Север - Юг

Моей дорогой подруге,
графине А. Сушковой

Яркий, холодный, режущий глаз свет от ламп на потолке падал на двух людей, стоящих у доски с маркерами в руках, с округленными от удивления глазами. При быстром взгляде на одного из них - можно было вытащить только пару интересных деталей: глаза его были ярко карими (от работы это или от рождения никто не знает), волосы его настолько коротки, что кололи при взаимодействии с ними, цвет волос его, из-за длинны, было трудно определить, но подойдя поближе - можно было заметить, что он ярко белый, словно только-только выпавший снег, словно коровье молоко. Подбородком его можно было не только выкалывать глаза, но и открывать газировку, рост позволял бы ему спокойно опускать мяч в баскетбольную корзину, всего лишь подняв руку вверх. Это был начальник физического отдела этого исследовательского центра. Звали его Фибен. На второго без слез нельзя было взглянуть. В нем не было абсолютно никаких примечательных черт, разве что чисто серые глаза, не высокий и не низкий рост, да волосы, которые еле-еле закрывали макушку его головы. Это был подающий надежды физик, Лой.

— Интересно, — полушепотом произнес Лой, прикрыв свой рот рукой.

— Да! — крикнул Фибен на весь 3 этаж.

Во всем здании начали кричать громкоговорители с призывом покинуть науч. центр из-за слишком позднего времени суток.

— У нас только всё начало получаться, — с горечью в голосе сказал Фибен, смотря на доску, где осталась всё, что они успели написать.

— Уже 20:30. Завтра с этого места и продолжил, — это не была попытка утешить Фабия, это была просто констатация фактов. Нормальный человек в подобной ситуации похлопал бы своего коллегу по плечу, но не Лой. Он просто взял свой портфель и вышел.

Он шел по мостовой, что проходила под Стеной Разума. Это просто то, что разделяет север и юг, превращаю их в отдельные, независимые друг от друга миры.

— Что же всё-таки на той стороне? — Лой остановился и смотрел на одну из секций этой Стены. Подошел он к ней вплотную и приложил ухо. Что он хотел услышать? Хотя бы какое-то подобие жизни на той стороне.

Жизнь той стороны не захотела быть обнаруженной. С чувством разочарования Лой начал шагать назад, подальше от стены. Как только он прошел мостовую Стены Разума и ступил на аллею мудрости, под его ногами что-то щелкнуло и отправило его в полет.

Пролетев над стеной ( во время полета его лицо оставалось неизменным, словно он занимался этим каждый день), на другой стороне его встретил матрац, разложенный на земле.

— Спасибо, — в пустоту сказал Лой.

С этой стороны, которая была южной относительно экватора, не было никаких парков, аллей, газона, дорог... Всё смешалось и стало единым целым. Дорога спокойно могла пересекать парк в том месте, где по математическим расчетам Лоя - должно быть дерево. Она могла петлять (без всякого угрызения совести), словно змея - кружиться, делать петли, создавать отдельные от основного пути круги и ещё много всего она умела. В отличие от дороги на территории родины Лоя - она умела идти только прямо. А деревья словно смеялись над всеми, кто видит всякие закономерности в разных вещах. Они не просто смеялись над такими, они плевали им в лицо, а затем ещё и запрыгивали на них сверху и смеялись, злорадно смеялись! Настолько эти деревья были разбросаны без всякого плана.

Только мягкость матраса вернула Лоя из забытья.

На горизонте виднелся город, даже рядом со стеной было слышно, что там есть жизнь и она гудит. Именно туда отправился Лой после того, как уверил себя, что здесь нет смысла сидеть.

Уже в городе Лой заметил, что все люди куда-то шли. Став частью толпы, Лой спросил у первого попавшегося человека:

— Простите, куда все идут?

— А какая разница? Скорее всего там будет что-то интересное, — ответил ему человек.

— Понятно, а вы не думаете, что у движения должен быть какой-то смысл, а иначе, зачем идти?

— Нет, я так не думаю. Здесь все наслаждаются ходьбой как процессом, а не ступенькой к чему-то большему. Да и тем более я, да и все здесь, давно бросили думать и теперь радуются жизни.

— Но это же бессмысленно!

— Бессмыслица - смысл моего существования, — был ему ответ, перед тем как новый знакомый затерялся в толпе.

