Шёпот огня

Гельмар вдохнул и ощутил пепел. Пепел и смерть.

Бледно-голубое светило щурится за свинцовыми облаками и дымом, окрашивая мир в мертвенно-серые тона. Дождь капает на его латы, смывая кровь и грязь, обнажая их грозовую синеву. Вокруг словно каменные статуи стоят сотни его братьев-рыцарей. С их доспехов поднимается пар и дым, словно они являются частью самой земли, извергавшей жаркое дыхание войны. Перед ними словно в отчаянии протянутая рука к небу тянется город-крепость Вальденгард — ключ к равнинам административной земли Доннерхаль, кость в глотке ада. Огромные стены, напоминавшие горные утёсы, теряются в дыму, а башни, подобные клыкам исполинского зверя, вонзаются в грозовые тучи.

Город горит.

Ветер приносит яростный рёв тысяч человеческих глоток. Он слышен почти непрерывно, словно фоновые помехи радиосвязи. Медленно плывущие по воздуху массивные корабли обстреливают город, освящённые пожарами и вспышками своих орудий. Гельмар чувствует их мощь даже отсюда, но она кажется ничтожной на фоне громады Вальденгарда.

Они стоят на холмистой равнине, раскинувшейся перед городом, но они не одни. Перед ними перемалывают землю, воют и дребезжат легионы осадных машин. Позади и по флангам от них тысячи штурмовиков с мрачной решимостью наступают сквозь сгущающуюся пелену смога. Он чувствует их жажду битвы.

Впереди крушат оборону города королевские воины и рыцари из первой атакующей волны.

Гельмар делает шаг вперёд и спотыкается, припадая на одно колено. Его грудь горит.

Кто-то кладёт руку ему на плечо. Он смотрит вверх. Это один из его братьев. Тот поднимает его без лишних слов. Гельмар не узнаёт его.

Внутри города от грохота орудий и поступи боевых автоматонов дребезжат зубы.

Здесь смог гуще. Он обивает руки воина-чародея подобно змее. Он больше не видит машин, но ещё слышит, как ревут их двигатели и стреляют орудия.

На периферии города они сталкиваются с врагом.

Их встречает не баррикада, а ярость.

Из переулков и дымных провалов хлынула волна чужаков. Их стройные фигуры в изящной броне несутся в атаку подобно гончим псам. Повсюду, куда падает взгляд, лежат тела мёртвых солдат Хельструма, обожжённые и изрубленные. Аэтерны идут по трупам своих и чужих, их глаза горят фанатичной ненавистью.

И тогда чародеи ответили. Клинки взметнулись, высвободив чистую энергию разрушения. Гельмар, забыв о боли в груди, идёт навстречу потоку ксеносов и из его руки вырывается поток пламени. Он сметает первых пятерых Аэтернов, не оставив ничего, кроме пепла. Ещё не меньше дюжины спотыкаются и падают, когда эфирное пламя ожерельем брызгает на них, впивается в щели доспехов и растапливает плоть словно воск. Их вопли прорываются даже через грохот битвы — пронзительная симфония агонии.

Братья Гельмара сметают их, как лавина. Клинки и молоты опускаются безжалостно, методично, с глухими стуками ломая кости и вминая искорёженные доспехи в кровавое месиво их тел. Ксеносы гибнут десятками, их атака захлебнулась. Именно в этот момент, сквозь клубящийся дым за спинами отступающих аэтернов, Гельмар мельком увидел Его. Громадная, закованная в чёрный металл фигура, державшая огромный двуручный топор в руках. Она стояла неподвижно, как статуя, среди руин огромной арки, её шлем был повёрнут в сторону боя. На мгновение их взгляды встретились и Гельмар почувствовал ледяной укол в самое сердце. Затем фигура бесшумно растворилась в дыму, оставив после себя лишь чувство глухой угрозы и неотвратимости.

Рыцари добивают последних аэтернов. Перед тем как рухнуть, один из ксеносов, извиваясь под ударом, рванулся вперёд. Длинный изогнутый меч скользнул под нагрудник Гельмара, вонзившись меж пластин. Он пытается выругаться, но с губ течёт кровь, а не слова.

Он стоит на вершине груды обломков, когда на него опускается зловещая тишина. Чужие исчезли. Не видит он и своих братьев, их скрыл от него смог.

Затем он слышит шаги за спиной и оборачивается.

