ШОН ГУГБ НКВД

Октябрьская революция 1917 года положила начало появлению на огромной территории земного шара нового независимого государства — Советской России.

Первая мировая война, крах монархии в России, неспособность Временного правительства удержать ситуацию под контролем, переход власти в руки Советов привели к тому, что в стране в результате революционного процесса распались или были разрушены старые социально-политические структуры.

С первых своих шагов советская власть была вынуждена отражать удары внешних и внутренних врагов, отстаивать независимость и территориальную целостность нового, по существу, государства, выводить его из изоляции. Для защиты национальных интересов наряду с другими государственными органами создавались и новые спецслужбы, в том числе внешняя разведка. В соответствии с декретом Совета народных комиссаров 20 декабря 1917 года была образована Всероссийская чрезвычайная комиссия при Совете народных комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). Ее возглавил член Политбюро РКП(б) Ф. Э. Дзержинский. В недрах ВЧК в сложных политических условиях и зарождалась внешняя разведка нашей страны.

Чекистам сразу же пришлось столкнуться со сложной ситуацией, угрожавшей существованию советской власти: ведущие мировые державы — Англия, Франция, Италия, Япония и США — организовали заговор против Советской России, предусмотрев, в частности, арест советского правительства и убийство В. И. Ленина. «Заговор послов» был успешно ликвидирован чекистами благодаря энергичным мерам, предпринятым Дзержинским. Затем последовали вооруженная интервенция, которую страны Антанты предприняли против своей бывшей союзницы, Гражданская война. Советская Россия сумела выстоять в этих сложных условиях, разгромить интервентов и изгнать их из страны, ослабить внутреннюю контрреволюцию.

Становление советской внешней разведки относится к 1918 году, когда органы ВЧК в ходе Гражданской войны и интервенции вели острую и напряженную борьбу с многочисленными врагами Советского государства. На базе армейских чрезвычайных комиссий и органов военного контроля был создан Особый отдел ВЧК. В его задачу входили борьба против контрреволюции и шпионажа в армии и на флоте, против контрреволюционных организаций, а также организация агентурной работы за границей и в оккупированных иностранными державами или занятых белогвардейцами областях молодой республики. Безусловно, эта борьба носила в основном силовой характер. Однако в ходе ее применялись и методы разведывательной деятельности (агентурное проникновение во враждебные организации, добывание информации об их планах и кадровом составе, разложение контрреволюционных структур изнутри).

В то же время уже с первых месяцев существования ВЧК предпринимались попытки вести разведывательную работу за кордоном. Ведь для борьбы с внешней и внутренней контрреволюцией советская власть нуждалась в достоверной и своевременной разведывательной информации, получаемой в том числе из-за рубежа.

В январе 1918 года лично председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский лично привлек к работе в качестве секретного сотрудника при Президиуме ВЧК на патриотической основе бывшего банкира и издателя газеты «Деньги» Алексея Фроловича Филиппова. Он несколько раз выезжал в Финляндию для сбора информации о политическом положении в стране, планах финских политических кругов и белой гвардии в отношении Советской России. Филиппову удалось убедить командование находившегося в финских портах Балтийского флота и российских гарнизонов перейти на сторону советской власти и передислоцироваться в Кронштадт.

В литературе по истории советской внешней разведки отмечается, что это был первый вывод сотрудника ВЧК за кордон с разведывательными целями, положивший начало данному методу чекистской работы за границей.

В феврале 1918 года Дзержинский принимает активные меры по созданию агентурного аппарата ВЧК «в ближнем зарубежье». Буквально вслед за А. Ф. Филипповым в начале того же года в Турцию для организации разведывательной работы с территории этой страны был направлен Р. К. Султанов. Дзержинский его лично инструктировал, а также направил советскому представителю в Стамбуле письмо с просьбой оказать разведчику всяческое содействие. По указанию председателя ВЧК разведывательные пункты были созданы в тылу кайзеровских войск на Украине, в Белоруссии и Прибалтике, а также в Средней Азии и на Кавказе. В мае 1918 года Дзержинский издал приказ, регламентирующий деятельность закордонных агентов ВЧК и их взаимодействие с российскими дипломатическими представительствами за рубежом.

Вопрос создания курсов подготовки чекистов рассматривался коллегией ВЧК уже 5 апреля 1918 г. Газета "Известия ВЦИК" 7 июля 1918 г. писала, что "в настоящее время, как это выяснилось на Всероссийской конференции ЧК, на многих местах ощущается острый недостаток в сведущих, подготовленных работниках по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией. Исходя из этого, ВЧК организует инструкторские курсы, которые в скором времени начнут функционировать". А 13 августа она сообщала читателям, что с 8 августа в помещении ВЧК (Большая Лубянка, Варсонофьевский пер., 7) с 11 до 14 часов проводится запись на курсы как лиц, имеющих рекомендации РКП(б), так и представителей губернских и уездных ЧК.

В сентябре состоялось открытие трехнедельных курсов с количеством обучающихся 100-120 человек. Программа курсов предусматривала изучение истории рабочего движения, международного значения Октябрьской революции, прав и обязанностей комиссаров ВЧК, производства дознания, форм и методов борьбы с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности - такими виделись главные угрозы безопасности нового государства. Занятия вели члены коллегии и руководящие работники ВЧК И.К. Ксенофонтов, Д.Г. Евсеев, И.Н. Полукаров, Г.С. Мороз, В.В. Фомин и другие.

Весь длительный и сложный период борьбы за становление советской власти в Сибири и на Дальнем Востоке занимался активной разведывательной деятельностью бывший царский профессиональный разведчик штабс-капитан Алексей Николаевич Луцкий. Он вскрыл в Харбине заговор начальника КВЖД генерала Хорвата и проинформировал об этом советское правительство в Петрограде. Добывал через агентуру и сообщал в Центр ценные сведения о продвижении к Харбину японских войск. С февраля 1920 года являлся членом Военного совета Приморья. В конце мая того же года был сожжен японскими интервентами в паровозной топке на станции Муравьев-Амурская.

Особую опасность для советской власти представляли тайные контрреволюционные организации внутри страны и за рубежом, большая часть которых была связана с иностранными разведками, опиралась на их помощь и поддержку и тесно с ними сотрудничала. Именно взаимосвязь между внутренней и внешней угрозами вынудила советское руководство активизировать контрразведывательную и разведывательную работу ВЧК.

В целях совершенствования разведывательной работы в апреле 1920 года внутри Особого отдела ВЧК было создано специальное подразделение — Иностранно-осведомительное бюро. При особых отделах фронтов, армий и флотов, а также в некоторых губернских ЧК были сформированы иностранные отделения. Они работали в контакте с Регистрационным управлением Реввоенсовета Республики, в котором в те годы сосредоточивалась военная разведка.

В ту пору Советская Россия имела дипломатические отношения с Турцией и Германией, а в связи с подписанием в 1920 году договоров о нормализации отношений со странами-лимитрофами (Эстония, Латвия, Литва и Финляндия) в столицах этих государств также открылись дипломатические представительства РСФСР. В них с разрешения ЦК РКП(б) создавались резидентуры внешней разведки. В их задачу входило агентурное проникновение в контрреволюционные белогвардейские организации и формирования.

Руководством ВЧК и его подразделения внешней разведки была разработана и вступила в действие инструкция для Иностранно-осведомительного бюро, в которой оговаривались условия создания и функционирования в капиталистических странах «легальных» резидентур с целью «агентурного проникновения в разведываемые объекты: учреждения, партии, организации». Инструкция предусматривала, что в страны, не имевшие дипломатических отношений с РСФСР, агентура органов ВЧК должна направляться нелегально.

Первым руководителем первого штатного подразделения внешней разведки Особого отдела ВЧК стал Людвиг Францевич Скуйскумбре.

Он родился в 1898 году в Риге в латышской мещанской семье. Его отец был кассиром магазина. Получил среднее образование. Свободно владел немецким языком.

С ноября 1917 года работал на хозяйственных должностях в административном отделе Моссовета. Член РКП(б) с июня 1918 года. В октябре 1918 года добровольцем ушел в 1-ю Революционную армию Восточного (впоследствии Туркестанского) фронта. Служил политработником, затем секретарем председателя Реввоенсовета, а с середины 1919 года — сотрудником Особого отдела армии.

В начале 1920 года был переведен в Москву, в Особый отдел ВЧК, и в апреле того же года возглавил Иностранно-осведомительное бюро центрального аппарата военной контрразведки.

Зачатки внешней разведки в нашей стране были еще до 1920-х, но принципы ее работы тогда были совсем другими. Шпионажем в пользу советского государства за границей занимались в основном завербованные белые эмигранты, в том числе представители различных госучреждений. Также действовала обширная сеть резидентов в Великобритании, Германии, Франции и других европейских странах. Но и Центр, и резидентуры испытывали острую нехватку кадров (весь аппарат насчитывал порядка 100 человек!), материально-техническая база была откровенно слабой – то было время, когда формы и методы деятельности внешней разведки в СССР только начинали складываться., когда стало ясно, что неудача в Советско-польской войне 1919–1921 годов во многом была обусловлена именно недостатками в получении надежной разведывательной информации о намерениях противника.

К сожалению, российская внешняя разведка, входившая в состав военной контрразведки ВЧК, действовавшая в прифронтовой полосе и не имевшая в то время своих резидентур в европейских странах, просмотрела военные приготовления Польши и стран Антанты. 25 апреля 1920 года войска панской Польши, воспользовавшись тем, что основные силы Красной Армии были заняты борьбой с Добровольческой армией, в частности, с закрепившимися в Крыму войсками барона Врангеля, нанесли молодой республике удар в спину, перейдя внезапно в наступление.

Противостоявшие им войска Красной Армии, входившие в состав Западного и Юго-Западного фронтов, насчитывали всего около 65 тысяч бойцов.

Боевые действия начались для поляков успешно. В первые же недели наступления они захватили Житомир, Коростень, в мае взяли Киев и вышли на левый берег Днепра.

ВЦИК, Совнарком и ЦК партии большевиков приняли экстренные и энергичные меры. Была объявлена срочная мобилизация в действующую армию коммунистов и комсомольцев. Под ружье встали около одного миллиона человек.

Война обернулась тяжелым поражением войск Советской республики. Красная Армия потеряла 150 тысяч убитыми. 66 тысяч ее бойцов попали в польский плен и в дальнейшем практически все погибли. 30 тысяч красноармейцев были интернированы в Восточной Пруссии.

Война с Польшей, сложный комплекс взаимоотношений с Эстонией, Латвией, Литвой и Финляндией со всей остротой поставили вопрос о необходимости более полного и качественного обеспечения руководства страны разведывательной информацией.

В сентябре 1920 года, рассмотрев на своем заседании причины поражения в Польской кампании, Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение о кардинальной реорганизации закордонной разведки. В нем, в частности, говорилось:

«Слабейшим местом нашего военного аппарата является, безусловно, постановка агентурной работы, что особенно ясно обнаружилось во время Польской кампании. Мы шли на Варшаву вслепую и потерпели катастрофу.

Учитывая ту сложившуюся международную обстановку, в которой мы находимся, необходимо поставить вопрос о нашей разведке на надлежащую высоту. Только серьезная, правильно поставленная разведка спасет нас от случайных ходов вслепую».

Для выработки документов, связанных с созданием самостоятельного разведывательного подразделения, была создана комиссия, в которую вошли: И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов и Ф. Э. Дзержинский.

В соответствии с решением Политбюро ЦК РКП(б) и материалами комиссии председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский издал 20 декабря 1920 года приказ № 169 об организации Иностранного отдела (ИНО) ВЧК как самостоятельного разведывательного подразделения. Штат ИНО составил 70 человек. Этот приказ явился административно-правовым актом, оформившим создание советской внешней разведки, правопреемницей которой в наши дни является Служба внешней разведки Российской Федерации.На ИНО были возложены организация легальных и нелегальных разведаппаратов (резидентур) за кордоном и руководство ими, проведение агентурной работы среди иностранцев на территории своей страны и обеспечение паспортно-визового режима.

