Сердце бури

Сцена 1: Меланхолия на орбите
Тишину на орбитальной станции управления погодой «Капля» нарушал лишь ровный навязчивый гул систем жизнеобеспечения да тихое посвистывание охладителей суперкомпьютера, обрабатывающего бесконечные потоки метеоданных. Воздух в уютном дежурном модуле отчаянно пах хвойным лесом — аромат пытался заглушить химические нотки систем станции и скрасить её царство холодного металла.
Вася Буреломов, студент-практикант, удобно устроился за пультом управления. На голове у него красовались массивные наушники, из которых сквозь плохую шумоизоляцию доносилась музыка. Многочисленные дисплеи, на которых разноцветные линии вырисовывали графики параметров атмосферы, расцвечивали своим отблеском лицо парня, придавая ему потусторонний вид. Уставившись сонным взглядом на центральный и самый крупный экран, он протяжно вздохнул и механически потянулся к кружке с чаем — уже остывшему и горьковатому. Еще один глоток рутины.
Его взгляд уплыл от экранов к главному иллюминатору. Внизу, величественно и неспешно, проплывала планета «Камчатка». Огромный голубой шар с закрученными белыми вихрями облаков и умиротворяющей синевой океанов. От этой красоты, которую он видел уже тысячу раз, на душе становилось тоскливо. Он был заперт в этом технологичном аквариуме, всего лишь смотритель, наблюдающий за величайшим в мире шоу, с которым автоматика справлялась и без него.
Вася вздохнул и откинулся в кресле. Тишина давила на уши. Он бы отдал что угодно за малейший сбой, за тревогу, даже за гневную ругань из ЦУПа — за всё, что угодно, лишь бы нарушить это оглушающее, однообразное спокойствие.

Сцена 2: Неожиданный вызов
Тишину модуля, нарушаемую лишь мерным гулом систем жизнеобеспечения, прорезал четкий, лишённый всяких эмоций женский голос:
—Станция «Капля», код семь-ноль-один, приём.
Вася вздрогнул, оторвавшись от созерцания бескрайних синих просторов Камчатки в иллюминаторе. Он потянулся к панели связи, смахнув крошки с сенсорного экрана.
—«Капля» на связи, — ответил он, стараясь, чтобы его голос звучал так же профессионально и собранно, как у диспетчера. — Буреломов слушает.
—Диспетчер ЦУПа, Анна Строгова, — откликнулся голос. — Практикант Буреломов, вам задание. Квадрат двадцать-семнадцать, акватория Южного океана. Необходимо инициировать контролируемый ураган категории два для планового сброса энергии атмосферы. Протокол «Вентиль». Подтвердите получение.
На экране перед Васей всплыла схема — мерцающий квадрат в безлюдной океанской пустоте, окружённый данными о давлении, температуре и напряжённости магнитного поля. Рутина. Стандартная процедура, чтобы планета не задохнулась от собственной погодной ярости.
—Задание получено, — Вася уверенно нажал на кнопку подтверждения. — Инициирую протокол «Вентиль» в квадрате двадцать-семнадцать. Приступаю.
—Принято, — сухо ответила Анна, и связь прервалась.
Модуль снова погрузился в гулкую тишину, но теперь она была иной — наполненной значимостью поручения. Сонная апатия сменилась лёгким приливом адреналина. Скучающий оператор получил приказ, развеявший монотонность и скуку дежурства на орбите.

Сцена 3: Желание произвести впечатление
Вася с энтузиазмом принялся за работу. Его пальцы привычно заскользили по сенсорным панелям, вызывая меню протокола «Вентиль». Сеть орбитальных метеоспутников пришла в движение, формируя над заданным квадратом сеть излучателей. Вскоре появились первые признаки их работы: на экране в секторе 20-17 уже начинали сгущаться облака, послушные воле человека. Система запросила время на прогрев атмосферных точек концентрации энергии, именуемых якорями, — стандартные три часа. Время, которое всегда приходилось просто ждать, вновь подпуская к себе чуть отступившую апатию. Васе, ожидавшему завершения процедуры, казалось, что время остановилось и даже музыка в наушниках стала играть глуше.
И в этой тишине ожидания его снова настигла мысль о диспетчере. Анне Строговой. Они не то чтобы были знакомы — скорее, виделись изредка на общих предметах. Она с метеосиноптики, он — с атмосферной динамики. Курсы разные, но девушка запомнилась: строгая, собранная, невероятно серьезная для их возраста. Настоящая Снежная Королева во плоти. И сейчас ее голос звучал так профессионально, что ему стало немного стыдно за свою первоначальную вялость.
«Эй, а почему бы и нет?» - внезапно мелькнула у него дерзкая мысль. Механизм создания урагана уже был запущен, всё работало в автономном режиме. Три часа — это невероятно много. Достаточно, чтобы… блеснуть навыками.
Он переключил канал связи. Его пальцы снова запорхали над интерфейсом, но теперь на дисплеях отображались не параметры формирующихся атмосферных якорей, а многочисленные данные системы управления облачным покровом — побочным, почти игрушечным инструментом станции, который использовали разве что для визуальных демонстраций, однако требующий высокого уровня контроля и знаний.
—ЦУП, это «Капля», — снова вышел он на связь, стараясь вложить в голос беззаботную легкость. — Скажите, а у вас там, на поверхности, над вашим регионом, как с облачностью? Не хочется ли побольше солнца? А то, судя по логам, у вас там уже вторую неделю сплошная облачность.
Пауза затянулась на несколько секунд, показавшихся ему вечностью.
—Погода у нас хорошая, и облака я люблю… — наконец раздался голос Анны, сбитой с толку неожиданными вопросами. В её интонации проскользила отстранённость, сменившаяся раздражением. — Но, Буреломов! Напоминаю: код семь-ноль-один предназначен только для служебных сообщений. Доложите о статусе выполнения задачи.
—Всё идёт по плану! Якоря греются, — махнул рукой Вася, не отрываясь от экрана. Он уже выделил массив кучевых облаков прямо над комплексом ЦУПа и кончиками пальцев начал управлять спутниками в этом районе, собирая данные о свойствах местной облачности. — Просто подумал, раз уж я тут управляю погодой, могу и… небольшой сюрприз сделать. В знак признательности за вашу нелёгкую работу.
