Шахматы фэйри. Рокировка

Не беда постучала, и не рухнула высь,
Но сегодня сначала начинаю я жизнь.
Начинаю, рискую, у судьбы на краю
Неизвестную, злую, но до нитки свою...

Александр Маршал.

Часть первая.

Глава первая.

Вульфланд, Рагнарфьорд. – Кельтланд, замок Риверстоун.

1

Забавно, Маргариту всегда считали безжалостной женщиной. Властной, жестокой, циничной, беспощадной. И безжалостной матерью. И ни один из четверых сыновей никогда ей до конца не доверял. Даже самый любимый. И было за что.

Детство рано или поздно кончается. Для многих раньше срока. А из Маргариты Алитанской и впрямь не получилось хорошей матери. Слишком молодой она была когда-то – оставшись одна. Слишком мало еще успела понять, увидеть, узнать.

Что бы Ричард сказал, узнав, чем непутевая мать сейчас жертвует ради него? Властью. Выпестованной долгими годами драгоценной надеждой на долгожданную месть. Возможно – жизнью. Народ-С-Холмов не прощает расторгнутых договоров. И неисполненных обещаний.

Как же – такие великолепные они снизошли, а неблагодарные смертные посмели их отвергнуть. Да еще и не просто смертные, а презренные, низшие оборотни.

Причину столь странного презрения Маргарита теперь знала, но понять не могла. Интересно, что бы сказал Ричард...

Да ничего сын не скажет. Потому как не узнает. Ни о договоре с Народом-С-Холмов, ни об их отношении к оборотням. Вряд ли Марго увидит Ричарда настолько скоро. Отныне рядом с нею – только относительно верный Арсен Арданьяк. Потому что ему будет трудно ее покинуть. Уж об этом-то она позаботилась.

Марго хоть и не дивная фэйри, но и к ней привязка сильна. Пусть и не настолько жестока и непреодолима. Не восточный порошок, ломающий в судорогах кости, а скорее память о юности и свободе – для немощного старика-узника.

Выжить можно. А вот тосковать станешь всю жизнь. И ни одна женщина станет не в радость – хоть влюбленная, неиспорченная крестьянка, хоть умелая распутница, хоть высокорожденная королева. Все будут «не то». Деревья не столь высоки, дорогие яства и вина менее вкусны, юные и красивые дамы не столь прекрасны.

Арсена Маргарите не жаль. Он – такой же циничный и расчетливый игрок в околопрестольные игры, что и они все. Точно так же готов идти по чужим судьбам и жизням. Просто сейчас ему не повезло напороться на более опытного игрока, вот и всё. Допустимый риск.

Теперь – только спешно собрать самые необходимые вещи. Привязать на крепкую львиную спину, перекинуться и исчезнуть. Навеки. Раствориться в диких лесах. Вместе с Арсеном.

От Кельтландского Быка ведь добра ждать тоже не приходится. Если бы еще у Маргариты раньше поднялись острые клыки его убить! Сколько было возможностей… Если бы она опомнилась прежде, чем Карл успел уничтожить столь много. Если бы так долго не выжидала... чего?

Скрипнувшая крепкая дверь заставила ее напрячься. Острый кинжал – в левую руку. Превращаться сейчас рано. А пытаться убить Кельтландского Быка – поздно. Не дотянуться. Слишком он далеко.

А близко – кое-кто другой. Кого хочется видеть даже еще меньше.

И опять – откуда они вот так берутся? Из воздуха? Тогда спасибо, что не сразу в комнате.

- Ваше Величество. – Безупречное лицо, мелодичный голос. Неповторимое изящество грациозных движений. Смертельный яд и бесконечная ложь – в душе и в сердце.

Если душа у них вообще есть, конечно. Легенды говорят всякое. А о самой Марго они не так уж сильно врут.

Этот новенький красавчик – еще неприятнее предыдущего. Пришел напомнить о долгах? Так вы еще ничего не дали и не подарили. Даже сбежала Маргарита сама. Без малейшей их помощи.

Вот и сейчас сбежит. Даже если для этого одному надменному фэйри не суждено вернуться к себе на Изумрудные Холмы. Оборотней стоит не только презирать (раз уж у вас хватает на это наглости), но и бояться. И не только юным девам.

Замок наверняка опять спит – так же удачно. Для Дивного Народа жизнь смертных – еще дешевле, чем для Стаи.

Тяжелые алые рубины едва не рассыпались из мягкого бархатного мешочка – прямо на пол. На несвежую соломенную подстилку. Вместе с троицей изумрудов.

Ползай потом, собирай – среди мятой соломы. Не гостя же незваного заставлять.

И вовсе не потому, что может украсть.

Какого же цвета у собеседника глаза? Мерцают, переливаются. Привлекут любую даму. Человеческую.

Почему бы тебе, непрошенный гость, не раствориться прямо в воздухе и не вернуться к себе на Изумрудные Холмы, а? Пока можно. Камней там у тебя и так много. Если они тебе вообще нужны.

Загрызть красавчика, что ли, и впрямь напоследок? Попробовать на вкус кровь. Она у него не хуже глаз.

Оправдать заслуженную веками репутацию безжалостных, кровожадных оборотней. Терять-то уже – что?

- Я смотрю, вы с удовольствием любуетесь драгоценностями, Ваше Величество.

Марго рывком затянула шнурок. Тихо звякнули алые и зеленые камни, чья цена среди людей – немыслимо огромна. А для последней из прежней Стаи – память о родном Алитане. И о Семье. Но мертвые воспоминания дешевле живых родных, разве нет?