Временно исполняющим обязанности начальника ИНО ВЧК был назначен Яков Христофорович Давтян, ответственный сотрудник Наркомата иностранных дел, в целях конспирации выступавший под фамилией Давыдов.

Создавая внешнюю разведку молодого Советского государства, Дзержинский, разумеется, не мог опираться только на дореволюционные кадры, поскольку речь шла о политической разведке органов госбезопасности. Однако уже с середины 1920-х годов «дореволюционные специалисты», особенно знатоки восточных языков, мастера перлюстрации и изготовления фальшивых документов, стали привлекаться к работе закордонной разведки ВЧК.

Практически одновременно с ИНО, в июле 1921 года, в структуре Исполкома Коминтерна, было создано секретное оперативное подразделение – Отдел международных связей (ОМС), который по своим функциям и своей структуре также являлся разведслужбой, располагая штатом оперативных работников, агентурой, курьерами, шифровальной службой и службой по изготовлению поддельных документов. Поскольку главной целью ОМС было создание политических и военных структур за кордоном для продвижения идеи мировой «перманентной» революции, большинство его сотрудников составляли интернационалисты, евреи по национальности, имевшие широкие деловые и родственные связи по всему миру. Между ОМС Коминтерна и ИНО ВЧК (ОГПУ) было налажено тесное взаимодействие, и, хотя сотрудникам запрещалось одновременно работать в обеих спецслужбах, наблюдались их частые переходы из одной службы в другую.

В недрах ОГПУ Дзержинский создал параллельную ИНО структуру нелегальной разведки глубокого залегания для проникновения на стратегические объекты потенциального противника и ликвидации наиболее опасных руководителей антисоветских террористических организаций, перебежчиков, шпионов и предателей. У истоков этой структуры, подчинявшейся лично Председателю ОГПУ и получившей название «группы Яши» (впоследствии СГОН – специальная группа особого назначения), стояли Яков Блюмкин, Яков Серебрянский и Наум Эйтингон. Все они в недавнем прошлом были эсерами крайне левого и максималистского толка, то есть сторонниками революционного крестьянства, ведущего против эксплуататоров беспощадную герилью в духе нынешних последователей Че Гевары и Мао Цзэдуна.

Однако до образования ШОН ГУГБ НКВД СССР существовала еще и центральная школа ОГПУ. 25 января 1921 года президиум ВЧК принял решение о создании в стране постоянно действующих курсов подготовки оперативного состава. 27 апреля состоялись первые занятия, когда 150 курсантов начали прохождение курсов по подготовке оперативного состава ВЧК. 11 августа начали работать уже двухмесячные, а в 1922 г. - трехмесячные курсы по подготовке сотрудников. Занятия проходили в старинной усадьбе XVIII века в центре Москвы на Покровке, д. 27. Преподавателями и слушателями были участники проводившихся в то время чекистских операций «Трест» и «Синдикат». Начальником курсов был назначен М. К. Романовский. День открытия курсов — 26 апреля 1921 года — считается днём создания этого учебного заведения. В 1922 году курсы были преобразованы в Высшие курсы ГПУ. В феврале-мае 1928 года курс лекций по контрразведке на Высших курсах читал член Коллегии ОГПУ А. Х. Артузов.

В августе 1923-го учебное подразделение было преобразовано в Высшие курсы ГПУ. На переподготовку направлялись чекисты, имевшие стаж работы не менее трех лет со стажем пребывания в партии большевиков не менее четырех лет. Срок обучения – 8 месяцев.

Одно из первых пособий для контрразведчиков "Красная контрразведка" было написано С.С. Турло в 1920 г. В 1924-м им при помощи И.П. Залдата была подготовлена новая книга "Шпионаж", на многие годы ставшая, по сути дела, одним из лучших учебных пособий по контрразведке. Появляются также первые учебные пособия по специальным дисциплинам для курсов ВЧК-ОГПУ: "Краткие сведения из агентурной разведки" (1919), "Канва агентурной разведки" (1921). В 1925 г. издается пособие "Техника контрразведывательной службы", через три года - "Экономическая контрреволюция", "Очерки истории карательных органов", "Азбука контрразведки", "Краткие очерки антисоветских политпартий" и др. В учебном процессе активно также использовалась книга К.К. Звонарева "Агентурная разведка". В этих работах осмысливался и анализировался опыт работы как советской разведки и контрразведки, так и органов безопасности российской империи.

6 февраля 1922 года ВЦИК РСФСР упразднил ВЧК и образовал Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР. Внешняя разведка (ИНО) вошла в состав ГПУ. В связи с образованием Союза Советских Социалистических Республик (30 декабря 1922 года) постановлением ЦИК СССР 2 ноября 1923 года было создано Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ) при СНК СССР, в которое вошел и Иностранный отдел (штат: 122 человека в центральном аппарате и 62 — за границей).

Среди первых руководителей разведки органов госбезопасности профессионалом высокой пробы по праву можно назвать Михаила Абрамовича Трилиссера. На этом посту он проработал с марта 1922 по октябрь 1929 года, что в те времена было своего рода рекордом. При нем эта служба получила дальнейшее развитие и добилась впечатляющих результатов в своей деятельности. По рекомендации М. А. Трилиссера в Иностранный отдел пришли такие знаменитые в дальнейшем разведчики, как Владимир Владимирович Бустрем, отбывавший вместе с Трилиссером при царском режиме срок в Ярославской каторжной тюрьме, а также Дмитрий Георгиевич Федичкин, которого Трилиссер знал по работе на Дальнем Востоке.

Создание самостоятельной внешнеполитической разведки пришлось на период становления советской власти, а следовательно, ее история органически связана со всеми этапами развития Советского государства.

Так, в первые годы своего существования усилия внешней разведки были направлены прежде всего на борьбу с белой эмиграцией за границей, которая представляла большую опасность для Советской России как база для подготовки контрреволюционных групп. Ей удалось проникнуть в наиболее активные эмигрантские центры, вынашивавшие планы «крестового похода» против молодого Советского государства. О борьбе советской закордонной разведки с вооруженной белой эмиграцией мы расскажем в следующей главе.

Важное значение имело и получение сведений о планах подрывной деятельности иностранных государств против нашей страны.

За три-четыре года с момента своего создания Иностранному отделу удалось организовать «легальные» резидентуры в сопредельных с СССР странах, а также в главных капиталистических государствах Европы — Англии, Франции и Германии. Было положено начало ведению разведки с нелегальных позиций, образована солидная агентурная сеть в кругах белоэмигрантов и важных правительственных учреждениях ряда стран. Внешняя разведка приступила к добыванию научно-технической информации, необходимой для нужд обороны и народного хозяйства СССР.

Активная наступательная деятельность внешней разведки на первых этапах ее становления помогла сорвать агрессивные планы противников Страны Советов и тем самым способствовала созданию благоприятных условий для экономического строительства и укрепления обороноспособности Советского государства.

В 1930-е годы с установлением нацистского режима в Германии начался период резкого обострения международной обстановки. И в Центре, и в резидентурах сотрудникам приходилось работать в очень сложных условиях: не хватало квалифицированных кадров; структура, формы и методы деятельности внешней разведки только начинали складываться; слабой была материально-техническая база. Однако именно в это время закладывались идейно-патриотические основы разведки, накапливался опыт и оттачивалось профессиональное мастерство.

30 января 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О приоритетных направлениях деятельности ИНО ОГПУ». В нем впервые на высоком политическом и государственном уровне были определены приоритетные направления разведывательной деятельности. Среди задач, поставленных перед внешней разведкой, были, в частности, следующие: выявление планов руководящих кругов Англии, Германии, Франции, Польши, Румынии и Японии относительно финансово-экономической блокады нашей страны; активизация научно-технического направления деятельности разведки.

Безусловно, возможность выполнения этих задач силами аппарата, насчитывавшего немногим более ста человек, может показаться сейчас просто нереальной. Тем не менее разведка работала довольно успешно. Выполняя данное постановление, внешняя разведка сумела получить большое количество секретной технической информации по различным отраслям промышленности и видам вооружений.

С мая 1930 года в Москве началось создание школы по подготовке и переподготовке чекистских кадров, которая с 4 июня 1930 года стала называться Центральной школой ОГПУ.Преподавание в которой вели руководящие сотрудники ОГПУ - В.А. Стырне, Н.Г. Николаев-Журид, Б.И. Гудзь. Курс истории ВЧК читал Я.С. Агранов.

В ноябре 1932 года начальник ИНО ОГПУ А. Х. Артузов подписал распоряжение о реорганизации внешней разведки. Необходимость такой реорганизации была вызвана тем, что после относительно благоприятной обстановки для деятельности советских учреждений в Европе в предшествовавшее десятилетие в ряде европейских стран наметилась тенденция к ужесточению режима пребывания работников советских представительств, в том числе и сотрудников внешней разведки.

Следует отметить, что к середине 1930-х годов на Западе усилились антифашистские настроения. Не только простые люди, но и представители высших кругов общества, демократической интеллигенции смотрели в то время на Советский Союз с надеждой, как на силу, которая может противостоять фашизму и агрессии. Именно на таких людей опиралась советская внешняя разведка, искала и находила среди них тех, кто соглашался на сотрудничество по политическим и идейным соображениям. Яркими примерами этого служили знаменитая «Кембриджская пятерка» и представители «Красной капеллы».

Решение сложнейших задач, стоявших в 1930-е годы перед советской разведкой, потребовало мобилизации всех ее внутренних резервов, укрепления материальной базы и кадров, постоянной корректировки конкретных целей. Правительство, как и в предыдущие годы, уделяло самое серьезное внимание повышению ее эффективности. Так, в 1934 году на заседании правительства были рассмотрены вопросы об улучшении работы ИНО ОГПУ и Разведывательного управления РККА и о координации их деятельности.

В июле 1934 года после образования Народного комиссариата внутренних дел СССР, в состав которого вошло ОГПУ, Центральная школа ОГПУ была переименована в Центральную школу НКВД.

Каждый выпускник такой школы проходил войсковые стажировки, обладал командными навыками и умел управлять современным боем. Бывшие курсанты обязывались воспитывать рядовых красноармейцев и младший командный состав своих взводов. В 30-е годы повышенные требования к подготовке и квалификации коснулись и командиров, а также политруков. Приказом НКВД от 14 декабря 1936 года командному и начальствующему составу предлагалось к октябрю 1940 года повысить свой общеобразовательный уровень: от капитана и выше – сдать экзамены за среднюю школу, остальным – за неполную среднюю школу (семилетку).

Большинство чекистов имело начальное образование, дополненное одно-двухгодичным обучением в Центральной школе НКВД или непродолжительными оперкурсами на местах. С середины 1930-х заработала крупная межкраевая школа (МКШ) НКВД в Новосибирске с примерно годичным курсом обучения. Образовательный уровень чекистов был очень низким. В апреле 1936 один из кадровиков сетовал на то, что следователи очень слабы в математике и порой ухитряются сделать по 50−60 ошибок «на 140 слов диктанта». Секретарь парткома УНКВД Н.М. Терентьев свидетельствовал, что ряд его коллег за 1935 ни разу не были в кино, зато «играют в преферанс многие и даже парторги и не умевшие играть научились Такую картину, как «Чапаев», не посмотреть — это большое упущение». <

Лыжи, бег и рукопашный бой

Ключевую роль в развитии физкультурного движения в СССР сыграл военно-спортивный комплекс, известный под названием «Готов к труду и обороне». Нормы ГТО включали в себя бег на три различных дистанции, прыжки в длину и высоту, метание гранаты и толкание ядра, велосипедный кросс, лыжные гонки, плавание, подтягивания на перекладине, толчок штанги от груди, стрельбу из малокалиберной винтовки и из боевого оружия, а также туристские походы. Специально для сотрудников правоохранительных органов в дополнение к вышеперечисленному добавили лыжный переход на 50 км, прыжок с парашютом и выполнение разряда по самбо. Сотрудники НКВД всегда активно участвовали в сдаче норм ГТО. Мужчины в возрасте от 19 до 28 лет должны были уметь от 11 до 13 раз подтянуться, 75-85 раз поднять штангу и как минимум 40 раз отжаться. Кроме того, важный вклад в развитие физкультурного движения в органах внутренних дел внесло спортивное общество «Динамо». Динамовцы организовали переходы на шлюпках по маршрутам Смоленск – Севастополь, Астрахань – Москва, велопробеги Тифлис – Москва, Красноводск – Ташкент, Одесса – Владивосток, велопробеги вокруг границ Советского Союза.

