Семь грехов майора Павлова

Похоть.

1979 год.

Август-месяц.

Таежные массивы близ Байкало-Амурской железнодорожной магистрали.

Район узловой станции Тында.

Время обнаружения трупа: 9 часов 14 минут.

Милицейский «уазик» стоял у начала проселочной дороги, отходящей от шоссе и ведущей к старому заброшенному комбинату. По бокам давно не езженной колеи стеной возвышалась бескрайняя тайга, переходящая в непроходимую чащу, где редко ступала нога человека. Такой, своеобразный рай для охотников и грибников. Три милиционера, оставив водителя в кабине, углубились в гущу деревьев, где их поджидали сотрудники городского криминального отдела.

— Кем обнаружено тело? — спросил лейтенант Сарычев, молодой сотрудник уголовного розыска, только недавно прикрепленный к опытному майору Павлову. Сам майор должен был прибыть с минуты на минуту, поэтому Костя Сарычев спешил ознакомиться с местом преступления первым, а уже потом докладывать майору.

— Грибник какой-то наткнулся, — ответил один из милиционеров. — Собирал мухоморы, увидел висящий на дереве труп, бросил все, помчался к станции, позвонил в местное отделение. Нам передали информацию, вот мы и связались с вашим управлением. Перед этим в течение трех месяцев исчезли четыре девушки.

— А как этот грибник добрался до леса?

—На мотоцикле. Оставил в зарослях кустарника, прикрыв ветвями. Углубился в лес, вот и наткнулся на висящий труп. Да ты сам его расспроси, он сидит на пеньке, курит.

Милиционеры пробрались сквозь кусты. Вышли на небольшую поляну. На трухлявом пне сидел нервный издерганный человек неопределенного возраста: очки сползли на нос, в руках платок. Поднося его к шмыгающему носу, близоруко уставился на пришедших.

— Лейтенант милиции Сарычев, — представился Костя. — Много грибов насобирали?

— Какое там! — тревожно отмахнулся тот. — Только первые два опенка попались, как вдруг слышу крик совы, задираю голову, а тут… вот это! — он указал взглядом на сосну, с ветки которой свисал женский труп.

Костя глянул вверх, оценивая расстояние до подножия дерева, покрытого лишайником. Слишком высоко, чтобы самой повесится, тотчас отметил он про себя. Не забраться, ни подтянуться женскими слабыми руками. Да и поза тела была какой-то неестественно вывернутой в сторону. Лейтенант пристальным взглядом обвел место трагедии. Очевидно, следов посторонних криминалисты еще не обнаружили, иначе бы доложили.

Рядом с деревом уже работали ребята из местного уголовного отдела. Один забрался по веткам, осматривая узел веревки, прежде чем перерезать ее ножом. Ладно, труп Костя осмотрит, когда прибудет майор Павлов, его непосредственный начальник. Сейчас необходимо успеть допросить свидетеля.

— Вы местный? Из Тынды?

— Так точно, — по-военному отрапортовал тот. Платок в руках ходил ходуном. Грибник старался не смотреть на женский труп, уже почерневший от времени, издававший неприятный запах разложения.

— Значит, добрались на мотоцикле, припрятали его в кустах, углубились сюда, и увидели тело.

— Да.

— Часто захаживали в эти места?

— Первый раз попробовал. Знакомый егерь подсказал, что в этом ельнике полно грибов.

— А где живет егерь?

— Да за тем заброшенным комбинатом, куда ведет проселочная дорога. Только по ней уже давно никто не ездит — комбинат закрыли лет десять назад, железнодорожники растащили его на металлолом.

Подошёл криминалист, передал рацию.

— Костя, я на месте! — раздался голос майора Павлова.

— Понял, Виктор Иванович. Пусть водитель проводит: я с криминалистами на месте трагедии.

— Я сам пройду по вашим следам. В разведке тебе не служить, боец, — пошутил Павлов. — Как медведи продирались сквозь кусты.