Дешевле своего рода и его будущего.

- Любуюсь. А вашему народу не говорили, что воспитанные люди сначала стучатся? Даже в окна. И воспитанные сиды – тоже. А иногда даже еще и предупреждают о визите заранее?

- Простите мою грубую нелюбезность, но дело - срочное. Пришлось спешить. Вы вступили в сговор с моим народом.

Угу. Тайна века. Только что вскрылась.

Кстати, загрызть еще не поздно. Или тонкую шею свернуть. Или даже и впрямь по-человечески полоснуть кинжалом. И швырнуть потом за замерзшее окно? Можно даже прямо в стекло. Пробьет. И узорную корку северного льда, и всё прочее.

Но вряд ли растворится в ничто трупом. Такой любезности Маргарита от них не дождется.

Он и живым-то уходить не собирается. Пока.

У всех вокруг, независимо от расы, отвратительнейшие манеры. Так и хочется поправить. Даже посмертно.

Именно потому красавчик не отходит от заиндевелых створок? А дальше что? Умеет летать?

И как у тебя со скоростью, а? Особенно не в твоих Дивных Холмах, а в презираемом вами нашем мире?

- Вы осведомлены, - усмехнулась королева.

Что изменилось? Появились новые условия? Теперь Марго должна сдать фэйри всех сыновей сразу? И дочь с зятем? А заодно и сама сдаться? Вместе с Алитаном? В рабство.

- Вы понимаете, чем рискуете?

Да. В обоих случаях. И не понимает, с чего вдруг беспокоится он. Всё же не Олаф. И вообще не смертный.

Или наоборот – боится, что она уже передумала? Фееричный сладенький красавчик слишком многое и ценное на этом теряет? Всё, что уже успел счесть своим? И даже, может, частично потратить?

Кстати, в профиль этот сид даже слишком тонок и изящен. Чересчур. Переслащен. Мало кому понравится.

Или это у Маргариты вкусы опять огрубели. И на сей раз виной даже не Карл.

Если бы в юности она, потеряв всю Семью, не искала хоть слабую тень сходства. Не заявляла, что «мужчина прежде всего должен быть настоящим мужчиной»…

Каким стал бы Ричард, роди его она не от Быка?

Людской замок, странный договор, два то ли врага, то ли нет. Две длинных темных тени, ни одного человека. И тишина вокруг.

Ладно, живи пока. Изгнанная королева с удобством уселась у теплого камина. Устраиваться в горячей ванне уже поздно. Кто теперь принесет подогретой воды? Да еще и с лепестками роз?

- Я знаю, у меня нет выбора, - улыбнулась Маргарита. - Договор обратной силы не имеет, разве нет?

Темнеющий закат, зимний вечер. Рассветный фэйри у закрытого окна. Явно нервный.

- Имеет – если вы поможете мне.

Всё же беспокоится. Но только ли за свою жизнь? Это что, уже другая шайка? Неужели еще один жадный охотник за таким, оказывается, драгоценным Кельтландом? Да что там особенного – кроме старых камней, вересковых скал и промозглых туманов? И еще холода.

Но его в Вульфланде еще больше. Как и снега. И еще северное сияние имеется.

Потому сюда сиды сначала и сунулись? Они ведь мерзнут наверняка не больше оборотней.

- И что вы хотите взамен? – Маргарита протянула руку к темно-бордовому графину – с Приморских Городов. Неторопливо протянула, но прекраснейший сидхе только что нервно не дернулся. - Кельтланд, Ардан или для разнообразия – еще и мой родовой замок? А может – южный Альтасар? Или уже захваченный вашими Вульфланд? И Приморские Города – там тепло, красиво и льют отличное стекло. Говорите, не стесняйтесь.

- Нет, мои запросы – гораздо скромнее. Никаких земель, поместий и замков. И даже моря. Всего лишь одного-единственного человека. Поверьте, у вас нет причин его жалеть или ценить.

Вот это уже ближе к старинным легендам. К их древним истокам. Этак еще и до подброшенных детишек черед дойдет.

- Я его знаю? – криво усмехнулась она. - И насколько близко?

Неужели Нарцисс? Забирайте! Но поторговаться стоит. Даже за самую паршивую овцу. Или свинью. Даже за совсем бесполезную, и наоборот – вредную. А это ведь рожденный лично Маргаритой поросенок. Хоть и не взял от нее ни клочка шерсти.

- Насколько я осведомлен – пока еще нет, - вернул он себе непоколебимую уверенность. И даже прежнее высокомерие. - За будущее правда ручаться, увы, не могу. В любом случае, когда придет черед отдавать долг - познакомитесь. А уж насколько близко… Вы ведь помните старую сказку: «Отдай то, чего дома не знаешь»?

- Да, ваш народ ее нежно любит. Уже много веков. Но все мои дети рождены в законном браке. Тайных бастардов у меня нет и не было. Их любой женщине вообще скрыть затруднительно. Особенно замужней. Даже оборотню. И рожать я больше не собираюсь. А если неизвестные мне дети есть у Ричарда – ему ими и распоряжаться. Мне он такого права не давал.

- Вы ничего не знаете о моем народе, - надменно заледенели высокомерные синие глаза собеседника. Все-таки синие. Прекраснейшие очи. Не слишком ли осмелели, Ваше тонкокостное Великолепие? – До сих пор вы имели дело лишь с презренными отщепенцами нашего племени.