—Практикант Буреломов, — голос Анны стал на полтона ниже и приобрёл стальную твёрдость. — Мы не в Академии на лабораторной работе. Выполняйте вверенную вам задачу и не отвлекайтесь на всякую ерунду.
Её слова должны были остудить его пыл. Должны были. Но вместо этого они лишь подстегнули азарт. «Любит облака»? Он докажет ей! Он не просто практикант, он — виртуоз! Вася с удвоенной энергией принялся за работу, полностью забыв об экране, где отсчитывались секунды до готовности якорей в далёком секторе двадцать-семнадцать. Весь его мир сузился до облачного полотна над ЦУПом и до желания вызвать хотя бы крупицу эмоции в этом голосе.
И вот оно — идеальное, с математической точностью выверенное сердце из белейших облаков — было готово. Он задержал дыхание.
С другой стороны несколько секунд царила тишина. Потом раздался короткий, сдавленный звук, похожий на то, что кто-то поперхнулся или с трудом сдержал смех. И наконец — голос, в котором ледяная строгость вдруг дала трещину, сквозь которую прорвалось что-то человеческое, почти тёплое.
—Ну… это… Неплохо, Буреломов. Неожиданно.
Большего было и не нужно. Вася расплылся в широкой, самодовольной улыбке. Он сделал это! Он пробил её броню! Он услышал! Победа.
—Всегда пожалуйста! — радостно парировал он.
—Теперь займитесь, наконец, работой, — голос Анны снова стал официальным, но теперь в нём слышалась лёгкая, едва уловимая усталость, будто она причислила его к категории «безответных, но безобидных чудаков». Связь прервалась.
Вася откинулся в кресле, не переставая улыбаться. Он с наслаждением представлял себе удивлённые лица диспетчеров в ЦУПе, поднятые к небу. Он доказал им всем, на что способен. Эйфория затмила всё — и скуку, и монотонный гул станции, и тихий, настойчивый писк готовности системы, который он уже просто не слышал. Экран с мигающим предупреждением о том, что время активации протокола «Вентиль» безвозвратно упущено, остался без внимания. Задание было забыто. Вася купался в лучах собственного триумфа.

Сцена 4: Роковая ложь
Солнечный свет играл бликами на корпусе орбитальной станции, плывущей в безмолвной темноте. Внизу, застывшая в черноте космоса, сияла отражённым светом планета Камчатка.
Прошли сутки, а Вася Буреломов, всё так же развалившись в кресле, всё ещё пребывал в эйфории от вчерашнего триумфа. Его лицо озаряла блаженная, самодовольная улыбка. Перед мысленным взором проплывало идеальное облачное сердце, а в памяти то и дело звучал сдавленный смех Анны и её фраза: «Неплохо, Буреломов. Неожиданно». Он повторял эти слова, как мантру, и после каждого повторения на его лицо возвращалась торжественная, немного мечтательная улыбка.
Начиналась очередная восьмичасовая смена, и он лениво потянулся к терминалу, чтобы провести плановую проверку логов за предыдущий период. Рутинная процедура, отчёт для архива. Пальцы привычно вывели команду, на экране построчно поплыли записи системных событий.
И тут улыбка на его лице застыла, а затем медленно сползла, уступая место сначала лёгкому недоумению, а потом — нарастающему, леденящему душу страху.
Он уставился на главный экран, где красовался отчёт о завершении смены. В графе «Выполненные операции» — пусто. В логах протокола «Вентиль» — статус «Прервано пользователем». Время активации было безвозвратно упущено.
«Я всего лишь немного отвлекся… — лихорадочно пытался он найти оправдание. — Ну, на пятнадцать минут. Максимум на двадцать. Энергия же не исчезает! Должна была рассеяться сама… Мелкими штормиками где-то над океаном. Никто и не заметит».
Но внутренний голос, голос совести и здравого смысла, кричал, что это самообман. Атмосфера — гигантская, сложнейшая система. Энергию нельзя просто «стерть». Её можно только перераспределить. И если её не сбросили контролируемо в пустоте океана, она найдёт выход сама. Где угодно и когда угодно.
Он представил себе лицо Анны Строговой, её холодный, профессиональный взгляд, когда она обнаружит в отчётах невыполненный приказ. Студент-практикант, который балуется с облаками вместо работы. Его немедленно отстранят. Конец карьере, о которой он мечтал, даже не успев её начать. И неважно, что он был одним из лучших в рейтинге академии.
Страх оказался сильнее голоса разума. Сильнее ответственности.
Паника сжала горло. Нужно было что-то делать. Немедленно.
Дрожащими пальцами Вася вызвал интерфейс журнала операций. Он вспомнил лекцию по системной безопасности: „Архивные логи защищены от изменений, но журнал дежурства до его окончания пишется в буфер с минимальной верификацией...“ Глубоко вздохнув, словно перед прыжком в мутную воду, он удалил запись о прерывании протокола. Сердце бешено колотилось, стуча в висках. Он заставил себя дышать ровнее.
«Всё просто… Никто не заметит. Всё обойдётся», — твердил он себе, как мантру.
Он создал новую, чистую, насквозь лживую запись . В графе «Время выполнения» выставил те самые три часа, которые должны были уйти на прогрев якорей. В графе «Результат» — «Успешно». Он даже добавил фиктивный отчёт о сбросе энергии и «рассеивании» урагана в заданном квадрате. Текст выглядел сухим, официальным и совершенно правдоподобным.
Он нажал кнопку «Сохранить и закрыть». Ложь была совершена. Данные подделаны.
На экране теперь красовался аккуратный, идеальный отчёт о безупречно выполненной задаче. Всё было так, как должно было быть. Никаких сердец из облаков. Никаких провалов. Только чистая, безупречная симуляция работы.
Вася откинулся на спинку кресла, пытаясь заглушить внутреннюю дрожь. Он совершил это. Переступил через себя. Теперь оставалось только надеяться. Надеяться, что Вселенная проявит снисхождение и энергия рассосётся сама, тихо и незаметно, подтвердив его ложь.
Он взглянул в иллюминатор на безмятежную планету внизу. Теперь она казалась ему не умиротворяющей, а молчаливой, холодной и равнодушной, хранящей страшную тайну его проступка. Гул станции звучал уже не монотонно, а зловеще, словно насмехаясь над его наивной попыткой обмануть законы физики.