Через несколько минут майор Павлов вышел на поляну. Поджарый, собранный, в очках, уже седоватый, поскольку недавно стукнуло пятьдесят пять, он все еще продолжал ходить в майорах, не желая менять свою работу розыскника на кабинетного клерка. Мог бы уже давно быть подполковником, начальником отдела, но предпочитал оставаться простым сыщиком, причем, наивысшего класса. В подчинение ему прислали молодого, но, видимо, уже опытного не по годам специалиста, и они с Костей быстро сдружились, хотя разница была в тридцать лет. Данный криминальный случай был уже восьмым в их совместной практике: нередко Виктор Иванович по-отечески называл Костю сынком. Лейтенант не обижался, ведь он работал сейчас со знаменитым сыщиком. После четырех исчезновений молодых девушек их вызвали сюда, на всесоюзную стройку БАМа. А БАМ был огромен! Железнодорожное полотно укладывали тысячи и тысячи молодых энтузиастов со всего Советского Союза. Район Тынды был наиболее плотно усеян возводящимися в тайге селениями.

Привычно оценив профессиональным взглядом висящее тело, майор подошёл к разговаривающим. Костя представил грибника, в двух словах пересказав его рассказ.

— Всегда один ездите по грибы? Никого не берете с собой?

— А кого тут бояться? Медведи ушли от людей далеко вглубь тайги. Бандиты не шалят — не слышал. Стройка проходит в стороне. — Он бросил боязливый взгляд, передернув плечами, — А тут вот это… — и высморкался, протирая этим же платком очки.

С дерева подал голос криминалист:

— Сфотографировал со всех ракурсов. Снимать?

— Снимайте, — разрешил Павлов. — Будем осматривать внизу. Узел не трогать.

После нескольких минут общих усилий, перерезав веревку выше узла, тело молодой девушки было спущено на землю. Она была в тужурке без рукавов, вся искусанная гнусом, с запахом разложения, невероятно вывернутой головой. Следов насилия не было — казалось, она покончила с жизнью самолично, если бы не высота ветки над землей. Туда женщине попросту было не добраться, если, разумеется, она не являлась мастером спорта по альпинизму.

— Вы из Тынды, сказали? — обратился Павлов к грибнику. — Личность девушки знакома?

Лицо жертвы было распухшим, покусанным мошкарой, посиневшим от времени. Грибник с содроганием, близоруко уставился на тело, подавляя позывы к рвоте.

— Нет. Её я не знаю.

Глотая комок, добавил:

— Сейчас много приезжает молодежи на БАМ, меняются, даже женятся. А эту… нет. Не знаю.

В течение часа криминалисты во главе с майором Павловым исследовали труп, занося в блокноты все выводы, надеясь еще к вечеру затемно доставить тело в лабораторию отдела. Там проведут анализы, и уже окончательно выяснится картина — не то преступления, не то обычного банального самоубийства, например, от безответной любви или еще каких бытовых проблем. Но что-то не верилось Косте Сарычеву, что это было самоубийство. Большое расстояние до земли, узел петли и невероятно вывернутая шея позволяли строить догадки, далекие от таких предположений. Тут кто-то помог. Кто-то загадочный, изощренный, профессиональный. Сильный, с мощным телосложением, раз смог затянуть жертву на такую высоту сквозь ветви.

— Будем ждать результаты анализов? — спросил он начальника, когда тело, завернув в брезент, на носилках погрузили в машину.

— Поедем вместе с ними на своем тарантасе, — так майор в шутку назвал внедорожник «Ниву» Ваз 2121, выданный ему в местном отделении милиции на все время расследования — Раз нас сюда вызвали, значит — дело шляпа.

— Я помню подобный случай в вашей практике, когда еще меня с вами не было, — напомнил лейтенант.

— Откуда? — поднял брови Павлов.

— Читал в досье.

Майор ненадолго задумался, открывая дверцу «Нивы».

— Да. Нужно будет по прибытии поднять то старое дело удавленной девушки. Может, есть какая-то связь? Впрочем, та девушка была найдена в Подмосковье, когда я там еще работал. А от столицы до БАМа тысячи километров. Мало ли, сколько женщин удавливаются в петле каждый год от трагической любви?

Криминалисты уселись в «уазик», стали заводить двигатель. Следом на мотоцикле должен был ехать грибник. Спустя время, небольшая колонна выехала на узкое шоссе, проложенное сквозь могучую тайгу параллельно новой железнодорожной ветки Тайшет — Тында — Ванино. Комсомольские бригады со всего СССР прокладывали здесь новые узлы сообщений, возводили станции, строили рабочие поселки. Проселочная дорога к заброшенному текстильному комбинату осталась позади; там же остались и поселения «бамовцев», прибывающих каждый месяц. Особый наплыв был из рядов комсомольцев.

