Семейный портрет кисти моего внутреннего художника

Проходя через приемную, я бросил быстрый взгляд на девушку, сидящую там на стуле. В руках она держала сложенный белый пуховик, который, вероятно, довольно эффектно контрастировал с ее длинными черными волосами. На соседнем стуле стоял небольшой, но плотно набитый рюкзак. В небольшой комнате стоял отчетливый запах женского парфюма: что-то цитрусовое, перемешанное с цветочными нотами. Прежде, чем я успел отвести взгляд, она подняла на меня темно-карие, почти черные глаза, слабо усмехнувшись.

Едва я вошел в кабинет начальника отдела, тот громко поприветствовал меня:

- Ники-ита Владимирович!.. Чего это тебя дядька в качестве няньки к нам направил?.. Накосячил где-то опять?..

Я плотно закрыл за собой дверь, подумав о том, что девушке, сидящей в приемной, могло быть неприятно это слышать, и лишь после этого ответил:

- Потому что я являюсь сотрудником несмежного ведомства, следовательно, лицом незаинтересованным. Плюс – я хороший оперативный сотрудник.

Я не любил, когда кто-то вслух упоминал о том, что мой начальник – мой дядя, родной брат моего отца, погибшего в моем далеком детстве. У меня была девичья фамилия моей матери, которая, в свою очередь, поменяла ее после второго замужества, и нашу родственную связь с дядей удавалось довольно успешно скрывать. И да, я снова накосячил, поэтому мой дорогой шеф, ознакомившись с приказом, который в наш отдел залетел вообще случайно, заявил, что «отправит меня туда, куда волки срать не ходят», чтобы я «нянчился с девчонкой», то есть свидетельницей по делу о коррупции. Слушать мои протесты о том, что людей в отделе и так не хватает, шеф не стал, о чем, кстати, довольно скоро пожалел, но пытаться что-то изменить было уже поздно.

Лилия Вадимовна, медсестра из ведомственной больницы, стала, по сути, такой же жертвой обстоятельств, как и я. Когда ее начальник стал кому-то неугоден, на его нарушения резко перестали закрывать глаза, а из числа персонала выбрали парочку то ли самых отчаянных, то ли самых сговорчивых. Однако бывший начальник так просто сдаваться тоже не собирался, и попытался запугать свидетелей по своему делу. Одна такая попытка закончилась гибелью свидетеля – то ли случайной, то ли вполне запланированной - чтобы отбить желание свидетельствовать в суде у других участников процесса. Чтобы так хорошо построенное дело не развалилось в одночасье, к оставшимся свидетелям быстро решили приставить охрану.

Начальник отдела быстро посвятил меня в детали дела, а потом лично вышел познакомить меня со свидетельницей, все так же терпеливо сидевшей на стуле. Когда мы подошли к ней, девушка подняла на нас темные глаза. Я задумался о том, не было ли у нее цыганских корней. Имя тоже наводило на подобные размышления.

- Лилия, это Никита, - коротко представил меня мужчина, - Он будет обеспечивать вашу безопасность до суда. Вы знакомьтесь, не буду вам мешать! Всего хорошего!..

Девушка окинула меня взглядом с ног до головы и поинтересовалась:

- Просто Никита, и все?..

- Ты за меня вроде как не замуж собираешься, чтобы мою фамилию примерять, - огрызнулся я, но увидев, как резко изменилось выражение ее лица, поспешил добавить: - Я капитан… - хотел обозначить название ведомства, к которому относился, но быстро понял, что обычному человеку эта аббревиатура ничего не даст, и повторил: - Капитан, в общем… - быстро оглядел девушку с ног до головы и перешел на менее опасную тему: - У тебя какая-то более теплая одежда есть?

Она удивилась:

- Зачем?..

Я терпеливо вздохнул и пояснил:

- Там, куда мы едем, будет холодно и страшно… Зима близко, а я не знаю, на сколько мы там задержимся.

- Дома пуховик есть, - неуверенно сообщила она.

- Поехали, - бросил ей я, разворачиваясь и выходя из приемной. Пока мы шли по коридору, я велел девушке, с трудом поспевающей за мной: - Волосы убери, под шапку или что у тебя там… И капюшон надень.

- Зачем?.. – снова спросила она.

- Чтобы никто твоего лица не видел, - объяснил я, - И в машине на заднее сидение сядешь.

- Куда мы едем-то? – отчаянно поинтересовалась она.

- Я же сказал: туда, где холодно и страшно, - усмехнулся я.

В машине девушка послушно села назад. Я завел двигатель и бросил через плечо:

- Ты с кем живешь?

- С мамой, - быстро отозвалась она, - Но ее уже увезли сегодня утром…

Я кивнул. Сталкиваться с чьей-либо мамой в мои планы не входило.

