Шизофрения

- Всё от вашей привычки объяснять всё вокруг словами, - Уэнг смотрел бесстрастно, сложно было сказать, о чём он думает.

- Но разве объяснения вовсе не нужны? – удивился я. – Ведь вокруг столько явлений, событий, впечатлений.

Уже неделю я живу у него и никак не могу понять, мудрец Уэнг или асоциальный тип, которого стоило бы посадить за решётку. Нет, Уэнг очень умён и их цивилизация достигла таких вершин, какие нам, землянам, ещё предстоит достигнуть. Но с другой стороны, его высказывания были порой настолько непонятны, а, с точки зрения землян, ещё и спорными, что я порой не понимал, что я тут делаю.

- Совсем не нужны, - категорично заявил Уэнг. – Разве что-то требует словесных объяснений?

- Но в мире столько всего, как рассказать другим об этом? – попытался возразить я.

- Все, кто стоят рядом, видят то же, что и ты, зачем же им рассказывать? А кто этого не видит, тот видит что-то своё и ему не надо тратить время на твои объяснения. Рассказывая о чем-либо, ты будешь переносить своё впечатление в разум другого, искажая его восприятие.

Уэнг взял в руки виноградину, посмотрел на просвет и с явным удовольствием съел.

- Возьми виноградину, - сказал он мне, и я послушался. – а теперь попробуй рассказать мне о моей виноградине.

- Но это уже будет другая виноградина, - не понял я.

- А теперь посмотри на небо, ваша звезда как раз видна над самой водой. Ты можешь рассказать словами о том, что ты видишь?

- Конечно могу, хоть я и не поэт, но закат сегодня прекрасен, - с готовностью ответил я и начал своё описание.

Уэнг слушал недолго, а потом стал поправлять меня, вставляя свои впечатления от заката.

- Так у нас ничего не получится, - я немного обиделся даже, ведь я старался во всю силу своих способностей. – Получается, что ты не слушаешь мой рассказ и постоянно перебиваешь меня.

- Всего лишь уточняю, что вижу я, - бесстрастно сообщил Уэнг.

- Но ведь закат прекрасен, посмотри, какие краски.

- Согласен, но я его тоже вижу.

- А как о нём можно рассказать другим? – спросил я.

- А зачем? Ведь ты навязываешь свои впечатления. Я уже показал тебе, что мои немного отличаются. С другой стороны, ты можешь описывать прекрасный закат, не будучи его свидетелем, переписывая впечатления других и дополняя своими фантазиями.

- Это уже будет творчество, - заметил я, - великие мастера заставляли вздыхать и плакать над своими творениями, восхищаться ими, писать целые трактаты на тему их произведений.

- Одно слово, только одно имеет ценность из всего, что ты сейчас сказал, - заметил Уэнг, - «заставлять». В этом слове весь смысл. Вам зачем-то нужно заставлять других думать, чувствовать, делать что-то. Поэтому вы так сильно отстаёте в своём развитии. Неоправданные расходы сил, мыслей, энергии, которые заставляют, именно заставляют других думать, чувствовать, делать. Мы никого не заставляем, все делают, думают или чувствуют сами по себе. Именно поэтому наша цивилизация развилась намного быстрее.

- Но творчество, оно даёт столько духовных сил, человек не может без творчества, иначе он перестанет быть человеком. – я пытался доказать свою правоту, только Уэнга так просто в тупик не загнать.

- Творчество должно идти от души. У вас есть такие люди, я видел, как восточный мастер пишет иероглифы струёй води из шланга на асфальте, а они быстро исчезают, но он счастлив, поскольку творит именно в этот момент. Дворник, который рисует метлой на снегу, а потом сметает всё это в сторонку, разве он не творит? А девушки, которые водят хороводы, разве они не творят?

- Но разве не нужно донести прекрасное до других? – снова попытался я защитить свою мысль.

- А зачем? – Уэнг снова задал это странный вопрос, - снова всё упрётся в навязывании свих чувств, мыслей и переживаний. Я вижу, ты думаешь, что наше цивилизации чуждо творчество, мы поём, когда душа просит песни, танцуем, когда нам этого хочется. А ещё мы играем на камнях, у нас есть поющие камни. Если хлопнуть по нему ладонью, то камень издаёт приятный звук.

- А производство? – снова я попробовал защитить свою мысль. – Как построить тот же корабль? Вот твой корабль кто-то построил.

