Шоколадная луна

Яркий, солнечный день. Жёлтый луч бьёт в окна, освещая пространство вокруг. Однако есть место, где почти никогда не бывает солнечного света только искусственный - комната Макса.

Тук, тук.

– Макс, спишь? – спросил Гена.

Дверь открывается и перед глазами предстаёт маленьких размеров комната. Кровать в углу, тумбочка рядом, шкаф и компьютерный стол. На окнах висят плотные занавески, в воздухе витают частички пыли. На кровати лежала фигура с проступающими по всему телу костями, безжизненными глазами, которая смотрела в потолок.

– Вставай. Надо поесть и пойдём гулять.

Макс кашлянул и спросил тихим голосом.

– Зачем гулять?

– Что значит зачем? Просто так. На улице солнце светит, тепло, птички поют.

Худощавый парень ничего не ответил.

Гена подошёл к кровати и сел на неё. Он обхватил двумя руками ладонь Макса и начал разминать.

– Тебе надо двигаться! Посмотри на себя. Кожа белая, как снег. Да и по температуре такая же. У тебя кровь в теле есть вообще? Ха-ха.

– А должна быть?

– Ха-ха. Петросян, давай вставай. Жду на кухне. Не заставляй меня приходить снова!

Через некоторое время Макс встал с постели. Cогнулся крючком и поплёлся в сторону еды. Само слово кухня для него ничего не значило, там обычно дают еду и не более, поэтому такое название ей больше подходило. Он давал свои названия почти каждому объекту или помещению.

– Спину ровно держи!

Макс страдальческим взглядом посмотрел на стол и увидел тарелку с кашей.

– Опять варёные хлопья?

– Не опять, а снова. Я уже не знаю, чем тебя кормить. Ты ничего не ешь. А овсянка достаточно калорийна, даже если её мало съесть.

Худощавый парень сел за стол, взял ложку и, поковырявшись ею в каше, начал есть.

– Вкусно.

– Спасибо. Смотри почти всю тарелку съел, хвалю! Я новый рецепт в интернете прочитал, оказывается её можно приготовить намного вкуснее, – улыбнулся Гена.

– Я пойду в твою комнату. Буду ждать.

– Окей. Сейчас, помою тут и приду.

Пройдя в просторную, солнечную комнату Максим невольно зажмурил глаза. Слишком светло. Все равно, что фонариком в глаза засветили.

– Ген, закрой шторы! Светло.

В комнату вошёл Геннадий. На 1.5 головы выше Макса, с тёмными волосами и лазурными глазами. Он прошёл к шкафу, вытянул оттуда голубого цвета футболку с принтом «Я живой!», серые бермуды и кинул в сторону Максима. Вещи приземлились прямо тому в лицо и упали на колени.

– Одевайся.

Сам Геннадий взял футболку, джинсовые шорты и тёмно-изумрудную кофту с капюшоном. Парни обулись и перед выходом друг причесал растрёпанные волосы Максима, затем чуть пригладил свои. Они вышли из дома, направляясь в сторону парка.

Гена и Макс гуляли по тропинкам, наполненными хвойными и «зебровыми» деревьями. Зебровые деревья? Так берёзы называл Максим. Он всегда думал, что деревья тоже живые, в берёзах течёт берёзовый сок – кровь дерева. А раз они живые, то им больше подходит название «зебровые» в честь одноимённого животного. Одна тропинка сменялась другой и смолистый запах хвои вперемешку с запахом листвы наполнял их лёгкие свежим и чистым воздухом. Гене очень нравилось гулять в парке. Прогулка наполняла его жизненными силами и чем-то таким ещё… Он чувствовал это на уровне сознания, но не мог описать словами. Ему просто нравилось проводить здесь время. Что же касается Максима, то он пинками выгонял его из дома вместе с собой на прогулки. Нравилось ли Максиму это или нет он не знал, а тот никогда не говорил об этом. В конце концов так и совсем прокиснуть можно. Как на той картинке, где из пакета молока в холодильнике вырываются щупальца больше похожие на осьминожьи.