Резкий толчок за левый локоть прервал нахождение Лоя в этом очень осмысленном процессе. Он оказался в каком-то проулке. Напротив него стояла девушка, чья улыбка была от одного уха до другого. А вот за внешность этой девушки можно зацепиться, ведь она была довольна интересна: особенно в глаза бросались именно глаза девушки, их невероятна голубизна, словно у неё был лазурит вместо глаз, волосы же привлекали своей абсолютной чернотой, словно космическое пространство между звездами взяли и превратили в тончайшие нити, и невероятно длинные, что доходят до пояса. Большим ростом она не могла похвастаться (да вообще её красота никогда и не заключалась в росте как таковом), её рост никак не мешал ей в домашних условия, но вот в баскетболе у неё были бы проблемы.

— Ты не отсюда, верно?

Внешность новой знакомой полностью поглотила всё внимание Лоя. Ей даже пришлось пару раз щелкнуть пальцами перед его лицом, чтобы он пришёл в себя

— А? что?

— Ничего

— Вы точно что-то сказали, но я не расслышал, повторите, пожалуйста.

— Не называй меня на "вы", ненавижу это. Здесь нет таких формальностей. Я сказала: “ Ты не отсюда, верно?” — она собрала руки на груди и отвернулась от Лоя.

— Но как вы, то есть ты, поняла?

— Как? —она повернулась и с улыбкой развела руки в разные стороны. Показывая взглядом то на себя, то на Лоя.

— Ох... —промолвил Лой, обратив, наконец, внимание на то, что местные ходят в комбинезонах, выкрашенных в один из цветов радуги, в то время он был одет в белую рубашку и черные брюки с пиджаком.

— Тебе нужно переодеться, друг, — сказала девушка, поставив руки в боки и улыбнувшись.

— Наверно стоит, — с безэмоциональным лицом ответил Лой.

—Иди за мной, — улыбка не сходила с её лица.

— Может у неё просто судорога лица, вот оно и осталось в такой странном положении? —думал про себя Лой.

Следовать за ней он смог только до толпы, потому что в ней она просто взяла и испарилась(раз и нет, всё). Это немного смутило Лоя, но направление у него было, а значит, он продолжил движение. Но на середине в него врезался человек в красном, в ярко красном, в кричащем красном, только волосы у него были зелеными. Странное сочетание.

— Прости друг, — сказал мужчина, огибая Лоя.

— Здесь все друг другу друзья, — он вспомнил Фибена, с которым он работал уже 7 год, но мог назвать его только знакомым, и то с натяжкой.

И что ему теперь делать? Он стоит посреди толпы, которая движется в никуда, а проводник исчез, и направление потеряно. Да и голову стали заполнять какие-то нехорошие мысли. Что дальше?

И из этого ступора ему помогла выйти девушка, которая вынырнула рядом с Лоем и схватила его за локоть. Выйдя из скопления людей, она его отпустила.

— Спасибо, — сказал Лой, подойдя к своей спасительнице как можно ближе.

— Не за что? Я… ничего такого я не сделала, — ответила она, повернувшись к нему.

Дальше они шли молча.

Они подошли к какому-то дому, дальше по пожарной лестнице забрались в какую-то квартиру, от окна подошли к шкафу, из которого девушка достала розовый комбинезон.

— Одевайся, — сказала она, протягивая ему комплект.

— Чьё это?

— Какая разница? Ну, друга моего, добрейшего человека. Не беспокойся, он всё равно ненавидит этот комплект одежды.

— Это похоже на воровство.

— Выражаясь вашим языком, это — воровство. Выражаясь нашим язык — я использую что-то, принадлежащее другому человеку, ради наслаждения жизнью.

— Что значит "вашим"?

— Ты думаешь, что я не знаю, откуда ты?

— И откуда же я?

— А ты не знаешь? Тебе родители не рассказали?

— Это что значит? Я то знаю, а знаешь ли ты?

— Это, типо, шутка была, но вы, северяне, не знаете что такое шутка.

— Ясно...

Перейдя в соседнюю комнату, Лой скинул с себя всю официальную тяжесть и надел тяжесть цвета радуги.

— Вот, теперь ты похож на местного, только бы лицо попроще сделать, но это будет тяжелее, — сказала девушка, вернувшемуся Лою.

— Как мне тебя отблагодарить?

— Никак, ты будешь теперь в неоплатном долгу передо мной. Ха-ха-ха.