Сцена 5: Природа мстит
Прошла неделя. Неделя нервного, липкого затишья, которую Вася Буреломов пытался заполнить навязчивой проверкой логов и бесконечным созерцанием безмятежной планеты в иллюминаторе. Его ложь висела в воздухе модуля невидимым, но ощутимым грузом, смешиваясь с гулом систем и заставляя вздрагивать от каждого оповещения мониторинга планетарной погоды.
Он почти убедил себя, что опасность миновала. Вселенная и вправду проявила снисхождение, рассеяв энергию тихими, никому не заметными бризами над океанской пустошью. Отчет в архиве лежал чистый и безупречный, как и неделю назад. Даже мысль об Анне Строговой теперь вызывала не стыд за содеянное, а вымученную надежду на то, что она никогда не узнает о его подлоге.
Вася механически листал текущие сводки с данными об атмосферных процессах — всё было в норме, а графики на многочисленных дисплеях дружно успокаивали зелеными отметками. Он уже начал расслабляться, как вдруг его взгляд зацепился за данные из сектора, где был расположен город «Китеж-град».
Сначала он не поверил. Протер глаза, решив, что это игра воображения, отголосок его собственной паранойи. Но цифры не изменились. На экране, отвечающем за мониторинг энергетического баланса атмосферы над столичным регионом, кривая вероятности штормовой погоды ползла вверх. Медленно, но неумолимо.
—Глюк, — прошептал он, стараясь вложить в это слово как можно больше уверенности. — Сбой датчиков. Требуется перекалибровка.
Пальцы затряслись, когда он начал вбивать команды на диагностику. Система отвечала неизменным: «Оборудование функционирует в штатном режиме. Данные достоверны».
Вася замер, уставившись в экран. Холодная дрожь пробежала по спине. Этого не могло быть. Такого не должно было случиться. Энергия… она должна была рассеяться! Он же всё рассчитал! Нет, он не рассчитывал — он надеялся.
Он переключился на карту регионального давления. Над безлюдным квадратом 20-17 царил штиль. А вот над Китежем, огромным, густонаселенным мегаполисом, уже начинала вырисовываться угрожающая спираль низкого давления. Она была еще слабой, едва намечающейся, но система уже видела ее, вычисляла ее будущий путь с безжалостной точностью алгоритмов.
—Нет… — это был уже не шепот, а сдавленный стон. — Нет, нет, нет…
Он отшатнулся от консоли, будто от раскаленного металла. Его взгляд метнулся к иллюминатору. Внизу, в том самом секторе, где датчики рисовали картину надвигающегося апокалипсиса, планета выглядела все так же безмятежно и прекрасно: белые облака, синяя вода. Ничто не предвещало беды. Но он-то знал. Он видел правду на мониторах.
Его ложь не растворилась. Энергия перераспределилась. Накопилась. И теперь, словно мстительный призрак, явилась не над безлюдным океаном, а прямо над миллионами людей. Над домами, парками, детскими садами. Над Аней Строговой и ее коллегами в ЦУПе.
Чудовищный, самопроизвольный шторм рождался прямо сейчас, тихо и невидимо, на экранах его станции. И он был его отцом.

Сцена 6: Тщетная борьба
Холодный пот струился по вискам Васи. Он не чувствовал ничего, кроме леденящего ужаса, сжимавшего горло и заставлявшего сердце бешено колотиться. На экранах перед ним разворачивалась картина неминуемой катастрофы, соавтором которой был он сам.
«Нет, нет, нет, это невозможно», — его шёпот тонул в гуле систем охлаждения и вентиляции, звучавших теперь как похоронный марш.
Но цифры не лгали. На дисплеях пульсировала красным спираль над Китеж-градом и набирала силу с каждым новым сканом атмосферы. Энергия, которую он должен был сбросить неделю назад, нашла свой выход. И этот выход вёл прямиком к миллионам людей.
Паника схватила его за горло, но через мгновение её сменила слепая, отчаянная решимость. Он не мог просто сидеть и смотреть. Он был виноват, а значит, должен был это исправить. Во что бы то ни стало.
Его пальцы, ещё секунду назад дрожавшие, вдруг обрели стальную твердость профессионала. Он рванулся к консоли, его руки взметнулись над сенсорными панелями, вызывая одно меню за другим. Он - не практикант. Он — лучший на курсе орбитальной динамики. Он заставит атмосферу подчиниться.
Он вывел на главный экран карту Тихого океана. Квадрат 20-17. Все тот же безлюдный участок. Его пальцы замелькали, инициируя протокол «Вентиль» с максимальным приоритетом. Он вложил в команду всю свою волю, весь свой страх. Система послушно запустила прогрев атмосферных якорей.
Но ничего не происходило. Датчики показывали лишь вялые, рассеянные потоки. Энергетический потенциал сектора был мёртв, как выжженное поле. Вся мощь атмосферы, вся её ярость уже сконцентрировалась над городом, создавая гигантскую воронку, которая вбирала в себя всю доступную энергию. Попытка создать ураган над морем в квадрате 20-17 сейчас была всё равно что попытаться разжечь костер под водопадом. Природа уже сделала свой выбор.
«Чёрт! — он ударил кулаком по панели. — Как же так..!»
Если нельзя создать новый клапан, нужно перенаправить давление. Расширить зону бури, растянуть её, как резиновую плёнку, ослабив эпицентр. И одновременно — создать новый, контролируемый центр концентрации энергии на самой периферии, вдали от жилых массивов.
Это была задача не для студента, а для виртуоза. Но Вася бросился её решать без сомнений и с упорством обречённого.
Его сознание сузилось до размеров экрана. Он парил над цифровой картой планеты, как бог, пытающийся удержать разбегающиеся миры. Одной рукой он работал с полями давления над Китежем, пытаясь искусственно «расплющить» формирующийся ураган, заставить его растечься на большей площади. Другой — искал слабое место в атмосферной пелене на севере, чтобы вколоть туда точку концентрации, оттянув на себя часть энергии.