Основу физической подготовки сотрудников НКВД составлял рукопашный бой. Необходимо было приобрести навык ведения рукопашной схватки, борьбы с помощью винтовки, метания гранат и бутылок с горючей смесью. Серьезное место в подготовке занимал и бег на лыжах. За месяц обучения подразделения полным составом совершали 20-30-километровые переходы с решением тактических задач. После преодоления дистанции проводились боевые стрельбы из разных видов оружия. Демонстрируя готовность к выполнению самых сложных задач, группа из 350 сотрудников НКВД совершила двухнедельный лыжный переход по труднопроходимой местности протяженностью 520 километров. Участники были одеты в армейские полушубки, ватные брюки и валенки. Каждый имел при себе табельное оружие и 14-дневный запас продовольствия.

Цель – «обладать некоторым даром прозрения»

Не менее значимой для сотрудника НКВД была и умственная подготовка. Один из первых российских генералов-контрразведчиков Николай Батюшин говорил, что руководитель разведки и контрразведки должен быть по образованности «с веком наравне», а также «обладать особым синтетическим умом, дабы в мелочах улавливать общую картину, то есть обладать некоторым даром прозрения», по своей природе быть «вполне застрахованным от разного рода увлечений, свойственных его возрасту, быть, скорее, аскетом, находя выход своей энергии в азарте работы… Но самое главное – он при огромном хладнокровии должен быть абсолютно честным человеком…» Автор курса лекций под названием «Красная контрразведка» Станислав Турло в своей работе выражал схожие мысли: «Необходимо воспитать себя самих, расширять свой кругозор, чтобы при столкновении с врагом превосходить его нравственно». Образовательный уровень и морально-психическая устойчивость сотрудников НКВД ставились на первое место и ценились даже выше, чем физическая выносливость.

В марте 1939 года Центральная школа Главного управления государственной безопасности НКВД СССР реорганизована в Высшую школу НКВД СССР.

К началу 40-х годов каждый третий руководитель советских органов госбезопасности являлся выпускником школы.

Обучение велось на десяти потоках и занимало не более полугода, насчитывалось около пятисот постоянных слушателей. Преподаватели, начинали занятия только с лекций, ибо полноценные учебные пособия еще не успели выпустить. Однако к 1937 году были готовы такие любопытные учебники, как «Борьба с германской разведкой», «Учет, регистрация и контроль», «Наружное наблюдение», «Закордонная разведка», «Радиоразведка» и многие другие.

В дальнейшем курсанты школы участвовали в обороне Москвы, а также в организации партизанской войны в тылу немецких захватчиков во время Великой Отечественной войны. Их заслуги были высоко оценены: 30 августа 1945 года Президиум ВС СССР наградил школу Красным Знаменем. В целом, школа ОГПУ-НКВД выпустила около пяти тысяч человек.

Первые крупные реформы в системе советской разведки связаны с именем Артура Христиановича Артузова. В 1931 году он был назначен на пост начальника ИНО ОГПУ СССР. Уже тогда Артузов, словно предвидя события 1933 года, сосредоточил все внимание на германском направлении.

Откровенно милитаристский курс Берлина, угрожавший самому существованию Советского Союза, потребовал коренной реорганизации советских спецслужб, в первую очередь внешней разведки органов государственной безопасности. В начале 1932 года начальник ИНО ОГПУ Артур Артузов внес в Коллегию ОГПУ предложение о перестройке разведывательной работы за рубежом в связи с реальной угрозой прихода к власти в Германии нацистов. Ввиду острой нехватки квалифицированных кадров Артузов поставил перед руководством ОГПУ вопрос об организации специальных курсов для подготовки и переподготовки разведчиков. Эти курсы, рассчитанные на 25 человек, комплектовались специально подобранными оперативными сотрудниками ОГПУ. При этом предпочтение отдавалось лицам, имевшим опыт оперативной работы за рубежом и владевшим иностранными языками. Создание курсов способствовало дальнейшему повышению уровня разведывательной работы за рубежом.

2 ноября 1932 года Артузов подписал распоряжение о реорганизации внешней разведки. В нем, в частности, говорилось:

«Перестроение всей агентурно-оперативной деятельности провести на основе возможного переключения всей работы в случае каких-либо осложнений с “легальных” рельс (берлинская резидентура) исключительно на подполье.

Для этого:

а) правильно распределить агентуру по нелегальным группам;

б) организовать промежуточные пункты сдачи материалов по линии связи как с “легальной” резидентурой (Берлин), так и магистральной связи с Советским Союзом;

в) подготовить подпольное руководство нелегальными группами, предусматривая создание нескольких нелегальных резидентур.

По мере осуществление этой работы проводится постепенное сокращение берлинской “легальной” резидентуры и объема ее работы. При этом центр тяжести переносится в подполье».

По указанию Артузова в 1930-е годы была проведена коренная реорганизация работы разведки в Германии, сочетавшая ведение разведки с «легальных» и нелегальных позиций. На базе нелегальных групп были организованы крупные нелегальные резидентуры, которым поручалось подготовить условия для ведения разведывательной работы в условиях войны. Были созданы нелегальные резидентуры в Англии, Германии, Франции и других странах. При этом был запрещен переход сотрудников нелегальных резидентур в «легальные» и наоборот. В отличие от прежнего периода, когда резиденты самостоятельно решали вопрос вербовки агентов, отныне любая вербовка должна была получить предварительную санкцию Центра. Это повысило ответственность резидентур за источники информации и позволило избавиться от второстепенных и малоценных контактов.

Фактически же работа по реорганизации работы разведки в связи с угрозой нацизма в Германии началась с 1931 года при активном участии резидента Бориса Бермана в Берлине, начальника 3-го отделения ИНО Отто Штейнбрюка — в Центре, а также Михаила Кедрова, представителя Центра в Европе. Отто Штейнбрюк еще в марте 1931 года в записке на имя Артура Артузова предлагал «сосредоточиться на разработке и освещении деятельности антисоветских групп и партий внутри Германии, в руках которых могут оказаться правительственные учреждения». Ясно, что речь в ней шла прежде всего о нацистской партии.

В сентябре 1931 года Борис Берман писал в Центр:

«Необходимо создать в резидентуре или при ней группу вербовщиков из трех человек. Мы должны использовать это время для создания крупной квалифицированной агентуры, ибо события будут развертываться, и вслед за террором против Германской компартии может наступить время, когда соответствующие органы подойдут к более конкретной работе с нами. Но тогда уже поздно будет думать об организации работы».

4 февраля 1933 года, через несколько дней после прихода Гитлера к власти в Германии, Центр направил в Берлин директиву, в которой указывал:

«Исходя из того, что новый режим сделает все, чтобы выявить новые доказательства нашей работы как козыри против Союза при переговорах на Западе или с ним, необходимо форсировать перестройку работы резидентуры».

Угроза реванша возрастает

Примерно в это же время начинается активная вербовка агентов среди студентов иностранных вузов, в основном европейских. Ставка делалась на молодых людей, чьи амбиции, острый ум и проницательность сулили им блестящую карьеру – в правительстве, военной сфере или местной разведке. Ярчайшим примером такой работы с агентурой стала знаменитая «Кембриджская пятерка». Так называли группу агентов, завербованных в 1930-х годах в Англии советским разведчиком-нелегалом Арнольдом Дейчем. В нее вошли выпускники привилегированного Кембриджского университета Ким Филби, Дональд Маклин, Гай Берджес, Энтони Блант и Джон Кернкросс. Аналогов «Кембриджской пятерке» в истории спецслужб не существовало, ее деятельность считается одним из наивысших достижений как советской, так и мировой разведки в целом.

И все же, нехватка квалифицированных кадров внутри страны по-прежнему остро ощущалась. Очередные перемены в структуре разведки произошли 10 июля 1934 года: в этот день был образован Народный комиссариат внутренних дел (НКВД), куда вошел ряд главков, в том числе Главное управление государственной безопасности (ГУГБ). Бывший ИНО ОГПУ превратился в самостоятельный Иностранный отдел внутри ГУГБ НКВД СССР.

Его задачи правительство определило следующим образом:

«Выявление направленных против СССР заговоров и деятельности иностранных государств, их разведок и генеральных штабов, а также антисоветских политических организаций; вскрытие диверсионной, террористической и шпионской деятельности на территории СССР; руководство деятельностью закордонных резидентур».

Несмотря на обрушившиеся на разведку репрессии, она продолжала вести активную работу по освещению деятельности правящих кругов ведущих капиталистических стран Европы, США и Японии и частичному срыву их планов и мероприятий, направленных против СССР.

Немало полезного сделала советская разведка в эти годы в Испании. Она систематически получала сведения о поддержке франкистов Германией и Италией. В соответствии с личным указанием Сталина разведка организовала переброску в Испанию нескольких сотен советских добровольцев-интернационалистов. Этот контингент интербригадовцев с большой отдачей использовался в качестве инструкторов военного дела в учебных центрах, руководителей разведывательно-диверсионных групп, бойцов охраны важных объектов, а также военных переводчиков. После падения республиканского правительства советские разведчики способствовали спасению от неминуемой физической расправы многих бойцов и командиров интернациональных бригад.

За образцовое и самоотверженное выполнение заданий по оказанию помощи республиканской Испании постановлением ЦИК СССР от 13 ноября 1937 года группа сотрудников НКВД была отмечена орденами. Среди них были и сотрудники внешней разведки. Орденом Ленина были награждены Григорий Сыроежкин, Кирил Орловский и Яков Серебрянский, орденом Красного Знамени — Наум Эйтингон и Николай Прокопюк, орденом Красной Звезды — Александр Рабцевич.

Вторая половина 1930-х годов была тяжелым временем для советской разведки. Многие сотрудники центрального аппарата внешней разведки НКВД СССР были репрессированы, необоснованным преследованиям подверглась, и немалая часть действующих сотрудников и даже руководителей зарубежных резидентур. Быстро восполнить эту нехватку было невозможно. Несмотря на то что советские органы внешней разведки отсчитывали уже второе десятилетие, подготовка кадров в них велась буквально штучная. Даже если будущий разведчик успел отучиться полгода на Курсах особого назначения Центральной школы НКВД, он получал только общие сведения. Натаскивать такого сотрудника, делать из бывшего рабочего или студента настоящего иностранца приходилось уже в процессе его работы, и хорошо, если не сразу за границей.

Обучение разведчиков продолжалось также в формате курсов, только теперь они назывались «курсы особого назначения Центральной школы НКВД». Но чтобы постичь азы такой сложной профессии, как разведчик, этого было явно недостаточно. На учебу отводилось всего полгода: за это время курсантам удавалось получить лишь общие сведения, кое-как подтянуть языки, доучиваться многим приходилось уже в процессе оперативной работы – а то и вовсе за границей. Точку в вопросе подготовки кадров поставил сам Сталин.

Так что нет ничего удивительного в том, что уже летом 1937 года Иосиф Сталин на совещании с руководителями органов советской внешней разведки задал прямой вопрос: как ведется подготовка новых кадров? Видимо, полученный ответ не устроил советского лидера, и он поручил пересмотреть сложившуюся практику. Результатом стала докладная записка, поданная в ЦК ВКП(б) уже через несколько дней. В ней руководители Главного управления госбезопасности (ГУГБ) НКВД, отвечавшего за внешнюю разведку, предлагали создать новое учебное заведение – Школу особого назначения, которая и занималась бы подготовкой разведчиков, числом до 30 человек. Бюджет Школы (1,5 млн рублей) включал расходы на устройство быта курсантов, их пансионное содержание и оплату профессорско-преподавательского состава. По тем временам это была большая сумма, и руководители разведки, зная о дефиците госбюджета, не очень-то рассчитывали на получение ее сполна.