— Ладно.

— Чё?

— Я согласен с вашим утверждением, что буду перед вами в долгу.

— Как же с вами, северянами, тяжело! Это тоже была шутка. Ты можешь забыть свой долг. Я это делала не ради выгоды, а ради того, чтобы тебе помочь. Просто забей.

— Что забить?

— А! Забудь! Всё! Пошли!

— Куда?

— Как куда? В мэрию, чтобы тебя вернули домой.

— Может лучше к Стене Разума? Мне же через неё пройти надо, чтобы вернуться?

— Вы её так называете? Занятно… Чтобы попасть обратно, надо забрать из мэрии ключ, на который закрывают дверь в стене.

— А вы её как называете?

— Конкретно мы - никак её не называем, мы её просто не замечаем.

— Понятно

Выйдя из дома, всё так же по пожарной лестнице, они пошли какими-то окольными путями, чтобы не попасть в толпу, но путь им преградило другое препятствие.

— Только сегодня! Только сейчас! Аттракцион "Луна" совершенно бесплатно!

Только девушка услышала это невероятное предложение, она начала замедляться, пока вообще не остановилась.

— Что случилось? — спросил Лой, пройдя ещё пару метров после остановки девушки.

— Здесь Луна.

—...неа, Луна - там, — после маленькой паузы сказал, Лой, указывая в небо.

Ему повезло, что она не обратила никакого внимания на его душно-научный ответ. А этот ответ был очень душный, даже по меркам всех душных ответов. Хорошо, что южан с детства учат не замечать всё, что им не нравится. Да и к науке они относились спокойно, как к чужой машине, мимо которой проходят люди, она как бы есть, но до неё никому нет дела.

— Пошли на этот аттракцион! — сказал девушка, повернувшись к Лою к горящими от радости и нетерпения глазами.

— Как это поможет мне вернуться домой?

— Мы с высоты сможем заметить мэрию.

— А ты не знаешь где она?

— Нет. У нас такую бесполезную информацию не запоминают, — но эта была неправда: она знала, где мэрия. Эта девушка вообще очень часто врала, привирала, говорила неправду, лгала. Приносило ли ей это удовольствие или просто ей было смешно видеть, как человек верит в неправду? Я не знаю.

— Ясно. Тогда конечно пошли.

Они взяли билеты и сели на самые страшные места, то есть на краю. Что же такое аттракцион луна? А это просто куча мест, которые стоят на огромной железной платформе. Эту платформу начинают раскручивать так сильно, что в конце она вообще делает полный круг.

Как только платформа начала делать полукруг, Лой повернулся к девушке и спросил:

— Ты уже видишь мэрию.

— Что?... А, нет ещё. Наслаждайся процессом, — её руки были зачем-то подняты, она вообще не держалась за поручни.

— Чем здесь можно насла... — он не успелдоговорить, потому что в этот момент платформа была в наивысшей точке. Всего на долю секунды, совсем на мгновение, но взгляд Лоя из совершенно не интересующегося принял какой-то другой вид. Это заметила девушка, которая только и делала, что смотрела на своего спутника. Было это совершенно неожиданно, словно стена, сдерживающая эмоции, в одно мгновение рухнула, и она это заметила.

Когда же сеанс проверки вестибулярного аппарата закончился, девушка встала поодаль и смотрела, как покачивающийся Лой пытался дойти до неё. Смотрела она пристально и с явным вопросом в глазах, который мог вот-вот сорваться с зеркала души, но она сдержалась.

— Что?

— Ничего, как ощущения?

— Зря потратил время, — это была очевидна ложь, которую, конечно же, поняла девушка.

Я думаю, что она стала довольно значимым персонажем для истории, так что пора и имя ей дать: её звали Тассия (именно две «С», на них должен быть акцент). Она была местной знаменитостью. Её знали все, а её заразительный смех можно было слышать почти всегда, она была словно солнышко. Если она появляется, всем становится лучше, веселее, теплее как их душе, так и телу.

— Конечно. Пошли в мэрию?

— Пошли.

— Но у меня есть условия.

— Слушаю.

— Я их прямо сейчас скажу.

— Хорошо. И какие же они?

— Ты не будешь задавать никаких вопросов, только следовать за мной.

