Шестерёнки Небесного Воина

Миф о «Резонаторе Перво-Искры» последние пару месяцев на слуху у всего города. И ладно бы только этого города. Уже второй механополис встал якорем над нашим городом, но не только чтобы подзаправиться эфирным углём, и забрать за бесценок эфирные металлы и руды. Но и собрал отряды шахтёров в одну из заброшенных и давно выработанных шахт!

Снабдил механизмами и бурами не такими, разбитыми как у нас, да ещё платит больше и напрямую в обход гильдии. Пустили слух, что эти «благородные» ищут именно его — «Резонатор!». Что лишний раз подтверждает наличие охраны, среди которых есть эфирные воины.

Но они не знают, того, что знаю я. Старый Угрюм перед смертью рассказал мне, где видел странные механизм, вокруг которого светились рудные жилы. Он тогда испугался, а потом и пути завалило.

Но я — Итан Хэфир, клянусь Дымом, найду этот странный механизм, и это точно будет Резонатор, что оставили здесь Эфирные Инженеры! И я сейчас в кабине лифта одной старой шахты, именно нужной мне шахты…

Спуск в эту преисподнюю всегда одинаков. Клетка подъемника дергается, скрипит и стонет, словно древний механизм, готовый вот-вот развалится и отправить нас всех, чумазых и кашляющих, прямиком к праотцам. Ну, или куда там отправляются бедолаги из нижних ярусов Города Дыма.

Воздух густой, хоть топор вешай — смесь угольной пыли, затхлости и вонючего пара от насосов. Дышать этим — все равно что жевать старую тряпку, пропитанную машинным маслом. Я протискиваюсь вперед, расталкивая локтями таких же, как я, пацанов и мужиков с потухшими глазами. Мне нужно быть в первых рядах, быстрее начать, быстрее закончить, быстрее получить жалкие медяки, на которые, может быть, удастся купить еще одну порцию той дряни, которую здесь называют едой!

— Эй, Итан, куда прешь? Думаешь, самый шустрый? — прохрипел мне в спину Лысый Джек, здоровенный детина с кулаками как паровые молоты.

— Отвали, Джек, — буркнул я, не оборачиваясь, и одевая защитную маску, закрывающую рот и нос. — Не до тебя.

— Смотри, как бы твоя шустрость боком не вышла, щенок, — прошипел он вслед, но я уже выскочил из клетки и рванул по узкому, едва освещенному тусклыми газовыми рожками штреку.

Плевать на Джека. Плевать на усталость. Плевать на эту безнадегу, что липнет к тебе, как угольная пыль. Главное — найти артефакт! Еще один день, еще одна смена, еще немного монет я уже не выдержу! Система проста: ты внизу, они наверху. Ты вдыхаешь сажу, они — чистый горный воздух в своих парящих дворцах. Ты — расходный материал, винтик в их гигантской паровой машине. И никому нет дела, сдохнешь ты сегодня или завтра. Главное, чтобы уголь шел наверх. Что ж, этот винтик еще поборется!

Потому что я не они! Я не здесь родился, а в одном из механополисов. Отец был гладиатором, и жили мы не бедно. Правда я этого почти не помню, маленький был ещё. Но в одном из показательных боёв его подставили, и разрушили его Исток. Главный Узел силы любого небесного воина, и средоточие эфира внутри тела, позволяющее использовать эфирные способности оружие и механизмы. После этого нас сбросили здесь, вскоре я и вовсе остался один.

Но я обязательно пробужу в себе Исток! Пусть здесь, в этом месте всего лишь капли энергии, эфирная пыль, так как всё притягивается металлами и углём. Это мне не помешает, когда я найду Резонатор Перво-Искры!

