Шак

Раздался громкий щелчок входного замка, дверь распахнулась. В квартиру ворвался запах хозяина, смешанный с холодным ароматом озона и чужаком.

— Проходи.

Клинт нерешительно переступил порог и задержался у входа, внимательно оглядываясь по сторонам. В углу возвышался массивный камин XIX века с резными колоннами, рядом застыла бронзовая статуя зверя с пустыми глазами. На стене тикали старинные часы с потрескавшимся циферблатом, а вдоль полки тянулась библиотека, наполненная кожаными томами, источающими запах пыли и забвения.

В спальне, на белой пуховой перине, лежала собака. Ее шерсть поглощала свет, оставляя лишь зыбкий контур. Мощные лапы с плотно сжатыми когтями будто хранили энергию для рывка. На шее сверкал золотой ошейник, где причудливые вензеля обрамляли холодный бриллиант. Узкая морда повернулась к гостю, два красных глаза горели не мигая. Длинные уши, подобные локаторам, развернулись, вылавливая из тишины биение его сердца и шелест ткани. Вся ее поза была молчаливой фразой: «Одно неверное движение - и ты не жилец».

Клинт усмехнулся и обратился к собаке: — Ну что, Шак… снова пополнение? Каждый раз, когда мы возвращаемся, здесь появляется что-то новое. Камин из прошлого века, книги из города, которого больше нет, статуя из мира, где фантомы играли в богов. Всё это — следы наших вылазок.

Шак повернула морду, её красные глаза вспыхнули в ответ. Лапы напряглись, будто она готова сорваться с места, но взгляд был спокойным, внимательным.

Клинт продолжил, словно разговаривая с равной: — Ты ведь чувствуешь их так же, как мы. Каждая вещь несёт запах того мира, ту энергию, которую ты поглотила. Эта квартира — не просто дом Хью. Это… — Он осторожно протянул руку, но Шак лишь фыркнула, отводя морду, будто от назойливой мухи. Лампы в светильниках взорвались короткой вспышкой и погасли, наполнив воздух едким женным духом.

— Пора, на промысел. Клинт, присоединишься? — из глубины квартиры донесся голос Хью, её хозяина. Вопрос был риторическим, частью давно заученного ритуала.

Собака бесшумно соскользнула с кровати и направилась к двери. Усевшись у самого косяка, она уставилась на замочную скважину. Каждая мышца ее тела вибрировала от нетерпения.

— Куда ж без вас? — крикнул Клинт в сторону кухни, снимая с запястья массивный хронограф. Он положил его на полку с таким видом, будто разгружался от чего-то ненужного и тяжелого. — Только и нам бы подкрепиться перед делом.

— Остался вчерашний куриный бульон, — отозвался Хью, и вслед за его словами из кухни донеслось утробное шипение закипающей жидкости. — Тебе разогреть?

— Не откажусь, — Клинт вошел в кухню, остановившись на пороге. — Ты сказал, «на промысел». И кого на сей раз будем подбирать?

Хью, не отрываясь от кастрюли, бросил через плечо:

— «Потерянные души». Те самые квантовые сгустки, побочный эффект от несовершенных телепортаций. Эти шары пьют электромагнитные поля, калечат технику, крушат людям рассудок.

— А Шак их только находит или…? Ты говорил, она биодетектор, ее чувства настроены на квантовые искажения.

— Находит, — Хью повернулся, и его взгляд на секунду поймал отсвет пламени конфорки, вспыхнув тем же алым, что и глаза Шак. — И с легкостью уничтожает аномалии любых размеров. Но ей нужен проводник и рука, которая доведет дело до конца. Мы ведь не просто так задержались в этой временной складке.

***

Прохладный осенний воздух будоражил желание броситься в ночную темноту. В глубине парка блеснул отсвет «потерянной души». Уши Шак сразу же навострились, улавливая звук от светящегося шарика, похожий на писк комара. Язык облизнул скопившуюся в пасти слюну. Собака с немой мольбой посмотрела на хозяина.

-– Беги на охоту! Мы с товарищем здесь побудем.

Шак радостно блеснула красными глазами и пронеслась мимо мужчин черной тенью, растворившись во мгле парка, будто ее и не было.

-– И как часто ты ее отпускаешь? -– спросил Клинт, закуривая.

