Шёпот гор Кирата

Ева Хоторн поправила очки в тонкой, золочёной оправе, вглядываясь в экран ноутбука. В свои двадцать шесть она уже зарекомендовала себя перспективным молодым ученым. Годы, отданные университету, бесчисленные часы в лабораториях, выработали в ней привычку к четкости и логике. Мир науки научил ценить результаты, измеряемые цифрами и графиками, а не догадками. Казалось, Ева несколько моложе своего возраста, сохраняя юношескую хрупкость, но за мягкими чертами лица чувствовался сильный и рассудительный характер. Прядь огненно-рыжих волос выскользнула из небрежного пучка, упав на бледную щеку, усыпанную яркими веснушками. Янтарные глаза, обычно скрытые стеклами очков, сейчас казались особенно яркими, отражая свет экрана. Пробегая взглядом по ответному письму, она сдерживала внезапно возникший импульс, стараясь не поддаться собственным эмоциям.

Программа обмена учёными, открывающая доступ к уникальным растительным образцам, была исключительной возможностью. Хоторн провела недели, собирая документы, тщательно подбирая каждое слово для заявки. Она подчёркивала свои знания и научный потенциал, стремясь убедить комиссию в том, что её экспертиза принесёт пользу Кирату. Однако слухи о деспотичном режиме Пэйгана Мина просачивались даже в академические круги, но Ева, верная научному подходу, старалась опираться исключительно на факты. В официальных отчётах Кират представал процветающим государством, с богатой культурой и передовыми научными разработками. Хоторн осознавала, что реальность может разительно отличаться от представленной картины, но стремилась подходить к ситуации с рациональных позиций, не позволяя предрассудкам замутнить разум. Чтобы усмирить бурю предвкушений, терзавшую её, Ева решила основательно подготовиться к предстоящей поездке. Она давно приняла решение, хоть и пыталась рационализировать внезапный порыв. Усердно учила базовые фразы и слова на киратском языке, надеясь, что это поможет наладить контакт с местными жителями, понять их культуру и традиции.

Перелет до Дакки, столицы Бангладеш, прошел без затруднений. В душном зале ожидания Ева наблюдала за пёстрой толпой, где смешивались лица и культуры. Пряные ароматы восточных специй и уличной еды создавали неповторимую атмосферу экзотики. Миниатюрная фигура Евы, казалась особенно хрупкой на фоне окружающих. В ярких тканях южан, её неброская одежда стала отличительной чертой, подтверждая чужеродность. Лицо почти не тронуто макияжем. Лишь немного бальзама на губах, подчеркивающего их естественную чувственность. Лёгкий увлажняющий крем, придающий фарфоровой коже естественное сияние.

В Дакке её встретил молодой мужчина, лет тридцати пяти, с табличкой «Киратский Научный Институт». Он представился Арьяном, помощником директора НИИ, и проводил Еву к группе других учёных, прибывших из разных стран. Все они выглядели немного растерянными, уставшими после долгого перелёта, но не утратившими энтузиазма. Арьян приветливо улыбался, стараясь создать доброжелательную атмосферу. Помогал с багажом. Его взгляд задержался на Еве чуть дольше, чем на остальных, словно он уже был наслышан о её талантах.

— Добро пожаловать! – Довольно громко произнёс Арьян, привлекая внимание собравшихся учёных. В его голосе звучало искреннее радушие, особенно когда он смотрел на Еву. – К сожалению, аэропорт Кирата сейчас закрыт на реконструкцию, поэтому нам придётся ехать автобусом. Но не волнуйтесь, дорога будет комфортной. — Заверил он, с заметным акцентом, и подмигнул Еве. Хоторн заметила недвусмысленные знаки внимания, но проигнорировала их, стараясь держаться профессионально.

Автобус действительно оказался новым и комфортабельным, с тонированными стёклами и мягкими сиденьями. В салоне работала система кондиционирования, позволявшая отдохнуть от жары. Реальность оказалась более приятной, чем она предполагала.

