Шрам: ЧЗО

Самолёт сел в Борисполе в полдень. Шрам вышел последним, пропустив толпу пассажиров с чемоданами и сумками. У него только рюкзак — две смены белья, бритва, документы и наган в скрытом кармане. Седьмой патрон всё ещё в барабане.

Терминал старый, советский, с облупленными стенами и тусклыми лампами. Пахло табаком, потом и дешёвым кофе. Объявления по громкоговорителю на украинском и английском, но Шрам слушал русскую речь вокруг — она текла повсюду, привычная, грубая, домашняя. Впервые за пять лет он слышал её не от легионеров, а от обычных людей. Таксисты матерились у выхода, женщины торговались с менялами, пограничники переговаривались сквозь зубы.

Он прошёл паспортный контроль без задержек. Французский паспорт на имя Пьера Дюбуа. Пограничник посмотрел в лицо, сверил фото, щёлкнул штампом. Никаких вопросов. Легион научил исчезать в документах.

За стеклянными дверьми терминала стоял Крид. Высокий, широкий, в чёрной куртке и джинсах. Короткие светлые волосы, холодные голубые глаза. Рядом с ним двое мужчин — оба под сорок, оба с военной выправкой. Один худой, жилистый, с шрамом через всю щёку. Второй коренастый, с бритой головой и татуировками на шее. Оба смотрели на Шрама оценивающе, без интереса. Просто проверяли товар.

Крид кивнул.

— Дюбуа. Как полёт?

— Нормальный.

— Это Костя, — Крид указал на худого. — Командир группы. Бывший спецназ ГРУ. Пятнадцать лет на контрактах. Ирак, Сирия, Ливия.

Костя протянул руку. Рукопожатие короткое, жёсткое, сухое. Ладонь с мозолями. Глаза серые, пустые.

— А это Гриша, — продолжил Крид, кивая на коренастого. — Пулемётчик. Бывший ВДВ. Чечня, Грузия, Украина. Первый контракт в Зоне.

Гриша пожал руку молча. Пахло табаком и машинным маслом. На шее татуировка — череп с крыльями и надписью «Никто кроме нас».

— Поехали, — сказал Крид. — Остальных встретишь на базе.

Снаружи ждал джип. Старый японский внедорожник, грязный, с вмятинами на бортах. Шрам сел на заднее сиденье рядом с Гришей. Костя за руль, Крид на пассажирское. Двери хлопнули, мотор завёлся с хрипом.

Выехали из аэропорта на трассу. Киев встретил серым небом, бетонными коробками многоэтажек и рекламными щитами на украинском. Дорога разбитая, ямы глубокие, машины обгоняли друг друга с воем двигателей. Крид достал сигареты, протянул Косте. Тот закурил, выпустил дым в приоткрытое окно.

— Сколько до базы? — спросил Шрам.

— Три часа, — ответил Костя, не оборачиваясь. — База под Припятью. Старый военный городок. Бетонные казармы, забор, вышки. ЧВК арендует у военных. Официально для охраны зоны. Неофициально — научные группы, артефакты, зачистки.

— Сталкеры?

— Постоянно лезут. Банды, одиночки, чёрные копатели. Зона большая, периметр дырявый. Наша задача — патрулировать, отлавливать, иногда убирать.

Гриша рядом молчал, смотрел в окно. Пальцы барабанили по колену.

Город кончился, начались поля. Серая земля, голые деревья, деревни с покосившимися домами. Небо низкое, тяжёлое. Шрам смотрел на дорогу и думал, что здесь похоже на север Франции. Та же серость, та же усталость пейзажа. Только язык другой.

Через час свернули с трассы на просёлок. Асфальт сменился разбитым бетоном, потом грунтовкой. Машину трясло на ухабах. Гриша достал флягу, сделал глоток, протянул Шраму. Водка. Шрам отказался жестом. Гриша усмехнулся, убрал флягу.

— Не пьёшь?

— Завязал.

— Правильно. В Зоне пьяным делать нечего.

Ещё через полчаса впереди показался забор. Высокий, бетонный, с колючей проволокой сверху. Вышки по углам с прожекторами. Ворота железные, массивные. Охрана в камуфляже с автоматами. Костя притормозил у шлагбаума, опустил стекло. Охранник заглянул в салон, кивнул, махнул рукой. Шлагбаум поднялся, джип въехал внутрь.