Петляя между бурами и вагонетками, я целенаправленно шёл к указанному мне месту. Через каждые сотню шагов стояла охрана. Все в металле, на лице была не только дыхательная маска, но и очки-визор, закрывающие вторую половину лица. Даже не видя их глаз, я знал, что они на всех нас смотрят как на грязь. И только чёткий приказ сверху, и возможно хорошая заставляла их терпеть всё это. Хотя не у всех такая хорошая выдержка.

Я же шёл в один из самых старых рукавов шахты, где часто случаются обвалы. И вскоре всё осталось позади, остались только я, моя пневмокирка и завал из камней…

Тяжёлый вздох сорвался с губ, вторя гулким каплям в шахте. Последние месяцы, как заколдованный круг: бессмысленный труд, отнимающий все силы, гроши, которых едва хватает на скудный паёк, и вечное сосущее чувство голода, не дающее забыть о собственной нищете. Культивация… Как же я мечтал прикоснуться к этой ускользающей силе! Каждый день, после изнурительной смены, я пытался уловить хоть искру эфира, но он лишь насмешливо ускользал, оставляя взамен лишь ноющую головную боль.

Теперь… Теперь всё могло измениться.

Перед глазами всплыли обрывки воспоминаний — хриплый голос старого Угрюма, травившего байки у костра. Истории о давно ушедших в историю Эфирных Инженерах, о 'кладах', спрятанных в самых глубоких и забытых шахтах Города Дыма. О тех, кто сумеет найти сокровище, сможет, по словам Угрюма, 'задымить механизм' до невиданных высот, вырваться из этого проклятого места, обрести могущество. Раньше эти россказни казались лишь бредом старого маразматика, способом скрасить безнадёжную реальность. Но сейчас, стоя в тупике этой шахты, истории Угрюма обретали зловещий, но притягательный оттенок правды.

Я оглядел свежий завал, груду камней, неестественно возвышающуюся посреди и без того унылого пейзажа. Усталость сковала тело свинцовыми цепями, каждый мускул горел от напряжения. Но любопытство, подстёгнутое надеждой, оказалось сильнее. Мысль о возможной находке, о шансе, который выпадает раз в жизни, толкала меня вперёд, как локомотив, сметающий все сомнения.

Внезапно, в голове словно вспыхнула искра. Тихий, едва различимый шепот, сотканный из теней и эха, пронзил сознание.

«Остановись… Не копай дальше… Там смерть…»

Вспомнились рассказы о «проклятых шахтах», об «эфирных аномалиях», пожирающих неосторожных. Леденящий ужас коснулся сердца, парализовав волю.

Я зажмурился, пытаясь унять дрожь.

«Смерть? Да она и так всегда ходит рядом», — пронеслось в голове. За спиной маячили призраки прошлого, уставшее лицо матери, обречённость Города Дыма, затянутого пеленой безысходности. Сколько ещё можно так жить?

Стиснув зубы, я отбросил страх и ухватился за кирку. Холодный металл приятно обжёг ладонь. С силой вонзив инструмент в груду камней, я начал разбирать завал. Камни, словно по волшебству, легко поддавались, как будто их кто-то специально уложил друг на друга, ожидая моего прихода. Шум от ударов кирки гулким эхом разносился по шахте, взрывая тишину, и заставлял нервно озираться по сторонам.

После нескольких минут напряжённой работы, в камнях образовался узкий проход, но достаточно широкий, чтобы мне протиснуться внутрь. И тут меня обдало ледяным ветром, совсем непохожим на привычную сырость шахты. Отверстие словно дышало могильным холодом. В ноздри ударил резкий запах озона, вызывая неприятное покалывание.

Я замер, как вкопанный. Всё тело пронзило необъяснимое беспокойство. Кожа покрылась мурашками, а волосы встали дыбом. Ощущение чьего-то незримого присутствия сдавило грудь, лишая возможности дышать.

