Шаги в коридоре

С момента новоселья прошло две недели. Катя за это время похудела на пять килограммов и постарела на пять лет. А у её мужа Ильи сгорело, видимо, пять тысяч нервных клеток. Ну или пять миллионов – он в этом не разбирался. Ему казалось, что, пока решали жилищный вопрос с просмотрами, кредитами, ипотеками и прочим, его нервы уже закончились. Впрочем, предшествующие переезду события тоже этому изрядно поспособствовали. Но вынос мозга, устроенный женой после переезда, наглядно продемонстрировал, что в плане нервных запасов ему ещё было, что терять. И он стремительно терял. Совершенно не зная, что делать.

Катя слышала шаги. Постоянно. Дом был новый, но звукоизоляция оставляла желать лучшего. Очень много лучшего. Супруги были в курсе, когда соседи шли в туалет и чем там занимались. Катя нервно шутила, что за всю жизнь не слышала столько свидетельств справления большой и малой нужды. Но Илья довольно быстро перестал на всё это обращать внимание, звуки из чужих квартир беспокоили его не больше, чем тиканье часов. А вот Катя словно зациклилась на этом.

Илья засыпал рано и быстро, а жена ложилась позже и долго не могла уснуть. Её раздражали походы соседей в туалет, разговоры, включенный телевизор, шарканье тапками. Она утверждала, что слышит даже звяканье ложечки о чашку, когда соседи пьют чай. А если учесть, что в каких-то квартирах жили такие же полуночники, как Катя, ей приходилось нелегко. Илья на полном серьёзе предлагал ей купить сначала беруши, потом – генератор белого шума. Но и от того, и от другого жена отмахивалась. И продолжала психовать.

Ситуация усугублялась тем, что Катя и работала из дома. Поэтому спастись от звуков было просто негде. Илья на день уезжал в офис, вечерами либо играл в компьютерные игрушки в наушниках, либо смотрел кино. А ложась спать, сразу засыпал. Соседским звукам удавалось пробиться к нему фрагментарно и редко. Катя же буквально жила в «призраках» чужих жизней.

В последнее время всё стало ещё хуже, потому что ей стали слышаться шаги. Не просто шарканье соседских тапок, а довольно такие целенаправленные шаги. Скажем, сидит она в комнате за компьютером, и вдруг слышит – быстрый дробный топот детских ножек по коридору. Автоматически оборачивается, потому что компьютер стоит на столе у окна, и сидит Катя спиной ко входу. И на пороге комнаты шаги обрываются. Тишина. Через какое-то время снова: уверенное, неторопливое цоканье женских каблучков. И снова – только до порога, потом – тишина. Катя этими шагами сама была доведена почти до сумасшествия, а потом и Илью до такого же состояния чуть не довела.

– Илюш, я ничего не понимаю… Так слышно может быть только соседей сверху. И получается, что они только по коридору ходят что ли? И женщина, и ребёнок? И ещё. Неужели женщина ходит дома на каблуках?

Илья досадливо морщился:

– Катёныш, а тебе не приходит в голову, что в комнатах у них ковры и паласы? Или мягкий линолеум, глушащий шаги? А в коридоре, как и у нас с тобой, лежит плитка? От которой даже негромкие звуки делаются оглушающими? Что до тапок – я сам видел, есть какие женские тапки, реально на каблуках, а впереди – с мехом с каким-то.

Почему-то трезвые и рациональные вопросы-ответы мужа приводили Катю в ещё большее раздражение. А однажды она встретила его с работы «сенсацией»:

– Я обошла всех соседей. Сверху. Снизу. Слева. И даже в соседний подъезд сходила, чтобы узнать, кто живёт справа. Илюш, ни у кого нет детей! И молодых женщин, которые бы на каблуках дома ходили, тоже нет. Во всех четырёх квартирах – пенсионеры.

В Катиных глазах заблестели слёзы, а голос понизился до шёпота:

– Тогда кого я слышу, а?.. Кто и по чьему коридору ходит?..

Илье почему-то стало не по себе. Но он продолжал твёрдо стоять на позиции рационального скептика.