Каково же было удивление руководителя разведки, когда, вскрыв принесенный спецкурьером пакет из Кремля, он увидел на своей записке жирную размашистую резолюцию: «Курс разведчиков надо организовывать обязательно вне Москвы. И. Сталин. 8 июля 1937 г.».Сталин также одобрил предложения руководства НКВД о том, чтобы курс обучения в Школе составлял как минимум один год и включал преподавание как специальных разведывательных дисциплин (радиотехника, шифровальное дело, техника работы с агентурой), так и общегуманитарных предметов с прикладным уклоном (история и текущая практика международных отношений, экономическая география зарубежных государств), а также практических навыков дипломатического протокола и этикета, включая манеры поведения на официальных приемах и обедах.

Даже резолюция Сталина не могла немедленно превратить строчки документов в реальные помещения, реальных людей и реальные программы.

Прошло еще больше года, прежде чем 3 октября 1938 года нарком внутренних дел Николай Ежов подписал приказ о создании Школы особого назначения ГУГБ НКВД.

Школа была создана в непростой для страны период. В результате проведенных массовых репрессий, в ходе которых пострадали, и сотрудники разведки НКВД, резко сократилось поступление важной информации из-за рубежа. Между тем международная обстановка накалялась практически с каждым месяцем - шла гражданская война в Испании, стремительно набирала силу фашистская Германия. Необходимо было предпринимать срочные меры, чтобы обеспечить подготовку квалифицированных разведкадров – «бойцов невидимого фронта», в полной мере владеющих навыками разведывательной и контрразведывательной работы.

Из 450 сотрудников ИНО, работавших к началу 1937 года в центральном аппарате и зарубежных резидентурах, репрессиям подверглись 275 человек – свыше 60 процентов личного состава, включая руководителей разведки А.Х. Артузова, С.М. Шпигельглаcа и З.И. Пассова. Но и в этих кризисных условиях советские разведчики сумели обеспечить сбор и передачу в Кремль ценнейшей информации о все более агрессивной внешней политике гитлеровской Германии и ее союзников, а также о продолжительных усилиях властей ведущих стран Запада «умиротворить» агрессоров, нацелив их против государств Восточной Европы и Советского Союза.

22 августа 1938 г. первым заместителем тогдашнего наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова был назначен переведенный из Тбилиси с должности первого секретаря ЦК КП(б) Грузии 39-летний Лаврентий Павлович Берия, имевший 10-летний опыт (1921-1931 гг.) оперативной и руководящей работы в органах ЧК – ГПУ Закавказья. 29 сентября замнаркома Берия был назначен начальником Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, в структуру которого входил существовавший в то время 5-й отдел ГУГБ (разведка). А уже 3 октября 1938 г. нарком внутренних дел Н.И. Ежов подписал подготовленный в аппарате Берии проект приказа о создании «Школы особого назначения» для ускоренной подготовки будущих кадровых сотрудников советской внешней разведки на смену ее ветеранам, подвергшимся массовым репрессиям.

Практически одновременно с началом работы ШОН ее высший куратор Николай Иванович Ежов был уволен 23 ноября 1938 г. с должности наркома внутренних дел СССР, которую тогда же занял Л.П. Берия. Еще до этого Берия добился у Сталина назначения на ключевые должности в наркомате представителей своей команды чекистов Закавказья. Новым руководителем ГУГБ 17 декабря 1938 г. был назначен прежний заместитель Берии в этой должности 43-летний Всеволод Николаевич Меркулов. Новым начальником 5-го отдела ГУГБ (внешняя разведка) после ареста 22 октября Залмана Пассова стал ветеран грузинской ЧК-ОГПУ, а затем ЦК КП(б) Грузии 40-летний Владимир Георгиевич Деканозов.

Структура 5-го отдела в 1939 году включала в себя 17 отделений (14 географических и отделения научно-тех­нической разведки, оперативной техники, виз и учета иностранцев).

Сдавший Деканозову дела временно исполнявший обязанности начальника советской внешней разведки после Пассова замначальника 5-го отдела ГУГБ Павел Анатольевич Судоплатов полвека спустя в своих мемуарах так вспоминал об указанных кадровых перестановках: «В конце 1938 года Берия официально взял в свои руки бразды правления в НКВД, а Деканозов стал новым начальником Иностранного отдела. У него был опыт работы в Азербайджанском ГПУ при Берии в качестве снабженца. Позднее в Грузии Деканозов был народным комиссаром пищевой промышленности, где и прославился своей неумеренной любовью к роскоши. Сдавая дела, я, как исполнявший обязанности начальника отдела, объяснил ему некоторые особенности нашей агентурной работы в Западной Европе, США и Китае. Но Деканозов, не дослушав меня до конца, распорядился, чтобы я проследил за вещами бежавшего из Испании резидента А. Орлова, которые были отправлены из Барселоны в Москву. Мне надлежало доставить их в его кабинет – он хотел лично ознакомиться с ними.

На следующий день Берия представил Деканозова сотрудникам разведслужбы. Официальным и суровым тоном Берия сообщил о создании специальной комиссии во главе с Деканозовым по проверке всех оперативных работников разведки. Комиссия должна была выяснить, как разоблачаются изменники и авантюристы, обманывающие Центральный Комитет партии. Берия объявил о новых назначениях Гаранина, Фитина, Леоненко и Лягина. Он также подчеркнул, что все остающиеся сотрудники будут тщательно проверены. Новые руководители пришли в разведку по партийному набору. ЦК ВКП(б) наводнил ряды НКВД партийными активистами и выпускниками Военной академии им. Фрунзе. Что касается меня, то я был понижен до заместителя начальника испанского отделения. Подобным же образом поступили и с другими ветеранами разведслужбы, которые также были понижены в должности до помощников начальников отделений».

На высвобождающиеся места Лаврентий Павлович Берия расставляет не просто русских, а формирует специально подготовленную новую национальную элиту госбезопасности. В основном это были молодые сотрудники, выпускники Центральной школы (с 1939 года – Высшей школы НКВД), НКВД, межкраевых школ НКВД, а также молодые рабочие, комсомольские активисты, выпускники вузов. Этих людей отличали следующие принципиально новые качества:

1. Большинство из чекистов бериевского призыва были русскими, а также представителями других коренных народов России

2. Они выросли уже в советской стране, готовы были защищать завоевания русского социализма и были преданы лично Сталину

3. В отличие от первых чекистов, которые в основной своей массе не имели образования, новое поколение чекистов имело высшее образование, участвовало в индустриализации страны и было ориентировано на созидание нового мощного русского государства.

Наиболее ярким примером произошедшей кадровой революции является назначение начальником 5‑го отдела (внешняя разведка) ГУГБ НКВД СССР Павла Михайловича Фитина, который стал первым русским на этом посту с момента создания внешней разведки в 1920 году. В самом деле, до него внешнюю разведку возглавляли армянский революционер Яков Давтян (1888 года рождения), еще один армянин Рубен Катанян (1880 г.р.), еврейский революционер, соратник Ленина, участник Октябрьской революции Соломон Могилевский (1885 г.р.), еврейский революционер-подпольщик Меер Трилиссер (1883 г.р.), который наладил работу закордонной части (резидентур) и привел с собой в разведку целую плеяду соплеменников, среди которых Блюмкин, Слуцкий, Агабеков, Бустрем, Шпигельглас, Минскер, Нейман, Мюллер, Рейсс, Гинзберг, Аксельрод, Герт, Маневич, Розенгольц, Розенцвейг, Фельдбин, Нестерович, Гольденштейн, Гольдберг и другие. Затем внешнюю разведку возглавил выходец из еврейской семьи музыканта и акушерки, председатель Московской и Петроградской ЧК (Ленинградского ГПУ) в 1921–1929 гг. Станислав Мессинг (1890 г.р.), после него Артур Артузов (Фраучи), имевший итальяно-латышско-эстонские корни (1891 г.р.), затем еврей Абрам Слуцкий (1898 г.р.), еврей Сергей Шпигельглас (1897 г.р.), еврей Зельман Пассов (1905 г.р.) и грузин Владимир Деканозов (Деканозишвили), родившийся в Баку в 1898 году. В момент смещения Ежова и прихода к руководству НКВД Лаврентия Павловича Берия (25 ноября 1938 года) короткое время с 6 ноября по 2 декабря 1938 года обязанности начальника внешней разведки временно исполнял Павел Судоплатов (1907 г.р.), по паспорту украинец.

К этому следует добавить, что упомянутый в воспоминаниях П.А. Судоплатова выпускник Ленинградского политехнического института 30-летний Виктор Александрович Лягин, пришедший в разведку в августе 1938 г., через считанные месяцы стал заместителем начальника отделения научно-технической разведки. Фактически ему пришлось возглавить это отделение после того, как его бывший начальник – 37-летний Петр Давидович Гутцайт (в 1933-1938 гг. он был первым легальным резидентом в США) был арестован 18 октября 1938 г. и расстрелян в феврале 1939-го как «участник троцкистской террористической организации».

В цитированных выше воспоминаниях П.А. Судоплатова уже упоминалось об отказавшемся в июле 1938 г. вернуться в Москву и скрывшемся через Канаду в США с казенными 60 тысячами долларов (порядка 1 млн. у.е. по нынешнему курсу) главном резиденте-советнике НКВД в республиканской Испании Александре Орлове (он же Лев Никольский-Фельдбин, 1895-1973).

Возможно, именно бегство Орлова стало формальным поводом для последовавших в ноябре 1938 г. арестов замначальника ИНО Сергея Шпигельгласа, ранее руководившего отделом с февраля по июнь 1938 г., а также бывшего заместителя Орлова в Испании Григория Сыроежкина, который еще в 1924 г. был награжден орденом Красного Знамени за операцию «Синдикат-2» по захвату Бориса Савинкова и орденом Ленина в ноябре 1937 г. по результатам испанской командировки. Тогда же, в ноябре 1938 г., из Парижа в Москву был отозван легальный резидент Георгий Николаевич Косенко, ранее награжденный за работу во Франции орденом Красной Звезды. Одно из последних сообщений в Центр, подписанных им перед возвращением, было посвящено шедшим осенью 1938 г. переговорам французов и британцев с Гитлером, требовавшим у крупнейших европейских держав права фактически подчинить Рейху Чехословакию. Косенко передал в Москву, что государственное руководство Франции во главе с премьер-министром Эдуардом Даладье пойдет на дальнейшие уступки Гитлеру и выдаст ему Чехословакию.

Также регулярно информировавший руководство ИНО о развитии «чехословацкого кризиса» легальный резидент в Праге Петр Яковлевич Зубов был отозван в Москву 7 марта 1939 года – ровно за неделю до полной оккупации Чехословакии вермахтом. Вслед за Шпигельгласом, Сыроежкиным и Косенко, П.Я. Зубов, несмотря на личное знакомство с Берией еще по совместной работе в закавказской ЧК, был арестован по приказу самого Сталина «за саботаж указаний руководства СССР». Однако Зубов, в отличие от расстрелянных в 1939-1941 гг. Шпигельгласа, Сыроежкина и Косенко, приговором Особого совещания при НКВД СССР был приговорен «всего лишь» к 8 годам лишения свободы. В декабре 1941 года он был амнистирован по личному ходатайству возглавившего тогда 4-е разведывательно-диверсионное управление НКВД П.А. Судоплатова и до конца войны руководил там отделом, ведавшим заброской агентов на территорию гитлеровской Германии и союзных ей государств.

К началу 1939 г. уничтожавший кадры советской разведки на протяжении полутора лет механизм репрессий стал давать первые сбои. В декабре 1938 г. партбюро 5-го отдела на своем заседании поддержало предложение Деканозова об исключении из ВКП(б) бывшего врио начальника отдела П.А. Судоплатова «за связь с врагами народа и неразоблачение Шпигельгласа». Однако это решение было принято не единогласно, а при одном воздержавшемся. Им оказался один из новобранцев разведки Павел Фитин, который уже через месяц, в январе 1939 года, был назначен на освободившуюся после Судоплатова должность замначальника разведки. А решение партбюро в отношении Судоплатова так и не было утверждено общим собранием коммунистов отдела.