Даже если так – не впервой. Карл тоже когда-то был изгнанником и отщепенцем.

А Маргарита и ее сын – тайные отщепенцы среди людей. После смерти всей Семьи – навсегда. А уж когда не стало еще и дяди-Понтифика – пусть и человека, но верной родни…

Раньше было иначе, ну так это когда?

Только если спросить предыдущего красавчика – кого назовет отщепенцем он? А прекрасная Асгейр, если она Асгейр?

- Даже так? – потянула Маргарита время, поводя красивыми плечами. И сильными.

- Именно, - сурово нахмурились изящнейшие брови. Потемнели дивные очи. - Вы вступили в сделку с отверженными сидхе - без понятий о чести. С Темным Кланом.

Ничего нового. Кроме того, что и у надменных фэйри – те же самые бесконечные войны. И вечный дележ сладкой власти и полезных территорий. А с чего вообще кто-то когда-то наивно решил, что легендарный Народ-С-Холмов – един? Даже волки в лесах делят территорию.

А понятия о чести у каждого - свои. Всегда были. Ничего не меняется в нашем мире, так почему должно – в феерическом?

- Очень мило, - заставила себя улыбнуться Маргарита. – А откуда мне знать, что отверженный – наоборот, не вы? А ваши враги как раз – не верные слуги короля Народа-С-Холмов?

- Сидхе не могут быть ничьими слугами. – А казалось – надменнее уже некуда.

- Хорошо – верные сторонники вашего короля. Друзья. Товарищи по битве. Побратимы. Ближняя дружина. А как раз вы – враг.

- Они ему не друзья. И не сторонники. И никто не станет брататься с Темными. Но вернемся к делу.

- К какому? Я-то никого из вас прежде не встречала – как и того несчастного, что должна вам в будущем подарить. И до сих пор что-то обещал мне только якобы Темный Клан, не вы. Так кто мне даст хоть малейшую гарантию вашей честности?

- Сидхе не лгут.

- Тогда каким образом вы и ваши враги говорите мне прямо противоположные вещи?

- Темный Клан презренных отщепенцев…

- Повторяю: я не умею различать ваши Тьму и Свет. Кто там из вас отщепенец и для кого. Вы даже одеваетесь одинаково. А верить вам на слово не могу, потому что одни крысы знают, кто из вас Темный и имеет право врать. На лице у вас такое не написано.

Вспылит или нет? И что тогда будет?

Марго неторопливо отхлебнула глоточек. Закусить бы еще сладким пирожным.

Как же эти фэйри переменчивы! Прямо как жизненные обстоятельства. И столь же разнятся.

Может, оборотней тоже не любят только Темные? А вдруг?

Будь жива Семья – Марго не ломала бы голову, как теперь выкрутиться ее маленькому прайду. Этим занимались бы Старшие. Патриархи и матриархи племени. Мудрые и наделенные опытом прожитых века-другого.

Увы, их всех нет в подзвездном мире уже слишком давно. Больше половины ее жизни, что иначе избегла бы стольких глупых и досадных ошибок. И Маргарита, и сама жизнь.

- Если я Темный – заявите своим «Светлым», что я вас обманул. Вы же нас не различаете.

- Как и вы - нас, не так ли?

Судя по его перекосившейся прекраснейшей роже – да. Именно так.

- Я заберу у вас человека, которого вы никогда прежде не видели. Отдадите? Чем вы рискуете? Уж всех ваших-то детей вы видели точно – сами утверждаете. Да и бывшего муженька – тоже, даже если вдруг решите его пожалеть. Больше родни у вас нет. Еще я могу обещать, что этот кто-то – вообще не оборотень. И не сын оборотня. Достаточно?

Бойся Народа-С-Холмов, сделки заключающего. Почему новый гость упорно не упоминает «не из вашей семьи»? Что скрывает?

- Я уже упомянула - у моих сыновей могут быть дети. Не оборотни. Не только у Ричарда. И у него, кстати, тоже. И их я не видела.

- И вам их жаль? Вы умны. Что ж - в этом человеке нет ни капли вашей крови. Подтверждаю - вы не в кровном родстве. В его родне вообще нет оборотней. Этого довольно?

Есть ли здесь тайная ловушка? Наверняка, но терять уже нечего. С ледяной Асгейр – Тьма она там или Свет, и как ее на самом деле звать! – никаких шансов нет совсем. Там уже всё обговорено. И во все ловушки Маргарита успела рухнуть с головой. И сына втянуть.

Когда-то юная львица связалась со смертным. И приняла столь нужную ей помощь смертного, его руку и… тело. Потому что сердца у подобных ему не бывает.

Теперь прежние ошибки тяжело громоздятся на новые. На крепкий, устойчивый фундамент былых заблуждений и непростительных промахов глупой юности.

Скользкие фэйри лгут всегда. Даже когда говорят правду. Или недоговаривают. Но клин вышибают новым клином. Красивым таким, надменным, изящным. Самовлюбленным.

А Маргарите нужна свобода. И новые союзники. Против несостоявшихся старых.

Темный северный закат сгустился на глазах. Вот он точно не притворяется Светом. Хоть и освещает отлично. Сначала. А Марго здесь несколько дней, а северного сияния еще не видела. А ведь оно – прекрасно.

В отличие от заснеженных речушек. И уж тем более – цветущих беседок среди северной зимы. Даже если там весело резвятся озорные трехцветные кошки.

- Тогда я принимаю ваше предложение. В обмен на помощь в получении моим сыном Кельтландского престола и отказ от договоренностей с Темным Кланом.