Дорога петляла по горным серпантинам, открывая захватывающие виды на зелёные долины и заснеженные вершины острых пиков гор. Арьян, стараясь казаться непринужденным, рассказывал об истории Кирата, о его культуре и традициях, о научных достижениях страны. В его словах звучала гордость за свою родину, особенно когда он говорил о том, как король, Пэйган Мин, заботится о развитии науки и образования. Как поддерживает учёных, создавая все условия для их работы. Ева слушала, но не выказывала своих истинных чувств. Понимала, что он выполняет свою работу, и не принимала слова Арьяна за чистую монету. Мужчина слишком часто поглядывал на Еву, ища во взгляде одобрения, словно ей предстояло оценить его старания. Такая обособленность настораживала, и Хоторн начинала думать, что зря затеяла эту авантюру.

Пересечение границы выдалось напряжённым. Автобус сбавил ход и со скрипом остановился перед шлагбаумом возле контрольно-пропускного пункта. Гвардейцы короля Мина окружили автобус. Их лица не выражали совершенно никаких эмоций, лишь безмолвную угрозу. Движения отточены, будто всё это было обыденностью. Чувствовалось, что они давно привыкли к подобным процедурам проверки. Арьян выражал холодное спокойствие или просто старался не подавать вида, что нервничает, чтобы не усугублять и без того тяжёлую обстановку. Он знал, что всё может пойти не по плану. Внутрь автобуса поднялись двое гвардейцев. Один держал в руках планшет. Другой, более молодой, остался у двери, наблюдая за пассажирами.

— Паспорта, — произнёс командир на безупречном английском. В голосе мужчины слышались властные и грубые нотки.

Арьян молча отдал документы и передал их военному, следя за тем, как он вскрывает страницы. Гвардеец тщательно проверил каждый паспорт, сверяя фотографию с лицом владельца. Мужчина небрежно сунул «бумажки» обратно Арьяну.

— Выйти из автобуса. С собой ручная кладь. По одному, — очередной приказ слетел с губ солдата. — Быстрее.

Озадаченные учёные начали выходить из автобуса, неся с собой сумки и рюкзаки. Арьян с напускной уверенностью пытался разрядить обстановку осязаемого напряжения, заверяя группу, что это стандартная процедура и что она проводится ради безопасности учёных. Ева вышла одной из последних, поймав на себе колючий, но заинтересованный взгляд военного. В его глазах читалось какое-то странное любопытство, смешанное с легким презрением. Хоторн отвела взгляд в сторону. Нужно сохранить хоть каплю уверенности. Она невольно огляделась. Контрольно-пропускной пункт был небольшим, но хорошо укреплённым. Вокруг стояли мешки с песком, а на крыше была установлена пулемётная точка. Здесь остро пахло бензином, пылью и чем-то гнилостным, въедаясь в нос. «Дура… и зачем ты только подала свою заявку?! Уехала на край света в страну, о которой ничего не знала. Наивная идиотка…» — Хоторн ругала себя, но уже ничего не могла изменить. Собственными руками, Ева отрезала себе все пути к отступлению, когда пересекла границу.

— Багаж будет досмотрен отдельно, — объявил командир.

Гвардейцы открыли багажное отделение и начали выгружать чемоданы на землю. Они обращались с вещами без церемоний, не слушая слабых протестов. Арьян попытался сгладить острые углы, но так и не смог. Военные досматривали сумки и рюкзаки, которые учёные сложили рядом. Один из солдат подошёл к сумке Евы. С нахальной ухмылкой открыл её и начал перебирать вещи. В ней лежали рабочий ноутбук, блокноты, ручки, бутылка с водой. Солдат взял бутылку, с брезгливостью скептично глянул на содержимое. После короткого раздумья, резко открыл крышку и выплеснул воду на землю, не сказав ни слова. Достал блокнот с записями и пометками. Внимательно его пролистал. Он что-то буркнул своему напарнику на местном языке, и тот кивнул. Научные формулы и описания к ним вызвали определённое подозрение, но так как ни один из солдат не разбирался в медицине, было решено отложить на потом. Он положил блокнот в сторону, но не вернул его в сумку, как другие пустые. Взяв ноутбук, включил, не спрашивая разрешения и потребовал пароль, который Ева тут же предоставила. Ноутбук тоже забрали, впрочем, как и другую технику.