В конце 1938 года никто не мог предугадать той судьбоносности, которую имел для всей советской разведки приход 31-летнего выпускника Московской сельхозакадемии по специальности «инженер-конструктор сельхозмашин» Павла Михайловича Фитина.Он родился 16(28) декабря 1907 года в селе Ожогино Ялуторовско­го уезда Тобольской губернии в крестьянской семье. Окончил среднюю школу, был на комсомольской рабо­те в Западной Сибири. В 1932 году окончил Московский институт механизации и электрификации сельского хо­зяйства, с октября того же года заведовал редакцией индустриальной литературы Сельскохозяйственного го­сударственного издательства. В 1934—1935 годы служил в Красной Армии. После демобилизации работал в том же издательстве редактором редакции механизации и заместителем главного редактора. В марте 1938 года по партнабору был направлен на учебу в Центральную школу НКВД, после окончания которой, в августе того же года, был зачислен в 5-й отдел ГУГБ НКВД стаже­ром. За 3 месяца Фитин успел побывать оперуполномо­ченным и начальником отделения и уже в ноябре 1938 года становится (в связи с нехваткой кадров) за­местителем начальника отдела.

Вернувшийся вслед за Г.Н. Косенко из Парижа в конце 1938 г. разведчик-нелегал Александр Коротков личным приказом наркома Л.П. Берия в январе 1939 г. был уволен из органов НКВД. Однако Коротков тут же обжаловал это решение в личном письме наркому. И в апреле 1939 г. был восстановлен в должности.

Представляется, что новые веяния в разведке, наметившиеся с конца 1938 года, оказались обусловлены тем, что в Кремле и на Лубянке тогда стала очевидна необходимость скорейшего восстановления ИНО в канун надвигавшейся на СССР новой мировой войны. Эту угрозу самым недвусмысленным образом озвучил И.В. Сталин в обзоре «Международное положение Советского Союза», озвученном им в рамках «Отчетного доклада о работе ВКП(б)» на открытии XVIII съезда партии 10 марта 1939 года: «Экономический кризис, начавшийся в капиталистических странах во второй половине 1920-х годов, продолжался до конца 1933 года. После этого кризис перешел в депрессию, а потом началось некоторое оживление промышленности, некоторый ее подъем. Но, начиная со второй половины 1937 года, начался новый экономический кризис, захвативший прежде всего США, а вслед за ними – Англию, Францию и ряд других стран.

Нынешний кризис разыгрался не в мирное время, а в период уже начавшейся империалистической войны, когда Япония, воюя уже второй год с Китаем, дезорганизует необъятный китайский рынок и делает его почти недоступным для товаров других стран, когда Италия и Германия уже перевели свое хозяйство на рельсы военной экономики, ухлопав на это дело свои запасы сырья и валюты, когда все остальные крупные капиталистические державы начинают перестраиваться на военный лад. Это означает, что у капитализма ресурсов для нормального выхода из нынешнего кризиса будет гораздо меньше, чем в период предыдущего кризиса…

Новый экономический кризис должен был привести и действительно приводит к дальнейшему обострению империалистической борьбы. Речь идет уже не о конкуренции на рынках, не о торговой войне, не о демпинге. Эти средства борьбы давно уже признаны недостаточными. Речь идет теперь о новом переделе мира, сфер влияния, колоний путем военных действий.

Характерная черта новой империалистической войны состоит в том, что она не стала еще всеобщей, мировой войной. Войну ведут государства-агрессоры, всячески ущемляя интересы неагрессивных государств, прежде всего Англии, Франции, США, а последние пятятся назад и отступают, давая агрессорам уступку за уступкой. Главная причина состоит в отказе большинства неагрессивных стран, и прежде всего Англии и Франции, от политики коллективного отпора агрессорам, в переходе их на позицию невмешательства, на позицию «нейтралитета».

В политике невмешательства сквозит стремление, желание не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, выступить на сцену со свежими силами – выступить, конечно, «в интересах мира» и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия.

Взять, например, Германию. Уступили ей Австрию, несмотря на наличие обязательства защищать ее самостоятельность, уступили Судетскую область, бросили на произвол судьбы Чехословакию, нарушив все и всякие обязательства, а потом стали крикливо лгать в печати о «слабости русской армии».., о «беспорядках» в Советском Союзе, толкая немцев дальше на восток, обещая им легкую добычу и приговаривая: вы только начните войну с большевиками, а дальше все пойдет хорошо. Нужно признать, что это тоже очень похоже на подталкивание, на поощрение агрессора.

Такова политическая обстановка в капиталистических странах…».

Через два месяца после процитированного выше выступления И.В. Сталина на XVIII съезде ВКП(б) начальник 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР В.Г. Деканозов был переведен на должность заместителя наркома иностранных дел СССР, призванного курировать там кадровую политику. Преемником Деканозова во главе советской разведки решением Политбюро от 13 мая 1939 года был назначен 32-летний майор государственной безопасности Павел Михайлович Фитин.

Представляется, что причина, по которой начальником советской разведки в кризисный для нее период был назначен не имевший прежде какого-либо чекистско-разведывательного опыта Павел Фитин, была убедительно показана автором его недавно изданной в серии «ЖЗЛ» первой биографии Александром Бондаренко: «На должность начальника разведки был нужен толковый чиновник с опытом серьезной руководящей работы, да и вообще – с жизненным опытом, образованный, мыслящий, контактный и обаятельный, разбирающийся в людях. А также, что не вызывает сомнения, не имеющий «завязок» в прежней ягодо-ежовской системе, которую теперь усердно ломал Берия. По этой причине, вероятно, и не назначали кого-нибудь из опытных работников Центра.

Думается, что вряд ли кто из молодых сотрудников, пришедших тогда в органы госбезопасности по мобилизации ЦК партии большевиков, более подходил на эту ответственную должность, нежели недавний заместитель руководителя солидного государственного издательства, имевший опыт партийной, советской и комсомольской работы».

Поэтому страна как никогда нуждалась в квалифицированных кадрах разведчиков-нелегалов.

Начальником школы стал лейтенант ГБ Владимир Харитонович Шармазанашвили(

(13.01.1936. лейтенант государственной безопасности.Приказ НКВД СССР № 30 от 13.01.1936.

★c 15.09.1939 старший лейтенант государственной безопасности.Приказ НКВД СССР № 1749 от 15.09.1939.

с 28. 04. 1941 г. капитан государственной безопасности.
★c 11.02.1943 подполковник государственной безопасности[1] Приказ НКВД СССР № 102 11.02.1943★

на 03.11.1944 полковник государственной безопасности[2] Указ Президиума ВС СССР от 03.11.1944 № 219/205)

До этого бывший оперуполномоченным 3 отдела УГБ УНКВД по Московской области, который сам только-только отучился на Курсах особого назначения Центральной школы НКВД. По свидетельству современников, разведчиком он оказался не самым сильным, зато проявил незаурядные организаторские способности, что и стало причиной его назначения на пост первого начальника ШОН. Грузин, родившийся в Северной Осетии, в Дзауджикау (Владикавказ). Ровесник века, он в 18 лет вступил в ряды Красной Армии, а в 1921 году его направили на работу в органы госбезопасности. Тяга к знаниям привела его в Московский институт внешней торговли, где он изучил немецкий и французский языки. У него не было за плечами большого опыта разведывательной работы, но хорошая подготовка, знание двух иностранных языков, а главное — хорошие организаторские способности, видимо, предопределили выбор руководства НКВД при отборе кандидатуры на пост начальника ШОН. Как вспоминали выпускники первого набора, Владимир Харитонович был «замечательный грузин, общительный, всегда оптимистично настроенный и по натуре — демократ».

Награды 27.04.1940 знак «Заслуженный работник НКВД»Приказ НКВД СССР № 280 от 27.04.1940

20.09.1943 орден «Знак Почета» Указ Президиума ВС СССР от 20.09.1943 № 214/392 о награждении работников органов НКГБ

03.11.1944орден Красной Звезды[2] Указ Президиума ВС СССР от 03.11.1944 № 219/205 о награждении за выслугу лет работников органов НКГБ

Заместителем Шармазанашвили и начальником учебной части ШОН был лейтенант ГБ Н.Ф. Крупенников, он с высоким чувством ответственности относился к порученному делу и старался, преодолевая огромные трудности начального периода, организовать учебный процесс. Ему это удавалось. А трудностей было действительно необычайно много. Начать хотя бы с того, что в Школе еще не было штатных преподавателей спецдисциплин, как не было и соответствующих кафедр. Профессиональная подготовка осуществлялась оперативными работниками центрального аппарата внешней разведки, за плечами которых были годы напряженной и результативной деятельности за границей.

Крупенников часто беседовал со слушателями ШОН, выясняя их мнение об организации учебного процесса, условиях жизни и учебы на объектах Школы. Многие выпускники впоследствии отзывались о Н.Ф. Крупенникове как о строгом, но чутком, умном, заботливом и требовательном руководителе. Также хорошие воспоминания остались оглавном преподавателе технических дисциплин (радио- и фотодело, тайнопись и т.п.) Алексее Алексеевиче Максимове, возглавлявшем перед войной отделение оперативной техники в центральном аппарате разведки. Оба они погибли в годы Великой Отечественной войны при исполнении служебных обязанностей. Н.Ф. Крупенников летом 1941 г. в составе разведгруппы во главе с В.И. Пудиным был направлен для работы в тылах немецкой группы армий «Центр». После того как группа попала в пекло июльских боев под Могилевом, а ее первый командир получил тяжелое ранение, лейтенант госбезопасности Крупенников вывел большинство подчиненных на советскую территорию, но сам пал в ночном бою вместе с выпускником ШОН 1941 года Н.Ф. Семеновым. Капитан госбезопасности А.А. Максимов летом 1941 г. был назначен первым комиссаром созданной тогда Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД СССР (ОМСБОН), следующие полгода участвовал в ее составе в битве за Москву. Он погиб 21 января 1942 г. при бомбежке вместе с заместителем командира ОМСБОНа полковником И.М. Третьяковым под Сухиничами в Калужской области. Посмертно А.А. Максимов был награжден орденом Красного Знамени и похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы.

Первыми слушателями Школы осенью 1938 г. стали 50 лучших курсантов базировавшейся тогда в Большом Кисельном переулке Высшей школы НКВД, уже имевших общие представления о работе контрразведки.

Руководство внешней разведки понимало значение подготовки кадров разведчиков и оказывало руководству ШОН всяческую поддержку в организации учебного процесса. Павел Матвеевич Журавлев, Василий Михайлович Зарубин, Евгений Петрович Мицкевич, Василий Иванович Пудин, Павел Анатольевич Судоплатов и другие опытные разведчики, составлявшие в тог период золотой фонд разведки, были первыми учителями ШОН. Срок обучения в ШОН был установлен в один год. Руководители и преподаватели Школы настойчиво внушали питомцам, что знания и навыки, полученные ими в ходе занятий, являются лишь основой для работы в разведке, которая требует постоянного совершенствования профессионального мастерства, выработки навыков самостоятельного принятия неординарных решений в сложной, а порой и экстремальной обстановке. И выпускники ШОН первого набора вскоре ощутили правоту своих наставников. Многим из них довелось через некоторое время после окончания учебы выехать за границу, где они убедились в мудрости услышанных в Школе советов. Большинство выпускников ШОН первого набора оказались достойными своих наставников и с честью пронесли по жизни высокое звание разведчика. Первыми вы­пускниками ШОН были будущий начальник ИНО

П. М. Фитин, резиденты В. Г. Павлов, Е. Т. Синицын, А. С. Феклисов, А. А. Яцков и другие

Программа обучения:

-Дипломатический протокол.

-Иностранные языки.

-Международные отношения.

-Русский язык и литература.

-Специальные дисциплины.

