Сердитый директор

Спустя неделю с того дня, когда Света впервые перешагнула порог районного дворца культуры не как зритель, а как работник, она неожиданно призналась самой себе: ей здесь нравится.

Несмотря на то, что работала Света в бухгалтерии, атмосфера искусства и приближающегося праздника полностью захватила девушку. Был конец августа, и полным ходом шла подготовка к открытию нового творческого сезона. Странным образом Света почувствовала себя частью этого суматошного, весёлого, а порой и неуправляемого процесса.

Целыми днями на сцене продолжались репетиции различных творческих коллективов, и в каждую свободную минутку Света прибегала, чтобы понаблюдать за этим волшебством, встав у двери и спрятавшись за плотной портьерой бронзово-бордового цвета.

В течение всех предыдущих двадцати семи лет своей жизни Света была далёким от творчества человеком. Она прекрасно чувствовала себя в мире строгих логичных расчётов, чисел и математических категорий.

Девушка успешно окончила механико-математический факультет университета, в течение нескольких лет работала на одной из кафедр, поступила в аспирантуру и начала готовить материал для работы над кандидатской диссертацией.

Всё изменил, как водится, случай: жизнь сделала пируэт и развернулась на сто восемьдесят градусов. У Светы с детства было обострённое чувство справедливости вкупе с невозможностью молчать, если что-то ей казалось неправильным, и девушка элементарно не сработалась с заведующей кафедры - доктором физико-математических наук, профессором Ангелиной Тимофеевной Го́риной. Не просто не сработалась, но и высказала всё, что думала о методах работы Ангелины Тимофеевны.

Мечты об аспирантуре в родном городе пришлось отложить (Света надеялась, что на время отложить), поскольку Го́рина имела огромное влияние не только в том вузе, в котором работала.

Уехать в другой город Света пока не могла - ей пришлось бы оставить отца и младшую сестру одних. После того, как мамы не стало, папа сильно сдал, и сейчас был на второй группе инвалидности. А сестре Лизе недавно исполнилось тринадцать - далеко не самый простой возраст. Сейчас Света была нужна своей семье как никогда.

Отец ни за что бы не согласился оставить семейную квартиру и возможность навещать маму, да и как отразился бы переезд на его здоровье - Света проверять не хотела.

Пыталась работать в одном из колледжей, потом - в школе, но нигде надолго не задерживалась. Свете хотелось обучать детей, по-настоящему заинтересованных математикой, мотивированных, однако в учебные заведения с физико-математическим уклоном дорога ей была заказана по той же причине, что и в вузы.

Конечно, репетиторство очень спасало, в том числе, онлайн-занятия, иначе пришлось бы тяжко. Однако в какой-то момент Свете захотелось расширить профессиональные возможности, и она окончила курсы бухгалтеров. А потом появилась потребность в том, чтобы найти приложение для новых знаний на практике.

Один сплошной фриланс Свете за два минувших с момента увольнения года до чёртиков надоел, дистант - тоже, хотелось живого человеческого общения. Просматривая сайты, посвященные подбору персонала, девушка выделила для себя несколько вакансий и разослала резюме.

Положительный ответ пришёл из двух организаций. Света остановила свой выбор на предложении от дворца культуры по той причине, что бухгалтер требовался временно, на период декретного отпуска постоянной сотрудницы, - идеальный вариант для того, чтобы попробовать свои силы на новом поприще и определиться. Зарплата, конечно, оставляла желать лучшего, но Света шла на новую работу больше за опытом и за человеческим общением.

Вот такой непростой путь привёл девушку в храм искусства, и кажется, Света здесь освоилась почти полностью.

В детстве Света никогда не занималась в творческих кружках и коллективах. Она посещала математическую школу и курсы программирования. Потому, до последнего времени, в учреждения культуры наведывалась редко, и только в качестве зрителя. Даже Лизу провожать на занятия сюда не приходилось - сестра мечтала стать дизайнером и училась в специализированной художественной школе.