- А я избавляю вас от любого договора с живыми изменниками. С Темным Кланом наших врагов. Я разрываю ваш договор – отныне и навсегда. Своей личной волей. Королевской кровью Солнечного Клана.

И опять – кровь. И опять – королевская. Это уже воистину начинает утомлять.

- И если ваш сын не получит Кельтланд, мой Клан поможет ему взойти на другой престол.

- Надеюсь, не Алитанский? – усмехнулась Марго. – Он и так мой.

- Не Алитанский.

2

Не то чтобы Карл – столь уж плохой любовник. Герцогиня Джулия Тиллент понимала, что бывает и хуже. У кого-то. Просто ей еще не попадались. И вряд ли уже попадутся. Для такого нужно убраться подальше от нынешней тюрьмы. А кто отпустит-то?

Но даже законный муж – и то превосходил коронованного любовника по всем статьям. Хотя бы потому, что его ее мнение волновало. Не было любви, но было уважение… а порой и не только оно. А Кельтландский Бык считает, что пышная пурпурная мантия искупает всё. Особенно если к ней прилагается корона - на башке у любителя чужих жен. И неограниченная власть – над всеми и каждым в двух королевствах сразу. Даже вообще-то в трех, если Алитан считать отдельным.

Хочешь закинуть кого в жаркое Пекло – дай ему чужое вожделенное счастье. Сколько придворных дам и честолюбивых девиц мечтали с разбегу прыгнуть в королевскую постель. Даже арданскую принцессу Каролину туда привели, а не затащили. И тогда еще принцесса Маргарита Алитанская за тогда еще не короля Карла тоже вышла добровольно. Даже – выскочила.

За шкирку была закинута только кельтландская графиня Джулия Тиллент, волей коронованного любовника получившая непрошенный герцогский титул. «Дура, не понимающая собственного счастья».

Его она не понимает и сейчас, зато хорошо осознает безопасность. И ее отсутствие.

Увы, из нынешнего положения реальных выходов всего два: смерть (не исключено, что долгая и мучительная) или суровый, удаленный монастырь. Впрочем, нет – три. Еще вечное изгнание – как можно дальше. Желательно, поближе к потерянной семье. Если очень повезет.

Увы, но всесильным королям не отказывают – особенно если ты еще и мать. И не можешь довериться ни одному родственнику в Кельтланде - близкому или дальнему. По крайней мере, своему - кроме матери. Или мужниному – кроме самого мужа.

А когда твоя маленькая дочь, наконец, вне страшной опасности - тебе самой оказывается поздно бежать. Слишком хорошо тебя уже стерегут. И невесть где теперь все твои близкие. И никаких вестей от них нет и не будет. Некуда прислать, некому передать. Некому довериться в целом Кельтланде. При целом живом королевском дворе.

Джулия не знает даже страны, куда скрылись ее близкие. Не знает их новых имен. Пройдет еще несколько лет – и она не узнает в лицо слишком выросшую дочку.

И слишком умна (или наоборот – недостаточно), чтобы рожать от Кельтландского Быка.

Благочестивая женщина уже наложила бы на себя руки. Дочь – жива и здорова, а совершенный ради нее тяжкий грех нужно теперь смыть. Джулия решила жить и надеяться. И не слушать тех, кто громче всех кричит, что покончил бы с собой на ее месте. На своем они всё еще живы. И в меру сил льстиво пресмыкаются перед Быком. В том числе, оставшаяся в Кельтланде родня Джулии. И ее мужа.

С близкой родней Карла Кельтландского серьезных проблем не меньше. Ненавидят его, вроде бы, все поголовно. Но сковырнет ли его с золотого трона хоть один? Или, наоборот, опять пострадают зарвавшиеся, слишком смелые заговорщики? А родного сына Бык накажет, но помилует. Обычная практика. В следующий раз желающих поддержать именно этого претендента изрядно поубавится.

А даже если жестокий король рухнет в свою еще при жизни отгроханную гробницу - не факт, что счастливый победитель щедро наградит своих старательных сторонников, а не избавится от них потом сам. И ради чего тогда было трудиться?

И всё же… всё же без конца это тянуться не может. От влюбленной белокурой дурочки Каролины Кельтландский Бык наконец избавился. А ведь та была безобидна. И законная наследница завоеванного Ардана. Лучше бы вовремя свернул шею ее дерзкой, несгибаемой сестричке Валерии, а теперь ищи ее свищи. Для никому не верной Джулии это хорошо или никак, но вот для него самого…

А когда король ненасытный Карл все-таки умрет… Сдохнет же он хоть когда-нибудь. Герцогиня Джулия Тиллент вдвое его моложе и вправе рассчитывать пережить.

Так вот, когда он умрет, от нее самой счастливый преемник избавится в любом случае. Еще быстрее, чем от собственных сторонников-заговорщиков. Если она сама не будет его верной союзницей. Лучше всего - необходимой, еще лучше – незаменимой, но здесь она уже промахнулась сразу. Еще в самом начале.

Меняющий женщин как повседневную одежду принц Ричард красавицей Джулией всерьез никогда не интересовался. Для отмороженного принца Освальда женские прелести вообще всегда были на десятом месте. А юный избалованный эгоист, прыщавый принц Нарцисс любимую фаворитку отца вообще открыто ненавидит.

