Сердце левиафана

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

к проекту уличного благоустройства (рег. номер 10.1, адм. города Новый Бёртон), поданному в рамках открытого тендера от 24 авг 2055 года.

Составители

Котов Ян, младший дознаватель

Ортега Эмма, независимый корреспондент

Куратор

Нарасайя Бхагат, председатель историографического общества "Хранители"

Комментарий службы внутренней безопасности

Документ содержит не публиковавшиеся ранее детали политически значимых событий. Вскрывать в присутствии старшего офицера или главы администрации лично.

- - - линия отреза - - -

От куратора

Прежде всего я хотел бы выразить благодарность моим младшим коллегам, двум знатокам своего дела, которые - несмотря на куда больший их вклад в наше скромное исследование - попросили меня взять первое слово.

Начало данной работе положила одна любопытная звукозапись, а именно короткий, местами затёртый радиоперехват, что попал мне в руки минувшей весной, быть может, в конце апреля. Сквозь помехи, стрельбу и шум мотора я различил обрывок говора на диалекте, который сегодня уже не встретишь. Но особый мой интерес вызвало трижды повторённое сочетание слов - достаточно редкое, чтобы стать зацепкой для такого собирателя историй Пустоши, как я - или как мои драгоценные помощники.

Поручая им всего лишь сверить факты, я не представлял, какую череду событий Ян и Эмма сумеют восстановить. Им удалось распутать клубок историй, казалось, навсегда уже погребённых в рыжих песках Долины.

Искренне ваш, Н.Б.

От составителей

За май-июнь этого года мы нашли и опросили, вместе или по отдельности, около десятка человек. Четверо из них поделились особенно ценной для нас информацией. Расшифрованные фрагменты разговоров приведены ниже - с полного согласия респондентов.

Фрагмент 1: из разговора с Отто Шершнем, автором книги "Мотор и песок"

То есть ты мчал сюда от рассвета до заката только чтобы поболтать со мной за кружкой палёного? Дай-ка подумаю. Я правильно понял, что ты не мой поклонник и здесь не за автографом? А ещё - я ведь сейчас говорю с телепатом, верно? Не ахти каким сильным, но одними пилюлями так не прокачаешься. И если ты спец по допросам, то, скорее всего, тебя ко мне прислали. Поэтому будь добр - выкладывай, кто вы такие и каков ваш интерес, либо... либо допивай эту бурду и собирайся обратно.

( . . . )

Хм, неожиданно. Я знаком с кое-какими работами твоего начальника. Приятно, что и он слышал обо мне. К сожалению, тут вы промахнулись. Если кто-то и назвал свой драндулет именем из моего рассказа, я здесь ни при чём. И в заварушку, какую ты описываешь, я никогда не попадал.

( . . . )

Если ваша запись вправду появилась раньше, чем мой сборник вышел из типографии старика Джо - а это случилось лет пять назад - то не знаю, что и думать.

Вообще-то я понимаю твои мотивы. Ты хотел узнать историю той битвы - и вполне здраво решил, что я могу быть к ней причастен. Но - увы. Тут или чистое совпадение, или...

Ты всё ещё хочешь копать эту тему?

( . . . )

Тогда давай баш на баш: я поделюсь своими догадками, а ты взамен будешь держать меня в курсе вашего... кхм... расследования. Вдруг и правда нароете что-нибудь интересное.

( . . . )

Стоп-стоп-стоп. Не воспринимай мою писанину настолько буквально. Рассказ про кладбище левиафанов хоть и не полный вымысел, но в реальности ничего, названного "Ежевикой", там никогда не было. Это всё придумала моя сестра - Ингрид, с которой мы половину детства провели на пыльных дорогах из ниоткуда в никуда. Об Ингрид я когда-нибудь ещё напишу. Сейчас важнее то, кто кроме нас с сестрой мог знать про "Ежевику". И это минимум трое.

Когда нам с Ингой было по двенадцать, отцу предложили работу в Новом Бёртоне. Если вдруг не слышал - это маленький городок, а тогда и вовсе посёлок, на самом краю обжитых земель. Со старых времён там уцелели нефтяная вышка и здоровенный сборочный цех, после катаклизма обросший вагончиками домов и валами укреплений. В то время Новый Бёртон был чем-то вроде дальнего форпоста вновь зародившейся цивилизации. Рейдеры боялись хозяйничать в его округе - за исключением, разве, одной банды Стервятников.