— Про егеря не забыть бы, — напоминая самому себе, выворачивая руль, поделился мыслями Павлов.

И это был их первый день расследования.

…Наступил день второй.

***

Результаты вскрытия показали, что тело не подвергалось насилию. Все наводило Павлова на мысль, что девушка не покончила жизнь, ее просто удавили.

— Девушка была уже без сознания, когда её втянули на ветки, — сделал заключение патологоанатом.

Костя Сарычев находился в кабинете вместе с начальником. Местное отделение милиции на трое суток любезно предоставило им помещение. Павлов мысленно ругался, что их вызвали сюда, предполагая какую-то связь с прежним делом. Тогда оно ушло в архив — Павлов теперь явственно припомнил, что начальство не захотело раздувать — все списали на банальное самоубийство. Теперь, здесь, в отдаленных уголках тайги, в разгар строительства БАМа, им вдвоем с Костей предстояло распутать этот замысловатый клубок. Четыре жертвы исчезли бесследно, пятая — удавлена и повешена на дереве. Как будто у них тут своих сыщиков не хватает, язвительно подумал про себя майор, а сам обратился к врачу:

— Никаких следов под ногтями? Может, она царапалась, прежде чем убийца обездвижил ее. Кстати, как ему это удалось?

— В крови выявлен препарат, сильное снотворное. Просто-таки сумасшедшая доза! Была добавлена в вино.

— Мы еще не установили личность, — кивнул Павлов, — но картина постепенно проясняется. Некий достаточно сильный субъект — назовем его примитивно «Силач» — где-то в укромном месте напоил жертву вином. Доставил на место трагедии… — Павлов осекся. — А как доставил, черт возьми? Ни следов протекторов шин, ни колеи от мотоцикла. Не пешком же он притащил её туда!

— Вы забываете, товарищ майор, что в распадке за поляной река, — вставил радостно молодой лейтенант, получивший возможность блеснуть памятью. — Излучина реки как раз упирается в край сосняка, за которой поляна. — Костя буквально светился от счастья, отчего патологоанатом понимающе хмыкнул.

— Ну-ка, ну-ка, покажи на карте! — подался вперед майор. При свете зарождающегося таежного дня провел лупой, находя район преступления. То, что девушка не удавилась сама, уже не вызывало никаких сомнений. — Молодец, помощник! — поздравил начальник. — Старею, братец. Совсем упустил из виду эту широкую протоку. А ведь верно! «Силач» мог попросту приплыть туда в лодке.

— И что мы имеем? — подал голос врач.

— Ну, давайте предположим пару вариантов. Первый: наш некий незнакомец пригласил прокатиться по бурным порогам реки — она, кстати, в том месте уже более спокойная. То, что жертва из Тынды, из какой-нибудь комсомольской бамовской бригады, тут и ежу понятно. Во время катания плеснул ей заряженное снотворным вино. Та выпила. Свалилась без чувств. Стоит учесть, что убийца обладал достаточной силой, чтобы затянуть ее на ветви дерева. Там соорудил петлю — надо сказать весьма замысловатую — дернул вниз, жертва повисла. Спустился, прошелся по поляне, заметая следы, поправляя кусты, и отбыл тем же макаром, что и прибыл. На лодке, иными словами.

Повисла пауза.

— А второй вариант? — скрипнул на стуле Костя.

— Придумай сам, — откинулся спиной к стене майор. За спиной висела карта таежных массивов, испещренная железнодорожными пунктирами прокладки, флажками и кружками, обозначающими поселения бамовцев. Где-то, в этих поселениях затаился их незнакомец.

Раздался звонок телефона. В проем двери просунулась любопытная физиономия дежурного:

— Тында вызывает, товарищ майор.

— Слушаю! — Павлов взял трубку. — Да. Фотографии были отправлены вчера вечером. Что-о???

Он резко подался вперед, отчего со стены посыпалась штукатурка.

— Уже установили личность?

Костя напряженно слушал, как начальник разговаривает с коллегой из отдела милиции Тынды.