– Катёныш, послушай… Я вот недавно читал про эффект катящихся шаров, так, кажется, это называется. Ну, то есть, людям постоянно слышится, что в квартире над ними катают металлические шары. С характерным таким звуком. Они пишут в домовой чат, ссорятся с соседями. Но соседи в недоумении – они точно никаких шаров не катают! И звуков никаких не слышат! И это вовсе не редкое явление, в разных городах, в разных домах, разные люди рассказывают одну и ту же историю. Долгое время её списывали на мистику, некоторые и сейчас так думают. Но специалисты объяснили, что, скорее всего, дело в металлической арматуре, которая находится внутри бетонных строительных блоков. С ней происходят какие-то трансформации под действием то ли высоких, то ли низких температур. И металл издаёт вот такой звук.

Катя слушала напряжённо-внимательно. А потом спросила:

– Ты думаешь, что топот детских ног и цоканье каблуков – это тоже какой-то спецэффект стройматериалов?

Илья только плечами пожал. А Катя вдруг схватилась за телефон:

– Точно же! Домовой чат!

Крайне вежливое и аккуратное сообщение Кати в чате эффекта тоже не дало. Выяснилось, что никто из жиличек не имеет привычки ходить на каблуках днём по дому. А единственный ребёнок, который мог топать в коридоре, жил далеко и тремя этажами ниже квартиры Кати и Ильи. Слышать его при любых акустических аномалиях Катя не могла. Тем более, что топотун ходил в сад, так что днями его дома не бывало.

Положение становилось всё тяжелее. Илья искренне сочувствовал жене, но чем помочь – не знал. Предложил перейти с компьютера на ноутбук и уходить работать в коворкинг или в кафе. Катя пару раз попробовала, но не зашло: и в коворкинге, и в кофейне было много людей, которые отвлекали, а Катина работа требовала сосредоточенности. Да, шагов в эти дни она не слышала, но возвращалась домой такой измотанной, что идею о работе вне дома пришлось оставить. А ситуация с шагами развивалась. Теперь, помимо детского топотка и дамского цоканья, Катя слышала чью-то ещё поступь – тяжёлую, явно мужскую. Причём, «цикл» всё время был один и тот же: пробегал ребёнок, за ним, спустя пару минут, проходила женщина, замыкал «прогулку» мужчина. И слышала это Катя и в гостиной за работой, и в спальне, и в кухне. По несколько раз за день.

Илья принял решение проверить. И сказал себе, что, если тоже услышит, будет разбираться с шагами. А если нет – с женой. Мало ли, вдруг это что-то неврологическое. Или, не дай Бог, онкологическое. Про психиатра он старательно не думал. До переезда у них был нелёгкий период, но ему казалось, что они справились. Поэтому договорился на работе о паре дней «удалёнки» и остался дома. Катя была счастлива – она явно уже боялась оставаться дома одна. А Илью обуревали странные чувства: он не знал, что хуже – шаги, которым нет объяснения, или нездоровье жены. Но был при этом готов к любому исходу. Кроме того, который случился.

Утро прошло спокойно – ни странных шагов, ничего. Катя нервничала. С одной стороны, ей было спокойно, потому что муж рядом. С другой – хотелось, чтобы он убедился в её правоте. Но невидимые «ходоки», словно сговорившись, не спешили являть себя Илье. Чем дальше, тем оба супруга всё больше мрачнели. Катя расстраивалась, что муж сочтёт её обманщицей и выдумщицей. И она снова останется с этим непонятным кошмаром один на один. А Илья думал, к какому специалисту записать Катю в первую очередь. И – главное – как убедить её пойти к врачу.

В таких невесёлых думах Илья сделал кофе себе и жене и вышел из кухни с двумя чашками в руках, намереваясь отнести их в гостиную. И застыл. Потому что по коридору, в сторону гостиной, шла… Катя. Точнее, как-то странно бежала: на носочках, вприпрыжку. И этот топоток был очень хорошо слышен. Словно на самом деле бежит ребёнок. Задохнувшись от изумления и ужаса, Илья шагнул обратно в кухню. Постоял, подышал. Руки тряслись, поэтому кофе пришлось поставить на стол. И вдруг – цоканье каблуков… Илья всегда считал себя человеком нетрусливым, но ему пришлось приложить большое усилие, чтобы выглянуть в коридор. В сторону гостиной, не торопясь и не спеша, шла… Катя. В своём домашнем костюме и в туфлях на «шпильке», которых Илья у неё ни разу не видел. Она дошла до порога гостиной и… Пропала!