Погуляв минут сорок по отдалённым уголкам лесных массивов, они вышли на центральную площадь парка. Тут стояли скамейки, палатки с разными вкусностями, клумбы со всевозможными цветами, причудливых форм и размеров. Туда-сюда шныряли люди - прогуливались. Дети играли в подвижные игры, гонялись за улетевшим мячом, и теряли в небе воздушные шарики. Чуть далее располагался небольшой парк аттракционов. Гена усадил Макса на выполненную в средневековом стиле скамейку около цветника, а сам пошёл в разноцветный ларёк.

Прохожие с удивлением смотрели на Максима. Он сидел как кукла и смотрел в одну точку, чуть завалившись набок. Некоторым так и хотелось крикнуть: кто забыл свою большую плюшевую игрушку? К счастью, никто этого делать не стал. Иначе бы Гена сгорел от стыда. Ему пришлось бы подойти и сказать, что этот человек его друг и ждёт его, пока тот отошёл за лакомством.

Тактильно-приятные ощущения в ногах. Максим повернул голову и увидел небольшую собачку – таксу.

– Привет чёрная сосисочка.

Собака пару раз гавкнула в ответ и продолжила ласкаться, ходя из стороны в сторону.

– Добрый день. Максим, а где Геннадий? – вмешалась в разговор хозяйка собаки.

Максим ничего ей не ответил, он даже не посмотрел в её сторону. Он всё наблюдал за собачонкой, крутящейся около его ног.

– Ладно. Всего доброго! Рим пошли домой! Рим! К маме, домой!

Собака ещё чуть покружилась и побежала вслед за хозяйкой. Спустя десять минут подошёл Гена.

– Мороженое будешь?

Максим сидел на лавочке и дрожал от холода. Кажется, он замёрз. Неужели Гена не мог подумать о том, что если он сам накинул на себя тёплую кофту, то и Максиму тоже стоит дать что-то подобное.

– Нет, спасибо.

– Тебе холодно что ли?

– Не знаю. Странный холод. Даже не знаю, как описать…

– Ты чё на приколе что ли? На улице +25, жара. Я уже вспотел весь. Давай приходи в себя!

– Мне как будто холодно внутри, а не снаружи. Не знаю.

– Ну ка улыбнись.

Максим поднял брови и склонил голову набок. Он был удивлен и посмотрел в глаза Гене.

– Зачем?

– Улыбнись, кому говорю!

– А?

Гена положил две пачки мороженого на лавочку и потянулся руками к лицу парня.

– Ты что дела…ешь?

Он растянул его лицо в кривой, дурацкой улыбке. Дурацкой настолько, что Гена сам засмеялся.

– Ха-ха.

Макс отчаянно махал руками, пытаясь отцепить их от своих щёк. Но это было бесполезно.

– Убери ру..ки! Да чт..об теб..я.

– Ладно, ладно. Теперь давай сам только.

Парень глубоко вдохнул, выдохнул и чуть заметно улыбнулся. Он просидел в такой позе минуты 3, потом уголки его губ снова опустились вниз.

– Ну как? Теперь лучше?

– Знаешь… Немного.

– Будешь мороженое?

Максим повернул голову и взглянул на упаковочку. Она была самого обычного вида, таких он видел сотни.

– Шоколадное?

– Да. Твоё любимое!

С радостной улыбкой Макс принялся дербанить полиэтилен. Спустя время он достал свою «шоколадную луну». Шарик мороженого в вафельном стаканчике напоминал ему момент полнолуния. Кто может похвастаться тем, что сегодня ел луну со вкусом шоколада? А Максим мог. В конце концов шоколадное мороженое было чуть ли не единственным, что он по-настоящему любил в этой жизни. Гена решил прервать театральную паузу, повисшую между ними.

– А ты помнишь, что было раньше?