Арьян, пристально наблюдая за происходящим, подошёл к старшему по званию солдату. Они что-то бурно обсуждали. Было видно, что «проводник» пытается убедить его в чем-то, но солдат оставался непреклонен.

— Профессор Хоторн, — позвал мужчина. Внутри Евы всё похолодело, и будто оборвалось. Такое она видела в чёртовых фильмах, но никак не ожидала, что однажды сама станет участницей унизительной процедуры. — Мы должны изъять ваш блокнот и ноутбук для дальнейшего изучения. Это стандартная процедура. — Она молча кивнула, не собираясь возражать. Ева пыталась остаться такой же отстранённо спокойной, но дрожь выдавала животный страх.

— Могу я узнать, когда вернут мои вещи? — спросила Ева у Арьяна, когда все зашли в автобус.

— Я сделаю всё от меня возможное в данной ситуации, мисс Хоторн, — осторожно ответил Арьян. — Но я не могу ничего обещать. — Ева молча села на своё место, чувствуя запоздалую злость и бессилие. Понимала, что в этой стране правила устанавливают другие и она обязана подчиняться местным законам.

По дороге в столицу Северного Кирата, Арьян продолжал рассказывать о стране, но его слова уже не звучали так убедительно. Ева видела, как меняются пейзажи за окном. Вместо зелёных долин и заснеженных вершин появились трущобы. Она замечала портреты Пэйгана Мина на зданиях. Плакаты с лозунгами, прославляющими его режим. Ева не могла отделаться от ощущения, что что-то здесь не так.

Размещение в НИИ подтвердило её худшие опасения. Жилой комплекс на территории института был окружён высоким забором с колючей проволокой. Во внутреннем дворе высилась одинокая вышка с пулеметчиком, наблюдающим за каждым движением. Вокруг стояли унылые серые здания с зарешеченными окнами, больше похожие на камеры заключения. Ева ощутила, как это место давит своей угрюмостью, словно тюрьма. Вооружённые солдаты патрулировали территорию группами, создавая неприятное, давящее ощущение опасности. Хоторн настоятельно рекомендовали соблюдать правила безопасности и не покидать место проживания без сопровождения. Все красивые слова и обещания рухнули в одночасье, а понимание пришло слишком поздно, когда «капкан» уже захлопнулся. Нужно было быть осторожной и стараться не привлекать к себе лишнего внимания, но…

***

Дни в Киратском НИИ, словно отсчитанные удары метронома, тянулись с монотонным постоянством. За высоким забором, увитым колючей проволокой, жизнь казалась застывшей в ожидании. Но для Евы каждый из этих дней был наполнен напряжённой работой, неустанно ища ответы в лабиринтах науки. Лаборатория, с её стерильной чистотой и приглушённым гулом оборудования, стала убежищем. Единственным местом, где Ева могла забыть о давящей атмосфере – подозрительных взглядах охраны и постоянном ощущении слежки.

Хоторн полностью погрузилась в изучение Кхиратин, стремясь понять все тонкости его воздействия на организм. Каждая пробирка, колба, цифра в отчёте были пропитаны её вниманием и научной страстью. Ева проводила дни, а порой и ночи, наблюдая за поведением лабораторных крыс, анализируя образцы крови, изучая сложные графики и диаграммы, где каждая деталь могла стать ключом к «разгадке». Ею двигало предчувствие, что новые исследования приведут к чему-то абсолютно новому и… опасному. Но пока было слишком рано судить об этом. Ева старалась не строить воздушные замки, особенно здесь… Усердие и любовь к своему делу сделали из Хоторн отличную мишень.