Лично мне новое место сразу показалось дырой: копоть, вонь, улицы, залитые гудроном, патрули наёмников, которые от рейдеров отличаются только нашивкой на рукаве. Но у отца появилась своя мастерская, и я пропадал там сутки напролёт: собирал первый в жизни багги. Ингрид маялась от скуки, читала вслух раздобытую отцом книжку - что-то про животных и всяких редких птиц, которых на земле уже не встретишь.

А где-то через месяц мы наткнулись на свалку разбитых левиафанов: заметили её, катаясь по округе. Она заворожила нас сразу. Я не знаю историю этого места - ведь в Новом Бёртоне левиафанов мы никогда не видели. Покорёженные остовы ржавели под открытым небом, играли бликами на солнце, иногда поскрипывали на ветру, а если мы долго стояли рядом с ними в дождь, рот наполнялся похожим на кровь привкусом металла. Инга любила представлять, где эти железные монстры успели побывать и что увидеть, и как живётся где-то там, далеко-далеко, где нет пыли и радиации, и рейдеров, и...

...и вот так однажды мы встретили троицу таких же, в общем-то, бродяг. Как и мы, они пришли поглазеть на последнее пристанище стальных гигантов. Примерно наши ровесники, все трое были из местного приюта, и жили, конечно, ещё беднее нас. Я, помню, предложил сбежать - мало ли - но Инга с ними как-то сразу разговорилась, и на следующий день, и потом ещё много раз мы заставали их тогда же и на том же месте.

Первый из троицы, кто бросился мне в глаза, называл себя "Рокот" и хотел, чтобы все звали его по позывному, будто он матёрый волк пустыни.

Второй, белобрысый, поначалу вызвал у меня неприязнь. Теперь я думаю, что это была просто-напросто ревность. Он был виновен, что оказался хорош собой, и мне всё чудилось, будто Инга вот-вот втюрится в него по уши. Рокота белобрысый называл Роком и по его примеру тоже взял себе кличку. Помнится, "Тальк".

Я боялся, что сестра полюбит Талька, но она сдружилась с последним из тройки: был он весь какой-то бесцветный, как выгоревший на солнце, а ещё вечно молчал, и если говорил дольше пары секунд, то от волнения начинал задыхаться. Двое других так его и звали - "Молчун". Вряд ли ему это нравилось, но вместо постоять за себя, он по привычке молчал. Инга умела рассказывать, а он любил слушать - вот и весь секрет.

На свалке был левиафан, смотревшийся явно целее прочих - сборщики металла обошли его стороной. Реактор внутри ещё теплился, но при этом жутко тёк: метрах в пяти мой дозиметр уже захлёбывался треском. Бывали дни, когда мы часами сидели поодаль от той громадины, смотрели и мечтали. Воображали, как этот старый левиафан, до того как превратиться в груду металла, мог успеть побывать вон там и там.

Лишь спустя годы я понял, что это было самое счастливое время.

Всем нам хотелось собственного стального зверя, но каждому он нужен был для чего-то своего. Тальк мечтал построить самый быстрый левиафан, чтобы нестись по пустыне подобно штормовому ветру. Рокот хотел себе машину несравненной огневой мощи, а затем - перебить рейдеров. Из-за них он, как и многие в Новом Бёртоне, так рано остался сиротой.

- А я, - говорила Инга, - я бы уехала прочь из пустыни, на восток, куда указывает закатная тень. Там, кто знает, вдруг там есть такое место, откуда никому не захочется вернуться. Может, там не будет пыли, а будут деревья и чистая вода - много её! - и целые поля яркой травы, и ежевика.

- Ежевика? - переспросил тогда кто-то. - Что это такое?

Ингрид объяснила, что видела в книжке такую ягоду, известную до катастрофы.

- Может, - добавила она, - этот вот левиафан прямо так и назывался?

Молчун, которому Инга тоже придумала какое-то своё имя, на слова о путешествии каждый раз замечал, что левиафан для него должен быть по-настоящему прочным и автономным, что должен быть защищён от рейдеров и песчаных бурь, и... иногда Молчун увлекался подробностями так, что почти забывал задыхаться.

Ну а что до меня, то я знал, почему сестра так любит истории о райском месте. Знал, но всё равно боялся об этом подумать. Следующей весной - после той, когда мы приехали в Новый Бёртон - Ингрид умерла. На самом деле она умирала давно, медленно и тихо. На пользу ей не шло даже солнце, которое она так любила, что уж говорить о вездесущей пыли.