Минуты сливались в один напряжённый поток. На его лице выступила испарина. Он шептал команды, уговаривал системы, почти молился. И сначала — о, чудо! — данные отозвались. Давление в эпицентре над Китежем поползло вниз. Красная спираль на карте стала чуть бледнее, чуть расплывчатее. Уровень энергии начал медленно, но верно снижаться.
Сдавленный, истеричный смешок вырвался у него из груди. «Получается... Получается! Я могу это исправить!»
Он уже почти поверил в своё спасение. Уже видел, как гигантская энергетическая дуга перетекает с города на пустоши. Но природа не терпит насилия.
Новый центр рассеивания, который он с таким трудом рождал на периферии, не смог удержать нахлынувшую мощь. Система, которую он своей волей вывел из хрупкого равновесия, содрогнулась и — рухнула.
Сначала на карте дрогнули линии изобар. Потом они рванулись назад, словно гигантская резинка, которую слишком сильно растянули и отпустили. Энергия, которую он пытался распределить, сжалась в мгновение ока, вернувшись в эпицентр с удвоенной силой.
На главном экране красная спираль не просто восстановилась. Она сжалась в идеальный, компактный и невероятно яростный круг. Система выдала новый прогноз, и Вася замер, глядя на цифры, которые означали уже не просто шторм, а катастрофу высшей, пятой категории.
Его гениальный план не просто провалился. Он сделал всё хуже. Гораздо хуже.
Он отшатнулся от консоли, сражённый собственным бессилием. Его мастерство, его усилия оказались каплей в море против слепой, бездушной ярости стихии, которую он сам и выпустил на волю.
Он проиграл.

Сцена 7: Горькое признание
Вася сидел, вцепившись пальцами в подлокотники кресла, словно оно было единственным якорем в реальности, которая рушилась у него на глазах. На экранах пульсировала кроваво-красная спираль — теперь компактная, идеальная и неумолимая. Цифры, обозначавшие прогнозируемую мощность шторма, были уже не просто показателями — они были приговором. Его приговором.
Он проиграл. Его тщеславие, его ложь, его отчаянная и в то же время жалкая попытка все исправить — всё это привело к тому, что сейчас над миллионами людей навис монстр, рожденный его безответственностью.
Страх парализовал его. Мысли о карьере, об отчислении, о позоре — всё это показалось ничтожным шепотком на фоне оглушительного рёва совести, которая кричала лишь об одном - что из-за него сейчас погибнут люди. Из-за него.
Его взгляд упал на панель связи. На безликий индикатор канала 701. За ним была она. Анна Строгова. Такая же практикантка, как и он. Та, чьего признания он так тщеславно жаждал. И теперь он должен был сказать это именно ей.
«Она вышлет тебя к чертям. Предаст суду. Возненавидит», — визжал в голове страх.
«Но если ты промолчишь, погибнут люди, застигнутые врасплох стихией», — возразил тихий, ледяной голос разума. — «Ты обрёк их на смертельную опасность. Теперь твой долг — их спасти».
Дрожь, с которой он не мог справиться, поднялась из самой глубины души, сдавила горло, свела пальцы судорогой. Он сделал глубокий, прерывистый вдох, словно готовясь нырнуть в ледяную пучину. Его пальцы, плохо слушавшиеся, потянулись к панели.
Он нажал кнопку вызова. Звук сигнала показался оглушительно громким в гудящей тишине модуля.
—Код семь-ноль-один, — раздался ее голос. Все тот же, четкий, собранный, лишенный эмоций. Но теперь Вася слышал за ним не профессионализм, а усталость последней смены, которая, возможно, уже видела нарастающую угрозу над своим городом.
Горло пересохло. Он не мог вымолвить ни слова.
—«Капля», вы на связи? Говорите, — в голосе Анны появилась легкая, стальная нотка нетерпения.
—Анна... — его голос сорвался на хриплый, чужой шепот. Он сглотнул ком в горле, заставив себя говорить громче. — Это... это Буреломов.
Последовала пауза. Короткая, но показавшаяся вечностью.
—Практикант Буреломов, канал семь-ноль-один предназначен для служебных сообщений. Доложите о статусе. У нас здесь... — она запнулась, и в этой микроскопической заминке он услышал всё. Они уже видят. Они уже знают, что что-то не так. — ...сбои в данных по сектору «Китеж-град».
Эти слова стали последним толчком. Он сжал веки, и по его лицу из уголков глаз потекли предательские горячие струйки. Он не пытался их смахнуть.
—Это не сбой, — его голос сорвался, заплакал, окончательно лишившись какой-либо профессиональной оболочки. — Анна, слушай, пожалуйста... Это я. Это всё я.
Он жадно глотнул воздух, пытаясь собрать мысли в кучу, выдать их связно, но получилась лишь сдавленная, путанная исповедь.
—Я не выполнил тогда задание. Не создал «Вентиль». Я... я отвлекся на это дурацкое облако... на это сердце... а потом испугался и... подделал логи. Я всё подделал. Я стер запись о прерывании, вписал «успешно»... Я думал, энергия сама рассеется, я не думал, что так... что прямо над...
Он не мог выговорить «над городом». Его голос окончательно сломался, превратившись в беззвучный шепот. Он сидел, сгорбившись, и ждал. Ждал оглушительной ругани, криков, немедленного требования сдать вахту и ждать охрану.
Но в ответ последовала тишина. Не та, что была раньше — гудящая и безразличная. Эта тишина была тяжелой, густой, наполненной ужасающим осознанием.
Когда, наконец, Анна заговорила, ее голос был странным. Лишенным всякой строгости. Он был плоским, почти механическим, будто она говорила через силу, заставляя себя просто констатировать факты.
—Ты... — она сделала паузу, и он услышал, как она сглатывает. — Ты говоришь, что протокол «Вентиль» за номером 48-дельта-17 не был выполнен? Что данные в архиве сфальсифицированы?
—Да, — прошептал он. — Да. Всё. Всё сфальсифицировано. Энергия не была сброшена. Она... она ушла туда. К вам.
Снова тишина. Потом на другом конце послышались приглушенные, быстрые голоса, звук отодвигаемого кресла. Анна говорила с кем-то другим, ее голос был резким, отрывистым: «Немедленно внесите изменения в модель! Необходимо срочно пересчитать траекторию! Запускайте протокол экстренного оповещения по коду «Оранжевый»!»