«Эфирный ожог?» — панически пронеслось в голове. — «Здесь небезопасно… Нужно уходить…»

И снова внутренний диалог, эта вечная борьба между инстинктом самосохранения и отчаянным желанием вырваться из нищеты. Что там, за этим проходом? Сокровище, способное изменить мою жизнь, или верная смерть, поджидающая в темноте? Перед глазами снова возникли лица родных, их надежды, их голод. Но всё в прошлом, теперь я один. Но семью я никогда не забуду. Риск казался оправданным, почти неизбежным.

Я сделал глубокий вдох, наполнив лёгкие спёртым воздухом шахты пропущенным через фильтры маски, и принял решение. «Хуже, чем сейчас, уже не будет». Крепче сжав кирку в дрожащей руке, я протиснулся в узкий проход, оставляя позади привычную реальность и шагая навстречу неизвестности.

Пробираюсь сквозь этот проклятый лаз, словно крыса, загнанная в угол. Обломки шахты царапают лицо, рвут и без того потрепанную одежду. Каждый рывок вперед — это напоминание о долге перед семьей, висящем над моей головой, словно гигантская шестеренка, готовая в любой момент сорваться и раздавить.

Лаз заканчивается неожиданно. Небольшой обрыв, внизу за которым, казалось бы, нет ничего, кроме вечной тьмы. Безысходность сжимает горло ледяной хваткой. Неужели все напрасно? Все эти усилия, вся эта боль?

Я опускаю лампу, стараясь разглядеть хоть что-нибудь. И вдруг… что это? Среди обломков пробивается слабый свет. Не обычный, тусклый свет моей лампы, а какой-то странный, внутренний, исходящий от металла.

Спускаюсь, и подхожу ближе к стене, отбрасывая ненужные камни. Он светится — этот металл! Я никогда не видел ничего подобного. Он словно живой, пульсирует едва заметным светом, испуская слабый, но ощутимый холод. Сердце начинает бешено колотиться в груди, будто разгоняя дым по трубам. Надежда, крошечная искра, вспыхивает в душе, разгоняя мрак отчаяния.

В голове всплывают обрывки воспоминаний, байки от Старого Угрюма. Забытые технологии… давно ушедшие Эфирные Инженеры… времена, когда Город Дыма был не этой жалкой помойкой, а сердцем, питающим энергией свой Механополис. Они говорили о «задымить механизм» до невиданных высот, о том, как можно вырваться из Города Дыма и увидеть свет. Раньше это казалось бредом, сказками для бедных, чтобы хоть как-то скрасить беспросветную жизнь. Но сейчас… глядя на этот светящийся металл, я понимаю: это может быть шанс. Мой шанс! Где-то там должен быть Резонатор Перво-Искры Эфира.

Что терять? Я решаюсь. Хватаю кирку и, зажмурившись, со всей силы обрушиваю ее на странный металл.

Удар! Искры разлетаются во все стороны, обжигая лицо. Меня ослепляет яркая вспышка. Чувствую, как по телу разливается покалывание, словно тысячи крошечных игл вонзаются в кожу. Дыхание перехватывает. Этот свет… он проникает внутрь, заполняя все мое существо.

И вдруг — взрыв!

Каким чудом мне убило шрапнелью, один Дым знает! Повезло что стоял чуть побоку от взрыва.

Пещеру заливает ярчайший свет из не особо широкого прохода. А заглянув туда ощутил на себе потоки холода, от которого маска готова прилипнуть к лицу. Но поток быстро кончился. Видимо это зал был давно запечатан.

В центре небольшого зала был массивный кристалл заключённый в сложный металлический каркас. Кристалл имеет форму многогранника с острыми гранями, переливающийся приглушенным внутренним светом. Каркас выполнен из меди, латуни и черного железа, украшенный инкрустацией из мелких шестеренок, трубок и миниатюрных манометров. Трубки же уходят куда-то в землю. На вершине конструкции находится медная корона с множеством антенн и узких игл, которые создают эффект «эфирной короны», в тот момент, когда вокруг них мерцает слабое электрическое поле. По бокам расположены два больших латунных рычага с деревянными ручками, позволяющие активировать механизм или регулировать поток энергии.