И они двинулись в путь. На самом деле мэрия была от этого аттракциона не очень далеко, но Тассия повела своего нового друга окольным путем (это даже больше было похоже на спираль, чем на прямую), чтобы потратить максимально его времени. Она очень любила тратить время, словно оно было обычным ресурсом вроде воды. И они, в полной тишине, двинулись вперед.

Гробовое молчание между спутниками нарушил окрик:

— Тассия! Ты чего не поздоровалась?

Этот окрик был неожиданным для Тассии, она надеялась пройти мимо своего знакомого сахараватника. Сразу после окрика, она напряглась, подняла вверх плечи, но поняв, что этой встречи нельзя было избежать, повернулась к своему знакомому.

— Привет-привет, просто задумалась о своем и не заметила тебя, — она двинулась к его лавке, размахивая в знак приветствия рукой.

— А что за молодой человек у тебя за спиной?

— Этот? — она указала на прохожего.

— Нет, с которым ты пришла.

— Ах, этот, этот… Давай будем говорить потише, — она отошла от оживленной улицы в переулок и позвала своего собеседника к себе.

— Что такое? — спросил сахараватник, подойдя поближе к Тассии, говорил он шепотом.

— Он северянин.

— Что? Что здесь делает житель севера?

— Я и хочу это выяснить. Для этого я веду его в мэрию, чтобы задать вопросы.

— Но в мэрию направо, а вы шли налево.

— Я же не могу в лоб спросить, надо время подгадать.

— Но зачем ты это делаешь? Северяне — роботы, мы давно это поняли, когда к нам пришел один из них и начал всё крушить, создавая какую-то ракету. Что я тебе рассказываю? Ты там тоже была.

— Я всё помню! Не думаю, что такое можно забыть. До сих пор не могу представить, что он работал 18 часов в день ради своего проекта. Мурашки по коже, как вспомню.

— Тогда зачем? У нас ведь где-то у Стены Веселья есть пограничник, хоть один, но у него работа такая, следить, чтобы никто не проник к нам. Мне вот интересно, он спит так же у стены или в город приходит?

— Мне просто кажется, что он другой по сравнению с тем “буяном”. Я помню, как тот человек, подходил ко всем подряд и говорил, что надо работать и работать, только работать, ведь в этом смысл жизни. Но Лой другой, пока не знаю почему и в чем именно, но он точно другой. пограничник спит прямо у стены там у него матрас.

— Как знаешь, мне просто неприятно смотреть на то, как ты тратишь свою жизнь на того, кто никогда не поймет всех прелестей такой жизни.

— Мне приятно, что ты за меня беспокоишься, но для меня это интересно, да и ново для меня.

— Ладно, пошли уже. Ты будешь сахарную вату?

— Что за вопрос, конечно, буду!

— А твой друг?

— ТОЖЕ!

— Ладно-ладно.

Со слова “За счет заведения” сахаравтник вручил парочке две сахарные ваты и постарался скрыться. В нем до сих пор жил страх всего, что касается Севера.

Откусил Лой всего лишь маленький кусочек от всей ваты, но его глаза уже отреагировали: расширились до невероятных размеров. В попытке скрыть это он отвернулся от своей спутницы, хотя это, и делать не надо было — она сосредоточилась на ощущения, закрыв глаза.

— Весьма сносный вкус, — он уже перенимал привычки Тассии врать. На самом деле он только что проглотил больше сахара, чем за всю свою жизнь, что не могло ему не нравится.

— Вот и славно, пошли тогда.

По пути в мэрию им встретились ещё много лавок с подобной едой, и ещё много аттракционов. Конечно же, сердце Тассии рвалось ко всему, жаждало побывать везде, но она понимала, что занимает у своего нового друга очень много времени и тактично обходила их все, даже не взглянув. После сахарной ваты у девушки, словно язык развязался, она постоянно пыталась завести разговор с человеком севера. На какие-то темы он отвечал, какие-то не очень тактично пропускал, какие-то бросали его в дрожь, а некоторые вызывали в нем раздражение, которое он, старался, не показывал.

На разговоре о звездах, об их красоте, об их нужности и одновременной бессмысленности, они пришли к входу в мэрию, то есть в огромный замок.

— Дальше, тебе придется идти одному.

— Хорошо, надеюсь, справлюсь.

Прямо перед его носом, стража, которая падала от хохота по любому поводу (им, похоже, нормально было стоять там (прямо за дверью стоял столик с картами)) открыла дверь, размеры которой потрясали до глубины души. Она была выше, чем +- 3 Лоя. Но как-то только они увидели Лоя, выпрямились по стойке "смирно", даже отдали честь неизвестно кому.