- Мы просто собрались и построили его с друзьями, не говоря при этом ни звука, - возразил Уэнг. – Если тебе есть о чём подумать, то и все вокруг поймут, о чём ты думаешь, мы просто его построили.

- Ну да, ваша телепатия, вам легче, а нам приходится разговаривать словами, - вставил я.

- Все разумные существа во вселенной обладают телепатией, - возразил Уэнг. – Вы же знаете, что мозг не хранитель мыслей, он создаёт нейронные цепочки, а потом они распадаются, мысль же остаётся в информационном пространстве. Просто ваша привычка болтать без умолку заглушила ваши способности. Вместо того, чтобы развивать телепатию, вы забалтываете всё вокруг, загрязняя информационное пространство ненужной информацией. Ты во время разговора порой думаешь не о том, но по ходу разговора корректируешь свои слова, уходя от первоначальной мысли, которая чаще всего и оказывается верной. Даже ваш классик литературы, навязавший вам свои мысли, сказал на этот счёт: «яркий свет могучего решенья бледнеет перед мраком размышленья». Привычка болтать привела к тому, что ваши мысли начинают бегать, как мыши в банке. Но есть и среди вас мудрецы, которые наводят порядок в свое голове, их способности превышают способности других.

- А любовь? – я снова цеплялся за соломинку своих привычек. – Как объяснить любимой девушке, что ты её любишь?

- Ты уже сам себе не веришь. Если любовь взаимна, то она и без слов приведёт к взаимному влечению. Любовь не пройдёт мимо.

- Но вдруг она не знает о моей любви?

- Тогда и не нужно ей говорить о ней. Мы снова возвращаемся к слову «заставить». Зачем ей твои чувства, если у неё к тебе их нет? Отсюда ваши несчастливые семьи, разводы и прочие беды.

- Разве у вас нет разводов и несчастной любви? – этот вопрос пришёл мне в голову сам по себе.

- Нет, поскольку все жители нашей планеты создают пары и заводят семьи только по взаимному желанию. – Уэнг произносит всё это без всяких эмоций, сложно понять по нему, о чём он думает.

- У тебя тоже так? – вставляю я, чувству, что перехожу грань.

- Моя спутница отправилась в путешествие, - снова Уэнг не демонстрировал ни малейших эмоций. – Я вижу, тебе нужны пояснения. Наши дети выросли, а тяга к путешествиям у нас обоюдная, просто тянуло нас в разные стороны. Она улетела к древнейшей цивилизации и проведёт там какое-то время, а я застрял в вашем мире. Скажу прямо, мне тут очень интересно, правда, больше как врачу, наблюдающему пациента. Один ваш философ очень верно подвёл к мысли, что вся ваша цивилизация представляет собой психическую болезнь. Я согласен с ним, ваше определение шизофрении как раз весьма точно описывает вашу цивилизацию. Вы считаете ненормальными тех, кто умудрился выйти за рамки общецивилизационнной парадигмы. А между тем, они-то как раз и стали на путь исцеления. В то же время абсолютно нормальный человек будет совершенно неспособен к творчеству в вашем понимании.

- Сейчас я не понял тебя, - честно сознался я.

- Если человек начнёт танцевать на улице, вы посчитаете его ненормальным, как минимум вы удивитесь. А ведь это и есть настоящее творчество. Ваш балет скорее тяжкий труд, хотя крошечная часть творчества есть и там. Но балерина скорее инструмент в чужих руках, хотя все восторги достаются именно ей. А если кто-то разденется на улице, вы станете активно осуждать его. Надев однажды шкуру от холода, вы довели одежду до абсурда.

- Но ходить голыми просто неприлично! – горячо возразил я.

- Ты мог бы подтвердить мою мысль менее эмоционально, - Уэнг снисходительно улыбнулся, первый раз за сегодня. – ваши догмы взяли верх над разумом. Если кто-то разделся, это просто означает, что ему жарко. Вижу, ты снова не понимаешь. Вот представь, что все сняли одежду, через год вы это уже не будете замечать. Это подтверждает слабость вашей догмы. Именно поэтому я наблюдаю вашу цивилизацию, как врач наблюдает пациента.

- А наука, - я снова ухватился за свою мысль, - как заниматься наукой без слов и письменности?

