. На бортах виднелись выцветшие тактические знаки, а местами пробивалась рыжая ржавчина, особенно у сварных швов. Башня с 30-мм пушкой наклонилась вперед, словно машина задремала на солнышке. Из открытого люка водителя тянуло запахом солярки и нагретого металла. Вентиляционные решетки на корме все еще хранили тепло от недавно заглушенного двигателя. На крыше, рядом с десантным люком, валялись пустые гильзы — кто-то недавно проверял оружие. Колесные арки были забиты грязью, а на переднем бронелисте был след от рикошета — напоминание о прежних выездах. Антенна радиостанции, немного покачиваясь, отбрасывала тонкую тень на дорожную пыль. Неподалеку плескалось озеро Селигер, и в его воде отражался искривленный образ боевой машины — словно второй БТР медленно тонул в темной воде. Вокруг царило спокойствие, но сам броневик, затерянный в тени, напоминал, что эта тишина —всего лишь передышка.

Я включил радиоприёмник, наш, армейский — Р-168-25У. И тут, видимо, случился радиоперехват, притом своих же. ВКС говорил:

— Ястреб-7, докладывайте готовность. Приём.

— База-12, Ястреб-7 на связи. В зоне патрулирования, высота 5000, запас топлива 70%. Ожидаю уточнения задачи. Приём.

— Ястреб-7, подтверждаем боевое задание. Цель: Нило-Столобенская пустынь, координаты 57°11′ с.ш., 33°03′ в.д. Полное уничтожение объекта. Используйте КАБ-1500 с термобарической БЧ. Визуальный контроль запрещён, работаем вслепую. Время удара — 05:00. Приём.

— База-12, понял. Цель — Нило-Столобенская пустынь, термобарический заряд, слепой удар. Подтверждаю координаты… Один вопрос: цель числится как исторический памятник. Есть подтверждение на ликвидацию?

— Ястреб-7, не ваше дело. Приказ поступил с самого верха. В здании зафиксирована концентрация вражеской техники и боевиков. Время на выполнение — 25 минут. Всё ясно?

— Так точно. Выхожу на боевой курс. Через 20 минут — детонация.

— Ждём отчёт. База-12, конец связи.

Огонь медленно пожирал старые стены, будто выполняя какой-то ритуал. Пламя поднималось с небес широкими потоками, затапливая крышу, уничтожая купола и выходя из окон черным дымом. Деревянные балки трещали, как кости, ломаемые невидимой силой. Резные наличники, которые веками хранили тени монастырских коридоров, теперь вспыхивали и превращались в пепел. Золотые ризы икон плавились, стекающим по лицам святых, как слезы. Огонь дошел до колокольни, и в горячем воздухе раздался последний звон. Это был не звук меди, а странный, хриплый стон — словно раскаленный металл прощался с землей. Колокол рухнул, пробив несколько ярусов огненных галерей, и в глубине огня глухо эхом отозвался. Над монастырем стоял столб дыма — прямой, как молитва, уходящая в небо. Искры кружились в горячем воздухе, похожие на души, которые не нашли покоя.

Я лишь вздохнул и поехал дальше.