- Экономическая география.

Со специальными разведывательными предметами, такими как радиотехника, шифровальное дело, приобретение и поддержание связи с агентурой, соседствовали общеобразовательные дисциплины: русский язык, литература и география. Большую часть учебного времени занимало изучение иностранных языков. Обучение осуществлялось по 2-м направлениям:

— кафедра «Восток» (изучение мандаринского, фарси, турецкого и японского языков);

— кафедра «Запад» (изучение английского, испанского, итальянского, немецкого и французского языков).

На первых порах их было девять. На кафедре «Восток» курсанты изучали японский, китайский, персидский и турецкий, на кафедре «Запад» — английский, немецкий, испанский, французский и итальянский языки.Помимо секретных спецкурсов, больше всего времени уделялось изучению иностранного языка – минимум четыре часа занятий с преподавателем, причём, курсантов при этом было не больше двух, а вечером выполнялось домашнее задание. Кроме этого смотрели фильмы на иностранном языке, на этом же языке играли в самодеятельности. За 10 месяцев обучения курсанты должны были пройти пять курсов языкового ВУЗа. Знание иностранного языка еще не гарантировало пропуска в «высшее общество», поэтому курсантов обучали хорошим манерам, дипломатическому этикету, прививали вкус и умение красиво и модно одеваться.

Наставниками в Школе Особого Назначения стали опытные разведчики, составлявшие в то время золотой фонд советской разведки - Павел Матвеевич Журавлев, Василий Михайлович Зарубин, Евгений Петрович Мицкевич, Василий Иванович Пудин, Павел Анатольевич Судоплатов, С. М. Шпигельглаз, В. С. Гражуль и другие.

П.М. Журавлев имел богатый опыт работы в резидентурах стран Европы и Ближнего Востока. Человек аналитического склада ума, он в предвоенные годы внимательно наблюдал за развитием международной обстановки, заблаговременно сделав вывод о неизбежности нападения фашистской Германии на СССР и готовя к этому людей, с которыми работал. В послевоенные годы продолжал работать во внешней разведке, возглавляя один из ведущих отделов. В.М. Зарубин — один из первых разведчиков-нелегалов, деятельность которого протекала в Западном и Восточном полушариях. Идя по непроторенному пути, он накапливал крупицы драгоценного опыта, в дальнейшем используемого и обогащаемого разведкой в новых условиях. Е.П. Мицкевич — легендарный разведчик периода зарождения и становления разведки. Он успешно работал во многих странах Европы. От его источников на протяжении длительного времени поступала ценная военно-политическая информация. В.И. Пудину выпала возможность работать на Дальнем Востоке, где он привлек к сотрудничеству агентов, от которых было получено около 20 японских и китайских шифров. П. А. Судоплатов был хорошо знаком с деятельностью украинских националистов, сотрудничавших для достижения своих целей с германскими спецслужбами.

Как вспоминали впоследствии слушатели ШОН первого набора, все они были отменными преподавателями. Их занятия по «таинственным» для слушателей спецдисциплинам были интересными и запоминающимися. Никто не читал по бумажке заранее написанный текст, не терял контакта с аудиторией. Занятия скорее носили характер оживленных бесед со слушателями, когда оперативный работник, сформулировав общее положение, подкреплял сказанное яркими примерами из практики. Разведчики-преподаватели доходчиво раскрывали суть и технологию разведывательных операций и воспитывали у слушателей чувство уважения к профессии разведчика. Их рассказы о зарубежной жизни, выполнении оперативных заданий, обнаружении слежки и ухода от нее курсанты воспринимали, затаив дыхание, как волшебную сказку.

Тут преподавали настоящие «тяжеловесы» НКВД: Воронцов, Аскерольд, ставший вскоре жертвой чисток и репрессий, посол в Британии от СССР Майский и многие другие корифеи разведки. Эти люди рассказывали ученикам про международные отношения, экономическую географию, давали общее образование в виде литературы и русского языка, а также уделяли внимание дисциплинам, необходимых для любого сотрудника НКВД.

Языкам, манерам курсантов учили иностранцы — бывшие политические эмигранты, разведывательные дисциплины преподавали профессионалы-практики ИНО, а гуманитарные предметы — лучшие профессора и специалисты московских вузов. Например, лекции по международным отношениям читал бывший участник Генуэзской конференции посол Б.Е. Штерн, экономическую географию капиталистических государств — побывавший во многих странах мира А.А. Крейн. Он же был организатором музыкальных вечеров, поскольку по праву считался музыковедом-любителем и довольно известным тогда композитором. К преподаванию постоянно привлекались академики А.А. Губер, А.М. Деборин, и другие специалисты.

Интеллектуальный багаж, приобретенный в Школе, мог служить прекрасной «визитной карточкой» выпускников: с ними было интересно общаться, дружить, лестно пользоваться их вниманием и доверять им сведения, которые никогда бы не были доверены людям иного склада и воспитания.

Выполняя строгое распоряжение Сталина, под размещение ШОН выделили 5 объектов в лесных массивах Подмосковья: на 21-м и 25-м км Горьковского шоссе, в Пушкино и в районе Барвихи.

Основным местом расположения школы будущих разведчиков стала база на 25-м километре Горьковского шоссе, в городе Балашихе. Именно здесь разместили общежитие для слушателей, оно же учебный корпус, а также столовую и некоторые полигоны. Все находилось в лесу, огороженное высоким зелёным забором. В лесу стояло несколько деревянных зданий, в которых располагались администрация, учебные аудитории, столовая и общежития. Выглядевшие снаружи как простые дома со скромными фасадами обыкновенных подмосковных дач, внутри это были настоящие хоромы! В комнатах были ковры, удобная изящная мебель, на стенах висели со вкусом подобранные картины, на кроватях застелено отменное постельное белье и дорогие покрывала. Слушателям спецшколы ходить в военной форме было строго запрещено. Даже охрана ходила в штатском. При поступлении в разведшколу всем слушателям присваивались вымышленные фамилии. А названия учебных предметов в расписании занятий не указывались, только буквенно-цифровые шифры - СД-1, СД-2 и т. д. (СД - специальная дисциплина).

Стрелковую, взрывотехническую и прочую специальную подготовку слушатели ШОН проходили на других объектах: на 21-м км Горьковского шоссе в той же Балашихе, а также в Пушкине и в районе Барвихи.

В каких условиях велось обучение курсантов ШОН, можно представить себе по воспоминаниям Героя Российской Федерации Александра Феклисова – одного из самых знаменитых советских разведчиков 1940-60 годов, много лет проработавшего в США. В своих воспоминаниях он писал: «Условия и обстановка в ШОН оказались для меня непривычными. Школа размещалась в добротном, небольшом деревянном двухэтажном доме, стоящем в лесу; ее территория была огорожена забором. На верхнем этаже располагались пять спальных комнат, душевая, зал для отдыха и игр, а на нижнем – два учебных класса и столовая. Спальные комнаты были большие, в них находились два стола для занятий, две роскошные кровати с хорошими теплыми одеялами и два шкафа для одежды. Перед кроватями лежали коврики. Комнаты содержались в идеальной чистоте. По сравнению с обстановкой, в которой я жил дома, где зимой спал на сундуке за печкой, а летом – в сарае на дровах, новые условия казались райскими. Как и другие десять слушателей, я оценил по достоинству трехразовое вкусное и сытное питание».

Как и прежде, кандидатов в будущие разведчики отбирали очень пристально, отчего на курсе и могло оказаться всего десять слушателей. Образование существенного значения не имело, хотя, как вспоминал Александр Феклисов, тогдашний руководитель внешней разведки Павел Фитин отдавал предпочтение выпускникам технических вузов, полагая, что у гуманитариев все образование сводится к «зубрежке и болтовне».

Поначалу курсантам ШОН преподавали девять иностранных языков: четыре – японский, китайский, персидский и турецкий – на кафедре «Восток», и пять – английский, немецкий, испанский, французский и итальянский – на кафедре «Запад». При этом на первоначальный уровень владения иностранным языком, если он и был, внимания не обращали, считая, что при интенсивной подготовке освоить чужую речь курсанты смогут и за год. И это действительно было так: молодые люди, которым не приходилось тратить время ни на что другое, кроме учебы, быстро набирали лексику и воспринимали произношение.

Что касается других предметов, то среди них были, конечно, теория разведки и оперативная деятельность. Радиоделу обучали не всех: среди однокурсников Феклисова половина занималась им, а остальные в это же время изучали вопросы документации. Зато обязательными для всех были такие необычные предметы, как дипломатический протокол, умение вести себя за столом и правильно одеваться. Осваивали и прочие навыки, которые должны были сделать из вчерашних студентов и рабочих людей совершенно иной культуры. «В годы учебы в институте я обычно носил казенный лыжный костюм и лыжные ботинки, и у меня было на все случаи жизни заношенное демисезонное пальто, – вспоминал Александр Феклисов. – В ШОН нам выдали по хорошему новенькому пальто, шляпе (до этого шляп я никогда не носил), костюму, ботинкам, сорочкам».

Любопытно, что курсанты не жили в школе постоянно: в выходные им разрешалось уходить домой. Но при этом никто, включая самых близких людей, не должен был знать, где они живут в остальное время и чему обучаются. (Позднее эта практика была отменена, и курсанты стали жить на территории школы безвылазно). Делалось это в том числе и для того, чтобы молодые люди привыкли к своему новому облику, посещая театры и кино, бывая в ресторанах и других общественных местах. На это им выделялись солидные деньги: месячная стипендия составляла 500 рублей!

Имея солидное финансирование, руководство школы не экономило и приглашало для своих воспитанников лучших специалистов. Занятия по иностранным языкам, страноведению, экономической географии и международным отношениям вели лучшие преподаватели из МГУ, института иностранных языков и других ведущих московских вузов. Спецпредметы слушатели ШОН изучали под руководством опытнейших специалистов своего дела из числа кадровых разведчиков, служивших в НКВД. Им же, прежде всего отработавшим долгое время за кордоном, отводилась и задача научить будущих коллег языковым тонкостям, привить характерный акцент и познакомить с бытовыми мелочами стран, в которых им предстоит работать. Это правило, кстати, сохранилось до сих пор: вернувшиеся из командировок разведчики непременно передают свой опыт молодым товарищам. В частности, наставником того же Александра Феклисова был легендарный разведчик Исхак Ахмеров.

При этом оказаться в загранкомандировке мог далеко не каждый выпускник школы, о чем свидетельствовал, в частности, пример ее первого начальника Владимира Шармазанашвили. Скажем, из десяти однокашников Александра Феклисова в нелегальную разведку взяли только шестерых, а остальные ушли на работу в центральный аппарат. Какими критериями руководствовались при отборе руководители внешней разведки, никто не знал (да и до сих пор не знают). Но можно предположить, что среди них был уровень владения языком, способность к быстрому установлению доверительных отношений с людьми, умение сохранять хладнокровие и... наличие жены. По правилам того времени в загранкомандировки отправляли только женатых разведчиков, чтобы исключить возможность сексуальной провокации со стороны противника. Чтобы обойти это условие, требовалось личное вмешательство Павла Фитина. И он иногда шел на подобный шаг, правда, с условием, что его подчиненный выберет себе невесту из числа незамужних сотрудниц советской дипмиссии.

С повышенным интересом слушатели школы относились к так называемым практическим занятиям в городе. Они занятия проходили как в Москве, так и в Балашихе. Это была имитация встреч разведчика с иностранцем. В роли иностранцев выступали сотрудники разведки, которые составляли потом заключения о том, насколько квалифицированно слушатель провел встречу и беседу.

Большой популярностью пользовалось и автодело.

Большинство выпускников ШОН первого набора оказались достойными своих наставников и с честью пронесли по жизни высокое звание разведчика.