-– Каждую ночь. Ей достаточно одного приема пищи в день. Правда, есть минус. Ее ужин может продлиться от четырех до шести часов.

Внезапно уличные фонари над их головами озарились резким, всплеском и разом погасли, погрузив аллею в кромешную тьму. Где-то в отдалении послышался возмущенный крик и хлопок дверью машины.

-– Хью, что происходит?

-– Ничего особенного, просто Шак поглотила одну из потерянных душ. Это, так сказать, побочный эффект охоты – скачки напряжения в радиусе пятисот метров.

-– То есть она что-то вроде живого стабилизатора? – уточнил Клинт, всматриваясь в темноту.

-– Да. Но стабилизатор – лишь инструмент. А кто им управляет? – Хью повернулся к напарнику, и в слабом свете заходящей луны его лицо казалось высеченным из камня. – Мы не ученые, Клинт, чтобы наблюдать и строить теории. Ученые создали этот бардак со своими телепортациями, а расхлебывать его приходится нам. Мы – утилизаторы. Наша задача – содержать город в чистоте, пока обыватели спят.

— Знаешь, Хью, иногда я думаю: зачем мы вообще ввязались в это? Могли бы жить спокойно, как все.

— Спокойно? После того, что я видел? Когда первая волна телепортаций сорвалась, мой квартал превратился в кошмар. Люди сходили с ума, техника горела, а улицы были полны этих «потеряшек». Я тогда понял: если никто не возьмётся за уборку, города просто исчезнут.

Клинт затянулся сигаретой, выпуская дым в темноту: — А я потерял брата. Он был техником на станции телепортации. Его фантом до сих пор иногда мерещится мне во снах. С тех пор я решил: лучше я буду стрелять в пустоту, чем позволю этим фантомам занять чужие жизни.

— Вот поэтому мы здесь. Не ради славы, не ради денег. Просто потому что никто другой не справится.

— А Шак? Она ведь не обычная собака.

— Шак появилась в лаборатории, где пытались создать биодетекторы для поиска аномалий. Учёные хотели управлять ею как инструментом. Но она вырвалась, уничтожила половину оборудования и сбежала. Я нашёл её в руинах, истощенную, но живую. С тех пор мы вместе. Она сама выбрала меня, а не наоборот.

— Значит, мы трое — остатки чужих ошибок. Ты — свидетель катастрофы, я — потерявший семью, а она — беглый эксперимент.

— Остатки? Нет, Клинт. Мы — последние, кто бережет миры от распада.

В чаще деревьев, на секунду вспыхнула алая полоска и так же быстро погасла, будто кто-то захлопнул дверцу гигантской печи. Послышался довольный, низкий рык.

-– Кажется, первый «пациент» стабилизирован, -– Хью достал из кармана пальто маленький прибор. На экране хаотично прыгала стрелка. -– Их здесь еще несколько. Шак будет занята до рассвета. Нам же пора на юг, к вокзалу. Там, судя по данным, сегодня ночью должна была появится очередная энергетическая аномалия. Надо успеть найти ее и устранить, пока оттуда не хлынуло чего-то покрупнее «потеряшек».

Он тронулся с места, и его темный силуэт начал растворяться в ночи. Клинт со вздохом бросил окурок и пошел следом, на ходу проверяя обойму в пистолете, бесполезном против призраков, но очень действенном против всего, что могло выйти из таких аномалий вслед за ними.

Шаги бесшумно поглощала влажная асфальтовая гладь пустых улиц. Воздух, пропитанный осенней сыростью, звенел неестественной тишиной.

— Санитары, утилизаторы... -– Клинт с усмешкой покачал головой, его дыхание превращалось в клубы пара. – А по-моему, мы просто дворники, которые разгребают последствия чужих амбиций. Ученые в своих стерильных лабораториях играют в богов, рвут ткань пространства, а мы потом метлой за ними подметаем.

-– Разница в том, что их ошибки могут свести с ума целый квартал или высосать жизнь из всего живого в радиусе мили, – безразличным тоном констатировал Хью, не сбавляя шага. Его взгляд был прикован к мерцающему экрану прибора. – И наша «метла» – единственное, что стоит между их гениальностью и хаосом.

Внезапно позади из парка донесся протяжный, леденящий душу вой, в котором смешались триумф и первобытная ярость. На мгновение вдали вспыхнула алая полоса.

-– Кажется, твой «стабилизатор» наслаждается процессом, – с улыбкой заметил Клинт.