Потом она вернулась к нему. Ее голос снова был в трубке, и теперь в нем была не чеканность диспетчера, а холодная, бездонная ярость на человека, подставившего под удар стихии миллионный город.
—Сиди и не двигайся, Буреломов, — прошипела она, и каждый звук обжигал как удар хлыста. — Ничего не трогай. Абсолютно. Ты уже наделал достаточно.
Связь прервалась.
Вася остался сидеть в одиночестве перед экранами, на которых разворачивалась катастрофа. По его лицу струились слезы, смешиваясь с потом и самой горькой гримасой облегчения в его жизни. Он сказал. Сделал самый страшный шаг. Теперь оставалось лишь ждать последствий. И смотреть, как его детище приближается к той, кого он так отчаянно хотел поразить своим мнимым мастерством.

Сцена 8: Экстренные меры
Тишина после разрыва связи с Аней была оглушительной. Вася сидел в прострации и бездумно смотрел на экран, где кровавая спираль над Китеж-градом мерцала, как предвестник беды. Его исповедь повисла в вакууме, и теперь его охватывал не страх разоблачения, а леденящий душу ужас предстоящего. Он ждал грома — криков, обвинений, приказа о немедленном аресте.
Вместо этого связь включилась сама. Резкий, деловой щелчок, и снова тот же канал.
—Буреломов, на связи Строгова. Слушай внимательно, — ее голос был не таким, как прежде. В нем не было ни ледяной строгости, ни сдержанной ярости. Он был собранным, быстрым, невероятно чётким и уверенным. — Первичные данные обновлённой модели получены. Ситуация признана чрезвычайной. По всему Китеж-граду объявлена тревога оранжевого уровня. Запущены протоколы экстренного обеспечения безопасности людей и инфраструктуры.
Вася попытался что-то сказать, издать звук, но из его пересохшего горла вырвался лишь хриплый стон. Он видел на второстепенном экране, как по сетям ЦУПа побежали кричащие красные метки — активация убежищ, перекрытие магистралей, вывод на маршруты транспорта для эвакуации, экстренная остановка заводов. Это был апокалипсис, и вызвал его именно он.
—Мы проанализировали твои попытки стабилизировать систему, — продолжила Анна, и ее слова заставили Васю вздрогнуть. — Энергетический профиль шторма теперь слишком компактен и набрал критический уровень энергии. Рассеять его уже невозможно.
—Я... я не знаю, что делать... — прошептал он, чувствуя себя абсолютно беспомощным ребенком. — Я всё испортил...
—Замолчи и слушай! — ее голос вырвал Васю из пелены самобичевания. — Новое задание. Забудь о рассеивании. Твоя задача теперь — сдерживание.
Вася уставился на панель связи, не понимая.
—С... сдерживание?
—Шторм обрушится на город. Это неизбежно. Но если он войдет в полную силу в ближайшее время — последствия будут катастрофическими. Ты должен сдерживать его формирование как можно дольше . Каждая лишняя минута — это спасённые жизни, это время для эвакуации из прибрежных районов, это возможность успеть возвести инженерные защитные барьеры. Ты понял?
Масштаб задачи парализовал. Удерживать стихию такой силы? Это все равно что пытаться остановить падающий астероид голыми руками.
—Я... я не смогу... Это невозможно... — его голос снова сорвался в истеричный шепот.
И тут в голосе Анны произошла резкая метаморфоза. Металлическая чеканность вдруг смягчилась, уступив место чему-то иному — тёплому, почти домашнему. Она говорила не с холодным осуждением, а так, как говорит подруга, которая просит о сложном, но решаемом одолжении.
—Буреломов, тот уродливый облачный сердечный символ, что ты нарисовал над нашим куполом, — она произнесла это с усталым вздохом. — Это была лихая, глупая, непрофессиональная работа.
Она сделала микроскопическую паузу.
—Но технически — безупречная. Ювелирная. Чтобы так виртуозно играть с конвекционными потоками... Этому не учат в нашей академии. Так что хватит ныть. Ты обладаешь знаниями и умениями, которые сейчас нужны сотням тысяч людей внизу. Твой талант. Используй его наконец по назначению. Не для того, чтобы произвести впечатление, а чтобы спасти людей.
Эти слова подействовали на Васю сильнее любого приказа. Они не обеляли его вину, но давали точку опоры. В его опустошенном сознании вдруг возникла цель. Четкая, ясная, невыполнимая, но единственно верная.
Он глубоко, с дрожью, вдохнул и выпрямился в кресле. Пальцы, еще секунду назад бессильно лежавшие на коленях, потянулись к сенсорным панелям.
—Понял, — его голос все еще хрипел, но в нем появилась стальная нить. — Приступаю к сдерживанию. Держу вас в курсе.
—Принято, — так же коротко ответила Анна, и в ее голосе он уловил легчайший, может быть, показавшийся, оттенок облегчения. — Канал открыт. Удачи, оператор.
Связь не прервалась. Теперь он чувствовал ее молчаливое присутствие на линии, ее взгляд, устремленный на те же данные, что и его. Он был не один.
Вася Буреломов стирающей дрожь ладонью провел по лицу, смахнув предательские слезы, и уставился на экран. Весь его мир сузился до одной-единственной цели: стать стеной на пути чудовища, которое он сам и создал.

Сцена 9: Истинное мастерство
Тишину в модуле нарушали лишь прерывистое дыхание Васи, скрип его пальцев по сенсорным панелям и навязчивый, тревожный гул системы охлаждения, работавшей на пределе в попытке справиться с перегревом вычислительных узлов бортового суперкомпьютера станции управления погодой.
Вася Буреломов больше не был практикантом. Он стал узлом, точкой схождения бесчисленных потоков данных. Его мир сузился до тактильного интерфейса под пальцами и главного экрана, где спираль формирующегося урагана над Китеж-градом пульсировала, словно живое, разъяренное сердце планеты.
Его первое действие было подобно касанию скальпеля. Он не пытался атаковать или оттолкнуть шторм — это было невозможно. Вместо этого тончайшими импульсами он начал выстраивать вокруг эпицентра асимметричное давление, создавая невидимый частокол из разности потенциалов — атмосферный буфер, который должен был не остановить, а лишь замедлить ярость стихии.