Потому теперь Света открывала для себя новую реальность - каждый день, каждую минуту. Особенно увлекал Свету мир танца, и она могла бы, кажется, часами наблюдать за пластичными и гибкими девочками из балетной студии, за па́рами из студии спортивного бального танца, за девушками в ярких нарядах из студии индийского танца.

Были во дворце и вокальные творческие коллективы - хор ветеранов, ансамбли народной песни для взрослых и для детей, детская эстрадная студия и взрослое трио "Жемчужина Оренбурга".

Ещё во дворце были очень титулованные театр моды, театральная студия, а также студии хип-хопа и брейк-данса.

За неделю Света "выучила" все номера будущего большого концерта почти наизусть, но ей всё равно было очень интересно наблюдать за процессом подготовки, вдыхая запах старой бронзово-бордовой портьеры.

...До открытия сезона оставалось меньше недели, и в один из вечеров состоялась первая большая сборная репетиция. Закончив с делами, Света отправилась не домой, а заняла своё любимое местечко за портьерой.

По сцене под ритмичную музыку двигались девушки из старшей группы театра моды. Неожиданно гармония была нарушена - кто-то громко хлопнул в ладоши несколько раз, и громоподобный мужской голос крикнул: "Стоп!"

Музыка смолкла, девушки замерли на сцене, во все глаза глядя на высокого худощавого мужчину лет сорока́, быстро поднимающегося по лестнице, ведущей из зала на импровизированный подиум.

Мужчина был в стильном тёмно-сером костюме и светлой рубашке. Короткие чёрные волосы лежали идеально, однако это не очень выручало в данный момент, как и правильные черты лица: человек выглядел устрашающе.

Его светлые глаза гневно буравили девушек, челюсти были плотно сжаты, на впалых щеках ходили желваки.

- Ты, - выставив вперёд длинную руку, мужчина указал на одну из девушек, а потом на вторую. - И ты. Два шага вперёд.

Девушки послушались. Стояли перед мужчиной, потупившись.

- Что это? - ехидно спросил мужчина, указав чуть ниже талии одной девушки, а потом - чуть ниже талии другой.

Костюмы у девушек были довольно открытые, но, разумеется, в рамках приличия. Девушки молчали.

- Что это? - ещё громче спросил мужчина. - Я как-то невнятно выражаюсь?

Девушки продолжали молчать. Одна была очень бледна, вторая, наоборот, покраснела пятнами.

- Видимо, придётся ответить мне. Нужна помощь зала, девушки не справляются, - продолжал ёрничать мужчина. - Так и быть, помогу из зала, тем более, эту красотищу из зала прекрасно видно. Эти следы резинок от труселей на ваших пузяшках! Зрители будут в восторге! Ещё бы - такая эстетика!

Последние слова мужчина уже не говорил, а буквально рявкал. Света была в шоке. Кто это, и что он себе позволяет?!

- Надеюсь, всем всё ясно? - мужчина ещё раз заглянул в лица провинившихся девушек, а потом обвёл взглядом весь зал.

Света невольно сжалась за портьерой, будто и она в чём-то виновата перед этим ужасным дядькой. Казалось, сейчас он за шиворот вытащит её из-за портьеры и обнародует все изъяны, какие есть во внешности Светы.

Но мужчина спустился в зал, и репетиция возобновилась. Однако минут через двадцать история повторилась. На сцене репетировали участницы трио "Жемчужина Оренбурга" - женщины лет от сорока до пятидесяти в бархатных платьях.

Опять раздались хлопки́, а потом грубый окрик: "Стоп!"

Мужчина снова быстро поднялся на сцену, преувеличенно внимательно рассмотрел участниц трио и, сложив руки на груди, усмехнулся:

- Как называется ваше трио?

- "Жемчужина Оренбурга", - ответила одна из женщин.

- Нет, - покачал головой мужчина.

В зале повисла тишина - все ждали продолжения.

- Нет, - повторил мужчина. - С этого дня вы будете называться "Женчу́жье Оренбуржья". Разумеется, если вовремя не дадите пинка своему стилисту и тому, кто сшил вам эти старинные шторы вместо нормальных сценических костюмов. Я обещаю, я клянусь, что если вы на открытии появилась вот так, - название группы будет изменено.

