Сердце пустыни

Рассвет Айрин встретила на окне своей комнаты, преследуя взглядом поднимавшееся из-за моря солнце. Вода сияла так, что болели глаза. Над гаванью Аулукса мерцал прозрачный перламутровый ореол, словно мыльный пузырь – хрупкий и недолговечный. Обманчивая иллюзия. После трагедии в долине Айрин осознала его мощь со всей хрустальной ясностью.

Ее пробирал ужас от одной мысли, в какой неистовой ярости должны были пребывать духи, призванные охранять гавань, после почти пяти веков одинокого заточения.

“Откуда они берут энергию, если не от живых? Иначе окрестные земли давно стали бы бесплодной пустыней”, — размышляла Айрин, чувствуя растущую тревогу.

Ответ лежал совсем близко, очевидный и простой. Только она никак не могла его ухватить.

Холодный ночной воздух постепенно наполнялся светом и отдаленным рокотом шарибских горнов. Император Сетар вместе с войском вошел во Внутренний город.

С высоты был отчетливо виден его путь – словно золотая змея ползла по оживленным улицам. Вокруг змеиной головы не угасали иллюзии чудных зверей, птиц, насекомых. С некоторыми Айрин встречалась во владениях принцессы Розы, о других только читала в чужих путевых дневниках. Доспехи шарибской армии отливали бронзой из-за прочного сплава, который с легкостью выдерживал выстрел из арбалета в упор. Головы слонов украшали покрывала, расшитые драгоценными камнями, от чего казалось, будто у змеи есть глаза. Над колонной, подобно крыльям, реяли зелено-оранжевые флаги.

Жители города воодушевленно приветствовали правителя невероятно богатой и могущественной страны. Сколько домыслов и слухов о Шарибе витало по всему известному миру! Дома из золота и мрамора, вымощенные гранитом и базальтом улицы, роскошные сады с прихотливыми цветами и вечнозелеными деревьями, дворец размером с половину рейненбернской столицы, текущие рекой в руки шарибцам деньги, а вокруг невероятной красоты пустыни – люди говорили об Империи, как о Рае земном.

Паланкин Сетара возвышался на спине одного из трех украшенных пестрыми попонами белых слонов, его сопровождали волшебники на белоснежных лошадях. Чуть позади катились необычно широкие крытые кареты.

Со своего места Айрин могла видеть часть внутреннего двора бывшей резиденции Горгада. Ее по-прежнему уродовали обломки стен и хозяйственных построек, разрушенных во время восстания. Ими занимались, но недостаточно быстро, потому как никто представить не мог, что шарибский Император высадится в крупном, но отдаленном городе Рейненберна, хотя должен был направляться прямиком в столицу.

“Ему известно, что здесь произошло”, — не сомневалась Айрин. — “И он точно знает обо мне”.

Крылатые чудовища пропали: возможно, их посадили в клетки во избежание паники. Вряд ли простые люди так же тепло приветствовали бы Сетара, окруженного монстрами.

Гвардейцы Эдгара – оставшиеся в живых – выстроились в ожидании. Самого принца Айрин не заметила. Возможно, он остался в наскоро убранном бальном зале.

Снаружи послышался посторонний шум, почти незаметный за приближавшимися приветственными криками и музыкой, – пытались открыть искореженные ворота.

Айрин соскользнула с подоконника, накинула плотный шарибский халат, который ей оставила перепуганная насмерть служанка, и неслышно подкралась к двери. Ковер колол босые ноги. Айрин потерла о щиколотку ледяную ступню. Туфель ей не дали. Рунар буквально заточил ее в этой проклятой комнате, не позволяя выйти. Она бы и не смогла – слишком сильно была истощена.

Однако, пока все отвлеклись на Императора, она должна была увидеть Жули и других пострадавших. Знать бы только, где их искать?

Она прислушалась к тишине снаружи, потом потянула за ручку. Дверь не шелохнулась.

“Он запер меня?” — не поверила Айрин и присела около замочной скважины.

В крошечном зазоре между дверью и косяком темнел стержень замка. Айрин могла бы легко открыть его с помощью руны, но от подобной мысли ее бросило в холодный пот: шепот разъяренных духов пробирался в ее сознание, стоило стихнуть окружающим звукам.

Она беспомощно огляделась.