Не обратив на эту странность внимания, Лой двинулся вглубь.

Дорогу ему преградила дверь уже не настолько помпезная, как входная, но всё равно внушительная. Стражи здесь не предполагалась или она просто пропала, так что эту дверь пришлось открывать самому Лою.

Открывшаяся картина очень сильно обескуражила Лоя, ведь это был тронный зал. Между несколько чисто - белыми колоннами, словно сошедшими с учебниками по архитектуре, стоял трон, который был инкрустирован драгоценными кристаллами, на нем было много подушек, да и под ним было много всего мягкого, а на нем сидела... Тассия.

— Так вот почему тебя все знают.

— Не только по этому. Я и вправду очень часто нахожусь с народом.

— То есть ты изначально знала, как мне вернуться?

— Конечно, но надо заполнить все нужные документы.

— Даже здесь доки?

— Это что? Сейчас было сокращенное слово? Не думала, что ты такое умеешь — у неё на лице появилась озорная улыбка.

— Тебе показалось, — он только и сделал, что отвернулся от неё.

— Я ничего заполнять не буду! — произнес северянин с явной агрессией

— А и не надо. Здесь, на юге, вот такой принцип: если не хочешь - не делай.

— Отличный принцип, но мы шли сюда столько времени, только чтобы ты мне это сказала?

— Да!

— Серьезно?

— Нет, мне надо забрать ключ от двери на север.

— А зачем вы её закрываете?

— Хочется. У нас, южан, в отличии от вас, северян, есть чувство ответственности. Мы понимаем, что если будем забрасывать своих людей к соседу, ему будет плохо. Вот у нас и в помине нет никаких способов попасть к вам, кроме двери, которую мы сделали после того, как к нам попал какой-то черт, что думал только о том, чтобы работать. Мы его, хе, приложили по голове и отправили к вам. Как ты к нам попал?

— Не знаю, там была пружина какая-то.

— Интересно…

— Может, пойдем, ты всегда сможешь разобраться в этом потом, а я уже домой хочу

Двинулись они обратно к стене, по пути встретив стражу, которая снова отдала честь. Проходя рядом с ней, Лой посмотрел на Тассию, а та только немного горделиво улыбнулась. У стены Лой начал пристально смотреть на свою спутницу, что же она будет делать с ключом, за которым они специально забежали в сокровищницу.

— Что же дальше?

— А вот смотри...

Она поднесла ключ к стене, и он пропал, но у подножия открылась дверь, которая вела неизвестно куда, но куда-нибудь она вела.

Ироничное движение рук Тассии в сторону появившегося прохода - вернуло Лоя в реальный мир, но всего на секунду. Совсем скоро он уже заворожено смотрел на проход, словно на другой стороне его ждут сокровища.

— Какой твой любимый цвет? — спросила Тассия, смотря в глаза Лоя, в которых, как - будто, появился голубой оттенок.

— Что-что? — Лой опять не расслышал.

— Ничего… —она тоже повернулась к проходу.

— Прощай! — крикнул Лой из прохода.

Радостно двигаясь по туннелю, Лой ни разу не обернулся к своей спасительнице.

— До встречи, — улыбаясь, сказала Тассия, забирая ключ из стены.

— Что это на тебе? — спросил Фибен у Лоя на следующий день после возвращения последнего.

— А, что? Не расслышал, простите.

— Что на тебе надето? Иди, переоденься, такая яркая краска меня раздражает.

— Есть сэр, — Лой отдал честь, с маленьким смешком, который Фибен просто не заметил. На нем всё ещё была одежда, подаренная Тассией. Переодеться не было времени: как только он пришел домой, ему сразу же пришлось идти на работу.

— Давай, думай, нам немного осталось, мы почти доказали ошибочность теорий относительности Эйнштейна.

— Есть сэр, — как бы Лой не старался, его мозг отказывался работать.

— Всем сотрудникам! Начинается перерыв на обед. У вас 15 минут, — сказал громкоговоритель.

— Как всегда...

Вернувшись с обеда и проработав ещё час, громкоговоритель произнес это:

— Всем сотрудникам! Начинается тихий час.

— Наконец-то, — подумал про себя Лой.