И это не говоря уже о запертой в отдаленном замке (уже не запертой!) королеве Маргарите Алитанской. Вот этой верить нельзя ни при каких обстоятельствах. Особенно, если то, что о ней слышала герцогиня - правда. Сородичи Маргариты данное людям слово вообще считают легкой пылью на ветру. А уж соперницу жалеть не станут точно.

Так кто же все-таки? Очаровать старшего из принцев Ричарда – когда король Карл его найдет и помилует? Если помилует?

Или дать надежду королевскому любимчику Нарциссу? Он предпочитает юных дев, двадцатипятилетняя герцогиня для него старовата и пышновата. Перезрела. Но вдруг глупому сопляку всё же удастся привить хоть какой-то вкус, а? Еще бы при этом отвить редкостную подлость, зверский садизм и жестокость…

А иначе потом, даже если он действительно влюбится, придется сыпать крысиный яд в суп уже ему. Увы, но любят все тоже так, как умеют. А как умеет эгоистичный Нарцисс, лучше даже не представлять. Побывавших в его объятиях юных служанок герцогиня уже видела. Равно как и случайно задушенных. Развращенный сопляк перестарался. Бывает. Когда за это потом ничего не бывает. Никогда.

Так что Нарцисс всё же отпадает. Даже из одной только лишь безопасности. Даже родить ему ребенка – не поможет. Еще меньше, чем с Кельтландским Быком. Его младшенькое отродье способно любить лишь себя. В этом он переплюнул даже Карла.

Впрочем, тот тоже легко отравил надоевшую Каролину, невзирая на ее беременность. Отравит и Джулию – едва лишь пожелает. Пожелает другую женщину или просто избавиться от этой.

Кто же тогда умеет быть благодарным? Для кого уже оказанная услуга значит хоть что-то? И желательно – побольше?

Как Джулии выторговать право покинуть Кельтланд живой, здоровой и даже с деньгами на поиски семьи?

- Вы слышали последнюю новость, моя госпожа?

- Какую? – мягко улыбнулась герцогиня, подставляя пышные каштановые локоны черепаховому гребню в умелых, проворных руках.

Служанкам нужно дарить мелкие, но красивые безделушки, и внимательно слушать. С понимающей улыбкой. Тогда они будут считать тебя истинным агнцем Творца милосердного и дружно обожать. Ну, те, кто, конечно, вообще на это способны.

Прочие сделают вид, что обожают.

Конечно, меру надо знать во всём. А то и любящие обожатели нагло сядут на шею. И слуги, и Кельтландский Бык со всей его ядовитой семейкой. Даже если он тоже обожает… по-своему.

- Самыми морозными ночами по городу ходит Снежная Королева. Она заглядывает в окна всех домов и вымораживает людям души и сердца, - девушка зябко поежилась.

Души и сердца у многих выморожены и так. А такой студеной зимой каких только сказок не выдумаешь. Когда кажется, что лето уже никогда не вернется. И даже весна...

- Тогда печи и камины нужны жечь жарче.

Герцогиня вовремя вспомнила и благочестиво добавила, кротко сложив белоснежные руки:

- И усерднее молиться.

Прежде они были сильнее и жилистее. Чтобы удержать сластолюбивого, пресыщенного Карла и не загреметь на алую плаху или в ледяной монастырский склеп, пришлось освоить драгоценных масел и драгоценных притираний втрое больше, чем прежде. И если какая-то сила в тренированных с детства руках еще и осталась, то вот прежних мозолей от верного лука, увы…

Но это лучше, что обзавестись ими на коленях – от бесконечных стояний во время многочасовых молитв.

Только юную служанку святая церковь интересует еще меньше, чем грешащую прелюбодеянием госпожу. В голосе – предвкушающий страх, в глазах – огонь:

- Говорят, она ищет мальчишку или девочку. А когда найдет – убьет того, кто их прятал. И лишь тогда уйдет.

- Но зачем ей этот ребенок? – Джулия давно не верит ни в милосердного Творца, ни в нечисть – ну, кроме зверолюдей, конечно. С ними всё ясно. Лично порой лицезреем.

Но сплетни юной Маргит слегка герцогиню развлекли.

А любых развлечений в королевском дворце мало. Карл к таковым не относится точно.

Будь Джулия позлее и пожелчнее – хоть веселилась бы, наблюдая за дворцовым зверинцем. Но для такого нужно родиться насквозь протравленным принцем Освальдом.

А сейчас главное – лишний раз не дергаться под гребнем. Не мешать той, что тебе же помогает. Расчесать после мытья густые волосы или развеять тоску. Уж как умеет.

- Никто не знает, - вновь содрогнулась рыженькая служанка. Неужели даже искренне. – Наверное, у нее нет детей, и она хочет сделать из этого свое ледяное подобие. Но даже я боюсь ночи. Вдруг увижу в окно ее смертельно-белый ледяной лик?

Хоть ты и не ребенок.

Везет тем, кто боится только темными, холодными ночами. Джулия так привыкла ждать внезапной смерти в любой день и час, что уже перестала ощущать прежде казавшийся вечным страх и серую тоску. Перестала - как любую застарелую боль.

3

Иногда золотая, инкрустированная рубинами и агатами корона кажется неподъемно тяжелой. Сказывается возраст. И слишком много ран. С годами былые «царапины» ноют всё сильнее. Даже если этого никто никогда не увидит. Весь Кельтланд должен знать, что короля Карла годы не берут. И «всем бы так в его возрасте».

Утреннее мытье в ледяной воде уже не помогает. А в прорубь Карл перестал нырять после того, как опасно прихватило спину. Мог и не вынырнуть вовсе. Или превратиться в немощного старика. Потому что старость идет рука об руку с хворями. Пока ты силен - молод. Дальше – всё.