Среди них — Николай Михайлович Горшков, Василий Михайлович Иванов, Елисей Тихонович Синицын, Виталий Григорьевич Павлов. Все они прошли долгий и суровый путь работы в разведке накануне и в годы войны, в послевоенное время, приобрели ряд ценных источников, добывали важную для руководства страны информацию, руководили резидентурами. Накопив большие знания и опыт работы, передавали его молодому поколению в той же разведывательной школе, с которой начинали свой жизненный путь. Их имена хорошо известны профессионалам. Е.Т. Синицын и В.Г. Павлов в дальнейшем занимали высокие должности заместителей начальника разведки.

К сожалению, не всем выпускникам ШОН 1939–1940 годов так повезло. Несмотря на то что в эти годы массовые репрессии пошли на убыль, некоторых из них все же постигла тяжелая и несправедливая участь. К началу Великой Отечественной войны в строю оставалось меньше опытных разведчиков из числа первых воспитанников Школы особого назначения, чем это могло бы быть.

Влившиеся в разведку новые кадры вместе с оставшимися на работе чекистами-разведчиками образовали монолитный сплав опыта и молодого задора. Их задача состояла в том, чтобы улучшить разведывательную работу за кордоном.

Новое руководство ИНО в первую очередь сосредо­точило внимание на подборе руководителей резидентур. В 1939—1940 годы за рубеж были направлены такие опыт­ные разведчики, как М. А. Аллахвердов, В. М. Зарубин,

Е. Ю. Зарубина, А. М. Коротков, Б. А. Рыбкин, 3. И. Рыб­кина, В. А. Тахчианов, Д. Г. Федичкин. Были команди­рованы за кордон и многие молодые способные развед­чики: Н. М. Горшков, Г. Н. Калинин, Е. И. Кравцов, А. И. Леоненко, В. Г. Павлов, А. К. Тринев и другие.

Благодаря этому к середине 1940 года работоспособ­ность разведки была восстановлена. В ее центральном аппарате в Москве работало 695 человек, а 242 разведчи­ка было командировано за границу.

При подборе кандидатур на разведывательную работу за рубежом приходилось сталкиваться с большими трудностями из-за слабого знания иностранных языков многими товарищами, вновь пришедшими в разведку, и отсутствия у них опыта ведения разведки за кордоном.

В результате принятых мер в предвоенные годы удалось укомплектовать около 40 резидентур за кордоном и направить в них более 200 разведчиков, а также вывести на нелегальную работу многих кадровых чекистов. Это сразу же сказалось на результатах.

Принимая во внимание заслуги чекистов-разведчиков в добывании ценной и нужной для советского государства информации, Президиум Верховного Совета СССР весной 1940 года наградил ряд работников внешнеполитической разведки орденами и медалями. Высокой правительственной награды был удостоен и я».

Секретным Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1940 г. орденом Красного Знамени был награжден тогдашний начальник советской разведки Павел Михайлович Фитин. Этим же указом орден Красной Звезды получил майор государственной безопасности Павел Анатольевич Судоплатов. Награждение Судоплатова, состоявшееся при активном содействии П.М. Фитина, знаменовало собой конец опалы признанного аса тайных операций советской разведки. В мае 1940 года Судоплатов был назначен заместителем Фитина, вместе с которым они по личному приказу Сталина разработали операцию «Утка» по ликвидации пребывавшего в политэмиграции в Мексике Льва Троцкого.

Как известно из истории, Троцкий был ликвидирован в своей мексиканской резиденции в столичном пригороде Койокан в конце августа 1940 г. Смертельный удар ледорубом в голову лидеру действовавшего с 1938 г. антисталинского и антисоветского «Четвертого интернационала» нанес 27-летний агент советской разведки испанец Рамон Меркадер. Менее известно, что после гибели Троцкого его сторонники из Европы и США вступили в острый конфликт за правопреемство в руководстве «Троцкистского интернационала» и на весь период Великой Отечественной войны перестали быть сколько-нибудь значимой международной системной оппозицией советскому руководству.

С позиций наступившего XXI столетия можно долго спорить о том, насколько участие Фитина в организации покушения на Троцкого и ряде других «острых акций» советской разведки кануна и начального периода Второй мировой войны соответствовало общим принципам гуманизма и т.п. Но, как уже сказано выше, Советский Союз стоял тогда на пороге войны, о неизбежности которой коллеги и подчиненные Павла Фитина из зарубежных резидентур советской разведки все чаще и чаще предупреждали Центр.

Фитин так писал об этом в своих воспоминаниях: «Благодаря наличию агентуры с большими разведывательными возможностями в таких странах, как Германия, Англия, США, Чехословакия (к тому времени – «протекторат Богемии и Моравии», созданный гитлеровцами), Болгария, Франция и некоторых других, с конца 1940 года и до нападения Германии на Советский Союз в Управление поступали данные, которые говорили о том, что Германия, захватив тринадцать европейских стран, готовится к нападению на СССР».

В своих воспоминаниях Павел Михайлович никак не упомянул о том, что в мае-июне предвоенного 1940 года он ездил в спецкомандировку в Германию. Задачи и результаты этой поездки до сих пор остаются засекречены. Зато известно, что через два месяца после своего «боевого крещения» Фитин подписал приказ о направлении заместителем легального резидента советской разведки в Берлин Александра Михайловича Короткова. Тот в сентябре 1940 г. восстановил прерванную весной 1939 г. связь с ценнейшим агентом советской разведки в центральном аппарате гестапо Вилли Леманом (он же «Брайтенбах»), а затем – с советником министерства экономики Рейха Арвидом Харнаком. В историю тот вошел под псевдонимом «Корсиканец» как один из руководителей крупнейшей советской разведывательной сети в Западной Европе с условным наименованием «Красная капелла».

Именно от «Брайтенбаха», «Корсиканца» и его товарищей-антифашистов в Москву в штаб-квартиру советской внешней разведки на седьмом этаже «Большого дома» на Лубянке регулярно поступала конкретная информация о подготовке гитлеровской Германии к агрессии против СССР.

3 августа 1939 года, накануне приезда в Москву англо-французской делегации для ведения переговоров с СССР о возможности заключения соглашения о коллективной обороне против гитлеровской Германии, участник знаменитой «кембриджской пятерки» Гай Берджес сообщил единственному работавшему тогда в Лондоне оперативнику советской разведки Анатолию Горскому ценнейшие сведения о позиции британского военного руководства в отношении указанных переговоров с Москвой: «Британские начальники штабов твердо убеждены в том, что британскому правительству нет необходимости заключать пакт об обороне с Советским Союзом. В правительственных кругах высказывается мнение, что Англия никогда не думала заключать серьезный пакт с СССР. Канцелярия премьер-министра заявляет, что Великобритания может уйти от русского пакта».

Эта информация была доложена лично Сталину, укрепив его в мысли о том, что Англия и Франция стремятся сговориться с Гитлером против Советского Союза. В результате этой двуличной политики СССР был вынужден прервать бесплодные переговоры с британцами и французами, заключив в конце августа 1939 года давший Москве почти два года мирной передышки Пакт о ненападении с Германией.

С лета 1939 г. информация о военно-политических планах Гитлера поступала в Кремль из шанхайской ставки президента-генералиссимуса Китая Чан Кайши. Его личный политический советник и руководитель президентской службы безопасности немец Вальтер Стеннес до своего отъезда в Китай осенью 1934 г. входил в ближайшее партийное окружение Гитлера. После острейшего идейного конфликта с фюрером Стеннес, делавший в идеологии и практике национал-социализма упор на слово «социализм», пошел во имя разгрома гитлеровского режима на сотрудничество с советской разведкой в Китае.

Наряду с орденами Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды, которыми награждали наиболее заслуженных чекистов в 1930-х гг., в конце десятилетия в СССР появилось несколько новых наград, которыми могли быть отмечены в т.ч. заслуги советских разведчиков. Так, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 октября 1938 года была учреждена медаль «За боевые заслуги». Ею награждались лица, «которые в борьбе с врагами Советского государства своими умелыми, инициативными и смелыми действиями, сопряженными с риском для их жизни, содействовали успеху боевых действий на фронте». Медалью «За боевые заслуги» за №0001 был награжден завершивший в ноябре 1938 года полуторагодовую командировку в Испанию старший советник Мадридского фронта по разведке 35-летний старший лейтенант госбезопасности Лев Василевский. В отличие от его начальника и наставника в Испании Григория Сыроежкина, Василевский, служивший в конце 1920-х гг. в Батуми и Тбилиси вместе с возглавившим ГУГБ НКВД СССР в конце 1938 года бериевским приближенным Всеволодом Меркуловым, не только не был репрессирован по возвращении в Москву, но получил медаль и назначение легальным резидентом в Париж, где проработал до июня 1941 г. За конкретные успехи в работе во Франции в разгар Второй мировой войны Василевский был награжден боевыми орденами Красного Знамени и Красной Звезды.

Еще одной новой почетной наградой разведчиков с 1940 года стало учрежденное тогда на смену несколько устаревшему званию «Почетный работник ВЧК гПУ» звание «Заслуженный работник НКВД». Положение об этом звании и соответствующем нагрудном знаке вступило в силу в ноябре 1940 года – но первыми его кавалерами стали чекисты, удостоенные его еще в апреле 1940 года, в т.ч. ряд советских разведчиков. Наряду с уже упомянутым первым начальником ШОН В.Х. Шармазанашвили, первыми заслуженными работниками НКВД тогда стали отвечавший за вывоз в Москву лидеров компартии Испании Иван Агаянц, резидент в США и один из создателей советской научно-технической разведки Гайк Овакимян, довоенный резидент в Финляндии Борис Рыбкин и Александр Коротков.

Именно Стеннес в феврале 1941 г. сообщил специально прибывшему на встречу с ним из Москвы заместителю начальника ИНО Василию Зарубину об основных положениях утвержденного Гитлером в декабре 1940 г. плана военной агрессии против СССР под названием «Барбаросса». Стеннес узнал об этом от своих оставшихся в Германии единомышленников, занимавших высокие посты в Третьем рейхе – и при этом непримиримо настроенных против фюрера и его приспешников.

К середине 1940 г. в центральном аппарате руководимой Фитиным советской внешней разведки работали 695 сотрудников, а в 40 зарубежных резидентурах – еще 242 разведчика, на связи у которых находилось около 600 источников информации. С июля 1940-го по июнь 1941 гг. советское руководство получило от разведки более 120 детальных сообщений о военных приготовлениях Германии к агрессии против СССР.

В 1941 году были проведены новые реорганизации и кадровые перестановки. 3 февраля состоялось заседание Политбюро, на котором было принято постановление о разделении НКВД СССР на два наркомата: НКВД СССР и НКГБ СССР с выделением всех оперативно-чекистских подразделений из НКВД в НКГБ, а на местах — из НКВД-УНКВД республик, краев и областей в НКГБ-УНКГБ. В тот же день, 3 февраля появились указы Пре­зидиума ВС СССР о разделении НКВД СССР, о назна­чении наркомом внутренних дел СССР Л. П. Берии, а наркомом государственной безопасности СССР В. Мер­кулова. Был подписан и указ о назначении Л.П.Берии заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР (по совместительству), которому было поручено курировать работу НКВД, НКГБ, наркоматов лесной промышленности, цветной металлургии, нефтяной про­мышленности и речного флота.

Разведка и контрразведка оказались в структуре НКГБ. Внешняя разведка (5-й отдел ГУГБ НКВД СССР) была реорганизована в 1-е управление (разведка за границей) НКГБ СССР. Начальником управления 26 февраля 1941 года был назначен П. М. Фитин.

К сожалению, в тот период советская разведка не имела собственного информационно-аналитического подразделения – Фитин не сумел «пробить» его создание . Однако весной 1941 г. Павел Михайлович на свой страх и риск создал в центральном аппарате разведки нештатную информационно-аналитическую группу с участием руководителя «немецкого» отдела разведки Павла Журавлева и его сотрудницы лейтенанта госбезопасности Зои Рыбкиной – будущей известнейшей детской писательницы Зои Воскресенской.

Десятилетия спустя она так вспоминала об этой работе в своих мемуарах: «Нашей группе было поручено проанализировать информацию всех резидентур, касающуюся военных планов гитлеровского командования, и подготовить докладную записку. Даты начала военных действий фашистской Германией назывались разные, но все сходились в одном: война против Советского Союза начнется в самое ближайшее время. Наша аналитическая записка оказалась довольно объемистой, а резюме – краткое и четкое: мы на пороге войны.

