Серый 2. Опалённые тьмой.

Часть 1 «Не убей»

Щёлкнул выключатель, и лампочка накаливания осветила жёлтым светом облезлые стены ванной комнаты. Ремонт здесь не делали уже больше тридцати лет, известка на потолке и стенах растрескалась и местами облупилась вместе со штукатуркой, а в углах образовались чёрные пятна плесени.

В ванную вошёл рослый широкоплечий мужчина. Щурясь от яркого света, он почти на ощупь добрался до умывальника и включил холодную воду. Долго умывался, прогоняя сон, а потом так же долго вытирал лицо грязным вафельным полотенцем, которое ни фига не сохло во влажном помещении и уже воняло дохлым бомжом.

Закончив, он оперся руками на фаянсовую раковину, та жалобно скрипнула. Он поднял глаза на мутное зеркало.

Из зеркала смотрел донельзя уставший дядька. На вид ему можно было бы дать хорошо за пятьдесят. Короткий седой волос, глубокие морщины, измученный потухший взгляд серых впалых глаз и глубокий шрам на левой щеке.

— Красавчик, — прохрипел мужчина и пальцем оттянул нижнее веко левого глаза, обнажая распухшие от переутомления кровеносные сосуды на глазном яблоке. — А ведь тебе всего тридцать семь, Лёня…

В отражении за спиной он увидел ползущего по стене огромного рыжего таракана с торчащим из задницы яйцом. Резко нагнулся под ванну, нашарил рукой одиноко стоящий, специально для таких случаев, баллончик дихлофоса и щедро окатил струёй яда насекомое.

Таракан свалился в ржавую ванну и еще долго пытался уползти, волоча за собой задние лапки. Леня еще пару раз брызнул отравой, но насекомое настойчиво цеплялось за жизнь и отказывалось умирать. Некоторое время человек с каменным лицом наслаждался страданиями букашки, пока наконец не смыл его струей воды.

Твари! Леонид ненавидел тараканов с самого детства: вывести этих паразитов почти невозможно; даже если твоя квартира будет в стерильной чистоте, обязательно найдётся бичеватый сосед, от которого эти насекомые будут распространяться по всему дому! Впрочем, сейчас таким соседом сам Леня и являлся, но ему было уже глубоко по хрен на подобные мелочи. Он и так на своем веку повидал много дерьма, а когда твоя душа висит на волоске от смерти, антисанитария вокруг вообще не беспокоит. Душа бессмертна весьма условно, ведь если постараться, то можно просрать и самое дорогое, что у тебя есть.

Да, и Леонид почти смог это сделать, благо рядом оказались добрые люди. Он вздохнул, вспоминая последние годы своей жизни, которые так изменили его судьбу.

***

По контракту он служил ещё в мирное время. На гражданке найти хорошую работу не получилось, зато старый знакомый-военный уговорил пойти в контрактники и пристроил на, как казалось, тогда, тёплое местечко в одну из тысячи воинских частей. Физическая подготовка и здоровье у Леонида были отличные, и он, не раздумывая, в погоне за легкими деньгами подписал контракт. Кто бы мог подумать тогда, что начнется война? А когда она началась... Самые блатные вовремя получили сигнал и успели расторгнуть контракт до февраля двадцать второго. Остальные псевдовоины, доблестно защищавшие Родину в мирное время, тоже решили соскочить, да не тут-то было! Вышел указ верховного... Назвался груздем – полезай в кузов.

Леониду же заранее об этом никто не сообщил. С осени несколько месяцев он мотался по сборам, а после новогодних праздников их роту отправили на "учения" у западных границ. В день, когда всё началось, Леонид оказался в составе бригад, пересёкших границу в первой волне. В эти дни он впервые увидел смерть. Смерть врагов, своих. Быстро случилось и так, что пришлось самому отнимать чужие жизни. Сначала все думали, что это кончится быстро, но всё оказалось куда страшнее: наступление зарылось. Леня сам даже не помнит того момента, когда враг перехватил инициативу и пошёл в контрнаступ. Пришлось долго и болезненно отступать с захваченных территорий.

В один из тех дней начала осени две тысячи двадцать второго года началась его история.