Света видела, как одна из женщин украдкой вытирает слёзы, пытаясь не разреветься прямо на сцене. Это было ужасно. При этом все окружающие молчали, и вообще, вели себя так, будто ничего вопиющего и странного рядом не происходит.

Видимо, в голове у Светы помутилось от гнева, потому что она резко откинула портьеру, встала в проходе и громко возмутилась:

- Как вы смеете так разговаривать с людьми?! Немедленно извинитесь!

Высокая сухощавая фигура на время застыла, а потом мужчина резко обернулся на голос Светы. Так и стоял в течение нескольких секунд - длинный и какой-то тёмный, а вокруг него словно окаменели остальные участники разворачивающихся событий.

Точнее, потенциальные участники надвигающегося урагана. Света успела подумать за прошедшие секунды о многом: мысли вихрем пронеслись в её голове.

Сначала Света подумала о том, что теперь не понаслышке знает, как выглядит со стороны и как "звучит" пресловутая немая сцена.

Далее Света подумала о том, что теперь не понаслышке знает, какие чувства испытывает человек, у которого вся жизнь пронеслась перед глазами.

А потом в голове Светы очень ярко обозначалась фраза. Настолько ярко, словно буквы во фразе были огненные, как в сказке о Волшебнике Изумрудного города:

"Меня опять уволят! Прямо сейчас".

Света поняла, что "наехала" на самого́ директора дворца культуры - Кирилла Альбертовича Островицкого. Она видела его фотографию на сайте дворца ещё до того, как впервые появилась здесь, однако на той фотографии Островицкий казался совсем не таким высоким и устрашающим. Выглядел там каким-то слишком пресным и "причёсанным" что ли.

На работу Свету принимала Тамара Григорьевна Башмакова, заместитель директора и временно исполняющая обязанности руководителя. Островицкий был в отпуске. Как выяснилось, вернулся. А Света и не в курсе.

- А кто это у нас такой? - спокойно спросил директор, медленно подошёл к Свете и уставился на неё сверху вниз своими цепкими светлыми глазами.

Глаза оказались не голубыми, как подумала Света сначала, а светло-зелёными, и смотрели на девушку, скорее, с холодным любопытством, чем с гневом.

- Это Светлана Владимировна Вотинова, бухгалтер по платным услугам. Работает уже неделю, вместо Веры Токмаковой, - Тамара Григорьевна, которой, кажется, не было в зале, неожиданно появилась рядом со Светой и Кириллом Альбертовичем, и умоляюще посмотрела на Свету. - Светлана Владимировна, вы всё неправильно поняли.

- Почему же, - подняла бровь Света. Она вовсе не собиралась сдаваться и бежать, поджав хвост. - Если человек является руководителем, это вовсе не даёт ему право оскорблять подчинённых и злобно насмехаться. Фразу, несущую один и тот же смысл, можно выразить абсолютно разными словами и разным тоном.

Света видела, как Тамара Григорьевна поджала губы и прикрыла глаза, отвернувшись от продолжавшего стоять рядом Островицкого.

Он вдруг протянул руку Свете и слегка поклонился:

- Светлана Владимировна, - вежливо и как-то вкрадчиво сказал он. - Позвольте?

Моргнув, Света выполнила просьбу. Ей вовсе не хотелось делать этого, но как-то само собой получилось.

Кирилл Альбертович пошёл по приходу, продолжая удерживать ладонь Светы в своей. Свете вдруг подумалось почему-то, что в фильмах заботливые отцы так ведут к алтарю дочерей.

Представив картину, едва успела подавить нервный смешок, однако её спутник всё заметил.

- Я рад, что у вас хорошее настроение, Светлана Владимировна, - тихо сказал он и остановился.

Света поняла, что он привёл её к своему креслу - тому самому, из которого наблюдал за репетицией.