-– Она не «наслаждается», а поглощает энергию. Агрессивную, нестабильную, но все же для нее это все равно что для тебя выпить тройной эспрессо. – Хью внезапно остановился, резко подняв руку. Его прибор издал пронзительный, тревожный писк. Стрелка замерла, указывая на глухую стену старого склада, от которого веяло забвением и сыростью. – Стоп.

-– Что? Уже нашли?

-– Посмотрим... – Хью медленно опустил прибор. Его лицо стало невозмутимым, но в глазах вспыхнула та же опасная искра, что была у Шак перед охотой. – Аномалия еще активна.

Он жестом приказал Клинту отойти в тень арки. Едва заметное свечение от стены становилось все ярче. Из пространства вышел мужчина. Его черты были до ужаса знакомы.

— Хью… это ты, — голос Клинта дрогнул.

Хью нахмурился, его глаза вспыхнули опасным светом.
— Вот и подтверждение. Аномалия породила мой фантом. Но запомни, Клинт: такие копии — самые опасные. Они не просто энергия, как «потеряшки». Это полноценные матрицы, квантовые отражения живых людей.

Клинт сжал рукоять пистолета.
— Но Шак же может уничтожать всё, что встречает. Почему не справится сама?

Хью покачал головой.
— «Потеряшки» — простая энергия, её чувства легко их поглощают. А фантомы связаны с тканью мира куда крепче. Если Шак попробует уничтожить их без проводника, она рискует перенять их образ и сама станет аномалией. Ей нужна моя рука, чтобы направить удар и удержать баланс.

Фантом сделал шаг вперёд, его глаза сверкнули пустотой. В этот миг из парка донёсся гулкий топот. Шак вырвалась из темноты, её тело, напитанное энергией, казалось огромным, словно тень древнего зверя.

— Шак, цель! — приказал Хью.

Собака прыгнула, её пасть сомкнулась на фантоме. Раздался треск, будто рушились тысячи стеклянных пластин. Сияние погасло, копия Хью рассыпалась в пыль.

Хью опустил прибор.
— Конец. Аномалия закрыта.

Клинт тяжело выдохнул.
— Значит здесь проходит рубеж?

— Да, — Хью кивнул. — Пограничное пространство между всеми мирами. При наших успехах, для здешних людей это просто обычный город. Но мы то знаем, что здесь сходятся аномалии от телепортаций. Если мы не уничтожим фантомов, они проникнут в параллельные миры и займут чужие жизни. Поэтому мы возвращаемся сюда снова и снова. Вот такая важная работенка, для санитаров рубежа…

Шак подошла к хозяину, её глаза ещё горели алым, но дыхание стало ровным. Она облизнула клыки и спокойно опустила морду ему на ладонь.

***

В квартире на полке по прежнему лежал хронограф. Клинт медленно провёл пальцем по корпусу прибора и нажал боковую кнопку. В тот же миг механизм ожил: раздался гулкий щелчок, шестерни закрутились, и пространство вокруг дрогнуло, словно ткань реальности натянули струной. Воздух наполнился вибрацией, а стены квартиры начали растворяться в сиянии.

Клинт нахмурился, наблюдая за процессом: — Каждый раз думаю, не оставляем ли мы после себя ещё одну трещину. Может ли от нашей телепортации появиться аномалия?

Хью покачал головой, его голос звучал спокойно, но твёрдо: — Нет. Хронограф работает иначе. Он не рвёт пространство, как сырые установки учёных. Он использует уже существующие складки, фиксирует их и проводит нас сквозь них. Мы не создаём новых аномалий — лишь проходим через старые, пока они ещё стабильны. Но если задержаться слишком долго или выйти в неверный момент, складка может исказиться и породить фантом. Поэтому точность и время — всё.

Стрелки замерли, указывая на невидимую точку. Шак поднялась, её глаза вспыхнули алым, и она тихо зарычала, предчувствуя переход.

— Пора, — произнёс Хью. Лёгкий щелчок механизма превратил квартиру в портал. Свет накрыл их, и трое исчезли, переносясь в новый мир — туда, где хронограф уже отметил очередную аномалию.

Вспышка света накрыла комнату. Хронограф щёлкнул, и трое исчезли, переносясь в параллельный мир, где их снова ждут аномалии, фантомы и работа санитаров рубежа.