- Снова ты цепляешься за то, во что уже не веришь. Наука исследует, а для этого не нужно ничего говорить. Если результат исследований полезный и интересный, то его можно просто запомнить. Письменность же бывает разной. Когда-то у вас была интуитивная письменность, я говорю о рунах. А теперь вы просто превратили письменность в свой трёп. Вам приходится писать слишком много слов, чтобы высказать свою мысль.

- У вас же есть письменность, ты дал образцы нашим лингвистам.

- И много они поняли в ней?- нет, смеяться Уэнг видимо не умел, но выражение лица стало таким, что я сам рассмеялся.

- Пока вообще ничего не поняли, как вы построили сложный гравилёт с такой письменностью, этого вообще никто не в состоянии понять.

- На самом деле он проще, чем ваши повозки, на которых вы ездите по дорогам. Мой корабль похож на ваш прямоточный реактивный двигатель, только он ничего не оставляет поле себя во вселенной, просто ускоряет течение гравитации через него. Направление тока в обмотке кольца позволяет либо отталкиваться от потоков гравитации, либо подтягиваться к ним. Ваши корабли оставляют после себя потоки грязи, пилоты лежат в креслах и страдают от перегрузок, а в моём корабле и кресел нет. Размеры же обусловлены необходимостью возить за собой запасы пищи. Пока мы не научились питаться энергией, хотя и этот путь открыт.

- Разве можно не есть совсем? – удивился я.

- Можно, моя женщина и улетела к таким гуманоидам. Если она научится обходиться энергией, то это будет прорыв в нашей цивилизации. Как видишь, и нам есть чему учиться.

Уэнг скинул плащ, прикрывавший его тело и повернулся к заходящему солнцу, от которого осталось совсем немного. Его голубая кожа странно смотрелась в закатных лучах.

- Ты же носишь одежду, - заметил я.

- Этому есть две причины, - Уэнг отвлёкся от созерцания заката. – Во-первых, я наблюдатель, а наблюдателю не стоит слишком сильно привлекать к себе внимание, а во-вторых, у вас слишком яркая звезда, приходится прикрывать тело от излишне мощного ультрафиолета. Как видишь, по цвету моей кожи, основное излучение нашей звезды как раз этого спектра. Чем болтать попусту, лучше давай посмотрим на последние лучи вашей звезды.

Тут он прав, это прекрасное зрелище, закат над морем. Я замолчал и в голове стало чисто и спокойно. В последний момент над водой сверкнул зелёный луч, уникальное явление, которое можно увидеть чрезвычайно редко.

«Как красиво»! – подумал я.

«Согласен, незабываемое зрелище», - подумал Уэнг, и я понял его мысли. – «Вот ты и начал обучение телепатии», - Лицо Уэнга озарила улыбка.

В последний момент я понял, что не слова звучали у меня в голове, а мысли и чувства. Так вот о чём мне говорил Уэнг. Он оказался прав, слова не нужны, если чувствовать мысли того, кто рядом.

*****

- Уэнг, а что ты скажешь об эволюции? – спросил как-то я.

- Она идёт и сейчас, но параллельно с ней идёт и деградация.

С Уэнгом мы беседуем телепатически, освоил я этот способ. Телепатическая беседа не похожа на обычную болтовню, но рассказывать о ней приходится словами. Вот сегодня мы и заговорили о нашей цивилизации.

- Поясни, - попросил я, не совсем понимая эту мысль.

- Всё просто, у вас идёт биологическое развитие, - начал Уэнг, - вы стали выше ростом, у женщин чаще встречаются длинные ноги, в целом вы больше подходите под ваши понятия о красоте. Это несомненно эволюция, но ваши мысли, ваш ментальный уровень говорит в целом о деградации.

- Я всё ещё не понял, как одно связано с другим.

- Всё просто, ваши мысли меняют ваши тела, красивой женщине с длинными ногами проще найти партнёра. Своими требованиями к красоте вы формируете облик своих женщин, а они формируют ваш облик, это не сразу заметно, но процесс идёт. А с другой стороны партнёрша с короткими ногами гарантирует более яркие впечатления от секса, а мужчина, не отвечающий понятиям красоты чаще оказывается верным и заботливым спутником жизни, вот это уже деградация. Вы сами загоняете себя в эту ловушку своими мыслями.

- Погоди, а как же развитие наук, искусство?

- А ты считаешь, что здесь нет деградации? – Уэнг редко проявляет эмоции, - Ваша музыка сместилась в сторону упрощения, а поэзия обрела повествовательность и стала скучна. Я не говорю об отдельных произведениях, в которые вложены чувства и мысли, но неужели ваши песни стали более поэтичными?