Первые результаты были многообещающими. Кхиратин действительно демонстрировал уникальные свойства, превосходящие все ожидания. Он стимулировал выработку эндорфинов и энкефалинов, как и было предсказано, но эффект оказался гораздо сильнее, чем можно было бы предположить. Крысы, получившие небольшую дозу препарата, становились неутомимыми, бегали в колесе часами без признаков усталости. Их движения были быстрыми и точными, реакция – мгновенной. Они словно обретали сверхчеловеческую выносливость и силу. Ева с некоторым удивлением отметила, что Кхиратин также значительно снижает болевые ощущения. Крысы, подвергшиеся небольшому воздействию, обычно вызывающему у них дискомфорт, почти не реагировали на раздражители. Это могло стать настоящим прорывом в медицине… но всегда есть это «но». Научная честность и непоколебимые моральные принципы не позволяли Еве игнорировать и другую сторону медали. Она знала, что каждое открытие имеет свою цену и что даже самое благое намерение может привести к трагическим последствиям.

Проводя эксперименты с более высокими дозами Кхиратина, Ева заметила тревожные изменения в поведении крыс. Они становились возбуждёнными и гиперактивными. Их глаза горели маниакальным блеском, в котором читалась нездоровая одержимость. Они настойчиво искали новую дозу, игнорируя еду и сон. Крысы грызли прутья, пытаясь вырваться на свободу и получить желаемое. Когда действие Кхиратина заканчивалось, их охватывала настоящая ломка: дрожь, судороги и апатия. Они лежали неподвижно, словно сломленные и опустошённые. Их глаза тускнели, шерсть становилась взъерошенной и блёклой, тела – слабыми и беспомощными. Ева была потрясена двойственностью, настолько ярко выраженной. Понимала, что Кхиратин – это не просто стимулятор, это мощный наркотик, способный поработить разум и разрушить жизнь. Видела, как крысы превращаются в зависимых существ, готовых на всё ради новой дозы. Она не могла допустить, чтобы её открытие попало в «не те» руки, но обратного пути не было… с того самого момента.

Собрав все данные, Ева отправилась к директору НИИ. Хоторн изложила ему свои результаты, не скрывая ни положительных, ни отрицательных сторон Кхиратина. Подчеркнула, что препарат имеет огромный потенциал, но его наркотические свойства требуют особого внимания и контроля. Так же она предложила провести дополнительные исследования, чтобы изучить механизм действия и найти способы минимизировать побочные эффекты.

В последующие дни Ева чувствовала на себе пристальное внимание, которое, однако, не проявлялось в открытой слежке. Скорее, это было похоже на невидимую сеть, опутывающую её со всех сторон. Запросы на данные исследований участились, а её отчёты проходили через множество инстанций, прежде чем вернуться с пометками и уточнениями, порой абсурдными и противоречивыми. Она замечала, как сотрудники института, ранее державшиеся на расстоянии, теперь стараются завязать разговор, задают вопросы о Кхиратине, проявляют нескрываемое любопытство. Хоторн, в свою очередь, держала дистанцию и вежливо отвечала общими фразами.

Кроме того, по институту поползли слухи. Сначала шёпотом, потом всё громче стали говорить о двух учёных, открыто выражавших недовольство положением дел и сомнительными исследованиями, проводимыми в НИИ. Официально они уехали домой по личным причинам, но Ева слышала обрывки разговоров о том, что их видели в последний раз входящими в кабинет доктора Рамеша Чаттерджи. Сердце тревожно сжималось при мысли о том, что с ними могло случиться. Ева старалась сохранять спокойствие и продолжала работать, но в глубине души росло чувство страха и беспокойства. Она понимала, что её наивные надежды на благое применение Кхиратина постепенно тают. Неужели она всерьёз подумала, что в стране с тоталитарным режимом и диктатором у власти можно достичь облаков? Ева чувствовала себя пешкой в чужой игре, где на кону стоит не только её карьера, но и, возможно… жизнь.

Однажды утром её вызвали в кабинет директора. Доктор Чаттерджи, с неизменной учтивой улыбкой на лице, предложил ей присесть. Его кабинет, обставленный в строгом стиле, излучал атмосферу власти и спокойствия, которое, однако, казалось Еве обманчивым.

– Профессор Хоторн, – произнёс он, сложив руки на столе, – ваши исследования Кхиратина вызвали огромный интерес у высшего руководства. Мы очень впечатлены вашими результатами.

Ева молча ждала, чувствуя, как в груди нарастает тревога.