— Записываю! Так… Людмила Васильевна Кривошеева. 23 года, не замужем. Уроженка Саратова. Накануне смерти было день рождения. Родственников нет… Так… родители погибли в автокатастрофе 10 лет назад. Пишу-пишу! Воспитывалась в интернате… — Павлов осекся, вверх взметнулись брови. — Как? Говорите громче!

Обвел Костю с врачом хмурым взглядом.

— А вот это уже интересно. Место жительства установили? Спасибо! Выезжаем!

Бросив трубку, на миг задумался. Закурил, пуская дым в потолок. Поправил очки. Костя не находил себе места.

— Что там, товарищ майор?

Тот как-то странно взглянул на молодого помощника.

— Забавная штука получается, товарищи криминалисты. Девушка-то наша не просто какая-то комсомолка из строительного отряда. Она… — он запнулся. — Она, как бы это сказать… в общем, девица легкого поведения.

— Проститутка? — тут же нашелся врач. — Так их за границей называют.

— У нас не принято в советском обществе употреблять столь нелестный эпитет, — назидательно поморщился майор. — Но, вы правы. Другого названия я не нахожу. Нигде не работала. Жила в бараке с двумя подругами такого же поведения — сейчас их допрашивают в отделении Тынды. Все три подруги пользовались весьма нелестной славой. Предоставляли услуги… — он помедлил, поднимая трубку, — ну, вы поняли, о каких услугах я говорю.

Потом в трубку:

— Машина в моем распоряжении? Спасибо. Мы — в Тынду.

— Перед ней пропали четыре девушки, — вставил врач. — Пропали в течение трех месяцев. Тоже из числа тех, что предоставляют сомнительные услуги. Потому вас сюда и вызвали. Предполагается, что здесь какая-то связь. Возможно, серия. Какой-то безумный маньяк вышел на тропу войны.

— А своими силами не получается разобраться? — съязвил майор. — Обязательно вызывать из столицы? За тысячи километров отсюда?

— Случай из ряда вон выходящий. Может те четыре жертвы и наша удавленная — связаны между собой? В районе БАМа орудует серийный маньяк? А ваша столичная репутация гораздо выше чем у наших местных сыщиков.

— Не льстите, хитрец. Ладно, — махнул рукой Павлов. — Раз уж прибыли, будем распутывать ваш клубок.

Костя Сарычев тотчас вскочил в полной боевой готовности. Попрощавшись с патологоанатомом, оба криминалиста выехали в город.

— Одного не пойму, — уже за рулем поделился начальник. — Какого лешего этот наш, как мы его назвали «Силач», удавил… хм… проститутку? И зачем ей надо было давать снотворное? Это ж их работа, этих девиц. Они на хлеб этим зарабатывают. О каком комсомоле тут может быть речь?

Машина, трясясь на ухабах, начала выползать на импровизированную бетонную дорогу, называемую тут красочным столичным словом «шоссе». Прокладываемая параллельно железнодорожная магистраль БАМа была полна трубоукладчиками, бульдозерами, скреперами и прочей мощной техникой. Ударив по тормозам, Павлов пропустил обгонявшую машину. Выругался.

— Лихачат как в столице! Так… о чем я?

— О мотиве убийства.

— Во-оот, Костя, друг сердечный! А мотива-то и нет, как ни крути. Понимаешь?

Он со злостью вдавил педаль газа. Машина круто взметнула комья лишайника по бокам дороги. Таежное солнце светило по-августовски приятно. Но в душе было как-то неуютно, отчего Костя слегка приуныл.

— Думаете, просто маньяк? Без мотива убил?

— Тут, братец мой, людей на БАМ понаехало со всей страны — сам черт не разберет. Помимо честных тружеников и комсомольских бригад может попадаться всякий сброд, как это всегда бывает на крупных стройках. А ведь БАМ как раз стройка века! Вот и прут сюда в тайгу все кому не лень. Амурская область все-таки. Далеко от цивилизации.

— А может, он местный. Уроженец этих мест. Лодку-то где-то раздобыл, верно?

— Лодка — это пока только наше с тобой предположение, не доказанное фактами. Сейчас тех подруг опросим, побываем у девицы в комнате, там и определимся.

Машина въезжала в Тынду.