- Тут придётся с тобой согласиться, особенно рэп.

- Ты снова удалился от сути, нет плохого жанра, есть общая тенденция, в любом жанре можно творить и можно просто рутинно штамповать усреднённое непотребство по принципу «пипл хавает», - Уэнг даже использовал наш сленг.

- Но ведь он на самом «хавает».

- Он хочет есть, а ест то, что имеется, вы предложили ему пустышку, а потом утверждаете, что его вкусы именно таковы. Вот тебе ещё один пример деградации. Я же говорю, что ваша цивилизация напоминает мне психическую болезнь, симптомы которой я изучаю с интересом.

- Неужели всё так мрачно? – я просто в шоке от осознания того, что Уэнг прав.

- Зависит от вас, вы можете развиваться, а можете продолжать деградировать, выбор остаётся всегда. Отдельные индивидуумы не хотят жить в вашей системе ценностей, отрицают общественную парадигму и достигают некоторых вершин, хоть вы их и не замечаете порой. Творцу приятна оценка, но творит он не для неё и будет впредь творить, поскольку без этого он не может существовать.

- А в чём причина нашей деградации? Ты же давно изучаешь наше общество, - мне захотелось развеять мрачное настроение, ведь зная причину, можно подумать и об устранении неизбежного.

- Причина в ошибочной парадигме, - Уэнг по-прежнему бесстрастен, но я чувствую за этим серьёзное размышление. – Ваше стремление к успеху, вот основная причина вашей деградации. Вы хотите преуспеть везде, прикладываете для этого серьёзные усилия, забывая просто развиваться. Без ментальной эволюции не будет и остального развития. Про вашу привычку болтать мы уже говорили, но ваше стремление к успеху, это ловушка на пути ментальной эволюции.

- Неужели всё так печально? – у меня основательно испортилось настроение.

- Отчего же, - Уэнг первый раз улыбнулся, - есть люди, лишённые ваших общецивилизационных устремлений, они живут своей жизнью и творят в силу своих способностей. Их заметное меньшинство, но я заметил некоторое увеличение процента таких индивидуумов в общей массе человечества. Правда, с такими темпами пройдут тысячелетия, пока вы изменитесь достаточно, но тут всё зависит от вас.

- Что же нам делать?

- Каждый выбирает принципы своего существования, одним нравится маршировать рядом с такими же, а другим важнее их свобода выбора. Но тут вмешивается ваша же парадигма успеха, вам мало быть такими, вы и остальных хотите сделать такими же, навязать свою парадигму существования. Это приводит к насилию физическому или ментальному, а процент свободных людей уменьшается. Ваши войны, это именно результат вашей парадигмы успешности. Неспособность достичь успеха собственным силами, заставляет нападать на других, чтобы отнять у них то, чего нет у вас, ведь и победу в войне вы считаете успехом.

- И что же нам делать?

- Понять, что все живут в своей системе ценностей и перестать навязывать свои идеи другим, но об этом мы уже говорили, когда обсуждали вашу привычку много болтать.

Я приуныл, перспективы вырисовывались безрадостные, но Уэнг успокоил меня, заметив моё состояние.

- Не всё так безнадёжно, ты же здесь и твои вопросы говорят о том, что выход есть. Ваш философ выставил вашей цивилизации диагноз – шизофрения, а если знать диагноз, то можно найти и лечение болезни.

- Мы и шизофрению лечить не научились у отдельных людей, - с грустью заметил я.

- Это потому, что вы и тут навязываете свою парадигму, а надо углубиться в болезнь, чтобы понять причины. Лечение ментальной болезни возможно только ментальными средствами, это не болтать много, а много думать и понимать.

Я посмотрел на Уэнга, сейчас мне больше всего хотелось, чтобы он остался у нас навсегда.

- Это зависит не от меня, - заметил Уэнг, - даже если я полностью изучу вашу цивилизацию, лекарство находится в вас самих.

Вот я сижу и думаю, хватит ли у нас сил вылечить нашу цивилизационную шизофрению. Перспективы зависят от нас самих, а тут вариантов довольно много. Интересно, какой путь мы выберем?

*****

- Ты всё ещё считаешь, что наша цивилизация больна? – спросил я у Уэнга после некоторого отсутствия, вызванного семейными обстоятельствами.