Впрочем, есть одно безотказное средство. Всегда помогало. Завоевать еще одно жирное графство и вновь утяжелить любимый венец. На сколько-то бесценных камней филигранной огранки. И тогда прежний сразу покажется легче перышка.

Итак… Мятая карта привычно застелила выщербленный стол. Потрепанная, желтоватая, много лет служила верой и правдой. Не карта, а заслуженный боевой ветеран. Верная служанка – другим бы поучиться. Особенно поголовно всем сыновьям. И законной жене, чтоб ей. Звероподобной, надменной, честолюбивой шлюхе.

Почему бы, к примеру, не Вирен? Отличное графство, хлебное. И даже виноградное. Южное. И тоже – приморское, как и Ардан.

Конечно, до сих пор они держались нейтралитета. Все договора подписывали бегом. Как и Ардан.

Что ж – для них же хуже. Как когда-то - для Ардана. Теперь жалких трусов спасать некому. Как в свое время – потомков Лионеля Слабака.

Любому известно, что сыновей врага в живых не оставляют. Даже младенцев. Они рано или поздно вырастают. Но жаль, Карл не догадался вовремя убрать не только принца Леонарда, но и принцессу Валерию, чтоб этой Зимней Принцессе...

Но с Виреном такой ошибки он не допустит. Получит новое завоеванное графство в свое полное владение. А потом подарит Нарциссу. Пусть слишком изнеженный мальчишка наконец учится управлять. На богатых трусах и слабаках. С этих не убудет. Разжирели на торговлишке, густую шерсть отрастили. Пора стричь.

Лионель когда-то считался не просто союзником – другом. А был – еще и родней.

И так и не понял, что с жалкими слабаками не дружат. Их используют и едят.

Ричард это понял вовремя – потому и сбежал. И прихватил с собой еще и ледяную змею Ли. Как законную наследницу Ардана. Умно.

Только умнее отца зверенышу не бывать. Как и хитрее, и проницательнее, и дальновиднее.

Даже занимаясь поискать врагов в своей семье, он никогда не забывал о политики. И даже в Альтасаре происходит лишь то, что нужно ему. Потому что хоть завоевывать его Карл и не планирует, но Альтасар, где куются лучшие клинки и рождается в верфях лучший флот, должен быть союзником Кельтланда, а никак нее наоборот. И даже не в нейтралитете. Никакого «разумного» невмешательства. Или ты с нами, или против нас.

А Карл еще не настолько стар и слаб. Ни Ардан, ни Алитан не отдаст – пусть этот львиный выродок и не надеется. И схватят любимого сынка зарвавшейся Маргариты рано или поздно. Вместе со зверюгой-мамашей и с арданской шлюхой Валерией.

Если удастся прихватить живыми, кого на чьих глазах казнить – Карл решит потом. И насколько быстро. И через сколько верных, долго не видевших бабья солдат сначала пропустить Ли. Маргариту бесполезно – скорее, выдохнется вся гвардия. Даже если ее увеличить.

А еще самоуверенный зятек, наглый король Вольдемар, что-то зажился на свете. Молодой да ранний. Сам таким был. И тоже не считает родство чем-то важным. Кроме права на долгожданное наследство. И наверняка считает, что брак с дочерью Кельтландского Быка дает его зятю ох сколько прав! И ох сколько новых земель, золота и власти. Просто так – в придачу к смазливой девке королевской крови. Уже наверняка утратившей часть привлекательности после трех родов.

Без последствий такое проходит лишь для оборотней. А Марго свою кровь передала только Ричарду.

Но всё это – потом. Всё потом. Сначала - вывести ядовитых гадюк в собственном доме. Обезопасить вот это вот нелегкое украшение для немолодой головы. Сохранить в нем все самоцветы-символы. И избавить единственного любимого сына от всех опасных соперников. От нелюдей с львиной кровью. Выродков.

Неистовая Маргариты должна умереть. Подлунный мир станет проще и доступнее, едва из него исчезнет эта проклятая клыкастая львица, посмевшая бросить вызов самому Кельтландскому Быку. Своему же законного мужу, кому в церкви давала клятву повиноваться.

Мир станет проще, доступнее… и насколько же тусклее! Но в возрасте Карла нужно уже думать не о пышногрудых дамах и жарком алькове, а о мудрой политике, душе и сыне-наследнике, правильно?

- Ваше Величество! – Проверенный слуга Бен обычно зря не беспокоит. Научен примером предыдущего. Очень красочным.

Неужели уже вернулись? Отлично. Вряд ли с готовой львиной тушей, а еще лучше – с двумя, но такого подарка Карл и не ждет. Пока. Столь быстро ничего не бывает.

Разве что похороны Каролины. Почти неприлично не пышные. Но большего она и не заслужила.

Белокурая Каро лишилась последнего, что Карл в ней еще ценил. Кротости и покорности. Еще не хватало, чтобы следующим она тайком сыпанула яда Нарциссу. Раз уж с чего-то вообразила, что ее нерожденный ублюдок станет королю дороже любимого, лично воспитанного сына. Пример Грегори, Ричарда и Освальда этой глупой овце ничего не доказал.

Что ж, взбесившихся овец тоже режут.

А теперь посмотрим, как взбунтовавшийся юный лев прорвется через весь Кельтланд к любимой львице – продубленной годами заговоров интриганке-мамочке. Хоть в Вульфланд, хоть в Алитан, хоть еще куда.