Это была не математика. Это была музыка. Музыка хаоса, которую он пытался дирижировать. Он чувствовал шторм кончиками пальцев — каждый новый вихрь, каждый всплеск энергии отзывался едва заметной дрожью на сенсорной панели. Его знания были картой, но интуиция — единственным компасом в этом безумии.
На второстепенном мониторе текли данные из ЦУПа. Сухие, лаконичные сообщения; голос Анны, изредка подтверждающий его действия или передающий новые вводные.
[КИТЕЖ-ГРАД. УРОВЕНЬ УГРОЗЫ: "ОРАНЖЕВЫЙ". НАСЕЛЕНИЕ УКРЫЛОСЬ В ДОМАХ. АКТИВИРОВАНЫ СИСТЕМЫ ЭНЕРГОСБЕРЕЖЕНИЯ И ИЗОЛЯЦИИ.]
[ИНЖЕНЕРНЫЕ БРИГАДЫ РОБОТОВ ЗАКРЕПЛЯЮТ КРИТИЧЕСКУЮ ИНФРАСТРУКТУРУ. ВОЗВОДЯТСЯ ВЕТРОЗАЩИТНЫЕ БАРЬЕРЫ. НАЧАТЫ РАБОТЫ ПО УКРЕПЛЕНИЮ ДАМБЫ НА ПРИБРЕЖНЫХ УЧАСТКАХ.]
[НАПРАВЛЕНИЕ ВЕТРА: СЕВЕРО-ЗАПАД. СКОРОСТЬ: 100 КМ/Ч И РАСТЕТ. ДАВЛЕНИЕ ПАДАЕТ.]
Каждое сообщение било по совести. Эти люди, эти роботы — они боролись на земле с последствиями его ошибки. И его долг был — дать им время.
Шторм отвечал на его действия яростным рывком. Давление в эпицентре упало еще ниже, спираль сжалась, став ярче и опаснее. Вася почувствовал, как нарастающее напряжение буквально давит на созданный им буфер, пытаясь его разорвать. Пальцы свела судорога. В панике он увеличил мощность стабилизирующего импульса — и тут же получил предупреждение о риске создания резонансной волны, которая лишь усилит шторм.
—Спокойно, Буреломов, — его собственный голос прозвучал хрипло и непривычно громко в тишине. — Не сила... Точность.
Он отменил команду. Вместо грубого напора послал серию быстрых, ювелирных импульсов — не в лоб, а по касательной, чтобы перенаправить энергию, заставить вихрь слегка «споткнуться» о сам себя. Это сработало. Давление стабилизировалось, а красная спираль на секунду замерла, перестав сжиматься.
Это была не победа. Это была передышка. Короткая, купленная ценой колоссального нервного напряжения.
Минуты растягивались в часы. Спину ломило, глаза резало от усталости, а в ушах стоял навязчивый звон. Он балансировал на лезвии бритвы: то ослаблял хватку, чтобы система не перегрузилась, то усиливал ее, отвечая на очередной выпад стихии. Он уже научился читать «намерения» урагана по малейшим флуктуациям данных, предугадывая его движения на шаг вперед.
Это было изматывающее, титаническое противостояние человека и разбуженной им же стихии. Он не побеждал. Он лишь держал ее за горло, не давая сомкнуть челюсти на горле города. И с каждой полученной снизу минутой, с каждым сообщением об успешно укрепленной дамбе или завершенной эвакуации квартала, он чувствовал, как капля за каплей его вина превращается в тяжелый, изнуряющий, но единственно верный труд искупления.
Он был стеной. И пока он стоял, город готовился к удару стихии.

Сцена 10: Разрядка
Часы изматывающего противостояния слились в сплошной, болезненный поток концентрации. Мускулы Васи одеревенели, веки налились свинцом, а в ушах стоял непрерывный высокий звон. Он был больше не человек, а продолжение консоли, живой процессор, чьё сознание сплелось с алгоритмами сдерживания. Капилляры в его глазах лопнули, отчего взгляд на кровавую спираль шторма приобрёл пронзительную, яростную остроту.
И тут голос Анны, который всё это время был ровным фоном, подтверждая его действия или передавая короткие сообщения, изменился.
—Буреломов, — прозвучало в динамике. Голос был хриплым от напряжения, но невероятно чётким. — Сдерживание прекратить. Всем бригадам — отход на укрытие. Экстренные мероприятия выполнены. Город готов. Дальше — на волю стихии.
Сердце Васи упало, замерло и провалилось в ледяную бездну. Конец. Момент истины, которого он безумно боялся и одновременно жаждал, лишь бы прекратилось это невыносимое напряжение.
—Но... — в его голосе ярость смешалась с лихорадочным возбуждением смертельно уставшего, но не готового сдаваться человека. — Я ещё могу...
—Прекрати, оператор, — её тон не допускал возражений. — Ты сделал всё, что мог. Дальше — только навредишь. Отбой. Теперь надо позволить шторму вырваться на свободу.
Его пальцы замерли над панелью. Глубокая, предательская дрожь прокатилась по всему телу. Он сглотнул ком в горле и дрожащей рукой отправил финальную команду — деактивацию всех стабилизирующих систем и алгоритмов.
И Ураган вошёл в полную силу.
На экране спираль титанической бури, которую он всё это время сжимал в тисках, дёрнулась и принялась с ужасающей, нечеловеческой скоростью разворачиваться в пространстве, захватывая всё новые территории. Вася вжался в кресло, не в силах оторвать взгляд. Он ждал апокалипсиса, ждал вида разрушенных зданий и сухих строчек статистики о погибших людях и разумных роботах. Ждал, как цифры разрушений поползут вверх, как пропадёт сигнал из ЦУПа, который погрузится во тьму из-за техногенных аварий и отказов систем.
Но вместо этого он увидел нечто иное.
Город не сдавался. Он встретил стихию во всеоружии.
На карте энергопотребления Вася увидел, как по всему периметру Китеж-града вспыхнули и замкнулись рубиновые линии силовых энергетических барьеров — мощных ветрозащитных полей. Это была первая линия обороны: она дрогнула, генераторы заискрили от перегрузки, но барьеры не рухнули под первым ударом. Они выполнили свою задачу — ослабили удар стихии.