- Я уверен в этом, - всё так же спокойно ответил Уэнг, - теперь я это точно знаю. Сказать точнее, ваша цивилизация полностью соответствует медицинскому описанию этой болезни. Сам посуди, какие бы симптомы ты не привёл, подтверждение всегда найдётся в окружающей действительности.

- Постой, вот тут написано, что шизофреник живёт согласно своему, им же придуманному плану, - я даже книжку прихватил с собой.

- А разве не так? – Уэнг смотрит прямо в глаза, как будто проверяя мою искренность. – Какую сферу жизни не возьми, у вас везде какой-то странный план. Начнём с религии, она не имеет никакого отношения к реальности и уж тем более к существованию вселенной. Разве то, что вы называете Богом, могло создать вселенную? Выдумав персонификацию непонятного, вы наделяете её целой чередой непонятных функций, которые вовсе не свойственны вселенной.

- Но атеисты не верят в бога, - возразил я.

- Ты сам себе ответил, хотя и не понял этого. – заметил Уэнг. – Верят, вот что характеризует отношение к самому вопросу. Религия, как и атеизм, основываются у вас не на знании, а на вере, убеждении самих себя, что так и есть. Не имея никаких фактов для подобных выводов, вы и не можете их сделать верными. Сразу скажу, что некоторые индивидуумы и тут пришли к верному выводу, приняв за основу Великую Пустоту. Но этих шаманов вы называете язычниками и смотрите снисходительно, как на неразумных детей.

- А как же борьба противоположностей, свет и тьма, добро и зло, плюс и минус? – чёрт, как трудно с ним порой беседовать, Уэнг приводит такие факты, что мне «нечем крыть».

- Борьба есть часть вашего надуманного плана, во вселенной не существует борьбы вовсе, она гармонична по сути своей. Плюс и минус порождают ток, если их соединить проводником. Тьма и свет не соперничают и не борются. Их соединение в достаточной концентрации порождает жизнь, как ток в проводах. Поэтому тьма сразу уступает место свету, они контактируют исключительно на уровне малых концентраций. А потом она занимает место света, когда он исчезает, ибо пустоты в абсолютном понимании не существует.

- А добро и зло, неужели и их нет во вселенной?

- Что такое добро и что такое зло? Попробуй ответить себе на эти вопросы, и ты сам поймёшь.

- Ну, убить, это зло, - я вроде бы всё правильно сказал, - а накормить ближнего, уже добро, помочь ему.

- Примитивно, а посмотри чуть шире, ближний сыт, кормить его, это вызвать ожирение, помочь, но чем, если он не нуждается в помощи. Подарить что-то, а он потом будет думать, куда это деть.

- А зло, войны?

- Снова ты не слышишь себя, - Уэнг бесстрастен, - убить врага уже не будет злом, а убить животное, чтобы съесть? Растение тоже придётся убить, чтобы съесть, это просто круговорот веществ в природе. Во вселенной существуют события, а остальное уже относится к трактовкам. Если это вписывается в ваш план, то вы считаете это добром, а если не вписывается, то злом. Но на самом деле не существует ни добра, ни зла. Не существует и понятий «хорошо» и «плохо», всё зависит от конкретной ситуации. Вы оцениваете любое событие, следуя своему плану. То, что хорошо сейчас, будет плохо в другой ситуации и наоборот.

- А как же тогда оценивать события? - порой я его совсем не понимаю.

- Вот что-то произошло, и ты начинаешь оценивать, но оцениваешь, согласно своей парадигме. А посмотри шире, стало ли кому-то хорошо от этого или плохо, а может, событие пронеслось мимо, никого не задев, как метеорный поток, оставляющий только яркие вспышки в атмосфере. Вспомни свою религию, Каин позавидовал и убил. Неверная оценка привела к неверному действию, а не нужно было вовсе оценивать, не на рынке.Кто кого и насколько любит, касается только их двоих и не имеет никакого отношения к остальным.

- А как оценивать катаклизмы, засухи и наводнения? – я ещё пытаюсь ухватиться за свою парадигму.

- Это надо не оценивать, а прогнозировать, - так же бесстрастно поведал Уэнг. – Вот засуха и неурожай, но можно заготовить в хороший год побольше и сохранить, чтобы в засуху было что есть. А с другой стороны сухая погода позволит сделать всё необходимое, чтобы быть готовым к наводнению. Построить дамбы, переселиться повыше и прочее. Прогнозировать несложно, если внимательно всматриваться в события, что привело к ним, вы же достаточно развитая цивилизация.

