Сердце из кремния

«В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх»

— Библия (1 Иоанна 4:18)

Всё началось в тот день, когда меня вышвырнули из клиники. Не за косяк — просто моё кресло отдали железяке. Кому нужен врач-человек, если автомат щёлкает анализы быстрее, точнее и без перекуров?

Профсоюз врачей сразу же взорвался митингом: сначала все было мирно, но потом кто-то разнёс витрину магазина, кто-то подпалил электрокар… Силовики накрыли нас за час.

По хорошему, нас должны были посадить за решетку, но правительство пошло другим путём: из сотни протестующих выловили пятнадцать и публично наказали, для примера. Я был в их числе. Нас оштрафовали и запретили заниматься медициной пожизненно. Сбросили в касту ниже по уровню. Хотя бы сохранили жизнь…

Чтобы оплатить штрафы, пришлось продать квартиру и электрокар. На то, что осталось купил драную тележку на водороде и арендовал конуру в Девятом секторе — районе шахтёров и плавильщиков. Вроде бы всё было не так и плохо, но я никак не мог найти работу. Все вакансии для людей, куда я мог сунуться, были заняты людьми, андроидами или синтетиками. «Недостаток квалификации» — вежливо врали в отделе кадров, переводя взгляд на клеймо ссыльного в моих данных. Я понял, что никакой работы для меня не будет. Либо идти в шахты и сдохнуть от радиации через несколько лет, либо медленно сводить концы с концами, бродяжничать и питаться с помоек.

Каждый божий день я проклинал себя за слабость, за то, что поддался толпе, пошел на тот злополучный митинг… Надо было перетерпеть свою злобу — сейчас бы где-нибудь сидел, что-нибудь делал, и жизнь была более-менее стабильной. Ведь всех моих прошлых коллег государство пристроило на околомедицинские места.

А что теперь я?..

Когда на счёте осталась последняя десятка кредитов, я не придумал ничего лучше, чем пойти в «Ржавый клапан» — старинную пивнушку через дорогу от дома.

Прежде я обходил это место стороной, но сейчас мне хотелось просто напиться и забыться, хотя бы на вечер. А дальше будь, что будет.

Я с осторожностью толкнул дверь и робко прошел в тесный, старый бар. Воняло прокисшим суслом. За стойкой с пивными кранами стоял древний синтетик и потёртыми пальцами полировал кружки. Сталевары в прожжённых комбинезонах чавкали бургерами. Заказав самый дешевый лагер, я забился в угол, стараясь не слушать разговоры о прокатных станах. Горечь подступала к горлу — почему из всей толпы выбрали именно меня? Почему система всегда бьёт по слабому, а не по виноватому?

Тень перекрыла тусклый свет. Передо мной замер долговязый тип в инженерном халате. В руках — две пинты пенного.

— Свободно?

— Весь бар пустой, — буркнул я, тыча пальцем в свободные столы.

Он молча поставил кружку передо мной и сел напротив. Пиво пахло мягко, пшенично, с едва уловимой кислинкой.

— Вы тот врач с площади? Ваше лицо знатно завирусилось в сети.

Сердце ёкнуло от страха. Рука сама сжала стакан.

— Что вам надо?

— Ищу толкового человека, — он сделал глоток, смахнув пену с усов. — Дело законное. Для вас — точно.

— Я больше не врач.

— Но мозги-то остались? — инженер хрипло рассмеялся. — Меня зовут Эйнар. Конструирую для «Синтез-Примулы». Честно говоря, давно ищу врача.

Я присвистнул. В корпорацию мечтал попасть каждый, кто имел дело с робототехникой.

— Почему именно я?

— Почему? Во-первых, вы врач, — он отхлебнул пива, его взгляд стал оценивающим, деловым. — Блестящее образование, скальпель в руках, анатомия в голове. Значит, мелкая моторика в норме, и в грудной клетке андроида не натворите фатальностей. Наплакался я с помощниками… — он с отвращением махнул рукой. — Одни детали портили, другие — воровали и перепродавали. Ещё попадались просто тупые, как пробка. А мне нужна точность, медицинская точность. Каждая испорченная деталь — это мои кредиты на ветер.

Он достал карманный голопроектор и открыл сайт с вакансиями. В воздухе замелькали яркие голограммы должностей в корпорациях, на заводах. Он пролистал их с презрительной гримасой и выключил. Я молчал, пытаясь понять того типа.

— Во-вторых, — его взгляд стал жестче, почти циничным, а голос — тише, — ваше положение. Клеймо ссыльного. Запрет на медицину. Продали все, что можно.

Он ткнул пальцем в мою поношенную куртку:

— Весь бар пустой, да? Только вы сидите в углу, как побитая собака. Знаете, что такое голод? Настоящий голод? Я знаю. Голодный человек — он предсказуем. Он будет цепляться за любую работу зубами. Будет аккуратен, потому что побоится потерять последний шанс. Будет молчать и делать, что скажут. Мне не нужен гений. Мне нужен умный и послушный помощник. Вы идеально подходите под это описание. Пять-десять кредитов за заказ — для вас сейчас это целое состояние. До тридцати в месяц, если повезет с моделями. Выбора у вас, доктор, все равно нет. Так что?

Я поперхнулся пивом. За сто кредитов лечил целый месяц! МЕСЯЦ! А сейчас у меня почти ничего не осталось… Собрав последнюю гордость и силу воли, я жестко ответил:

— Мне нужен только честный заработок.

— И вы его получите, — с улыбкой ответил Эйнар и протянул руку.

Мы скрепили договор крепким рукопожатием и обменялись контактами. Эйнар сразу же скинул мне методички по строению разных моделей синтетиков и андроидов с подробными указаниями, как проводить диагностику и извлекать различные детали.

Почти месяц я вгрызался в схемы, как когда-то в учебники по анатомии — только вместо живых тканей были побитые микросхемы, а вместо запаха формалина — вонь горелого кремния.

Свалка… Каждый день — бутиловые перчатки, прилипающие к электролиту, и этот проклятый респиратор, будто тисками сжимающий лицо. Стекла запотевали от дыхания, превращая мир в мутное пятно, а я, спотыкаясь о робототрупы, выдирал из них провода, будто вынимал органы у трупов на практике. По утрам, вернувшись в квартиру, я раскладывал добычу на полу, разглядывал и изучал: процессоры, приводы, каркасы, полимерные кости, оптические сенсоры с потухшими «зрачками». Все это было лишь репликами совершенного человеческого организма.

Спустя месяц Эйнар сделал заказ.

Первого синтетика нашёл по матерным сонетам — бывший учитель литературы орал похабные оды, лупя головой о ржавый кусок арматуры. Второй синтетик попался из обслуги — какой-то театральный портье с помятой рожей. Сначала он мне показался весьма сохранным, пока тот не начал дёргаться и неистово молиться асгардским богам и пророчить скорый конец света. Его разбор прошел еще быстрее. Эйнар хвалил мою аккуратность и платил без задержек.