Комната – самая дальняя на гостевом этаже – была довольно аскетичной по сравнению с другими аляпистыми покоями этого небольшого дворца. В нее поместилась кровать с темным балдахином, письменный стол, пара кресел, прикроватная тумба и ширма, за которой пряталась умывальня. Камина не оказалось, но в стенах чернели забранные подкопченными решетками вентилляционные отверстия, по которым внутрь поступал теплый воздух.

Зимы в Аулуксе были не слишком суровые, но промозглые и ветряные: ветер с моря порой пробирал до костей и превращал дороги в каток.

Айрин вернулась к окну.

Свита Императора как раз достигла ворот и неспешно заполняла внутренний двор. Айрин не удалось разглядеть подробности – слишком велико оказалось расстояние.

Слоны изредка протяжно трубили и взмахивали хоботами. Наверняка им было холодно. К паланкину Императора прикатили ступенчатую лестницу, возле которой застыл мужчина в желто-фиолетовых одеяниях. Такая ткань стоила непомерно много, даже Медовия могла позволить себе лишь пару подобных платьев.

Из трех карет в кольца шарибских солдат выпархивали по две женские фигуры, с ног до головы закутанные в ткани, в сопровождении – как поняла Айрин – прислуги.

“Неужели, это жены Императора?” — подумала она. — “Интересно, насколько велик его гарем?”

Она вспомнила Мериэл, которая совсем скоро должна была из принцессы превратиться в очередной трофей Шариба. Сколько особ королевской крови было так же отдано в жены Сетару, а прежде его отцу? В Тауруксе минимум пятеро, ходили слухи и об аймаррских пиратках, дочерях могущественных градоначальников.

“Мериэл даже не станет Императрицей, сколько наследников бы не подарила Сетару”, — с грустью размышляла Айрин. — “Не знаю, как бы я поступила на ее месте. Наверное, попыталась очаровать его, чтобы улучшить свою судьбу. Интересно, Мериэл согласилась бы поменяться со мной местами?”

У нее не было ни малейшего предположения насчет решения принцессы. Айрин толком не знала ее, как человека. Они не были близки, совместные уроки и редкие встречи в коридорах не шли в счет.

На самом деле, Айрин не знала и Эдгара. Принц был добр, обходителен, искренен, чем-то напоминал ее брата. Но она не имела представления об его истинных желаниях, увлечениях, надеждах. Даже той, кто мил его сердцу, кроме ее принадлежности к роду Фаргор.

Что уж говорить о Розалин! Взбалмошная малышка-хохотушуа с необъятной любовью ко всем земным тварям, скрытно бродившая по тайным дворцовым коридорам, защищенным рунами, – она явно видела и слышала больше, чем показывала.

Айрин давно заметила в замке призраков – невидимые зоркие глаза, на которые порой сквозь зубы сетовал Рунар. Призраки не спешили карать их двоих за многочисленные проступки. Не могли или выжидали?

Собрав мужество в кулак, Айрин вернулась к двери. Сколько еще она будет сидеть здесь, словно пленница? Если ее считают виновной, то пусть скажут об этом прямо! Если нет, то хватит с нее замков.

Вокруг не нашлось ничего, чем можно было бы начертать руну: Рунар забрал перья, чернила, угольки из жаровни, даже пепел!

Прикинув так и эдак, Айрин облизала палец и быстро провела несколько линий. Последняя далась ей тяжелее всего: слишком велик оказался страх. Она затылком чувствовала ледяное дыхание из-за грани, где обитал стылый туман.

Замок щелкнул.

Она выдохнула, затем поднялась с затекших с колен и согнулась от судорожного кашля. Приступ все не проходил: в легких будто оказалась вода, не слишком много, но крайне неприятно. Переведя дыхание, Айрин облегченно выдохнула и распрямилась. В груди саднило.

Рот наполнял странный привкус железа, который она тут же узнала и посмотрела на ладонь – на ней оказалась кровь.

В Дубовом Перевале однажды аккурат в преддверии зимы заболели две сестры. Поначалу они просто жаловались домашним на усталость, потом начали кашлять и слегли. Местный лекарь поил их укрепляющими отварами, но вскоре они принялись харкать кровью. Загадочная болезнь стремительно поразила всех обитателей дома и перекинулась на тех, кто навещал больных. Чудом удалось спасти лишь людей, которые рано заметили симптомы.