– Господин Мин лично заинтересовался вашим открытием, – продолжил Рамеш. – Он хотел бы услышать о ваших исследованиях из первых уст. Он приглашает вас на ужин. Это большая честь, профессор. — Холод сковал внутренности, парализуя волю. Она вспомнила истории о «пропавших» учёных, о том, как Его Величество избавлялся от неугодных, и ужас ледяными пальцами сжал её сердце. «Нельзя показывать страх, нельзя дать понять, что я что-то знаю» – лихорадочно думала она, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

– Я понимаю, доктор Чаттерджи, – ответила Ева, стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно. – Я готова представить свои исследования королю. — Но внутри бушевала буря. Тысячи вопросов терзали её разум, но снаружи она оставалась невозмутимой. Ева старалась дышать ровно и спокойно, но дыхание стало более поверхностным и частым. Она чувствовала, как слегка поднимаются плечи при каждом вдохе, и очень надеялась, что это незаметно.

Но Рамеш был всегда внимателен к мелочам. Его глаза на мгновение скользнули по лицу профессора Хоторн, задерживаясь на её губах, а затем опустились к плечам. На его лице появилась едва заметная, почти неуловимая ухмылка. Он тут же отвёл взгляд, делая вид, что ничего не произошло. Его лицо снова приняло вежливо-учтивое выражение.

– Превосходно, профессор, – сказал он, откидываясь на спинку кресла. – Я уверен, что Господин Мин будет весьма впечатлён.

Ева почувствовала, как её пробирает дрожь. Она понимала, что Чаттерджи всё видел. Он знал, что она боится. И его показное безразличие было хуже любой прямой угрозы. Она ощущала себя одной из тех крыс, над которыми проводила эксперименты, загнанной в угол и ждущей неизбежного. Этот ужин – не просто признание, это испытание на лояльность и желание жить.

***

Известие о предстоящей встрече с королём обрушилось на Еву внезапно. Тогда она ощутила глухое недоверие, словно это была чья-то злая шутка, нелепая ошибка в бюрократической машине этой страны. Когда Арьян, с виноватым, почти извиняющимся выражением лица, подтвердил информацию, Еву снова охватило странное, леденящее оцепенение. Страх, тревога, острое любопытство. Чувства смешались в один тугой, болезненный узел в груди. Она должна была подготовиться. Не только морально, но и физически. Эта встреча – как чёртова пропасть, на краю которой она стоит, и от следующего шага зависит всё.

Время, словно песок сквозь пальцы, неумолимо ускользало, приближая к «страшному суду». Нужно было использовать каждую минуту с максимальной отдачей. Первое, что Хоторн сделала — приняла душ. Прохладная вода, стекая по обнажённому телу, пыталась смыть не только усталость последних дней, но и страх, въевшийся в каждую пору. Она стояла под струями, закрыв глаза, и представляла себя водопадом, срывающимся с горной вершины, чистым и сильным. Но реальность давила: она – всего лишь хрупкая женщина, оказавшаяся на перепутье науки и морального выбора, и её трясёт от одной только мысли о предстоящей встрече.

Ева вышла из ванной, промокнув кожу мягким полотенцем. В зеркале встретило собственное отражение рыжеволосой женщины с пронзительным взглядом янтарных глаз. Длинные, слегка волнистые волосы рассыпались по плечам, обрамляя лицо с тонкими чертами. Влажные пряди казались особенно яркими. Фигура, которой она всегда уделяла внимание, сохраняла изящные очертания. Ева знала, что нужно подчеркнуть свои достоинства, но сделать это сдержанно, элегантно, и в то же время добавить в образ нотку… решимости.

Она открыла чемодан, где среди повседневной одежды лежали и несколько вечерних платьев, предусмотрительно взятых с собой. Выбор пал на платье из струящегося шёлка глубокого зелёного оттенка. Ткань словно обнимала фигуру, подчёркивая изящные линии. Два высоких разреза, по одному с каждой стороны, открывали стройные ноги при каждом движении, добавляя образу дерзости и свободы. Платье казалось прохладным на коже, и этот лёгкий холодок немного успокаивал.

Естественные волны волос, подсушенные полотенцем, красиво лежали на плечах, создавая впечатление непринуждённости. Она чувствовала, как они щекочут шею, напоминая о том, что она жива, что она здесь.