— Наверное это и есть Резонатор Перво-Искры Эфира. — шёпотом произнёс я, обходя механизм по кругу. — Угрюм неплохо его запомнил.

Продолжил осмотр, поддался мимолётному желанию, и снял свой намордник, вдохнул воздух и зашёлся кашлем. Нет, воздух не был, ни ядовит, ни насыщен эфирной пылью, что медленно убивает. Это наверно самый чистых воздух на моей памяти. Прокашлявшись, и сплюнув всю тут грязь, что скопилась в горле, я смог вдохнуть полной грудью, наверное, впервые за всю сознательную жизнь.

На основании артефакта видны гравированные символы на древнем языке, переведенные через механические таблички с подвижными буквами. Эти таблички можно вращать, чтобы менять перевод или декодировать скрытые послания. Но это всё мои домыслы, и подвигав пластины я глянул на другой элемент.

Внутри каркаса видны движущиеся шестерни, которые скорее всего вращаются, когда Резонатор активирован. Они, возможно, создают характерный звук тиканья, словно огромные часы, отсчитывающие время до пробуждения нового культиватора? По бокам находились клапаны, а спереди находились линзы, в которые я и заглянул…

Но ничего нового так и не увидел, кроме свечения самого кристалла. Он, кстати, высотой всего полтора метра, но весу в нём было исходя из металлов килограмм двести!

Нужно как-то запустить это устройство, но инструкций нигде не было. Ни на самом артефакте, ни на стенах вокруг него…

Что ж, поступим как большинство дымных, то есть методом научного тыка!

Ещё раз всё бегло осмотрел, но уже деловым взглядом. Первое за что зацепился глаз, это линзы в латунной оправе. Их было пять штук, но все находились в разных местах. Интуиция подсказала что нужно собрать их в один ряд. Хотя…

Появившийся шёпот в голове интуицией можно назвать с натяжкой, но мне хочется ему верить.

Соединив линзы в один ряд, нацелил их на грудь, а точнее на солнечное сплетение, там, где должен быть Исток, дающий возможность культивировать энергию. Затем открыл клапаны, и встал обратно на место.

Похоже это должны делать двое человек, или у меня просто руки коротковаты? Не могу дотянуться до рубильника! Но смог достать до него киркой.

Удар!

И рычаг опускается вниз. Медная корона начинает жужжать электричеством сильнее и сильнее. Едва слышно запустились шестерёнки, разгоняясь всё быстрее. Клапаны стали выпускать пар, а сияние кристалла усилилось, и я через робу ощутил точку тепла от луча, идущего через линзы…

Но что-то шло не так…

За минуту под потолком скопился пар, а зале стало жарко. И тут со стороны Резонатора донёсся скрип, скрежет и посыпались шестерёнки. Я не успел ничего сделать как вспышка бело света обожгла глаза, лицо и все открытые участки тела. В следующее мгновение раздался взрыв.

Вспышка, боль, пустота. А потом — видение. Не просто картинка, нет, это… это ощущение. Город Дыма, мой дом, моя клетка, предстал передо мной не скоплением ржавых труб и прогнивших лачуг, а живым существом. Израненным, задыхающимся, умирающим. Я видел шахтные стволы — закупоренные вены, по которым уже не течет кровь, трещины в стенах — зияющие раны, гноящиеся от времени и грязи, трубы — хрипящие легкие, извергающие не воздух, а проклятия. Никогда прежде я не задумывался о Городе, как о чем-то большем, чем просто место, где я пытаюсь выжить. Но теперь… теперь я чувствовал его боль. Чувствовал так, словно она была моей собственной.