Я не представляю, каково было отцу. Сам я долго не мог это принять. Как вообще можно поверить, что та Ингрид, с которой я прожил все свои тринадцать лет, которая читала мне вслух, которая щипалась, когда я дразнил её за веснушки, что та Ингрид - ушла навсегда?

Без неё мы четверо уже не ходили к левиафанам, слишком давило чувство пустоты. Инга умерла - и всё развалилось. Рокот был смурнее тучи, Тальк перестал подшучивать над Молчуном, а тот вовсе, как оказалось, Тальку другом никогда и не был.

Вскоре мы с отцом уехали.

Остальным должно было исполниться четырнадцать, а значит, они пошли либо в наёмники, либо работать в местный цех: больше в Новом Бёртоне идти было особо некуда.

Хм, заговорился я.

Если ищешь реальную "Ежевику", тебе, думаю, нужен кто-то из них. Если, конечно, вся эта история вообще стоит потраченного на неё горючего. На мой взгляд - не стоит. Но тебе видней.

Фрагмент 2: из разговора с Надин Дюраль, управляющей цеха в Новом Бёртоне

Интересная у тебя работа: журналистка, да ещё мнемоник. Я всё думала, где ты прячешь диктофон, а он, получается, тебе и не нужен.

( . . . )

Я тут, знаешь ли, директорствую дольше, чем ты живёшь, и никаких левиафанов здесь не строили, уж поверь. Была такая идея у кого-то из городского начальства этак пару лет назад, но когда они посчитали, во что обойдётся переобустройство цеха, затолкали эту светлую мысль туда же, откуда вытащили.

Ищешь что-то конкретное? В те времена, о которых ты говоришь, этот цех работал по сегодняшним меркам считай что подпольно. Кто-то что-то своё резал, пилил, сверлил вне смены каждую ночь, на это я тогда смотрела сквозь пальцы, а выгнать могла совсем уж злостного бездельника, который только на себя и работал. Это теперь всё иначе, и ресурс станков учтён как те стопки листовой меди.

Мне иногда, знаешь, даже интересно было смотреть, что тут по ночам ваяют. Например, был тут некто Лысый: прицепил здоровенную пушку на совсем уж хлипкую колымагу. Всё ради того, чтобы на какие-то бои пройти по сумме баллов как новичок. Его ещё потом за это монтировкой ушибли.

Или Пепел тот же, вечно улучшениями развлекался. Кучу материалов изведёт, пока из одной Эгиды что-нибудь этакое не сделает. Все свои кредиты, похоже, на это спускал, когда лучше бы от лучевой болезни лечился. Он где-то лишних зивертов хапнул и ходил тут, фонил, как рентген.

Из тех троих, что ты назвала, я знаю одного лишь Талька-гонщика. Он тут не работал, просто заказывал ремонт по мелочи - то крыло подправить, то реактивный баллон к раме приварить. Потом уехал на какой-то чемпионат, где-то там жить и остался, на другом конце Долины.

А примерно через год после его отъезда началась война с бандой Чёрных Стервятников, вот тогда многие разбежались - и Лысый, и Пепел, и половина третьей смены. Я никого не виню: это сейчас город вырос и окреп, а раньше всё не так было, только смельчаки здесь могли жить.

( . . . )

Про ту банду давно уже не слышно, вроде как размешались с другими бешеными, но лет десять назад их рейдеры наводили шороху. Ими тогда один псих по кличке Шлемокол командовал, на пару с выродком Двуглазым. Оба, говорят, давно червей собой накормили. Во время войны с их бандой полгорода уехало, особенно у кого машина для боёв не годилась. Кое-кто прямо тут свои пожитки побросал, в основном декор и барахло всякое. Многое уже на металлолом сдали, но шипованный бампер от Лысого, например, всё ещё в углу лежит. А Пепел - тот рисовал хорошо: детали, машины, людей. И мой портрет нарисовал как-то: подлизывался, гад, чтоб я его в шею не погнала от станков в неурочное время. Стопка его рисунков до сих пор у меня пылится. Всё кроме портрета продам тебе за три кредита, почти даром отдаю.

Нет, просто посмотреть нельзя. А что ты хотела-то!

