Серафим

Предрассветный туман висел над дорогой. Неряшливыми клочьями налетал на лобовое стекло. Ближний свет фар растворялся в нём, с трудом выхватывая десяток-другой метров серого асфальта. Время от времени Серафим включал дальний, но тот лишь слепил, отражаясь от белёсой мути, и он снова переходил на ближний. В момент одного из таких переключений, на обочине возник силуэт человека с поднятой рукой.

Скорость была черепашья, Серафим машинально включил поворотник. Подкатил на нейтралке и, когда передняя дверь оказалась точно напротив человека, плавно затормозил.

Человек дернул заблокированную дверь. Нагнулся и выразительным жестом попросил снять блокировку. Молодой улыбчивый парень, аккуратная бородка, короткая стрижка. Под светлой распахнутой курточкой — черная футболка с иностранной надписью. На плече дорожная сумка.

«Шляпа», — определил Серафим. Он перегнулся через пассажирское сиденье и крутанул ручку стеклоподъемника. Стекло опустилось сантиметров на пять — недостаточно, чтобы просунуть руку, достаточно, чтобы разговаривать.

— До Апрелевки! Вот так, нужно! — выпалил парень и провёл ладонью по горлу.

Голос хороший, трезвый, без акцента и диалекта. Нормальный среднерусский говор.

— Пятёрка, — сказал Серафим.

— Не вопрос, — не раздумывая, согласился парень.

Серафим пробежал глазами по зеркалам, на случай подвоха, и поднял кнопку блокировки. Парень открыл дверь, проворно скользнул в салон и плюхнулся на сиденье, внося с собой туманную сырость. Пристроил в ногах сумку и сразу пристегнулся ремнём безопасности.

«Первый раз вижу, как кто-то воспользовался этим ремнём», — усмехнулся про себя Серафим.

Он возвращался из Нары в Москву, не найдя обратных пассажиров — «конём» на жаргоне извозчиков и таксистов. Три «ночных бабочки», подобранных у Интуриста, щедро оплатили два конца, но пробивать на обратном пути свои не хотелось. С другой стороны, поджимал лимит холостого пробега, можно остаться без премии. Парнишка был очень кстати. Да и вёл он себя прилично.

— Бегает ещё старушка? — парень восторженно хлопнул ладонью по плоской волговской «торпеде». — И огонёк горит!

— Уже не горит, — сказал Серафим и щёлкнул ручкой таксометра. В окошке выскочили «20 коп.», зелёный огонёк за лобовым стеклом погас.

— Прикалываетесь? — усмехнулся парень. — Какого года машинка?

— Свежая. Ста тысяч не прошла, — сказал Серафим и воткнул передачу.

Дорога стелилась под колёса на удивление гладко, словно туман, скрыв выбоины, сделал их совершенно неощутимыми. Слышалось лишь ровное шуршание колёс да мягкое тиканье таксометра.

— Не жалко раритет? Или это хобби? — спросил парень и, прочитав прикреплённую к крышке бардачка именную карточку, добавил удивлённо: — Серафим Иванович?

— Работа, — пожал плечами Серафим, не понимая, причём тут раритет.

Парень взглянул не него странно и сказал:

— Имя у вас редкое.

— Все так говорят, — сказал Серафим.

— Нет, в самом деле, — сказал парень, словно оправдываясь. Он повернулся в пол-оборота к Серафиму и заговорил, оживлённо жестикулируя: — Я на даче у друга был, заночевал. Утром на работу. Друг обещал подвезти. У него «электричка» китайская, он её на ночь заряжаться поставил. И, как назло, свет вырубили. Во всём районе. В смартфоне заряда десять процентов, сети нет, связи нет, приложения не работают, такси не вызвать. Аномальная зона какая-то. Решил, пойду к шоссе, попутку ловить. А здесь туман, как кисель. Почти час на обочине куковал, ни одной машины. Вы первый. Прямо как у Пушкина: «И шестикрылый серафим на перепутье мне явился…» — рассмеялся он, довольный сравнением.

«А паренёк-то, похоже, с приветом, — подумал Серафим с досадой. Из того, что тот наговорил, он не понял и половины. — А с виду нормальный. Хорошо хоть, пристёгнут».

— У «Волги» четыре крыла, не шесть, — сказал Серафим. — Работаешь-то где? — спросил он нарочито небрежно, подталкивая парня к разговору. Всё же разговорчивый псих лучше молчаливого.

— В салоне МТС, — ответил парень.

— Тракторист что-ли? — удивился Серафим и взглянул на его руки. Руки были чистые, холёные, никак не вязались с работой на машинно-тракторной станции.

— Почему тракторист? — в свою очередь удивился парень. — Менеджер.

— Вроде как механик? — спросил Серафим.

— Вроде как продавец, — ответил парень, чему-то улыбнувшись.

— Запчасти что-ли продаешь?