Илья поморгал. Потом, не выдержав, окликнул:

– Катёныш!

Из гостиной раздался испуганный, но при этом довольный голос жены:

– Илюш, ты тоже слышал, да? Теперь ты мне веришь?

Илья хотел было сказать, что он не только слышал, но и видел. Ещё бы понять – что именно он видел. Но тут произошло совершенно невозможное. Посередине коридора, совершенно ниоткуда, появилась… Катя! Почему-то – в явно больших ей мужских ботинках. И странной походкой, вразвалочку, двинулась в сторону гостиной. Из которой показалась… Вторая Катя! Которая, видимо, слышала шаги, но не видела, кто их издаёт. Смотрела она, во всяком случае, на Илью. Дойдя практически до неё, двойник пропал – как ни бывало. Тут Илья уже не выдержал и заорал.

Вечер вышел сумбурным. Если раньше Илья утешал и успокаивал жену, то теперь утешение и успокоение требовались ему. Потому что… Потому что, что это было, чёрт побери?! Он во всех подробностях рассказал жене о том, что видел. Катя начала оправдываться, что это не она, но он и не обвинял. Потому что видел своими глазами, что это не она. Но кто?.. Или… Или что?..

Вопросов было много. Ответов – ноль. Врачи отменялись: мысль о том, что они с Катей сошли с ума одновременно, Илья отверг, как совершенно фантастическую. Саркастично при этом усмехнувшись: то, что он видел и слышал – это, конечно, менее фантастично, да. Жена, напротив, настаивала на визите, как минимум, к психиатру. И к терапевту. Мало ли, вдруг у них в доме испарения какие-то вредные, которые провоцируют и слуховые, и зрительные галлюцинации. После того, что рассказал Илья, Катя, как ни странно, почти успокоилась. Даже, вопреки здравому смыслу, перетрясла все свои вещи в поисках «шпилек», которые видел Илья на её «двойнике». Не нашла, конечно. Потому что каблуки надевала единственный раз – на свадьбу. И эти туфли вместе со свадебным платьем и фатой хранились у Катиной мамы Татьяны Сергеевны.

Собственно, к маме, на другой конец Москвы, они и отправились на ночь глядя, собрав только самое необходимое. Илья предлагал гостиницу, но Катя уговорила – ей, как испуганному ребёнку, хотелось туда, где надёжно и безопасно – в родительский дом. Илья и не возражал, его родители были далеко, а с тёщей у него сложились самые тёплые отношения. Хотя о сегодняшней истории он бы ей рассказывать не стал, потому что мозг до сих пор не верил в ту информацию, которую передали ему глаза и уши. Но Катя не оставила выбора – практически с порога выложила маме всё, что произошло.

Татьяна Сергеевна задумалась. Задумчивость, впрочем, не помешала ей быстро приготовить ужин, накормить дочь и зятя, приготовить им постель в бывшей Катиной детской. Поскольку супруги были явно измотаны случившимся, она отправила их спать, а сама засела за телефон.

Утром, за завтраком, Катина мама огорошила дочь и зятя заявлением:

– Судя по всему, кикимора это.

Катя перестала жевать, а Илья нервно хохотнул:

– Болотная?

Тёща раздражённо передёрнула плечами:

– Ну какая болотная, Илечка? Домашняя. Домашняя это нечисть, злобная и вредная. Уж не знаю, как она к вам попала, но сама не уймётся и не уйдёт. Прогонять надо.

Катя с Ильёй переглянулись, а потом Катя осторожно спросила:

– Мам, ты это серьёзно? Ты всерьёз веришь в какую-то домашнюю нечисть, которую к тому же ещё и выгонять надо?

Татьяна Сергеевна улыбнулась:

– Дочь, ну ты же веришь в шаги в своём коридоре? А ты, Илечка, веришь в то, что видел Катиного двойника, который странно себя вёл? Так почему же мне нельзя верить в кикимор?

Парировать оказалось нечем. Впрочем, Катя всё равно попыталась протестовать:

– Откуда у тебя такая информация, мам? Ты же вроде всю жизнь даже в приметы не верила и над суеверными людьми смеялась. А теперь – раз, и такое экспертное мнение о домашней нечисти.