Я припарковался в паре кварталов от нужного нам адреса и повернулся к своей пассажирке:

- Давай ключи от квартиры. – Она немного поколебалась, кажется, уже представляя, как я роюсь в ее корзине с грязным бельем в поисках чего-нибудь пикантного, но потом все же протянула мне колечко с тремя ключами. – Что-нибудь еще нужно, кроме верхней одежды? – поинтересовался я.

Подумав пару секунд, она назвала мне еще пару наименований теплой одежды и описала те места, где я могу их найти. Я вытащил из бардачка второй телефон и протянул ей:

- Я сейчас наберу свой номер, будешь со мной разговаривать. О чем угодно, только не молчи. Поняла меня?

- А… зачем? – растерянно поинтересовалась девушка, принимая из моих рук телефон.

- Чтобы я знал, что тебя здесь не похищают и не убивают, пока я там в твоем шкафу теплые носки ищу, - все так же терпеливо пояснил я.

Я вставил один наушник в ухо, набрал свой собственный номер телефона и вышел из машины, лишь после этого ответив на вызов. В ухе раздался голос Лили, который звучал, как мне показалось, неуместно эротично:

- Товарищ капитан, я на связи… Кстати, насчет носков – что-то вспомнилось… Ты знаешь, что такое «парадоксальное раздевание»?

- Предположим, - тихо буркнул я, подумав почему-то о раздевании в совсем других условиях, более, так сказать, конвенциональных. – Но продолжай…

- Так вот, - в наушнике снова размеренно зазвучал голос девушки, - При гипотермии происходит сбой в работе мозга, и, из-за паралича нервно-мышечного аппарата, мышцы расслабляются. В результате этого сосуды резко расширяются, и порция теплой крови резко приливает к коже. Мозг интерпретирует это как перегрев, человеку начинает казаться, что ему невыносимо жарко, и он начинает снимать с себя одежду, чтобы остыть. – Лиля говорила задумчиво и ровно, словно отвечала на экзамене билет, вопросы в котором казались ей слишком уж легкими. – Долгое время, находя трупы людей, погибших от гипотермии, спасатели и криминалисты были уверены, что с теми перед смертью были совершены насильственные действия, в том числе, и сексуального характера. При нехватке фоновых знаний любая смерть может обрести флер таинственности и даже мистики, в то время как при их достаточном наличии можно разгадать практически любую загадку, - задумчиво закончила свое выступление она, а потом быстро добавила: - Надеюсь, мы с тобой едем не в горы…

- До ближайших гор нам слишком долго ехать, - отозвался я, открывая дверь в ее подъезд и, быстро убедившись в том, что за ней меня никто не ждет, вошел внутрь. – Так что не бойся, погибнуть в горах от гипотермии тебе не грозит… - я резко осекся, осознавая, что говорить со свидетельницей о ее возможной смерти – далеко не лучшая идея.

Однако Лиля лишь фыркнула в ответ:

- Но остается еще множество других, не менее интересных способов… - она продолжала все так же отрешенно: - Знаешь, в этом есть даже какая-то горькая ирония: раньше для того, чтобы стать легендой, достаточно было лишь умереть при загадочных обстоятельствах… Сейчас же для этого возможностей все меньше и меньше…

- Кажется, ты слишком много смотришь тру-крайм видео, - заметил я, открывая дверь в ее квартиру и проходя внутрь.

Квартира уже с порога вызывала клаустрофобию – мне казалось, что для того, чтобы пройти по узенькому коридору с низко нависшим потолком, мне придется согнуться. Коридор вызвал у меня стойкие ассоциации с узкими пещерами, в которые люди почему-то лезли по собственному желанию, а потом застревали в особенно узких местах и потом умирали долго и мучительно. Затем я прошел в такую же маленькую проходную комнату, где, видимо, обитала мама Лили, а затем – уже непосредственно в комнату девушки. Зайдя туда, я быстро огляделся. Большую часть комнаты занимал узкий раскладывающийся диван, покрытый пледом с нарисованными на нем котами. Напротив него стоял не слишком большой плательный шкаф, перед окном – письменный стол с закрытым ноутбуком на нем. Мне было сложно представить, как в этом жилище, больше похожем на кукольный дом, мог обитать взрослый человек.

Я открыл шкаф и принялся искать вещи, указанные в списке. Мой взгляд зацепился за платья, висящие на плечиках несколько особняком. Одно – насыщенного кораллового цвета, другое – вполне классическое черное, еще одно – ярко-красное. Я поймал себя на мысли, что с удовольствием посмотрел бы на Лилю в этих платьях. Я тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли, и вновь прислушался к тому, о чем вещала в наушнике девушка.

- …и тогда я поняла, что, в принципе, мы нигде не можем чувствовать себя в безопасности, поэтому нам стоит просто расслабиться и получать от этой жизни удовольствие по максимуму, - подвела она итог своему рассказу, большую часть которого я прослушал.

Я засунул все, что Лиля попросила меня ей принести, в спортивную сумку, которая стояла здесь же, в шкафу, и поспешил обратно к девушке.