— Не-ет! — засмеялся парень. — Мобильники, смартфоны всякие, планшеты, симки… У вас Ю-Эс-Би есть? — спросил он, доставая из кармана куртки калькулятор и какой-то провод — Мне бы зарядиться.

— Есть АББА, — сказал Серафим и нажал кнопку магнитолы «Урал». — Заряжайся.

Закрутилась кассета. Шведы запели «Money, money, money…» Парень разочарованно убрал провод и уткнулся в калькулятор.

— Пять джи здесь есть, но заряда всего семь процентов, — сказал он, не поднимая головы, и принялся тереть калькулятор пальцем. Затем поднёс к уху и стал говорить сам с собой…

«До Апрелевки километра три осталось, — прикинул в уме Серафим. — Потерплю. Сворачивать никуда не буду. Высажу прямо на Киевской трассе, пусть топает, блаженный, куда ему надо, — решил он, слушая, как парень очень правдоподобно изображает телефонный разговор — извиняется перед кем-то за опоздание и обещает, что больше такого не повториться».

— Тебе где остановить? — спросил он его. — Не проскочишь в тумане-то?

— Сразу за «Перекрёстком», у перехода, — сказал парень. — Я подскажу.

Ориентироваться в тумане было тяжело. Серафиму вдруг показалось, что он не узнаёт дороги. Она стала непривычно широкой. С обоих сторон потянулся забор, глухой и высокий, как стена. За ним не было видно ни домов, ни деревьев, ничего. Редкие встречные машины проносились далеко слева, за отбойником, которого раньше не было. Впереди и сзади дорога всё так же терялась в тумане.

— И где тут твой перекрёсток? — спросил Серафим с беспокойством.

Парень молчал, внимательно вглядываясь в серую муть за лобовым стеклом. Вскоре впереди проявилась широкая светящаяся полоса, словно висящая над дорогой.

Он указал на неё пальцем и сказал:

— Вот здесь остановите, под переходом.

Серафим остановился немного не доехав до надземного перехода, нависшего над трассой растянутой буквой «П». Обочины здесь были открыты. На противоположной стороне шоссе, едва пробивалась сквозь туман светящаяся надпись «Перекрёсток» на фасаде какого-то строения. Серафим мог поклясться, что в Апрелевке сроду не было никаких пешеходных мостов или виадуков. Он проезжал здесь два часа назад, ещё затемно, и большую светящуюся конструкцию заметил бы обязательно. Похоже, у него самого с головой было не ладно.

Он выключил таксометр. На приборе было три рубля шестьдесят копеек.

— Вам как заплатить, на карту или наличными? — спросил парень, отстёгивая ремень безопасности. В руках он снова держал калькулятор, с которым, похоже, не расставался.

— На карточку ты у Горбачёва водки купишь, — сказал Серафим, усмехнувшись. — Деньгами, конечно.

— Как скажете. — Парень полез в карман джинсов, достал купюру, развернул и положил на «торпеду».

Серафим чувствовал, что с платой за проезд будут проблемы. Так и оказалось. В сумраке салона красненькая бумажка напоминала червонец. Только вместо знакомого профиля Ильича, на ней был изображён человек со скрещенными на груди руками. Номинал же — пять тысяч рублей — не вызывал ничего, кроме улыбки. «БИЛЕТ БАНКА РОССИИ» прочитал он надпись на купюре. Хорошая шутка.

— Пятёрка, как договаривались, — сказал парень, глядя на Серафима глазами, в которых не было ни капли смущения.

«Ну что с ним, убогим, делать, — подумал Серафим, устало вздыхая. — Не драться же… Не в милицию же его тащить. — И он мысленно махнул рукой. — Ладно, будем считать, что девчата из Интуриста заплатили и за него тоже».

— Всё нормально? — спросил парень, почувствовав во взгляде Серафима сомнение.

— Да, — сказал Серафим, — всё нормально, беги в свою МТС.

— Спасибо! — радостно сказал парень — Счастливого пути! — Он выбрался из машины, хлопнул дверцей и бодро зашагал к переходу.

— Будь здоров, менеджер! — усмехнулся вслед ему Серафим.

Над Киевским шоссе уверенно поднималось августовское солнце. Жаркими лучами пронзало сонную туманную дурь, превращая её в ничто.

Серафим выжал сцепление, воткнул первую передачу и от души притопил акселератор. Желто-зелёная «Волга», сыто рявкнув глушителем, присела на рессорах и рванула в сторону столицы Советского Союза город-герой Москву. Под колёса вновь потекла привычная двухполоска с неровными, присыпанными песком обочинами. Стиральной доской загудел разбитый гусеницами Таманской дивизии асфальт.

Магнитола молчала, прокрутив до конца кассету. Серафим включил радио, погонял туда-сюда ручку в УКВ-диапазоне. Единственной станцией, подававшей признаки жизни, оказался «Маяк». Уже третий день по нему транслировали «Лебединое озеро».