– А что было?

– Ты ведь не всегда был таким апатичным. Ты был самым активным из всех, кого я знал. То у тебя университет, то курсы рисования, английского. Работа, автошкола, научные конференции. Если мы с тобой виделись раз в месяц, то я был рад и этому.

– Такое было?

Гена с иронией усмехнулся. Всякий раз он рассказывал ему о том, каким он был раньше. И всякий раз Максим удивлялся: что раньше было иначе?

– Было. Что же случилось с тобой, а?

Обычно этот вопрос, исходивший из уст Геннадия, был риторическим. Максим на него никогда не отвечал. Да ему и не нужно было, всё и так было понятно. Но не в этот раз.

– В один момент во мне что-то с большим хрустом надломилось и упало. На дно. Я не предавал этому значения. Старался жить полной жизнью, забил весь свой график. Потом я начал делать что-то через силу. А потом… Я проснулся и у меня не было никакого интереса. Ни к чему. Я забыл, что было раньше. Мне казалось, я всегда лежал вот так. А потом ты начал ухаживать за мной. Словно был кому-то обязан, словно тебе кто-то платил за то, что ты нянчился со мной.

– А раньше ты молчал… Может хочешь достать то, что обломилось и упало? Не думал об этом?

– Думал. Я вроде и хочу, а вроде и нет. Вдруг это что-то очень ужасное? Тогда я расстроюсь.

– Вот этого не надо, а то тебя очень сложно настроить обратно. Ха-ха.

– Ты прав. Но как мне это достать?

– Ну начнём с того, что любой нормальный член общества работает. Тебе нравится мороженое?

Глаза Максима загорелись и он откусил большой кусок мороженного.

– Очень люблю!

– Давай я тебя устрою мороженщиком. Тебе понравится. Будешь продавать шоколадные луны, голубые айсберги и эти…

– Зелёные шапки деревьев?

– Ха-ха. Точно. Согласен?

– Не знаю.

– Ну ты хочешь или не хочешь?

– Хочу.

– Тогда знаешь. Когда люди что-то хотят, что они делают?

В этот момент Максим понял, что ещё ему нравится общаться. Пока что только с другом, но всё же. До этого с ним пытались говорить, но ответом было лишь молчание. Некоторые даже считали, что он немой. В его мире была луна цвета какао, а солнцем было общение с другом. Сегодня в его мире появилось ещё что-то. Некая планета под названием «Социум». Она только зарождалась из облака пыли, газа и твёрдых остатков его прошлой жизни.

– Мм… Делают что-то, наверное…

– Бинго! Прямо в точку Макс. Так, что? Хочешь я тебя устрою на работу мороженщиком?

– Я… Я… Хочу этим заниматься!

– Ты доел?

Максим засунул в рот остаток вафельного стаканчика.

– Да.

Гена потрепал золотые волосы Макса и взял за руку.

– Другое дело! Теперь у тебя руки тёплые. Посмотри, они даже покраснели.

Макс опустил взгляд.

– И правда – сказал он, чуть улыбаясь.

Они встали со скамейки, выкинули мусор и пошли в сторону дома.

Пока они шли Гена задумался.

«Родители хотели сдать его в психушку из-за безграничной апатии, а тут вмешался я. Зачем? Я не могу смотреть, как мой лучший друг сходит с ума. Ведь он тоже не мог смотреть, как я пускаю свою жизнь на самотёк и устраиваюсь работать на «свободную кассу», с красным дипломом по программированию. Он замотивировал меня, заставил найти работу по специальности и сейчас я зарабатываю 80 тысяч в месяц. Этих денег хватает нам обоим с головой. И моя задача сейчас - не бросить Максима на произвол судьбы, а помочь ему решить, преодолеть его внутренние проблемы. Я верю, что у меня получится это сделать! Сегодня появились первые плоды моего большого труда».

Видимо правду говорят: жизнь любит настойчивых, но не упрямых в своей настойчивости.