При всем своем желании хотя бы притронуться к миру сновидений Лой даже не смог прилечь, потому что Фибен сразу сказал: "Сегодня без отдыха работаем".

И через боль, страдания и желание просто уснуть на полу - продолжил работу.

Даже после объявления, что всем сотрудникам надо закончить работу и идти домой, Фибен продолжил работать, пытался заставить и Лоя последовать своему примеру, но тот тихо выскользнул за дверь через полчаса после выключения света.

Еле передвигая ногами, Лой опять шел под Стеной Разума...

На южной стороне, под одним из деревьев сидела девушка, лицо из-за темноты не было видно. Но вот над колючей проволокой, что растянута на самом верху стены, пролетает что-то большое, темное, врезается в матрац и не двигается.

— Я ждала тебя на полчаса раньше.

— Начальник сегодня не в духе, пытался заставить работать даже ночью, но я сбежал, —начал оправдываться Лой, по голосу поняв, что девушка под деревом — это мэр города.

— Молодец. Важно то, что ты всё-таки пришел. А всё остальное уже... — она провела правыми пальцами по одному своему правому зубу.

Она быстро поднялась на ноги, подбежала к Лою и, схватив его за руку, побежала в сторону веселья, сахара и наслаждений.

— Что значит этот жест? — спросил Лой, когда они со всех ног бежали куда-то, куда конкретно он не знал, да и не хотел.

— Какой?

— Ну? тот, когда пальцами по зубу проводишь.

— А, этот, он значит: "Пофиг" или "Не важно".

— Понятно.

Хорошо хоть Тассия в этот раз захватила с собой ключ, и им не пришлось заходить в замок, а значит, Лой успел поспать целый час.

Вот так примерно и выглядел его день следующие несколько недель: утро, день и вечер он работал с Фибеном над отрицанием теории относительности Эйнштейна, а всю ночь он наслаждался временем с Тассией.

Первые несколько суток Фибен ничего не замечал, но когда Лой начал забывать базовые тезисы математики и физики, забывать, где стоит тот или иной предмет и даже слова, засыпать на рабочем месте, решил серьезно с ним поговорить.

— Что с вами происходит?

— Что со мной происходит? Всё нормально.

— Не ври мне. Я отлично понимаю людей.

— Может, просто читаете людей как открытую книгу?

— Что? Что это значит?

— Да не важно. Почему вам кажется, что со мной что-то не так?

— Ты спишь на работе, плохо работаешь... мне продолжать?

— Нет, избавьте от этого удовольствия.

— Теперь выбери: либо работа здесь, либо твои ночные похождения.

— А так можно было, что ли? Выбор очевиден — ночные похождения. Но откуда вы знаете?

— Я предположил, а ты подтвердил мои мысли.

— Черт! Попался в очевидную ловушку. Я тогда пошел, до свидания.

— Тогда скажи мне, каким таким важным открытием ты хочешь записать свое имя в историю?

— А... я должен?

— ДА! В этом ведь и состоит смысл жизни! В познании мира, в открытии чего-то нового, в возможности оставить после себя что-то, что будет жить дольше тебя. Это истинный смысл жизни. Но только, если работать, работать и работать, можно сделать это самое великое открытие. И записать, наконец, свое имя в историю человечества, — он поднял в конце руки к потолку и соединил их.

— А может, я не хочу ничего из этого? Может, я просто хочу насладиться своей короткой жизнью? Своей единственной, короткой, всего в 70-80 лет, и то не факт, что смогу столько прожить. Я хочу жить сам, а не сделать что-то, что будет жить за меня после.

— Да вы, батенька, в гедониста превращаетесь.

— В кого? Хватит обзываться!

— Я не обзывался, это всего лишь научное название философского направления — гедонизм, а тех, кто придерживается его — гедонисты.

— Хватит обзываться!

— Да я не начал! Если вы так хотите обзывания, вы их получите: вы — баран, дурак, идиот, ребенок, дитя, желторотик! Довольны?

—Хватит обзываться! — Лой уже от злости просто стучал ногами по полу, — Вы совсем мне надоели! Я вызываю вас на дуэль! — Лой достал из кармана перчатку и бросил её в своего начальника.

Подняв перчатку, что упала на пол, Фибен добавил только:

— Я принимаю ваш вызов, но вы уверены в своем умении сражаться на шпагах?

— Конечно! До встречи!