- А как быть с войнами? – меня это волнует всерьёз.

Пусть сейчас мы не воюем, но вероятность возникновения войны до сих пор велика.

- Посмотри на историю ваших войн, хоть у одной из них были объективные причины? Кому-то захотелось отнять и поработить, а потом кому-то захотелось просто заработать на производства оружия. Но вот его скопилось много и приходится пускать его в дело, чтобы потом произвести новое.

- Ты сейчас о кучке богоизбранных?

- Опять ваш план, - Уэнг даже усмехнулся, - профанация понятия «бог» привела вас к тому, что кто-то решил, что его избрали для какой-то миссии. Ваши товарно-денежные отношения завели вас в тупик, особенно, когда вы сделали товаром эталон, сами деньги. Теперь вы запутали свои отношения настолько, что сами уже не в состоянии в них разобраться. Вот представь, ты купил себе кусок ткани для костюма, но мастер говорит, что из него можно сшить только брюки и то с трудом.

- Вот сейчас я совсем не понял, - честно сознался я.

- Всё очень просто, покупал ты на падении метра, а шить приходится на его росте.

- Но метр так не меняется.

- Я специально привёл такой пример, раз уж вы изменили один эталон, деньги, почему бы вам не заняться однажды и другими, эталонами веса, длины и прочими.

- Не думаю, что человечество настолько поглупеет.

- А вдруг, кто-то из «богоизбранных» решит, что на этом можно заработать? Заработать, хотя ему и того что есть уже некуда девать. Ваша парадигма успеха привела вас в тупик, породила неуёмную жадность, а вслед за нею и жажду власти.

- Но что же делать, ведь совсем без собственности нельзя? – мне надо понять, а я запутался окончательно.

- Вполне можно, мы же существуем вовсе без такого понятия, у нас нет никакой собственности, да она и не нужна, скажу больше она мешает жить, делает жизнь ограниченной и скучной.

- Прямо коммунизм, - я не поверил, хотя, Уэнг никогда не врёт.

- Лучше и больше, я изучил эту теорию, и она снова всё сводит к товарно-денежным отношениям, собственности и производственным процессам. Нужно просто жить и не завидовать, у кого-то получается лучше лечить, а у кого-то, заниматься наукой. Каждый вправе попробовать себя в любом деле и найти своё.

- Например, петь, - вставил я.

- Снова ты упираешься в свою парадигму. Поющих много, но превращать это умение в товарно- денежные отношения, это и есть шизофрения. Кто хорошо поёт, тот всегда может спеть, если это уместно, его даже могут научить делать это намного лучше, если талант настолько велик. Но делать из этого профессию слишком наивно и расточительно.

- А что он будет есть?

- Что захочет, те кому нравится ухаживать за растениями будут только рады угостить его.

- Я же говорю, коммунизм.

- Просто жизнь, какой она и должна быть. У вас такая прекрасная и богатая планета, что всем нашлось на ней место. Найдётся и еда, и одежда, а что ещё нужно для развития и счастья?

- Мало ли что, кто-то должен выращивать еду, строить автомобили, шить одежду.

- Кому-то именно это и нравится, они и будут это делать, хотя, заменить роботами самый тяжёлый труд можно вполне.

- Но вот, крестьянин вырастил зерно, оно же его?

- Оно всех, он вспахал землю и бросил туда семя, а дальше за дело берутся солнце, вода и углекислый газ, который выдыхают все. Как он разделит собранный урожай, что отдаст солнцу, что воде, а что поделит между теми, кто выдыхал углекислый газ? Собственность одного заводит вас в тупик, за которым зависть и убийство, и войны, все ваши беды спрятаны в вашем плане, ошибочной парадигме, которой вы следуете.

- И что же нам делать? – я окончательно запутался.

- Решать вам, но, оставаясь в рамках этого плана, вы неизменно будет заходить в тупики, даже не замечая, что вы и так в большом тупике, из которого нельзя выбраться, не отказавшись от плана. Это как в лабиринте, искать выход, заходя только в левые проходы, или только в правые. Нужно просто двигаться по стене, и однажды вы выберетесь на свет.

А я сижу теперь и думаю. Сможем мы выбраться из своего тупика, или нам суждено вечно прозябать в нём?