Тёща вздохнула:

– Пока вы спали, подняла на уши всех подружек своих. Описала ситуацию. И попросила узнать, что это может быть.

Катя изумилась: она знала, что мамины подружки тётя Люда и тётя Света – такие же, как она сама, Фомы неверующие. Неужели какая-то из них в кикиморах разбирается? Мама на её удивлённый взгляд только усмехнулась:

– Катюш, ну я ж не только с Людой и Светой дружу, у меня круг общения широкий. Вот и нашла информацию. Более того, мне даже рассказали, как от этой самой кикиморы избавиться. Сложновато, но возможно.

Илья прокашлялся и спросил:

– Татьяна Сергеевна, я в нечисти как-то не силён. И за тридцать лет жизни впервые вообще что-то сверхъестественное увидел. Кикимора эта – она кто? Я почему-то думал, что она на болоте живёт, говорят же «кикимора болотная». А в дом-то к нам она как попала?

Тёща вздохнула:

– Сложно мне ответить, Илечка. Катюша права, никогда в жизни я в подобное не верила, а тех, кто такое рассказывал, на смех поднимала. Но когда ребёнку твоему опасность грозит, во что только ни поверишь. А кикимора… Да ты и в интернете посмотреть можешь, вряд ли мои знакомые что-то такое рассказали, чего там нет. Это домашний дух, но дух злобный. Она и стучит, и вещи швыряет и портит, и хозяев может обижать, особенно – детей. Когда и почему кикиморы с болот в дома перебрались, никто толком не знает. Но говорят, что кикимору могут завистники и враги «подселить» – подкинуть специальную куклу в дом. А что это за нечисть, неизвестно.

Илья слушал Катину маму и параллельно искал что-то в телефоне. И вдруг выдал:

– Есть версия, что это нерождённые младенцы и те, кто умерли в родах или сразу после родов, кого окрестить не успели. Вот души этих младенцев и…

Татьяна Сергеевна охнула. Катя застыла. Илья, только договорив, понял, что именно он сказал. И замолчал. Тема была уж слишком тяжёлой для их семьи. И её предпочитали не обсуждать. Три раза они с женой могли стать родителями – и не стали. Первый раз пришлось делать прерывание по медицинским показаниям на довольно позднем сроке – оказалось, что у плода патологии, не совместимые с жизнью. Во второй раз беременность замерла в двадцать недель. А в третий раз девочка родилась такой недоношенной и слабенькой, что спасти её не смогли. И Катя с Ильёй решили, что больше пробовать не будут. Потому что это просто невыносимо: каждый раз ждать, радоваться, надеяться, покупать крохотные вещички… И терять. Как раз после последней такой потери супруги и решились на переезд – чтобы, как с чистого листа…

По Катиному лицу чертили дорожки слёзы. Она всхлипывала и повторяла:

– Это они… Девочки мои… Господи, но почему… Я же так их любила, так ждала… Я же их… С собой…

Илью прошиб пот. Он всегда был против безумной идеи жены, но отговорить не смог. И денег дал столько, сколько она просила. И пообещал никому не рассказывать. Единственное условие поставил – чтобы не на виду, не на глазах. Чтобы он не знал и не видел. И его Катя выполнила.

Жена выдохнула:

– Мамочка… Прости. Я так виновата перед ними, перед девочками своими. И я… Я не смогла допустить, чтобы их… Чтобы их…

Тёща побледнела. Илья видел, что жена не в состоянии озвучить матери, что она сделала. И сказал это сам:

– Татьяна Сергеевна… Мы… Катя как-то договорилась. Денег дала. Ей отдали первого ребенка. И второго. А Сонечку мы сами, поэтому никого на похороны не звали. В общем, Катя их всех кремировала. И урны у нас дома. Я не знаю где.

А Катя мёртвым голосом закончила:

– В шкафу в коридоре. Там, где мой «двойник» возникал, по твоим словам. Урны я спрятала на антресоли.

Изгонять никого не пришлось. Урны захоронили, священник прочёл специальную молитву об усопших некрещеных младенцах. Квартиру освятили. Катя с Ильёй вместе пережили свою боль и свои утраты. По коридору теперь топают настоящие детские ножки – у двойняшек Марины и Полины появились мама с папой и тёплый родительский дом.