Много позже заезжий купец рассказал, как та зараза выкосила несколько сел у северных границ.

Разумеется, подумали на демонов. Бабушка тогда только сплюнула с досадой и плотнее укутала своих в пуховые шали.

“Что, если я разнесу болезнь?” — испугалась Айрин. — “Сказать Рунару, когда он вернется?”

Разве духи не излечили бы ее? Хотя, зачем им это после того, как они едва не отправили ее к предкам?

Она вытащила из кармана платок и, прикрыв им лицо, выскользнула в коридор.

Ее встретила тишина – слуги боялись, а стража, наверняка, была стянута к главным коридорам.

Айрин на цыпочках пробралась к лестницам, где расслышала неясные голоса. Один выделялся особенно ярко. Она спустилась на пролет и внезапно оказалась сметена злющим ветром по имени Рунар.

— Возвращайся живо, — приказал он, незыблемой стеной вставая между ней и свободой.

— Если Эдгар приказал запереть меня, пусть скажет это мне в лицо! — упрямо выпалила она.

— Не время для твоих истерик, — Рунар с досадой обернулся на оклик одного из гвардейцев и небрежно махнул ему. — Наверх и не высовывайся, пока я не скажу.

— Господин маг! — поторопил гвардеец.

— Что у вас там проис…

— Марш! — он развернул ее и прилал ускорение тычком в спину. — Я приду, как только кончится этот цирк.

“Как он узнал, что я вышла? Охранки повесил?” — разозлилась Айрин. — “Дьявол ему во все места!”

Она притаилась у перил, наблюдая, как он мчится вниз, затем потихоньку принялась спускаться.

Мечущиеся слуги не обращали на нее внимания. Из их кратких панических фраз она поняла, что Сетар пожелал остановиться в резиденции, и теперь все, у кого имелись руки, судорожно готовили комнаты. Запасов еды накануне зимы также было немного, ведь Эдгар не рассчитывал задерживаться, потому не велел заполнять погреба. После столь болезненной смены власти Аулукс переживал не лучшие времена, и большие закупки также не удавалось сделать вовремя.

А свита Сетара предпочитала только самое лучшее. От списка блюд для его наложниц повар упал в обморок.

Суматоха позволила Айрин без помех выбраться на балкон, выходивший во внутренний двор.

На ступенях резиденции стоял Эдгар в военном облачении, подле него по всем правилам этикета застыл Теоваль Фаргор. Принц спросил что-то, и лорд пожал плечами.

Лестница возле слона еще пустовала. Непонятно, что происходило в императорском паланкине, но это действо явно затягивалось.

Громко чеканя шаг, к принцу спустился Рунар. По тому, как Эдгар зыркнул на него, становилось ясно, что Айрин упустила очень много важных событий.

Мужчина в желто-фиолетовых одеждах повел ладонью – над двором взмыл сияющий шар.

“Так это и есть имперский волшебник!” — удивилась Айрин, подаваясь вперед. — “Тот, с кем придется соревноваться Рунару! Если только он не совершит то, что задумал”.

Она посмотрела на мага, надевшего любимую маску невозмутимости. От его облачения наемника и варварски накинутого поверх куртки белоснежного плаща свело скулы у всех блюстителей этикета.

Струящийся оранжевый полог качнулся, и из-за него показалась мужская рука, увенчанная браслетами, за ней нога в фиолетовой шароваре и туфле из позолоченной кожи.

Сетар вынырнул из-под слоев ткани, словно из-под воды. Из одежды на нем, помимо широких штанов, оказалась белоснежная сорочка и распахнутый ярко-рыжий жилет. Короткие темные волосы завивались небрежными кольцами, в ушах блестели серьги.

Его кожа оказалась светлее, чем судачили люди, и светлее, чем у жившей в Дубовом Перевале шарибки Сойле, – смуглая, золотистая, будто впитавшая в себя солнце.

Сетар улыбался, но не Эдгару или окружающим людям, а словно самому себе. Он оказался молод. Не глядя на ступени, он спускался размеренно и властно. Круглые жесткие браслеты на него руках звенели от каждого движения.

Шарибцы склонились до земли, несмотря на грязь. Наложницы присели в замысловатых реверансах. Неподвижными остались только солдаты и волшебник.