Под градом артиллерии и беспилотников взвод Лени закрепился в каком-то складском строении в промзоне. Его задачей было прикрывать отход основных сил. Враг давил техникой и живой силой. Наконец в то здание, где находился Леня со своими соратниками, прилетело что-то тяжёлое, и железобетонная кровля сложилась внутрь, похоронив под собой всю группу.
Выжил лишь Леонид. Его по пояс придавило бетонной плитой, всего его засыпало строительными обломками. Он как мог откопался, но высвободить ноги из ловушки возможности не было. Многотонная плита раздробила кости, обрекая солдата на медленную мучительную смерть. Изменить что-то мог только враг, добив выстрелом в лоб. Даже в плен покалеченного солдата брать не будут, к тому же искалеченное тело как-то надо достать из-под завала, кто будет с ним возиться?

Умирать очень не хотелось, и Леня начал молиться: больше ничего не приходило на ум. Он всегда верил в бога, считал, что высшие силы обязательно помогут в сложной ситуации, даже вспомнились несколько строк из Отче наш... Молился долго, шёпотом, теряя силы с каждым произносимым словом. Он очень хотел жить, и чудо произошло! Его услышали!
Только вот не совсем тот адресат, к которому Леонид взывал...

В оседающих клубах пыли появились завихрения. Воздух пришёл в движение, он стал тяжелым, вязким, с запахом гниющей плоти. Облака пыли сгущались и в итоге приняли форму вихревой воронки коричневого цвета. Вскоре среди развалин образовался небольшой смерч, его окутывали всполохи искр, но при этом никаких звуков, кроме шелеста воздушных потоков от явления не происходило. Вихрь растянулся ввысь и с негромким хлопком распался, исчезая бесследно. На его месте появился самый настоящий чёрт.

Лёня так и застыл с открытым ртом. Слова молитвы застряли в горле, по спине пробежала дрожь.
Свиное рыло, серая кожа морды, черная, словно смоль, густая шерсть, покрывающая всё тело, огромные тяжёлые копыта и кривые козьи рога на башке. Телосложение, как у рахита с явно выпирающим брюхом.

Тварь хрюкнула, посмотрела на Леонида, оценила его положение.

- Красаувчек, не убежишь... - с лёгким английским акцентом процедил чёрт скрипучим высоким голосом. Держась за живот, он тут же уселся на корты и начал испражняться.

Умирающий солдат всё ещё находился в шоке от увиденного и отказывался верить в происходящее. Он был уверен, что от потери крови у него просто начались галлюцинации.

- О! Всепожирающий Иблис! - чёрт закончил своё грязное дело и вознёс руки к небу. - За что ты вновь и вновь посылаешь жрать меня п....сов? Ты же знаешь, что у меня несварение от них!

Чёрт вдруг вжал голову в плечи, будто начал выслушивать ответ от начальства, но потом расслабился, кивнул и улыбаясь начал карабкаться по бетонному крошеву в сторону Лёни.

- Великий Иблис всегда благосклонен к своим послушным детям!

Солдат потянулся за калашниковым, но сразу обнаружил, что ствол его сильно изогнут. Тогда он попытался перехватить оружие, чтобы иметь возможность отбиваться им, словно дубинкой. Но ослабшие руки едва слушались.

— Это тебе не пригодится! - чёрт добрался до Леонида и отбросил автомат в сторону, волосатой грязной пятернёй схватил умирающего за подбородок и, повернув голову, посмотрел в глаза. Леня никогда не забудет этот безжизненный холодный взгляд черных глаз, чёрных полностью: ни зрачков, ни радужки, ни белков различить было невозможно.

- Смотри-ка, уже остывает, а все ещё в драку лезет! Жить сильно хочешь?

Ответа тварь дожидаться не стала и начала облапывать тело человека.
- А мяса-то! Мяса много в тебе! Вкусный, наверное, и переваришься легко, не то, что этот...- чёрт кивнул на вонючую кучу. - А ну, не дергайся! Не убежишь, не переживай. Да не дергайся, кусок мяса! - Черт схватил Леонида за волосы и вновь поднял голову, посмотрел в глаза. - Сожрал бы тебя! Но мудрейший Иблис желает подарить тебе жизнь и своё покровительство! Слушай меня внимательно, раб!

Нет, чёрт не потребовал продать душу тому самому Иблису он заявил, что она и без того ему принадлежит. А вот что бы сохранить себе жизнь придётся потрудиться, самую малость.

- Просто отдавай Иблису жизни других, убивай во славу его! Ты здесь и так убиваешь людей, зачем зря пропадать добру? Убивай их во имя величайшего Иблиса и будешь жить столько, сколько пожелаешь, и никто кроме самого Иблиса не посмеет отнять твою жизнь!

