Шёлковым узором

Не помню, сколько мне было дней, когда я осознал себя. Всплывают далёкие картинки: лучики солнца, крепкие руки, тихое пение, стук ткацкого станка. Восхищённый взгляд и бережное прикосновение. Мне пророчили великую судьбу. Бережно ткали узор моей будущей славы. Я стойко выдержал долгую дорогу во дворец. И наконец – низкие поклоны и благоговейный шёпот, что именно мне суждено украсить Императора. Но был отвергнут... Оказалось, не подходил ни происхождением, ни внешним изяществом, ни богатством внутреннего мира. Был забыт, погребен под блеском более родовитых и ярких. Я затаился. Был терпелив и внимателен. Слушал придворных, терпеливо впитывал их помыслы, их радость, грусть, злость и гордыню. Я становился прекраснее, в то время как те, что затмевали меня были выброшены или истлели, погребенные под такими как они сами.
И меня заметили, вывели из забвения. Я поверил в их льстивые речи. Уже предвкушал свой первый выход в свет, я жаждал вновь увидеть склонённые головы и завистливые взгляды. Я готов был блистать... Но стал знаком расположения Небесного Владыки. Всего лишь подарком. Я, что достоин большего! Я, что рожден для славы! Я был зол! И я пошел к своей славе так как умею. Меня желали, ради меня лгали, плели интриги, умирали. Я стал их одержимостью.
Прошло ещё немного времени. И сейчас я наблюдаю как человек, которого с придыханием называют Маэстро, рассматривает свои рисунки, выискивая тот единственный эскиз «платья невесты», что сможет показать роскошный блеск и богатство риндзу*. Слушаю его лихорадочное бормотание, вижу его страсть к красоте и славе, созвучную мне. Я встретил родственную душу, что сделает меня великим.
- Не то, нет. Не этот... Всё не подходит. – схватив карандаш, мастер резкими линиями создаёт новый эскиз. Рисует, перечёркивает, комкает испорченные листы, мерит кабинет шагами. Спит на короткой софе, не уходя домой. Ищет в своих мыслях тот силуэт, что позволит сохранить желанное полотно во всём его великолепии.
В тот вечер Маэстро ходил от меня, осторожно прислонённому к столу, до манекена. Закреплял на том бумажные складки лекал. После последней чашки кофе у него дрожали руки, булавки выскользнули из них падая на пол. Кололи пальцы, когда Маэстро присел их поднимать. Замерев в нелепой позе на несколько долгих секунд, он уставился взглядом на каплю крови, что появилась на ладони. И безмерно меня удивил, когда запрокинул голову назад и счастливо рассмеялся.
- Вот балда! Так просто! – воскликнул он. – Как я мог забыть о методе наколки?! Вот что позволит уберечь драгоценный шёлк от резки.

***
Показ коллекции шёлковых изделий «Закаты над Фудзиямой» произвёл фурор. Присутствующие рукоплескали, вспышки фотокамер слепили, но он был счастлив. А потом, когда маэстро любовно сворачивал древний риндзу в рулон, тот обвил его собой крепко-крепко, убаюкал вечным сном, забрав мечты, воспоминания и стремления, оставив на своём теле полотна новый, объёмный рисунок.

Многолетнее терпение Иттан-момэн* принесло плоды, он знаменит и больше не уйдёт в воспоминания.

*«Риндзу» — один из самых дорогих и роскошных японских шёлков, также его называют «узорчатым атласом»
*Авторская импровизация – Иттан-момэн – дух рулона хлопка, ловит и душит людей. Но так как в Японии ёкаем может стать любая старая вещь, то этого ëкая я облагородила и им стал рулон шëлка.

июль 2025г