С украшениями решила быть осторожной. Лишь тонкая цепочка из белого золота с небольшим с изящным кулоном, подчёркивающая линию шеи, и скромные серьги-пусеты, деликатно мерцающие в ушах. Эти небольшие детали добавляли образу элегантности и изысканности, не отвлекая внимания от естественной красоты. Впрочем, макияжем и в это раз решила пренебречь. Она знала, что её янтарные глаза и так достаточно выразительны, а рыжие волосы сами собой привлекают непрошеное внимание. Лишь немного туши на ресницы и лёгкий блеск для губ. Она хотела выглядеть свежей и отдохнувшей, а не очередной разукрашенной куклой.

Завершающим штрихом стали туфли-лодочки из тонкой кожи на высокой шпильке. Она знала, что сейчас они кажутся ей оружием, а не просто обувью. Каждый шаг, сделанный на этих каблуках, отдавался эхом в её голове, напоминая о предстоящей встрече. Хоторн скептически посмотрела в зеркало. В глазах читалась решимость, смешанная с тревогой. Она чувствовала, как дрожат кончики пальцев, но старалась не показывать этого даже себе. Знала, что её ждёт впереди, но не собиралась отступать. Ева должна быть готова.

За окном послышался шум моторов. Конвой прибыл. Ева глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Воздух в комнате казался спёртым, дышать было тяжело. Взяв с собой маленькую сумочку, в которую помещались только ключи и мобильный телефон, вышла из комнаты. Гвардейцы ждали её у входа.

— Готовы, мисс Хоторн. — Он не спрашивал. Утверждал.

Машины тронулись с места. Ева смотрела в окно, наблюдая за тем, как мелькают за окном знакомые пейзажи. Вот и колючая проволока, ограждающая НИИ от внешнего мира. Вот и трущобы, в которых живут простые люди Кирата. Вот и огромные портреты Пэйгана Мина, смотрящие на неё свысока, словно напоминая о его всевластии.

Королевский дворец представлял из себя величественное строение, больше напоминающий тибетский храм. Он возвышался в горном массиве на самой границе Гималаев. Кортеж встречал наёмник. Когда учёная вышла из машины, он молчаливым жестом указал ей направление. Каждый предмет здесь дышал роскошью и властью, но всё это казалось ей декорацией к чему-то гнетущему. Под маской показного великолепия она чувствовала тяжёлую атмосферу ожидания.

Наконец, они остановились перед дверью. Наёмник, не проронив ни слова, открыл её, пропуская Еву вперёд, где её уже ждал король.

Первое, что бросилось в глаза – это цвет. Яркий, розовый. Пэйган Мин, собственной персоной, стоял посреди обеденного зала в своём неизменном костюме, словно сошедшем со страниц глянцевого журнала. В этой обстановке показной роскоши и власти он выглядел на удивление уместно. Розовый цвет, вопреки всему, не казался нелепым. Напротив, он подчёркивал эксцентричность короля, его превосходство, словно говоря: «Я могу позволить себе всё, даже это». Но за этим фасадом скрывалась угроза.

Еву словно парализовало. Встреча с диктатором в реальности оказалась совсем не такой, какой она представляла. Все тщательно выстроенные планы и стратегии пошатнулись. Пэйган излучал опасность, и этот розовый костюм лишь добавлял остроты. Взгляд Пэйгана, скользнувший по ней, был острым, оценивающим, словно хищник выбирает жертву. В нём не было ни тепла, ни сочувствия – лишь холодный, расчётливый интерес. Или она это просто придумала? Внутри всё сжалось от страха. Ева почувствовала, как по спине пробегают мурашки, а во рту мгновенно пересохло. Дыхание, казалось, становится тяжелее, словно в комнате не хватало воздуха. Но, несмотря на это, она постаралась сохранить невозмутимое выражение лица, не выдать своих истинных чувств.