( . . . )

Знаешь, если тебе интересны всякие местные слухи, то расспроси-ка лучше того бывшего советника... Шафраном его кличут, который работал в нашей мэрии, пока его оттуда не попросили за любовь к подковёрным играм. Достань ему брикет хорошего табака - и он расскажет то, чего не знают другие.

Фрагмент 3: из разговора с Шафраном, отставным советником мэра в Новом Бёртоне

А табак-то хорош: душист, крепок. За такой в пустыне убивают. Шучу я, конечно: убивают там за гораздо меньшее.

Рокот... припоминаю, был у нас такой наёмник. Его выперли накануне войны со Стервятниками - с командиром из-за мелочи какой-то рассорился вдрызг. А затем он, похоже, как и многие, из города сбежал.

Найти его сейчас, пожалуй, можно. Если он умел наводить орудия, то его наверняка взяли под крыло Механики: они тогда помогали беженцам из Нового Бёртона, в особенности тем, кто был им полезен. Если интересно, то ещё за один такой же брикет я подниму старые связи и подкину тебе адресок. Плохого не подумай: я кому попало не стал бы земляка сдавать. Просто видно по тебе, что человек ты хороший. Табак такой, например, раздобыл.

( . . . )

Что ж ты сразу не сказал, что левиафан ищешь? Был у нас такой! То есть не было. То есть был, но не для всех. То есть... ха-ха. Дай огня, сейчас объясню.

Слыхал про гейзерово ущелье? Это здесь неподалёку такое чудо природы: две скалы, меж ними дорога, вся завалена камнями. Каждый полдень, как по часам, земля там будто закипает, смекаешь? Вода извергается минут десять, подкидывает на высоту во-о-от такие валуны - и всё, что там попробует проехать.

В этом ущелье, представь, погиб сам Шлемокол, главарь Чёрных Стервятников. Ну, выбрал неудачное время, чтобы проехаться, с кем не бывает. По официальной версии всё именно так. А по неофициальной...

Я вот думаю, хватит ли на такой рассказ только одного брикета? Эх, а табачок-то ядрёный! Ладно, слушай!

Все тебе скажут, что война против банды Чёрных Стервятников началась с их вождя Шлемокола. А я скажу, что она началась ещё и с меня. Это я недосмотрел за Амплисой - нашим новоизбранным мэром. Баба она жёсткая, прямая, хоть гвозди выправляй, да ещё из бывших наёмников, в общем, кадр для тонкой политики не самый подходящий. Отнёсся я к ней скептически, хотя и терпимо. В конце концов, от мэра требуется главным образом одно: не быть последней сволочью. Последней она не была.

А вина моя в том, что я позволил Амплисе с первых же дней закуситься с рейдерами - да так крепко, что это привлекло внимание самого Шлемокола. Конечно, терпеть налёты на окрестности города было нельзя, но я до сих пор считаю, что прищемить бандитов можно было и аккуратнее. Но как вышло так вышло, война так война.

Надо сказать, в те года должность мэра была, в общем, незавидной: ответственности вагон, а полномочий чуть-чуть. Бюджет, опять же, трещал так, что стулья для мэрии колотили сами.

За гражданские проекты отвечал я, обороной заведовал некто Адъютант, сам себя так называвший - солдафон, который пережил полдюжины мэров. Он был вояка до мозга костей: вспыльчивый, крикливый, где-то умелый, но в целом тупой. На моей памяти он раз-другой по своей же дури чуть на тот свет не отправился. Как ты уже наверное понял, в вопросе рейдеров Адъютант и Амплиса поладили сразу.

( . . . )

Общий ход войны ты знаешь: рубились почти наравне. Но когда через шесть недель Шлемокол предложил переговоры, я сразу заподозрил в них военную хитрость: больно уж сладко он пел. Да ещё переговорщиком отправил своего боевого командира - Двуглазого - с приличным таким количеством войск, и всю эту ораву мы должны были запустить прямо в город.

Я был резко против. Уставшая от крови Амплиса - сомневалась. Адъютант же уверял, что сил отбиться от отряда Двуглазого даже внутри города у нас хватит. Особенно если на время снять второстепенные патрули отсюда и оттуда. А почему переговорщик от Стервятников с армией ходит - ну вдруг так у них принято.

И вот, значит, настал тот самый день. Я - слева, Адъютант - справа, Амплиса - по центру, солнце - в зените. Напротив нас Двуглазый: левый зрачок смотрит нормально, правый гуляет сам по себе. Двуглазый что-то вроде говорит, но ощущение, будто время тянет. Речь у Стервятников и так сплошной гыр-гыр, а этот ещё не старается.