И Леонид согласился. Тогда было не до того, чтобы разбираться в нюансах договора... Лишь только чёрт получил согласие, тут же растворился в воздухе. Человек же почувствовал прилив сил, да такой, что смог приподнять многотонную железобетонную плиту и освободиться от завала. К своему удивлению, Леня не обнаружил на своём теле ни единой царапины, чего не скажешь о штанах, которые местами превратились в лохмотья. Среди своей группы он живых не нашел. Выбирался из окружения один и без оружия, сначала старался избегать встречи с врагом, но потом это стало неизбежным. Полилась первая кровь во славу тёмного хозяина: он практически голыми руками одолел двух солдат, передвигавшихся по лесополосе на квадроцикле. Они заметили его слишком поздно, открыли огонь, но ни одна пуля не попала в Леонида. Зато он быстро расправился с нациками, свернув им шеи. Теперь у него был АК-72 с десятком магазинов и мачете, дальше он шёл напролом. Догнал свою часть и бросил под ноги штабных офицеров мешок с головами врагов.

Как ни странно, про этот инцидент в суматохе отступления на официальном уровне быстро забыли. Живой вернулся, да и ладно, на войне всякое бывает, не у всех нервы выдерживают. Новые сослуживцы, конечно, поглядывали косо, но деваться им от бешеного сержанта было некуда.
С этого момента жизнь Леонида изменилась. Отныне он не просто не боялся смерти – он был её правой рукой. Никаких сверхспособностей черт ему не даровал, тот прилив силы и моментальная регенерация были всего лишь разовой акцией, позволявшей выбраться из-под завала. Он остался обычным человеком, за одним маленьким исключением - невероятное везение, словно заговоренные пули и осколки облетали его стороной. Платой за это были жизни других людей. В условиях войны отнимать их не составляло труда, все солдаты тут только этим и занимаются, во имя Родины, конечно. Леонид теперь это делал и для собственного благополучия. Было это не так уж и сложно, даже не надо молиться этому Иблису, да и имя его можно вовсе не вспоминать, просто мочить эльфов, жестоко, беспощадно. И всем хорошо, и государству и Лёне и этому Иблису, кем бы он ни был. Очень быстро он уверовал в свою неуязвимость: он рвался в атаку, не обращая внимания на свистящие над головой пули, ему всегда везло, везло до безобразия, все эти перебежки от укрытия к укрытию он совершал только для того, чтобы соратники не заподозрили в нём аномальную гипервезучесть. Леонид уже привык к тому, что противник просто не может попасть в него. Однажды он обнаглел настолько, что без всякой на то стратегической необходимости добрался до вражеской траншеи. Что-то очень маленькое внутри Леонида настойчиво требовало убивать. И даже в таком ограниченном пространстве пули обходили Леню стороной, выбивая из стен окопа земляное крошево. Он шёл в полный рост по траншее, снимая врага одного за другим. В какой-то момент Леонид из-за неосторожности пропустил нишу окопа, в которой прятался противник. Вражеский солдат попытался выстрелить почти в упор – промахнуться было невозможно, но боёк лишь тихо щелкнул, оповещая об осечке. Мачете Леонида осечку давать не умел.

Каждый очередной бой становился для него долгожданной забавой, а убийство врагов приобрело новый смысл. Враг, оказавшийся на его пути, был обречён. Совсем неважно, насколько враг был опасен, вооружён ли он до зубов или отбросил автомат и молил о пощаде, подняв лапки – во славу тёмного властелина врага ждала только смерть. Потом Леонид начал чувствовать, что с каждым убийством нечисть, с которой он заключил договор, становится всё сильнее, более жадной, требует всё больше смертей. О том, что будет, если тёмный потребует убивать настолько часто, что Леонид просто не успеет утолить его аппетиты, он старался не думать.
Но как оказалось, стараться не думать о проблеме – это не самый лучший способ избежать её. Лёня не слышал голосов в голове, которые требовали кровавых жертв, но он чувствовал, нутром ощущал желание тёмной силы и противостоять ему не мог. Это желание сливалось с Леонидом и словно было его собственным. Он сам жаждал отнимать жизни. Разумом он понимал и боялся, что жертвой его могут стать ни в чём неповинные люди, соратники или гражданские... Он клялся себе, что никогда этого не произойдет, а если совсем прижмет, он лучше с голыми руками отправится на вражеские позиции.