Второе видение накатило как прилив: бесконечная сеть эфирных нитей, пронизывающая все вокруг. Они сплетались и расходились, вибрировали с невидимой энергией, но многие из них были сломаны, перекручены, забиты грязью. Я ощущал пульсацию этой энергии, ее бешеный поток, как река, прорвавшая плотину, и в то же время — глухие, мертвые блоки, где эфир застаивался, гнил. Это был новый уровень восприятия, абсолютно чуждый мне, но одновременно пугающе знакомый. Словно я всю жизнь знал этот язык, но только сейчас начал слышать его.

Не только видеть, но и слышать. Не голоса, а скорее — какофонию. Шепот механизмов. Они стонали, жаловались, молили. Перегруженные генераторы выли от истощения, изношенные шестерни скрежетали в предсмертной агонии, сломанные насосы захлебывались в грязи. Каждый звук — это крик о помощи, и я слышал их все. Я слышал их как собственные мысли, как собственный стон. Мне хотелось заткнуть уши, бежать, спрятаться, но я знал — убежать от этого невозможно. Я стал частью этого хора боли.

Резкая, нестерпимая боль пронзила виски, вырывая меня из этого кошмарного сна наяву. Я лежал на холодном, грязном полу шахты, все тело ломило, словно меня только что пропустили через пресс. В голове пульсировало отголосками видений, а во рту ощущался привкус гари и машинного масла. Я попытался подняться, но руки дрожали, ноги подкашивались. Боль была осязаемой, живой, и она не отпускала меня. Нет, не только физическая боль. Боль Города. Она въелась в меня, словно эфирный ожог.

С трудом разлепив глаза, я огляделся. Шахта… она больше не казалась просто темным, грязным подземельем. Теперь я видел ее иначе. Тонкие, светящиеся контуры окружали каждый предмет, каждая трещина в стене светилась призрачным светом. Эфир. Я видел эфир, пронизывающий все вокруг, струящийся невидимыми потоками, пульсирующий жизнью. Мои старые глаза, шахтерские глаза, привыкшие к полумраку и пыли, увидели мир заново. Словно кто-то сорвал пелену, и я увидел истинную структуру мироздания.

Взгляд упал на кирку, валяющуюся рядом. Обычный кусок металла, мой верный инструмент, мой хлеб. Но теперь… Вокруг нее танцевали слабые искорки эфира, словно рой светлячков. Я чувствовал её. Чувствовал состояние металла, его напряжение, усталость, микроскопические трещины, невидимые обычному глазу. Словно я держал в руках живое существо, уставшее и измученное работой. Невероятно. Что я мог сделать с этим знанием?

Не задумываясь, инстинктивно, я коснулся кирки. И тут же почувствовал, как поток энергии, теплой, живительной, перетекает из моего тела в металл. Это было странно, пугающе, но в тоже время… приятно. Я ощущал, как микротрещины в лезвии затягиваются, как металл становится прочнее, упругим. Словно кирка получала глоток свежего воздуха. Я могу… я, могу «задымить механизм». Я могу восстанавливать, лечить. Невероятно.

Я закрыл глаза, сосредоточился. И вот оно — Город Дыма. Не просто скопление зданий, а живой организм, бьющийся в агонии. Его страдания и надежды, его слабости и сила, все смешалось в единый клубок чувств, который я ощущал каждой клеточкой своего тела. Я больше не просто шахтер. Я часть этого города. И это меняет все. Мои цели, мои стремления, мою жизнь.

С трудом поднявшись на ноги, пошатываясь от слабости, я оперся на восстановленную кирку. Тяжело дыша, я сделал первый шаг. Первый шаг на новом пути. Пути, где мне предстоит научиться контролировать свою силу, понять ее природу, использовать ее во благо. Я не знаю, что ждет меня впереди. Я не знаю, с какими трудностями мне придется столкнуться. Но я знаю одно: я должен попытаться. Я должен помочь. Потому что теперь, как никогда прежде, я чувствую — я не один. И Город Дыма, несмотря на свои раны, все еще жив. У него есть шанс. И этот шанс — я.