Пэйган смотрел на неё, не говоря ни слова. Его взгляд давил, словно тяжёлый груз, заставляя её съёживаться под его невыносимой тяжестью. В воздухе повисла густая, звенящая тишина, нарушаемая лишь учащённым стуком её собственного сердца, отбивающего паническую дробь в ушах. Всё произошло внезапно, тень наёмника метнулась вперёд. Без единого предупреждения, без малейшего намёка на вежливость, он обхватил её руки, словно стальными тисками. Грубый рывок, и мир перевернулся. Колени с оглушительным стуком врезались в холодный пол. Боль пронзила колени, взрываясь в голове ослепительной вспышкой. В глазах потемнело, и на мгновение Ева потеряла ориентацию в пространстве.

«Какого?!.. - первая мысль, оглушительным эхом пронеслась в её сознании. В животе поднялась волна тошноты, обжигающая горьким привкусом желчи. Ева подняла глаза на Пэйгана, отчаянно пытаясь понять, что происходит, ища хоть какой-то ответ в его непроницаемом взгляде. Кончики пальцев покалывало, но она старалась не отводить взгляда. Мин смотрел в упор, и под его взглядом дрожь в теле становилась всё более отчётливой. Держа голову ровно, ощущала, как от перенапряжения её трясёт.

— Ваше Величество… — выдавила из себя Ева, обречённая смотреть в бездонные, глубоко-карие глаза короля. Сердце бешено колотилось где-то в горле.

Злая усмешка коснулась тонких губ Мина.

— Ваше величество? О, Ева, вы так очаровательны… но к чему эти формальности?.. — Он небрежно махнул рукой куда-то в сторону, и гвардеец исчез за дверью, закрыв её с той стороны. Пэйган галантно протянул Хоторн руку в приглашающем жесте. — Мои люди бывают столь… — он наигранно задумался, — усердны. Надеюсь, вы не обижаетесь, профессор? Не стоит стоять на коленях, я могу привыкнуть. — Когда она вложила свою хрупкую ладонь в руку короля, то почувствовала, как холодеет её кожа. Он помог Еве подняться. — Знаете, меня всегда нравилось это необычное сочетание в женщинах. Интеллект и красота. И надо отдать должное, — в бархатном голосе звучала сталь и едва заметная нотка угрозы, — природа была к вам щедра, наделив и тем, и другим. Как вы, такая образованная и… целеустремлённая, оказались здесь, в Кирате? Что вас привело в мою страну, Ева? Неужели только научный интерес?

Заинтересованный, хитрый взгляд диктатора скользнул по бледному лицу учёной. Выпуская её руку, Пэйган самодовольно усмехнулся. Холодные пальцы, в нарочито медленном движении, плавно, почти интимно скользили вверх от запястья по нежной коже. Дыхание Евы перехватило, а внизу живота вспыхнул неприятный холодок. Лёгкое, почти невесомое прикосновение обжигало, как раскалённое железо. Ладони Мина властно легли на обнажённые плечи Евы – и в этом жесте читалось одновременно восхищение и притязание, недвусмысленное утверждение королевской власти. Мышцы непроизвольно напряглись под пальцами Мина, сжимаясь от ощущения чужого превосходства.

— Ты так напряжена… — Голос короля стал ниже, приобретая волнующую хрипотцу. — Ты слишком умна, чтобы притворяться, что не понимаешь, Ева. Игра уже началась… и я уверен, ты получишь настоящее удовольствие, если позволишь мне вести эту партию.

— Да, я понимаю, Ваше В… — она вдруг осеклась, вспоминая замечание короля о формальностях. Мин снисходительно улыбнулся, терпеливо ожидая ответа на свои вопросы. Сглатывая вязкую слюну, Ева отчаянно пыталась взять себя в руки. Найти силы, чтобы ответить ему. — Простите, Вы не уточнили, как мне стоит к Вам обращаться.

— Ева… Ева. Для такой образованной, молодой женщины ты слишком зациклена на протоколе. — Развернув Хоторн к себе спиной, слегка подтолкнул в сторону накрытого стола. — Знаешь, что действительно важно? Не то как ты меня называешь, а то, как ты это делаешь. И что говоришь. Но я рад, что ты спросила, дорогуша. — Король манерно отодвинул стул, предлагая Еве присесть. — Хочу услышать, как ты зовёшь меня по имени.