— Что я такого сказал? — спросил воздух Фибен после сильного хлопка Лоя дверью, — вот ведь желторотик. Ха.

Во время всего этого прекрасного разговора лицо Лоя перекашивалось от огромного количества эмоций, в то время, как Фибен ни разу не изменился в лице.

Солнце уже село за горизонт. Злополучное место под Стеной Разума, с которого Лой впервые отправился на юг, стало теперь местом развязки всей этой истории.

Друг напротив друга стояли Лой и Фибен. У обоих руки были за спинами.

— Ты не хочешь извиниться? — спросил Лой, — я ведь убью тебя.

— Нет! Ты можешь попробовать.

— Ха, ну, давай, нападай старичок, — Лой пытался вывести Фибена на эмоции, но тот даже бровью не повел

— Давай уже начнем, — сказал Фибен, которого уже довольно сильно бесил этот юнец.

— Нет, стойте, — к спорщика на пустом месте бежала девушка в белом, пышном платье. Её прекрасное платье развевалось на ветру, а каблуки сильно мешали бежать быстро.

— Тассия? Ты что здесь делаешь? — спросил Лой, встав в вертикальное положение из стойки.

— Я не позволю вам сражаться ради меня.

— Это не из-за вас и не ради вас, сударыня. Пожалуйста, отойдите подальше. Это личная дуэль. Мы не смогли поладить характерами вот с эти молодым человеком, хотя работали вместе 5 лет.

— А не 7 лет?

— Нет, именно в этот день 5 лет назад меня повысили и мы стали более плотно вместе работать.

— И вправду ведь.

— Ох, правда, а я думала вы из-за меня… — сказала Тассия, в попытке увести соперников подальше друг от друга

— Ко всему этому вы имеете только косвенное значение. Это из-за вас этот столь перспективный физик превратился в жалкое подобие себя. Вы виноваты, но я не могу перекладывать всю вину на вас, ведь он сам не воспротивился этому изменению — сказал Фибен.

— Лой, не надо, забудь про него. Пошли лучше со мной на Юг, там ты сможешь обо всем забыть, а здесь ты же можешь погибнуть — сказала Тассия, схватив Лоя, что снова встал в стойку, за предплечье.

— Нет, здесь задета моя гордость и мне не... — он провел правыми пальцами от мизинца до указательного по правому зубу.

— Может, вы отойдете, да поговорите сколько надо?

— Нет, мы уже закончили, — Лой серьезно посмотрел на Тассию.

Он максимально напрягся, сделал серьезное лицо и попытался оттолкнуть Тассию от себя, но она только встала за него. А Фибен, просто продолжил расслабленно стоять.

— Ну, давай! Покажи, что ты можешь! — крикнул Фибен.

Лой бросился в его сторону на максимальной своей скорости, ну, а Фибен достал руки из-за спины. В руке у него был пистолет. Раздался выстрел. Тассия закрыла уши руками. Бесчувственный Лой свалился на землю.

Со всех ног Тассия бросилась к своему другу, перевернула его на спину и начала плакать.

— Finita la commedia, — произнес Фибен, опуская пистолет.

— Если хотите что-то сказать, скажите нормальное, всем понятное, — сквозь слезы прошептала Тассия.

— Его погубила наивность, романтичность и несформированность, и, конечно же, глупость— говорил Фибен через зубы, медленно, поднимая с пола шпагу Лоя.

— Оставьте красивые речи для похорон. Где ты! будешь главным лицом!Ха-ха-ха-ха-ха! — и он смеялся, а из его голубых глаз текли слезы печали, да его длинные волосы колыхались на ночном ветру. Он смеялся и смеялся, прямо до конца своей жизни...

Так они и остались там: мертвый с улыбкой на лице, живая со слезами и живой, но только внешне…

Ночь. Улица. Фонарь. Аптека? Нет, только дождь, чьи капли, ударяясь об асфальт, собрались в маленькую лужу под фонарем. Фонарь же в свою очередь пытался на азбуке Морзе сказать, что очень сильно хочет пить. В этой луже лежала вырезка из газеты. Заголовок из-за воды было уже трудно прочитать, но для людей разбирающихся он был сенсационным: "Великий ученый Фибен из нашего, родного исследовательского центра смог опровергнуть обе теории относительности Эйштейна!". Но всё это было уже не сильно важно, ведь человечество исполнило свою давнюю мечту — уничтожило само себя...