- Минуточку внимания, дамы и господа! - громовым голосом заговорил Островицкий, и Света вздрогнула. - Разрешите представить вам Светлану Владимировну Вотинову. С этого момента полностью руководить процессом подготовки к большому шоу, посвящённому открытию сезона, будет она. Распорядителем концерта тоже будет Светлана Владимировна. Наконец-то я спокойно могу расслабиться и почувствовать себя простым зрителем, - мне есть, кому передать дела. Уверен, что получу огромное, незабываемое удовольствие от концерта.

Островицкий повернулся к онемевшей Свете и указал ей на своё кресло:

- Присаживайтесь, Светлана Владимировна. Продолжайте.

Директор резко отвернулся и быстро пошёл к выходу из зала. Вскоре за ним закрылись двери - тихо и буднично, без грохота.

В зале все молчали. Света почувствовала на себе десятки осуждающих взглядов, и ей стало трудно дышать.

Спасла положение, конечно же, Тамара Григорьевна.

- Андрюша, - обратилась она к ведущему будущего концерта Андрею Комарову, - бессменному конферансье и диджею дискотек для тех, кому "за". - Ты знаешь весь сценарий, продолжай пока репетицию. А мы с тобой давай выйдем.

Заключительная фраза была адресована Свете. Тамара Григорьевна взяла готовую разрыдаться девушку за руку и повела за собой к выходу из зала.

Как только за женщинами закрылись двери кабинета Тамары Григорьевны, Света всё же расплакалась. Она чувствовала себя настолько ужасно, что казалось, жить после этого не сможет.

Даже когда мамы не стало, Света не испытывала настолько сильного отчаяния, - они все были морально готовы. Был страх - за папу и за сестру, были тоска и безысходность. А вот жалеть себя некогда было - почти все хлопоты легли на плечи Светы.

И в подростковом возрасте Света никогда не предавалась отчаянию настолько мощно. У неё вообще не было привычки сочувствовать самой себе. Однако именно сейчас остро захотелось понимания и сочувствия.

Света была полностью уверена в собственной правоте, а этот... Он повернул всё так, будто он жертва несправедливости, и его оскорбили до глубины души.

Усадив Свету на стул, Тамара Григорьевна налила в стакан воды, пошарила рукой в одном из шкафов, и по кабинету разнёсся терпкий запах валерианы.

- Держи, - протянула стакан Свете. - Платок носовой есть?

Кивнув, Света быстро выпила содержимое стакана, сняла компьютерные очки, в которых постоянно ходила на работе, положила их на стол и достала платок из кармана тёплой клетчатой рубашки.

Света была небольшого роста, но её фигуру назвать щуплой было никак нельзя. Несмотря на то, что девушка практически всегда носила джинсы, а также рубашки, футболки и толстовки оверсайз, и короткую стрижку, всё же всегда можно было определить, что это - молодая женщина, а не подросток.

Волосы у Светы были красивого оттенка, среднего между рыжим и русым, и девушка никогда их не красила. Нежные черты лица, огромные карие глаза, длинные ресницы, красивые брови, белая кожа и веснушки на маленьком аккуратном носу могли принадлежать только особе женского пола.

- Успокаивайся, приводи себя в порядок и пойдём просить прощения, - голос Тамары Григорьевны вернул Свету с небес на землю.

- Тамара Григорьевна, я не буду просить у него прощения, потому что считаю его поведение вопиющим, - хрипло, но твёрдо ответила Света. - Он не имеет права оскорблять окружающих людей.

- Во-первых, не он, а Кирилл Альбертович. А во-вторых... Как бы тебе объяснить? - Тамара Григорьевна тяжело вздохнула и покачала головой. - Он всегда такой, особенно, накануне серьёзных мероприятий. Все привыкли, и никто не оскорбился, Света. Наоборот, все в тонусе.

- Ужасно, - Света во все глаза смотрела на Тамару Григорьевну. - Разве можно привыкнуть к грубости и хамству?!

Тамара Григорьевна тоже сняла очки и положила на стол, несколько секунд смотрела в окно, за которым постепенно собирались совсем осенние сумерки.