На последней ступеньке Сетар задержался и уронил взгляд на пыльную землю.

Тотчас шарибские слуги выстелили перед своим Императором зеленую ковровую дорожку. Айрин пригляделась, силясь рассмотреть странный орнамент, и обомлела: ту покрывал узор из чертополоха – символа Рейненберна!

Император ступил на нее, глядя прямо на Эдгара, чья растерянность стремительно сменялась гневом.

Громкий лязг сотряс воздух. Две неприметные крытые повозки покачнулись, будто неизвестные мощные существа стремились вырваться из них. К ним тотчас бросились воины и слуги в серых робах. Одна повозка раскачивалась особенно сильно: ее стена и крыша вздыбились неровными пузырями, изнутри донесся жуткий гул, пробравший Айрин до костей.

Шарибцы в страхе попятились, помогая госпожам и советникам отойти как можно дальше.

Движением пальцев Император направил волшебника к повозкам. Его лоб пересекла вертикальная морщина – будто трещина.

— Что внутри? — требовательно спросил Эдгар, на что Сетар лишь прищурился, словно считал ниже своего достоинства отвечать рейненбернскому принцу.

Зато внезапно ответил Рунар:

— Арракхи! — процедил он и оглянулся, безошибочно находя Айрин на балконе.

“Идиотка! Внутрь”, — прочитала она по его губам и нервно дернувшейся голове.

Эдгар проследил за его взглядом.

Айрин юркнула за колонну. Она не могла заставить себя встретиться с принцем. При мысли об Эдгаре ее охватывал страх, что он, также как и Рунар, теперь ненавидел ее за нападение на невинных и Жули. Все же из пятидесяти двух пострадавших, почти четверть составляли его гвардейцы – верные товарищи. Еще два десятка – воины лорда Теоваля, остальные – местные жители, которых родные все предыдущие дни оплакивали у стен резиденции.

От внезапного скрежета железа заныли зубы. Шарибские волшебники пытались творить сдерживающие заклинания, но после очередного удара крыша повозки разорвалась, как рисовая бумага. Ужасающая в своем уродстве чешуйчатая лапа загребла воздух и исчезла.

На миг воцарилась тишина. И тут в небо взвилась непропорционально-длинная извивающаяся тварь. Крылья, как у летучей мыши, раскрылись, обнажая кровавые прожилки, и с хлопком дернули тело арракха вверх. Тварь раскрыла крокодилью пасть, исторгая противный оглушающий полувизг-полускрип.

Люди кинулись врассыпную, попадая под копыта испуганным лошадям. Слоны пятились, взмахивая хоботами, золотой паланкин опасно накренился, но устоял.

Арракх, не слушаясь заклинаний, спикировал с высоты и ринулся прямо на балкон.

Айрин приросла к месту. Словно завороженная, она смотрела на приближавшуюся к ней раскрытую пасть, полную кривых клыков. Ее глазами в то же время смотрел дух колдуна.

На нее дохнуло смрадом из бездонной гнилостной глотки – последнего воспоминания Мекаль, которого пять веков назад по приказу шарибского Императора заживо растерзали эти чудовища.

***

Рунар кинулся к балкону, оставляя Эдгара без защиты. Он вообще не думал о принце или своих обязанностях. Все, что имело значение – мерзкая тварь и ее безрассудная цель.

Он сотворил щит, и тот лопнул, едва коснувшись медной чешуи. Его магия раз за разом разбивалась о неуязвимого арракха. Тварь – быстрая, как стрела – неотвратимо неслась на Айрин.

Внезапно навстречу чудовищу метнулась тень, мгновенно впитавшаяся в чешую, и арракх, хаотично взмахнув крыльями, обрушился вниз. Его пудовая башка задела перила, размолотив их в крошку, и туша с грохотом распласталась на камнях.

Рунар кинулся в сторону, прикрываясь щитом от обломков. За его спиной поднимался ор на смеси рейненбернского и шарибского.

Арракх натужно хрипел. Его тело конвульсивно скрючилось и обмякло.

Неестественно-черная тень хищно качнулась в сторону мага, после чего мгновенно истаяла под солнцем.

“Дух убитого шарибцами мальчишки? Верден?” — предположил Рунар и посмотрел на балкон. Тот был пуст.

Не обращая внимания на зов принца, он со всех ног помчался в резиденцию.