Он наблюдал, как на магистралях, уже пустых после эвакуации, автоматически вздымаются массивные волнорезы и водосборники, принимая на себя хлынувшие ливневые потоки. Данные о затоплении показывали рост, но не катастрофический — в пределах расчётных значений для ливневой канализации.
—Уровень воды в портовой зоне критический, но дамба держится! — доложил чей-то голос на фоне так и не отключившейся Анны.
—Энергощиты Центрального района вышли на максимальную нагрузку! Стабильны!
—Подтверждаю, магистральные линии под защитой, обрывов нет!
Голоса в ЦУПе были собранными, быстрыми, лишёнными паники. Они не боролись со стихией — они управляли последствиями. И Вася понял. Он дал им не просто время спрятаться. Он дал им время подготовиться.
Шторм бушевал, но это было буйство в клетке, которую построили для него всем городом. Срывал крыши со зданий? Да. Но здания стояли. Валил деревья в парках? Да. Но большинство деревьев гнулись, но не ломались. Обрушивал шквальный ветер на мосты? Да. Но инженерные бригады успели их укрепить, и конструкции выстояли.
Вася смотрел, затаив дыхание, как красная ярость на экране, наткнувшись на организованное сопротивление, начала терять интенсивность. Она расползалась, рассеивалась, подобно разъярённому зверю, уставшему биться о прутья прочной клетки. И, как зверь, ушла дальше, в поисках более лёгкой добычи.
Давление стало медленно, но неуклонно расти. Скорость ветра на графиках поползла вниз. На дисплеях красные отметки параметров урагана начали бледнеть, теряя свой угрожающе-кровавый цвет, спираль урагана стала распадаться на отдельные, менее опасные сегменты.
Катастрофы не случилось. Апокалипсис был отменён.
Вася откинулся на спинку кресла. Его тело вдруг осознало всю накопившуюся усталость, каждую мышцу, каждое перегруженное нервное окончание. Невероятная тяжесть спустилась на его плечи, но это была тяжесть не вины, а выстраданного, невероятного облегчения.
Он не сдержал бурю. Но он сдержал катастрофу. Он смотрел на экран, где город, его город, выстоял, и тихие, горькие, но очищающие слёзы текли по его лицу, оставляя чистые полосы на запылённой коже.
Он проиграл битву со стихией. Но он выиграл время для людей. И они это время использовали на все сто процентов не позволив произойти беде.

Сцена 11: Последствия
Тишина, наступившая после бури, была особой. Она не была гнетущей или монотонной — она была насыщенной, выстраданной, полной эха только что отгремевшей битвы. Вася сидел, абсолютно разбитый, и смотрел на главный экран, на котором характерная облачная спираль урагана исчезла, сменившись хаотичным, но уже спокойным узором из желтых и зеленых пятен. Ветер утихал. Данные о разрушениях продолжали поступать, но они были... незначительными.
Он почти не слышал голосов из динамика: ликующие возгласы, быстрые отчеты инженерных бригад, сменявшиеся вздохами облегчения. Он был слишком погружен в собственное опустошение, в странную смесь немыслимой усталости и щемящего, горького спокойствия.
Щелчок в канале связи заставил его вздрогнуть.
—Буреломов. На связи Строгова. Прием.
Его сердце болезненно сжалось. Голос Анны был прежним — четким, собранным, бесстрастным. Но теперь Вася слышал в нем не упрек, а... профессионализм, доведенный до абсолюта. Сухую констатацию фактов.
—Д... да, на связи, — прохрипел он, с трудом разжимая склеенные от пота и слез губы.
—Сводка по итогам урагана, — начала она, и Вася почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Он ждал приговора, поэтому не сразу расслышал ее слова. — Сообщений о жертвах среди населения — ноль. Критических повреждений инфраструктуры — ноль. Массовых отключений энергии — ноль. Затоплены нижние ярусы портовой зоны и несколько прибрежных районов. Повалены деревья в парковых зонах, повреждены наружные элементы декора небоскребов. Ущерб предварительно оценивается как незначительный.
Вася зажмурился. Слова «ноль жертв» отозвались в нем глухим, мощным ударом, от которого перехватило дыхание. Он не осознавал, что плачет снова — тихо, беззвучно, от огромного, давящего груза, который наконец-то сняли с его плеч.
—Чрезвычайные мероприятия завершены. Угроза миновала, — заключила Анна. Последовала короткая пауза, и когда она заговорила снова, в ее голосе появилась едва уловимая, но отчетливая нотка. Не тепла. Не прощения. Но... признания. — Твое признание позволило вовремя активировать протоколы защиты. Твое сдерживание дало городу ровно то количество времени, которое было необходимо для полной подготовки. Без этого... итог был бы иным.
Он молчал, не в силах вымолвить ни слова, просто слушая этот голос, который стал для него и судом, и спасением.
—Теперь о твоем статусе, — ее тон снова стал официальным, словно она зачитывала приказ. — Кластер дежурных искусственных интеллектов проанализировал ситуацию: причины возникновения угрозы городу, а также вклад всех участников мероприятий по предотвращению жертв и разрушений. В том числе и твой вклад.
Вася кивнул пустому воздуху, готовый к любым санкциям, вплоть до немедленного отчисления и тюрьмы.
—Однако, — продолжила Анна, и в ее голосе вновь промелькнула эта странная, металлическая жилка, — учитывая твои последующие действия и их ключевую роль в предотвращении катастрофы... а также твое добровольное признание... комиссия склонна назначить наказание, соответствующее проступку, но не уничтожающее потенциал оператора .
Вася поднял голову, не понимая.
—Практикант Буреломов, на вас возлагается личное руководство работами по ликвидации последствий в Центральном парке Китеж-Града. Вы возглавите инженерную бригаду роботов для расчистки завалов и восстановления зеленых насаждений. Работы должны быть завершены в течение десяти стандартных суток. Это будет вашей непосредственной обязанностью и... искуплением.
Он сидел, ошеломленный, пытаясь осознать услышанное. Его не вышлют к чертям. Ему... дают работу. Тяжелую, грязную, настоящую.
—Анна... я... — он попытался найти слова благодарности, извинения, что-то.