Света в который раз мысленно восхитилась осанкой заместителя директора. Да и вообще, выглядела Тамара Григорьевна просто потрясающе: похожа на актрису Евгению Симонову, стройная и лёгкая, как юная девушка, а ведь у неё внучки-двойняшки пойдут в восьмой класс. Света знала девочек - они занимались в старшей группе балетной студии и сейчас тоже присутствовали на репетиции.

- Как тебе объяснить, Света, не знаю. Это не хамство. Если выражаться грубо - это своеобразный волшебный пендель, мотиватор.

Увидев, что Света уже набрала в грудь воздуха и готова снова высказать возмущение, Тамара Григорьевна жестом остановила её:

- Подожди. Отбрось возмущение манерой Кирилла Альбертовича делать замечания и ответь на вопрос: он сказал правду? И девушкам из театра моды, и участницам трио?

Света замерла, будто налетела на невидимую преграду, подумала и ответила:

- Правду, но...

Тамара Григорьевна опять жестом остановила её:

- А теперь представь, что директор сказал бы то же самое просто и буднично. Отложилось бы это в головах у всех окружающих? Было бы принято к сведению всеми? На будущее, так сказать? Кирилл Альбертович делает такой разбор полётов перед каждым важным мероприятием один раз, но всем хватает заряда до подготовки к следующему большому концерту, а открытие, вот увидишь, пройдёт без сучка́ и без задоринки, идеально. Потому что после такого стимула ни у кого не возникает желания проверить, каков будет гнев начальника в случае накладок и недоразумений, особенно, если он заранее акцентировал на них внимание.

- А нельзя... мотивировать всё же более вежливо, без оскорблений? Одна из участниц трио плакала.

- Люда? Она по своей натуре очень эмоциональная, плачет даже от счастья. Конечно, ей было обидно, но поверь, она уже забыла об этом. Кирилла Альбертовича здесь все обожают.

- То есть, у вас здесь такая мотивирующая репетиция - это своеобразная традиция? Хорошая примета? - упавшим голосом спросила Света.

- В какой то мере - да, - улыбнулась Тамара Григорьевна.

- Буду знать, - буркнула Света. - И в такие моменты буду обходить зал стороной. Для меня это слишком сложно, мне не понять.

- Люди, не связанные с культурой и искусством, часто считают, что если человек несёт культуру в массы, то он должен изъясняться исключительно культурно. А на деле здесь всё так же, как везде. Иногда даже круче. Знаешь, я сама когда-то окончила балетную школу. Правда, балериной не стала, всю жизнь преподаю, и вот уже тридцать лет здесь, во Дворце. Так вот, у нас в школе были преподаватели, которые общались с нами только на великосветском. Были те, кто разговаривал с учениками почти по-дружески. А были и такие, причём, чаще женщины, услышав от которых сравнение "двигаешься легко, как мешок с картошкой", мы радовались - это почти похвала. Ибо содержимое мешка могло варьироваться, в том числе, в зависимости от настроения преподавателя. Самые эффективные тренеры - зачастую самые жёсткие в общении, ничего не забывающие и ничего не спускающие на тормозах.

- Хорошо, что ко мне это всё не имеет отношения, - Света устало прикрыла глаза. - Директор теперь уволит меня?

- Мне бы крайне этого не хотелось, Света, - Тамара Григорьевна сдвинула красивые тёмные брови. - Руфина Андреевна, старший бухгалтер, очень довольна твоей работой. Говорит, что впервые за долгие годы работы получила отчёт не только без ошибок, но даже без недочётов и неточностей. И родительская плата до копеек ушла туда, куда надо: ни у кого нет переплаты, никто не "потерялся". Я непременно доведу это до сведения руководителя, но ты должна попросить прощения. За нарушение субординации, да ещё при таком количестве свидетелей. Авторитет Кирилла Альбертовича твой выпад, безусловно, не подорвёт, даже не пошатнёт, и тем не менее... Вижу, ты хмуришься. Света, если бы у нас не было Кирилла Альбертовича, то и Дворца бы уже, скорее всего, не было. Храм искусства давно превратился бы в помещение для проведения выставок шуб и пуховиков.