Но в один прекрасный день события начали развиваться совсем не так, как хотел бы Леонид. Сначала их роту перевели во второй эшелон, потом была неделя на колесах в поисках "более выгодной позиции". Долгий перерыв между боями тяжело давался Леониду.

Вся эта суета происходила под постоянными обстрелами дальней артиллерии и дронов-камикадзе. В бардаке взаимодействие между подразделениями часто было нарушено, случались и мелкие стычки, и конфликты; участником одного из таких Леонид и стал.
Он в составе отряда возвращался из разведки в серой зоне. Наперерез им двигался крупный отряд противника, пришлось корректировать маршрут и выходить к своим в другом месте. На пути оказался пост ахматовцев: то ли их забыли, то ли не успели предупредить, но информация до них не дошла. О возвращающемся отряде они ничего не знали, потому тёплого приёма отряду Леонида не оказали. Бородачи потребовали сдать оружие, в то, что пришедшие – "свои", верить отказывались. Слово за слово, и спор перешёл сначала в ругань, а потом и в махач кулаками. В рукопашке Лёне тоже всегда очень везло, "повезло" и в этот раз: спустя пару секунд бородатый командир словил тяжёлый кулак Леонида лицом и упал замертво. Каким-то чудом в тот день дело не дошло до перестрелки. Леонида естественно схватили, для приличия помяли бока, нанесли макияж и закинули в багажник буханки военной полиции.
***
Допрос в СИЗО вёл такой же черноглазый бородач. Взяв показания, следователь пообещал Лёне, что несмотря на то, каким будет приговор, жить ему осталось не долго.

- Запишем, что сам себя убил, а потом порежем твой мать и твой жена порежем и изнасилуем. - Следователь злобно зыркнул на закованного в наручники солдата, а потом, плюнув в него, покинул камеру.
И несмотря на то, что жены у Лёни никогда не было, а матушка уже лет десять как в могилке лежит, всё равно как-то было обидно. Всё-таки прав оказался тот злой бородатый командир отказавшийся признавать группу Леонида за своих.
Но больше Леонида беспокоили не угрозы следака, а свербящее требование темной силы: ей необходимы новые жертвы, срочно.
Сколько он просидел в камере, прикованный наручниками к столу, Леня не помнил, но небо за решетчатым окном уже начало темнеть. Кукушка начала потихоньку паковать вещи. Он, словно наркоман, лишённый дозы, страдал от ломки. Что-то темное, сидящее внутри, требовало убивать, здесь и сейчас. Уже не важно кого, он готов отнять жизнь у первого встречного, кем бы тот ни оказался. Но, как назло, Леня заперт в помещении один. Он обещал тьме: как только окажется в камере с зеками, убьёт всех до единого в обмен на сиюминутный покой, но в ответ ему был лишь призрачный злобный смех и требование крови. Мучения продолжались ещё какое-то время, но вдруг тьма недовольно завибрировала и затихла.
За железной дверью послышались звуки возни и разговоров, наконец щелкнул засов, и дверь с тихим скрипом отворилась.
На пороге появился здоровяк метра два высотой в камуфляжной форме без знаков различия. Он едва ли не полностью занимал собой весь дверной проем. На вид лет пятидесяти, белобрысый, с аккуратной недлинной бородой и строгим взглядом голубых глаз, которым он словно просканировал камеру, лишь на секунду задержавшись на закованном в наручники преступнике.
Мужик вздохнул и вошел. Лёня, корчившийся на стуле, поднял на него мутный взгляд. Теперь стала заметна явно неуставная причёска пришедшего - грива светлых волос, заправленных резинкой в хвостик. С такой волосней не в форме надо ходить, а в косухе и кожаных штанах на байке рассекать.
Мужик уселся напротив узника и, откинувшись на спинку стула, сложил руки на груди.
- Ну что, рассказывай, как всё началось? - голос его был спокойный и низкий.
- Я же всё рассказал, - раскачиваясь вперёд-назад, начал говорить Лёня. - Чечены первые начали, ясно же было что свои идут, чо залупаться...
- Нет, - здоровяк оборвал рассказ. - С самого начала рассказывай, как договор заключал.
- Какой договор? - Лёня не сразу понял, что перед ним не очередной следователь или адвокат.