Из дыма выходит Он. Исполин в массивных тёмных доспехах. В руках он несёт двусторонний двуручный топор, лезвие которого тёмное и матовое, словно оно поглощает свет. Изменённый. Он гораздо выше самого высокого из ксеносов, его плечи кажутся каменными глыбами.

Ни звука. Ни рыка. Лишь безмолвие, давящее тяжелее самой брони. И взгляд. В прорезях шлема горят две точки тускло-красного света, смотрящие на Гельмара с холодной, нечеловеческой оценкой. Аура невидимой тьмы обволакивает его, гася магию в жилах Гельмара, как вода гасит угли. В висках застучало, сжимая череп.

Воин огромен, по крайней мере, в два раза выше Гельмара. На его броне растянуты лоскуты иссохшей бледной кожи.

Содранная кожа. Он носит содранную кожу.

Гельмар поднимает меч, рука дрожит от усилия превозмочь незримый гнёт. Не издав ни единого звука, Изменённый рванулся вперёд. Никакой ярости, только холодный расчёт и ошеломительная скорость. Его топор расчертил в воздухе широкую дугу. Гельмар едва успел подставить клинок. Удар потряс его до костей, оглушил звоном стали, выбил дыхание. Силовое поле доспеха взвыло и погасло.

Он видит землю, небо, землю, небо…

Землю.

Он тяжело моргает. Он лежит у подножия чернокаменной стены. Топор оставил глубокую рану на груди. Когда он дышит, повреждённые рёбра причиняют острую боль. Его рука сломана. Его грудь горит. Он тянется к оружию, но оно исчезло.

Тяжёлые шаги приближаются, методичные, неумолимые.

Огромная тень накрывает его. Изменённый. Гельмар пытается подняться, но исполин резко опускает ногу на его грудь, сминая нагрудник и вдавливая тело в каменную кладку. Его алхимически усиленные кости трещат, он не может дышать.

Здоровой рукой Гельмар выхватывает виброкинжал и свирепым рывком вонзает в щель на бедре чужого. Лезвие вгрызается в плоть, заурчав. Ни звука от противника. Гельмар заносит руку для второго удара. Топор мелькает в воздухе. Волна новой боли накрывает его. Рука с зажатым виброкинжалом отделяется от запястья и падает на камни.

Стальная рука смыкается на шлеме рыцаря. Пальцы впиваются в сталь, сминая её. Скребущий звук когтей по металлу. Лицо под шлемом разрезают острые заусенцы. Кровь залила глаза. Страшный рывок — и шлем сорван. Холодный воздух ударяет по изуродованному лицу. Кровь фонтаном хлещет из обрубка руки.

Та же рука смыкается на шее и ксенос поднимает рыцаря над землёй. Гельмар захрипел, пытаясь вдохнуть. Он поднял глаза, полные непокорства и ненависти, к металлическому шлему, к этим двум тусклым красным точкам. Ни звука. Только давление на горло и этот невыносимый взгляд. Исполин поднимает топор. Лезвие замирает в воздухе, целясь в голову.

Время замедляется. Весь мир сжимается до этого тёмного лезвия, до этих красных глаз, до невыносимой тишины, нарушаемой только его собственным хрипом и бешеным стуком сердца. Он знает, что это конец. Но знает и то, что это только начало войны.

Топор обрушивается вниз...

Рыцарь приходит в себя, словно вырываясь на поверхность после плавания в сумрачных глубинах океана.

— Гельмар, – голос рядом произносит его имя.

Он тяжело моргает и делает глубокий вдох. Он не мог остаться жив. Он должен был…

— Гельмар, – повторяет голос.

Его глаза медленно привыкают к свету. Он в госпитале.

— Гельмар, ты меня слышишь? – вновь повторяет голос.

Теперь он смотрит и действительно видит. Это госпитальер Йоханнес. Яркий свет сияет на его белом одеянии.

— В этот раз видение едва не убило тебя, – говорит он с лёгкой тревогой. — Пока ты спал, твоё сердце дважды переставало биться. Я никогда прежде такого не видел.

Гельмар вспоминает. Поиск – видение. Битва с аэтернами. Предвидение. Изменённый.

— Вальденгард, – говорит Гельмар. Его голос — слабый хрип. — Я видел его. Мы должны выступать на Вальденгард.

Йоханнес торжественно кивает.

— Ты не единственный Одарённый ордена, который видел Вальденгард.

Гельмар садится, не осмеливаясь вдохнуть.

— Кто ещё?

Йох

аннес снова смотрит на него с холодной улыбкой.

— Все.

Продолжение следует…