А хоть и к родственничку Вольдемару. Вдруг решит, что враг твоего врага – тебе друг.

Но даже если туда и доберется, и даже если договорятся – тем проще будет задавить сразу всех. В одном месте.

Не мешало бы поскорее найти еще мелкую соплячку Катарину Ардани, но ее уничтожит не Ричард, так сама Марго. Вот уж кто точно им не нужен в беспощадных престольных играх за Ардан. Если недооцененный старший сын не решил, конечно, перегрызть горло Валерии, а как раз ее маленькую сестренку оставить себе. Это было бы умно, дальновидно, проницательно… но вряд ли возможно. Оборотни – истинные звери. И привязываются к своим самцам и самкам надолго.

В этом их слабость. Карл сам слишком долго играл на ней... даже еще сам этого не зная и не понимая. Что ж, иногда чутье тоже весьма полезно. Когда имеешь дело со зверьем.

Жаль, к рождению Ричарда Маргарита уже слишком мало доверяла мужу, чтобы раскрыть природу сына.

Одно время Карл даже думал, не приберечь ли Катарину в жены Нарциссу... но нет. Проще надеть себе на голову эту корону уже открыто – как последнему родичу покойного Лионеля.

А Катарина еще пока даже не способна рожать. В отличие от старшей сестры.

Впрочем, если удастся взять живыми и Ли, и ее сестренку, первой пусть умрет Кати. На нее даже много пьяных гвардейцев не понадобится. Или наемников.

Здесь Карл действительно слегка ошибся. Валерию нужно было уничтожить давным-давно, а не подсовывать ее тощие прелести под Ричарда.

Но ничего. Предателя-принца в лицо знают многие. А южный лев в северных лесах – всё же достаточно редкий зверь, чтобы совсем не оставить следов. В памяти окрестных крестьян. И в их же тощих кошельках – в обмен на сведения людям короля.

Тут можно даже гонцов с королевской волей не слать. Слухи и так побегут вперед. Резвее самого беглого королевского сына. Идиот Ричард ведь с собой тащит кучу приметного народу. Абсолютно ненужного в любом бою. Вот слишком маленькая Катарина (раз уж он ставит на наследницу Валерию) и нежная, хрупкая Эдельвейс Марсо ему – на кой? А волчий ублюдок лицемерки Дафны, когда-то предавшей отца, а теперь еще и мужа?

Впрочем, может, сынок ей и дорог, кто знает? Тогда это тоже можно использовать.

На дыбе трусливый мозгляк Клемент рассказал даже то, о чём давно не помнил. И лишний раз убедил Карла, что наглая интриганка Дафна всё же порой промахивалась. Просто ловить ее на этом было некому. Рядом находился пусть ипреданный королю, но абсолютно отупевший в своем самодовольстве идиот. А таких ни один разумный король ни щадить, ни держать на службе не обязан. Разве что покойный Лионель, так потому его больше и нет. И о разуме там говорить не приходилось.

- Ваше Величество, к вам…

Тощего, прилизанного слугу грубо отодвинули с дороги. Жестко и бесцеремонно.

Кто впустил сюда эту ба… даму? И что делать со стражей – башки долой или просто перепороть до полусмерти, чтобы впредь наука была? А заодно и слуг? Если бы она явилась покушаться...

Нет, не стар еще Карл - совсем не стар. Иначе думал бы сейчас о башке этой красотки на плахе, а не о… всём прочем – в постели.

- Ваше Величество, вы знаете, кто я, - приветливо улыбается гостья. Мягко и… нет, даже не призывно. Просто… тепло. Будто мягкое сияние золотистых свечей.

Как в первую ночь с Марго – еще в Алитане… Когда она была влюблена в молодого Карла как весенняя кошка. Когда пришла сама…

Золотые, а не черные волосы. Пронзительно-синие глаза. Оттенком похожи на глаза Ли, но у той во взгляде был лишь лед, а здесь – мягкий, глубокий свет. Будто сияние звезд.

То, что невозможно разгадать. Во всяком случае, не сразу...

Но кое-что Карл уже сейчас понял. Порка и казнь отменяются. Разве что для слуги. Такого бестолкового рохлю у покоев не держат. Хуже только подколодная змея, вроде беглой дряни Валерии. Подколодная, успешно прикидывающаяся гремучей, что опасно куда меньше.

Или прожженная, лживая стерва Дафна. Ее недалекий идиот-муж за глупость ответит сполна. И не только в застенках, но и на Площади Правосудия. И не милосердным ударом меча, а хотя бы поорет на колесе.

Но сама обманувшая всех вокруг тварь найдется не раньше, чем якобы «берсерк» Ричард. Кто знал, что снюхаются еще и эти двое? Он и с ней спит, что ли? Запросто. Оборотню одной человеческой самки мало. Особенно ледышки, вроде Валерии.

Особенно сыну Прекрасной Марго. Когда Карлу наконец принесут ее безгривую шкуру – возможно, удастся забыть иссиня-черные волосы, разметавшиеся по подушке, по мехам, по его широкой груди... И ее взгляд – где огонь смешался с грозой...

- Я догадался, прекрасная… - Когда нужно – Карл умел говорить не хуже стервы Маргариты. Годы научили. – Простите, не знаю, как обращаться к дамам вашего племени…

- Принцесса Лейродель, - мягко улыбнулась она. - Всё прочее можно опустить. Разве мы не равны по титулу?