Через минуту таких вот переглядок слышу за спиной встревоженные голоса. Отхожу вместе с Адъютантом - проверить, что там случилось.

А случилось примерно то, чего я ждал: один из патрулей, часть которого была отведена в Новый Бёртон, только что разбит большой группой врага. И не где-нибудь, а на подъезде к ущелью гейзеров, откуда до нашего тыла всего-ничего. Ещё минута, и появятся на интерактивной карте красные треугольники: радары до ущелья уже достают.

Адъютант же... а что он сделает? Хвать за грудки одного солдата, хвать второго: да я тебе, да я вас всех! Жаль, себя схватить не додумался.

- Там, что... - вояка аж хрипел от ярости, - там совсем никого не осталось?!

Я уже глаза закатывать устал, как слышу голос диспетчера. Новенького тогда взяли, салагу помладше тебя.

И вот он смотрит в монитор радарной системы:

- Сигнал не очень хороший, - говорит, - но как минимум одна сигнатура видна чётко: наш левиафан идёт к ущелью на перехват.

Тут бы его рёбрам испробовать адъютантского сапога за такие-то шуточки - ведь левиафанами у нас никогда и не пахло - но я успел помешать. Вояка оттолкнул новенького прочь от приборов, взялся сам посмотреть. А ещё секунд через пять начал чесать свою лысую репу.

Радар в самом деле показывает зелёную метку: левиафан класса "Архонт", по последним цифрам сигнатуры вроде как наш. И стоим мы двое как вкопанные: я не знаю, что говорить, а вояка не знает, что делать: радар-то за грудки не схватишь.

Перепроверили на всякий случай. В журнале регистраций - пусто, на городских камерах - ничего похожего, на радаре - левиафан. И вроде ведь от нас выехал! Я уже все варианты в голове прокрутил: что он невидимка или что он под землёй прополз. А может, пролетел. Или что утлая колымага с хакнутой прошивкой почему-то принята за левиафан. Я о таком не слышал, но всё бывает в первый раз.

Последний вариант я и взял за истину, пока не увидел, как ошибка на радаре конкретно так сцепилась с теми самыми красными треугольниками в том самом ущелье гейзеров. Хотел попросить себя ущипнуть, но побоялся, что вояка из меня кусок мяса вырвет.

- Ты тоже это видишь? - прохрипел Адъютант. - Банда стервятников против этой хренотени?

- И хренотень-то, похоже, держится, - ответил я и вернулся к Амплисе.

К счастью, её пока не съели - Двуглазый явно ждал сигнала приближения своих, до сих пор безуспешно. Я ей шепчу: блефуй, говори, что все подъезды к городу охраняются непобедимыми левиафанами, и не вздумай подавать виду, что мы сами в душе не чаем, что здесь такое творится.

Логично ведь, думаю: раз есть на радаре наш левиафан, значит, пусть так оно и будет. У врагов свои детекторы есть, значит, они тоже должны это видеть.

Амплиса посмотрела на меня тяжело, а потом как давай над Двуглазым потешаться. Такого наговорила, что я аж пожалел, что подал идею: сейчас выяснится всё-таки, что левиафан не левиафан, а сбой аппаратуры - и на кожаные ремни Стервятники всех порежут.

Но минут через десять Двуглазый сам получил какое-то указание и молча отступил вместе с эскортом. Потом, когда мы узнали, что отряд Шлемокола разбит, просто списали всё на гейзерово ущелье. До сих пор не знаю, что за призрак добрых полчаса рубился там с целой ватагой бешеных. Адъютанту же после этого случая наконец-то сказали "адью", поблагодарив за работу. Ха-ха.

( . . . )

Что? Нет, я уволился позже, и это совсем другая история!

Фрагмент 4: из разговора с Рокотом

...Пепел?

Конечно, знаю. Пепел - он же Молчун. Наша общая знакомая так его называла, когда-то давно. А что с ним? Он нашёлся - или помер? Или всё вместе? Я слыхал, что в ущелье нашли только останки бешеных.

( . . . )

Последний раз мы виделись, когда он меня с собой позвал - уехать из Нового Бёртона. Я ещё подумал - странно, что сейчас. Война-то шла второй месяц: кто хотел, те уже сбежали. Но в тот день должны были пройти какие-то переговоры, и я решил, что Пепел хочет уехать пока действует перемирие.