К началу Великой Отечественной войны в структуру 1-го управления НКГБ входили руководство управле­ния, секретариат, 8 отделов (из них 6 оперативных).

В центральном аппарате управления работало около 120 человек, включая технический персонал. За рубежом действовало 45 легальных и 14 нелегальных резидентур. В Германии, Франции, Англии помимо легальной работа­ло от 2 до 4 нелегальных резидентур. Кроме того, в УНКГБ приграничных районов (Хабаровский край, Ар­хангельская, Брестская, Ленинградская, Львовская и Читинская области) были образованы местные подраз­деления внешней разведки — 1-е (разведывательные) отделы.

17 июня 1941 года ИАГ передала записку Фитину, а тот дальше руководству НКГБ. Заключительным аккордом в ней прозвучало: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время».

В тот же день П.М. Фитин вместе с наркомом госбезопасности В.Н. Меркуловым представили этот доклад лично И.В. Сталину. Сам Фитин так вспоминал о своем докладе Сталину в Кремле: «После окончания моего доклада наступила длительная пауза. Сталин, подойдя к своему рабочему столу и повернувшись к нам, произнес: «Дезинформация! Можете быть свободны».

Придя в наркомат, мы с наркомом тут же составили шифровку в берлинскую резидентуру о немедленной проверке присланного сообщения о нападении Германии на СССР, которое якобы намечено на 22 июня 1941 года, но ответ получить не успели. Прошло несколько дней. Позади напряженная неделя. Было воскресенье, день отдыха, а мысли, мысли, как маятник часов: «Неужели дезинформация? А если нет, тогда как?» С этими думами я приехал домой и прилег, но уснуть так и не удалось – зазвонил телефон. Было пять часов утра. В трубке голос дежурного по наркомату: «Вас срочно вызывает нарком, машина послана». Я тут же оделся и вышел, будучи твердо уверен, что случилось именно то, о чем несколько дней назад шла речь у И.В. Сталина.

Нарком сообщил, что на всем протяжении западной границы – от Балтики до Черного моря – идут бои, в ряде мест германские войска вторглись на территорию нашей страны. Центральный Комитет и правительство принимают все меры для организации отпора вторгшемуся на нашу территорию врагу. Нам надо продумать план действий, учитывая сложившуюся обстановку. С этой минуты все мы находимся на военном положении, и нужно объявить об этом во всех управлениях и отделах.

– А вам, – обратился ко мне нарком, – необходимо подготовить соответствующие указания закордонным резидентурам. Через полтора-два часа я вас вызову…».

22 июня 1941 г. начальник советской разведки Павел Михайлович Фитин подписал первые адресованные зарубежным резидентам шифровки-задания военного времени. Подписал своим постоянным псевдонимом «Виктор». Что по латыни значит – «Победитель». Но до Победы в Великой Отечественной войне было еще 1417 дней, отмеченных напряженнейшей боевой работой советской разведки.

Через месяц после начала Великой Отечественной войны 20 июля 1941 года НКВД и НКГБ были объедине­ны в единый НКВД СССР во главе с Л. П. Берией, членом Государственного комитета обороны (ГКО). В. Н. Меркулов стал первым заместителем наркома внут­ренних дел.

Внешняя разведка вошла в НКВД в качестве 1-го (разведка за границей) управления, начальником кото­рого 31 июля 1941 года был назначен П. М. Фитин. В структуру центрального аппарата 1-го управления вошли руководство разведки (начальник и его заместители), секретариат, Школа особого назначения (ШОН), Груп­пы «А» и «Б», отдел «X» (связь), 9 оперативных отделов (8 географических и отдел совколоний). Научно-техни­ческая разведка была передана в соответствующие гео­графические отделы. Как самостоятельная линия НТР была сохранена только в 5-м (англо-американском) от­деле, где было создано 4-е отделение, которым в 1941— 1942 годах руководил Леонид Романович Квасников.до 24 июля 1941 года, ШОН действовала на правах отделения 1-го Управления НКГБ СССР.

В октябре 1941 года была эвакуирована в Куйбышев (без слушателей), в начале 1942 года возвращена в Подмосковье.

В войну одни из выпускников школы ушли добровольцами на фронт, другие приняли участие в организации подпольного партизанского движения на оккупированных немцами территориях.

- Выпуск Школы особого назначения был полностью передан в мое распоряжение, - вспоминал генерал Павел Судоплатов, который отвечал за руководство партизанскими и разведывательно-диверсионными операциями в ближнем и дальнем тылу противника. - Хочу вспомнить добрым словом разведчиков-нелегалов, выпускников ШОНа Василия Иванова и Ивана Михеева. Под руководством Зои Рыбкиной нами была осуществлена успешная легализация их во вражеском тылу в качестве помощников священнослужителей. Осенью и зимой 1941 г. эти товарищи успешно действовали под Калининым.

Одним из первых выпускников балашихинской спецшколы был Герой Советского Союза Виктор Лягин. До войны он работал заместителем начальника внешней разведки – 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР, затем под фамилией Корнев в июле 1939 г. В.А. Лягин был направлен в командировку в США как инженер внешнеторговой фирмы «Амторг». Работая в Сан-Франциско и Нью-Йорке, Лягин добыл ряд ценных секретных сведений о военно-морских технических программах США, включая строительство авианосцев и противоминную защиту кораблей. Вернувшись в Москву 14 июня 1941 года, Лягин в первые недели Великой Отечественной войны добился того, чтобы его направили в черноморский город-порт Николаев во главе разведывательно-диверсионной группы.

В оккупированном Николаеве группа Виктора Лягина, имевшего документы на имя «инженера Корнева», действовала до февраля 1943 г. Наряду с непрерывным ведением разведки членам группы удалось уничтожить 24 немецких самолета на двух местных аэродромах, потопить плавучий кран и взорвать нефтебазу и склад боеприпасов в Николаевском порту, а также совершить ряд других крупных диверсий. Группа Лягина была провалена из-за ее контактов с партийным подпольем Николаева, куда внедрились немецкие агенты. После ареста Виктора и его товарищей в феврале 1943 г. гитлеровцам даже при допросах с пристрастием не удалось получить от них никаких сведений ни о городском подполье, ни о предвоенной работе В.А. Лягина в разведке. Он был казнен в июле 1943 г. и посмертно удостоен звания Героя Советского Союза 5 ноября 1944 г. Ещё трое из выпускников Школы Особого назначения в Балашихе - В.Б. Барковский, А.С. Феклисов и А.А. Яцков уже в 1996 году были удостоены звания Героя Российской Федерации.

В 1942 году структура 1-го управления была реоргани­зована и включала в себя 6 отделов (в каждом по 3 отде­ления, кроме 2-го отдела, где было 2 Отделения), отде­ление связи, группу «А» и ШОН. Штат 1-го управления составили 135 человек.

В период войны всю свою деятельность внешняя раз­ведка вела через легальные и нелегальные резидентуры, специально создаваемые разведгруппы, а также отдель­ных разведчиков или агентов, посылаемых в те страны, где резидентур не было. Во время войны легальные и нелегальные резидентуры внешней разведки действовали в Англии, США, Швеции, Болгарии, Китае, Иране, Турции, Афганистане, Японии. А в 1943—1945 годах были созданы резидентуры в Египте, Италии, Франции, Фин­ляндии, Румынии и Венгрии., В общей сложности к кон­цу войны за рубежом действовало свыше 96 легальных и нелегальных резидентур, а в отдельных странах (Англия, США, Китай, Иран и других), как и ранее, имелось по нескольку разведаппаратов.

В ШОН были опытные преподаватели, которые в годы войны руководили диверсионной работой за линией фронта.

- Богами разведки нам казались и начальник школы генерал-майор Вячеслав Васильевич Гриднев, и его заместитель генерал-майор Михаил Андреевич Аллахвердов, - вспоминал Вадим Кирпиченко. - Оба были плотненькие, небольшого роста и в гражданской одежде выглядели довольно заурядно. Но и тот и другой прожили большую жизнь в разведке, были удостоены многочисленных высоких наград.

Вячеслав Васильевич Гриднев в довоенное время работал по линии разведки в Монголии и помогал монгольским коллегам в создании органов безопасности. С начала Великой Отечественной войны он был командиром полка Отдельной мотострелковой бригады особого назначения (ОМСБОН), сражавшейся на подступах к Москве и в немецком тылу. С 1942 года Гриднев командовал этой бригадой. Яркой страницей в боевой биографии Вячеслава Васильевича была его работа по подготовке и направлению в немецкий тыл диверсионных отрядов Медведева, Орловского, Мирковского и Прудникова. Вячеслав Васильевич прожил долгую жизнь - девяносто три года - и до последних дней сохранял связь с внешней разведкой.

Михаил Андреевич Аллахвердов действовал и как нелегал, и как руководитель легальных резидентур. Особенно хорошо ему были известны наши южные соседи. Около двадцати лет с небольшими перерывами он проработал в Афганистане, Турции и Иране. Михаил Андреевич был, если так можно выразиться, интеллектуалом от - разведки. Он стал первым начальником созданного в 1943 году информационного отдела разведки, а в балашихинской спецшколе № 101 являлся заместителем В.В.Гриднева по учебной и научной работе.

Свое первоначальное название – Школа особого назначения – кузница советских разведчиков носила недолго.

Осенью 1943 г. ШОН была преобразована в Разведывательную школу (РАШ) НКГБ СССР, при этом срок обучения был увеличен до 2 лет. Приказом НКГБ №0028 от 18 января 1946 г. Разведывательная школа была переименована в 12-й отдел 1-го Управления. После возвращения из КИ именовалась школой №101.

Потом она носила название Высшей разведшколы (ВРШ), хотя в документах разведчики ради конспирации именовали ее школой №101, а между собой «Лесной школой» или даже «деревней Гридневка» по имени начальника школы Вячеслава Гриднева

Разведка за границей

с 10 июля 1934 г. — ИНО (иностранный отдел) ГУГБ НКВД ССС

с 25 декабря 1936 г. — 7 отдел ГУГБ НКВД СССР

с 9 июня 1938 г. — 5 отдел 1 управления НКВД СССР

с 29 сентября 1938 г. — 5 отдел ГУГБ НКВД СССР

с 26 февраля 1941 г. — 1 управление НКГБ СССР

с 31 июля 1941 г. — 1 управление НКВД СССР

с 14 апреля 1943 г. — 1 управление НКГБ СССР

с 4 мая 1946 г. — 1 Главное управление МГБ СССР

с 30 мая 1947 г. — Комитет информации при Совете Министров СССР

с 1949 г. — Комитет информации при Министерстве иностранных дел СССР

с 2 ноября 1951 г. — 1 Главное управление МГБ СССР

с 14 марта 1953 г. — 2 Главное управление МВД СССР

с 18 марта 1954 г. — 1 Главное управление КГБ при Совете Министров СССР

(Бывший объект школы особого назначения НКВД (1938—1943).
Здесь готовились специалисты для войны в Испании 1936-1939 годов.
С 1943 по 1948 годы разведывательная школа 1-го Управления НКГБ СССР.
С 1948 по 1968 годы Высшая разведывательная школа (101-я разведывательная школа).
С 1968 по 1970 годы учебный центр Краснознамённого института имени Ю. В. Андропова КГБ СССР.
С 1970 по 1993 годы объект «Старый городок» принадлежал Курсам усовершенствования офицерского состава (13-й факультет Высшей школы КГБ СССР).
С 1981 года КУОС — группа специального назначения «Вымпел».

С 1994 года воинская часть ФСО.)

В преддверии 80-й годовщины Академии внешней разведки РФ, отсчет истории которой ведётся с момента создания Школы особого назначения ГУ госбезопасности НКВД СССР, творческой группой телеканала «Звезда» был снят документальный фильм о самом секретном учебном заведении нашей страны. Премьера фильма состоялась на телеканале 4 октября 2018 года.