- Ваше Высочество, Лейродель, вы прекрасны, как… - умело улыбнулся Карл.

Пауза намеренна. Как и легкий намек в голосе. Будто обращаешься к кому-то хорошо тебе знакомому. Кому доверяешь.

Этому он научился тоже. Жизнь долгая. И Карл не родился всесильным королем. Пусть был короче, чем у многих, но до пурпурной мантии седьмой графа добрался не в детстве. И даже не в двадцать лет.

И даже Марго получил раньше, чем корону.

Просто с большинством красоток миндальничать нет смысла. Подданные бабы – и так его.

А пленные принцессы должны знать свое место. И без того избалованы – спасу нет. Мягкотелым, слабовольным папашей, вроде «куртуазного» Лионеля Слабака.

Валерия была уже испорчена вчистую. Ее следовало не убить, так подарить. Но не Ричарду, а Нарциссу и его дружкам. Тогда бы точно ни один Арсен Арданьяк бы с девкой не спутался. Но Карл побоялся, что она обведет неопытного мальчишку Нарцисса вокруг пальца. Тот был тогда еще слишком уж зеленым.

Запросто, кстати у нее бы вышло. Еще и с протравленным насквозь Освальдом бы тайком связалась. А ловить изменниц Нарцисс умеет даже хуже недалекого муженька Дафны Марсо. Потому что еще и моложе его больше, чем вдвое.

Умно поступил Карл лишь в одном – не подарил арданскую девку Освальду. Вот уж тогда точно мог не дожить до сегодняшнего дня. Лионеля отравить было легко, но и для Кельтландского Быка подходящий яд найдется – несмотря ан все выпитые им противоядия. Всегда можно смешать что-то еще.

Освальд и Ли вместе отыскали бы подходящий эликсир точно. Или изобрели новый.

- Как сидхе. Благодарю вас, - чуть смягчились безупречные черты прекрасного лица Лейродель. – Вы сейчас располагаете временем, о великий король?

Она соскользнула с широкого подоконника. А вот когда успела на него взобраться? И не холодно ей? Там же лед…

Чем-то похожа на Марго. И одновременно – нет. Красота Маргариты – звериная, дикая, хищная. Даже в юности. Лейродель же тонкая, гибкая. Сплошная грация и хрупкость.

- Если вам некогда – я уйду, - мелодично пропел ее серебристый голос-колокольчик.

И больше не вернется? Ну уж нет. Карл редко упускал свою удачу и сейчас этого делать не намерен.

- Я – правящий король. У меня целая вечность времени…

В конце концов, Карл Кельтландский предусмотрел всё. Можно немного и отдохнуть. Позволить себе. Заслужил. Кому и наслаждаться всеми благами, как не законному монарху? Для чего тогда вообще абсолютная власть и все многолетние труды?

Не для того же, чтобы только казнить бывших любовниц и уже второго сына подряд? А затем и третьего – когда Ричарда найдут.

И почему бы не попробовать нечто и впрямь новое? Такое, что рядом с ним и Маргарита покажется жалко тускнеющим воспоминанием? Ни одна красотка – ни юная, ни опытная - так и не смогла ее заменить, и удовольствий изрядно поубавилось. Маргарита – смертельно опасная тварь, но без нее этот мир необратимо опустел.

Даже яркая, по-своему неповторимая Джулия Тиллент… Даже ее тщательно скрытая ненависть. Даже бессильная ярость ее бесполезного книжника-мужа, когда всесильный король вырвал из его постели и впрямь редкую жемчужину. Влюбленную в собственного мужа красавицу-жену.

Книжник оказался тоже с сюрпризом, умудрившись удрать с дочерью и тещей – странный выбор. Родителей он оставил в Кельтланде.

Очевидно, надеялся, что и жена сможет удрать. Зря надеялся. Карл такое просчитывал всегда на раз.

Но теперь всё это наконец изменится. Да, и это - тоже. И о Маргарите Карл больше не пожалеет ни одного дня… и ночи. И Джулию можно будет отослать в удаленный монастырь, где она долго не протянет. Можно еще отдельно позаботиться, чтобы точно не протянула. Муж ее назад не получит тоже, но и Карл отплатит наглой девке за всё безразличием.

В конце концов, он – король и всегда добивался своего. С чего на сей раз должно быть иначе?

Почему бы не стать первым в подлунном мире королем, в чью шелковую постель сама наготово ползет принцесса сидхе? Лично явилась добиваться его расположения? Как когда-то Маргарита?

Но тогда он был всего лишь графским сыном. А теперь ситуация изменилась. Карл - король фактически трех стран подлунного мира. Властитель всех и каждого на этих землях. Повелитель их жизни и смерти. И тел женщин, живущих в Кельтланде, Ардане, Алитане...

И насчет равенства в положении – это Карл прекрасной Лейродель объяснит позже. Всю подлинную разницу. Между завоевавшим полмира королем и всего лишь юной принцессой. Палец о палец за всю жизнь не ударившей, балованной дочкой папеньки-короля. Запросто, не единственной. И наверняка - даже не наследницей.

В своем мире Изумрудных Холмов эта Лейродель стоит даже меньше, чем когда-то Марго, но она при этом – сидхе. Все-таки сидхе.

А Карл Кельтландский – хоть и всевластный, могущественный король трех стран подлунного мира, но смертный.

И ни одной красавицы-принцессы Дивного Народа ни у одного принца или короля на памяти Карла (а не в сомнительных легендах) точно в любовницах не побывало. Он станет первым. И, скорее всего, единственным.