Всё внезапно как-то вышло. Я его тогда увидел впервые лет за пять, и был он весь бледный, лицо в ожогах от радиации.

- Поедешь? - говорит. Сходу: ни "привет", ни "как дела".

- Поеду! - говорю. Всё равно я сидел без работы, без машины и пьяный.

Собрал рюкзак, пошёл за ним. Шли мы долго, почти до окраины. Там Пепел выкатил из подземного гаража что-то странное. Внешне - крепко сбитая такая шмакодявка на шипастых гусеницах, плод бурных чувств тягача и вездехода. Вооружения на первый взгляд никакого. Надпись "Ежевика" во весь бампер. Я уже тогда должен был понять, что он умом тронулся.

( . . . )

Да, прямо один в один этот рисунок. И на такой конструкции мы поехали. Внутри вполне уютно было, я аж задремал. Потому и поздно спохватился, что едет Пепел не на запад, как все, а куда-то к восточным скалам, прочь из Долины.

Что-то говорить ему оказалось бесполезно, драться - ну не боец я после четырёх кружек. Решил уже было плюнуть на всё, выпрыгнуть на ходу и возвращаться пешком. Но тут увидел машины Стервятников, и про всё остальное сразу забыл. Пепел вообще-то тоже не хотел с ними связываться, пробовал тихонько пробраться по краю. Но мы, как назло, плелись по камням через ущелье. Дорога была узкая, и, конечно, наш нелепый вездеход никто не пропустил.

Сначала долбили с чего-то тяжёлого. Любой броневик уже пять раз бы развалился, но "Ежевика" держалась - при том на одном лишь поле Эгиды. Откуда оно такое сильное, я понял, когда разглядел, что там было вместо аккумулятора. Не знаю, как ты, а я ни разу не видел реактор, на каких работают левиафаны. Но если он выглядит как маленькое солнце в тюрьме магнитных полей, исходящее плазменными петлями, то это оно и было.

Затем кто-то из стервятников - мне кажется, вожак, - с разгона пошёл на таран. Выставил вперёд копья и пилы, а дальше... дальше "Ежевика" проехала его, как жестяную банку. Тряхнуло, правда, нас при этом так, что если бы во всей конструкции нашёлся хоть один плохо закрученный винт, полетела бы эта конструкция к чертям собачьим сию секунду. Но знаешь, что? Не оказалось там ни одного плохо закрученного винта!

И тут я понял, что те сказки Ингрид, тот детский бред - про далёкий прекрасный мир и про левиафан, что на пути к нему должен одолеть все преграды - Пепел с самого начала принимал за чистую монету. Что готовился к этому походу тщательным образом и много лет. И что фонящее ядро стального монстра - того, с кладбища левиафанов, - он вынул и заново вмонтировал, запитав от него не одну только Эгиду. И теперь я уже не знал, кто кем управляет. Мне казалось, что это ядро, это сердце старого левиафана само рвётся в бой, и клокочет, словно живое.

От странных мыслей меня отвлёк бешеный, который вмазался дурью и - прыг с двумя гранатами прямо нам под днище. Возможно, Пепел предусмотрел и это, но сработала привычка - я сам выскочил наружу и первым же выстрелом своего револьвера снёс размалёванную башку. Затем бросился к бесхозному багги, где раньше сидел тот наркоман, развернулся, выпустил в Стервятников остаток пулемётной ленты. Из-за пыли и дыма, правда, видно не было ни черта, но в какого-то горлопана я всё-таки попал. Он, похоже, докладывал обстановку по рации и всё повторял "леви-ифан-е-дже-вии-ка" со своим ужасным акцентом. Думал, наверное, что это новая такая модель.

Я пару раз крикнул, позвал Пепла с собой - но куда там. Махнул, короче, рукой и дал по газам. Решил, что в этой битве сумасшедших я буду лишним. Издалека уже слышал, как ущелье гейзеров проснулось. Ровно в полдень, как всегда...

Заключение

Ввиду изложенного выше, историографическое общество "Хранители" считает обоснованным и рекомендует размещение памятного макета "Ежевики" - левиафана класса "Архонт" - на пересечении улиц 22.1 и 22.4 города Новый Бёртон взамен пришедшей в негодность сварной рождественской ели.

Проектный чертёж и расходная смета прилагаются.