- Что же такое сделал Островицкий? - удивилась Света.

- Когда-то давно у нас тоже был очень хороший директор - женщина, Юлия Павловна. При ней наш Дворец стал лучшим в городе, занял лидирующую позицию. Но для амбиций Юлии Павловны Дворец был слишком тесен. Она ушла в политику и во власть, а потом вообще перебралась в столицу. Пришёл новый директор - молодой образованный карьерист, и мы воочию наблюдали то, как выстроенное годами и огромным трудом почти полностью рухнуло в течение одного года. Дошло до того, что существование нашего Дворца было под вопросом. И тут наш молодой директор оставил свой пост, нашёл место в областном управлении культуры. Это произошло десять лет назад. Как раз в это время в наш город переехал Кирилл Альбертович. До этого он руководил одним из прославленных театров, находящихся в соседнем регионе, но что-то не поделил с руководством города. Проще говоря, Островицкого "ушли", причём, с волчьим билетом, но это строго между нами. Начинал он тут работать будто нехотя. Чувствовалось, что ему тяжело: он привык жить и работать в другом месте, привык к огромному городу, привык к должности. Наш Дворец для него был как куртка гнома для великана. Однако постепенно Кирилл Альбертович проникся ситуацией, в которой оказался Дворец; вывести учреждение из кризиса - это стало для руководителя делом чести. Ещё через год наш Дворец вернул себе все титулы, опять стал лучшим. А Кирилл Альбертович полностью подтвердил истину: не место красит человека, а человек - место.

- Я попрошу прощения, но только за нарушение субординации и негласных правил, действующих в учреждении, - выпрямившись, сказала Света. - В остальном я остаюсь при своём мнении.

- Проводить? - спросила Тамара Григорьевна. - Или помнишь, где находится кабинет директора?

- Найду, - Света надела очки, поблагодарила Тамару Григорьевну за участие и вышла из кабинета.

Не успела повернуть за угол, как услышала приближающиеся быстрые шаги. Почему-то Света сразу поняла, кому они принадлежат, и внутренне собралась.

Тут же из-за угла показался Островицкий.

- Тамара Григорьевна у себя? - как ни в чём не бывало спросил он.

- Да, - проглотив комок в горле, кивнула Света.

Она была уверена в том, что директор идёт к заместителю для того, чтобы распорядиться об её, Светы, увольнении.

Кирилл Альбертович уже прошёл мимо, когда Света решилась и выпалила на одном дыхании:

- Кирилл Альбертович, я прошу у вас прощения за грубое нарушение субординации и негласных правил, принятых в данном учреждении.

- Ух ты, как официально, - директор удивился настолько, что даже притормозил и обернулся. - А за всё остальное?

- А за всё остальное не прошу прощения. Я по-прежнему считаю, что грубость и оскорбления недопустимы в человеческом общении.

- Что ж, - пожал плечами директор, изучающе разглядывая лицо Светы. - Тогда и я принимаю ваши извинения лишь частично. Можете быть свободны.

Уходя домой через пятнадцать минут, Света опять сделала крюк и прошла мимо зала.

- Андрюха, - донёсся из зала уже знакомый громоподобный голос. - Я полностью отдаю себе отчёт в том, какого числа состоится открытие нового творческого сезона. Я знаю, ты знаешь. Ты знаешь, что я знаю, а я знаю, что ты знаешь. Знают все, находящиеся в этом зале, и все, кто будет здесь находиться в день открытия. Потому прошу, не надо всем заново об этом напоминать и муссировать тему. Учти: хоть одна маленькая шуточка про календарь или костры рябин - и ты вылетишь из Дворца, как пробка. Не помогут никакие заслуги!

Покачав головой, Света пошла к выходу.

...Свету не уволили. На следущий день репетиция проходила за закрытыми дверями, а на стенде у входа в крыло, где располагались кабинеты сотрудников, появился новый приказ директора.

Согласно этому приказу, на сборных репетициях перед крупными мероприятиями теперь могли присутствовать только те, кто имеет непосредственное отношение к предстоящему концерту.