—Не надо, — резко, почти по-прежнему строго, остановила она его. Но потом ее голос смягчился на полтона, став почти что... человечным. — Ты совершил глупость. Потом — преступление. Но в конце концов ты поступил как герой. И я это оценила. Все твои поступки. И хорошие, и плохие. Готовься к спуску с небес, Буреломов. Тебя ждёт земля. Строгова, конец связи.
Щелчок. Тишина.
Вася остался сидеть один в своем аквариуме, глядя на успокоившуюся планету внизу. На ней теперь был город, который он чуть не уничтожил, и парк, который ему предстояло восстановить. Он не чувствовал ни радости, ни триумфа. Лишь огромную, всепоглощающую усталость и странное, новое чувство — не легкомысленной надежды, а тяжелой, серьезной ответственности. Он получил не прощение, а шанс. И он был намерен им воспользоваться.
Он встал с кресла впервые за долгие часы, и его тело заныло от затекших мышц. Он посмотрел на иллюминатор — в последний раз на этом дежурстве. Внизу его ждала работа.

Сцена 12: Искупление
Воздух был прохладным и влажным, пах мокрой землей и древесной щепой. Солнце, настоящее, а не отражённое планетой, пробивалось сквозь редкие облака, отбрасывая на сырую траву длинные, чёткие тени.
Центральный парк Китеж-града представлял собой хаотическое зрелище. Поваленные деревья перемежались с теми, что пережили непогоду, создавая непролазные буреломы. Вокруг них активно сновали многочисленные роботы, и среди этой механической суеты выделялась одинокая человеческая фигура в грязно-белом комбинезоне.
Вася Буреломов стоял по колено в грязи у основания поваленного дерева — старого каменного дуба, вывороченного с корнем яростью шторма. Его комбинезон был испачкан землёй и мхом, но парень не обращал на это внимания. Рядом трудились роботы самых разных форм и размеров; их манипуляторы с тихим гудением аккуратно расчленяли массивный ствол на аккуратные брёвна.
Он руководил процессом, отдавая тихие, чёткие команды через планшет, — большую часть работы умные машины делали сами. Его задача была не в том, чтобы делать всё самому, а в том, чтобы следить, принимать решения, указывать вектор. А там, где не особо сообразительные роботы испытывали затруднения, — показывать своим примером. Настоящая руководящая работа.
Он сделал паузу, выпрямил затекшую спину и поднял голову к небу. Оно было бескрайним, бездонно-синим и пустым. Ни следов прошедшего урагана — его яростное облачное сердце осталось лишь в воспоминаниях. Лишь тишина и лёгкий ветер, шелестящий листьями на уцелевших деревьях. На мгновение его взгляд скользнул к скульптурной группе «Покорителям небес» на другом конце поляны, и ему почудилась знакомая, строгая фигура. «Показалось, — тут же отбросил он мысль. — Слишком устал».
Он не чувствовал ни радости, ни триумфа. Была усталость, въевшаяся в кости, — тяжёлая и приятная. И странное, новое чувство — не лёгкость освобождения, а спокойная, неотъемлемая тяжесть ответственности. Он смотрел на этот парк, на шрамы, оставленные его ошибкой, и знал, что его долг — залечить их.
Он провёл рукой по гладкому и тонкому стволу свежепосаженного саженца, чувствуя под перчаткой влажную, живую древесину, пусть ещё и очень молодую. Благодаря генной модификации уже через несколько лет он ничем не будет отличаться от уничтоженных бурей великанов. Главное — обеспечить интенсивную подкормку и полив, а он проследит за этим.
Его взгляд упал на группу детей, которые под присмотром педагога осторожно подходили к краю рабочей зоны, наблюдая за роботами широкими глазами. Он поймал взгляд одной девочки и чуть кивнул. Та, смутившись, спряталась за подол взрослой.
Вася не стал строить из себя героя. Он был просто человеком в грязном комбинезоне, который делал свою работу.
Он глубоко вдохнул полной грудью воздух своей планеты, взвалил на плечо лазерный дальномер и двинулся к следующему поваленному дереву.
—Руками работаешь? Не доверяешь роботам? — раздался рядом спокойный, ровный голос.
Вася вздрогнул и обернулся.
В двух шагах от него, положив на пень термоконтейнер, стояла Анна Строгова. На ней была не форменная куртка диспетчера, а простое практичное пальто, и ветер шевелил прядь её белых волос. Она смотрела не на него, а на работающих роботов, оценивающим взглядом специалиста.
—Строгова?.. Я… то есть… — Вася растерялся, беспомощно жестикулируя заляпанной в грязи перчаткой.
—Ты совсем не следишь за графиком питания, Буреломов, — она перевела на него свой холодный, теперь уже без единой капли строгости, а лишь с лёгкой укоризной взгляд. — крайне важно регулярно и своевременно питаться. Твой обед. Полагаю, ты о нём и не вспоминал.
Она легким движением подтолкнула контейнер к нему по пню.
Вася сглотнул, снимая перчатку. Тысяча мыслей пронеслась в его голове: что сказать? Извиниться ещё раз? Поблагодарить? Спросить, что она здесь делает?
Анна, словно угадав его смятение, облегчила задачу.
—Комиссия запросила промежуточный отчёт по восстановлению зелёных насаждений. Я была в мэрии. Решила занести его лично, — она слегка кивнула на контейнер. — И вот это. Чтобы оператор не забыл о базовых потребностях организма. И чтобы видел, что его работа… — она на секунду запнулась, подбирая слово, — что его работа имеет значение. Не только для комиссии.
Они помолчали. Гудение роботов и крики детей наполняли пространство между ними, но оно уже не было неловким.
—Спасибо, — нашел наконец силы вымолвить Вася, принимая контейнер. Тепло от него шло прямо через перчатку. — Я… я просто делаю то, что должен.
—Я знаю, — просто сказала Анна. — Так всегда и начинается что-то по-настоящему важное. Когда просто делаешь то, что должен.
Она кивнула ему на прощание, развернулась и пошла прочь по тропинке, оставляя его одного с теплым обедом, работой и новым, тихим чувством, что ничто ещё не закончено. И что это — хорошо.
Вася посмотрел ей вслед, потом на контейнер в своих руках, и наконец — на следующий поваленный дуб. Его ждала работа.