База выглядела как советский военный городок. Длинные двухэтажные казармы из серого бетона, плац с выцветшей травой, гаражи с ржавыми воротами. Несколько джипов и грузовиков стояли у казарм. Мужчины в камуфляже курили у входа, чинили оружие, разговаривали вполголоса. Все смотрели на новенького без интереса.

Костя припарковался у центрального здания. Все вышли. Шрам взял рюкзак, пошёл следом за Кридом. Внутри пахло сыростью, табаком и солдатским потом. Коридор длинный, бетонные стены, тусклые лампы под потолком. Двери с номерами и надписями на русском: штаб, склад, оружейная, медпункт.

Крид остановился у двери с надписью «Командование». Постучал, открыл без ответа. Внутри кабинет маленький, тесный. Стол металлический, стулья жёсткие, карта Зоны на стене с красными отметками. За столом сидел мужчина лет пятидесяти. Седые волосы коротко стрижены, лицо обветренное, изрытое морщинами. Камуфляж без знаков различия, на груди нашивка с черепом и надписью «Призрак». Глаза тёмные, усталые, но острые.

— Полковник Левченко, — представился он, не вставая. — Командую операцией. Ты Дюбуа?

— Да.

— Послужной из легиона изучил. Банги, Тессалит, Мали. Семьдесят подтверждённых. Снайпер. Выжил, когда рота полегла. Хорошо.

Шрам молчал. Левченко достал из ящика стола папку, положил на стол.

— Контракт месяц. Задачи: охрана научной группы в Припяти, патрулирование периметра, зачистка бандитов по необходимости. В группе двенадцать человек, включая тебя. Командир Костя, заместитель Гриша. Остальных встретишь на построении.

Он открыл папку, достал лист бумаги, протянул Шраму.

— Оплата за первый месяц. Семь с половиной тысяч евро. Вторая половина после завершения контракта. Подпиши за получение.

Шрам взял лист. Счёт на имя Пьера Дюбуа, сумма семь тысяч пятьсот евро. Подписал, вернул. Левченко убрал бумагу в папку.

— Экипировка выдаётся на складе. Костя покажет. Размещение в казарме номер три, комната восемь. Ужин в шесть. Построение завтра в семь утра. Вопросы?

— Научная группа. Что исследуют?

Левченко посмотрел на него долго, оценивающе.

— Артефакты, аномалии, радиация. Детали не твоё дело. Твоё дело — охранять и стрелять. Всё.

Шрам кивнул. Левченко махнул рукой.

— Свободен. Костя, отведи на склад.

Костя кивнул, вышел первым. Шрам последовал за ним. Крид остался в кабинете. Коридор снова, запах табака и сырости. Костя шёл быстро, молча. Дошли до двери с надписью «Склад». Костя открыл, щёлкнул выключателем. Свет залил помещение.

Склад большой, забитый ящиками, стеллажами с оружием, рядами бронежилетов и касок. Пахло маслом, металлом и резиной. В углу за столом сидел кладовщик — старик лет шестидесяти, в грязном камуфляже, с седой бородой. Курил, читал газету.

— Серёга, — позвал Костя. — Новенький. Экипировка полная.

Старик поднял глаза, оглядел Шрама.

— Размер?

— Пятьдесят два куртка, сорок четыре ботинки.

Серёга поднялся со скрипом, пошёл к стеллажам. Вернулся с коробкой, высыпал содержимое на стол. Бронежилет тяжёлый, керамические пластины спереди и сзади, стальные вставки по бокам. Камуфляж цифровой серо-зелёный. Разгрузка с подсумками. Берцы высокие, кожаные, потёртые. Перчатки тактические без пальцев.

— Примерь, — велел Серёга.

Шрам снял куртку, надел бронежилет. Тяжёлый, килограммов пятнадцать. Сел хорошо, не жал. Разгрузку пристегнул поверх. Берцы по размеру, удобные.

Серёга кивнул удовлетворённо, пошёл дальше. Вернулся с чёрным ящиком. Открыл, достал шлем.

Шрам взял шлем обеими руками. Тяжёлый, цельный, матово-чёрный. Противогаз встроенный, фильтры по бокам в форме клыков. Визор широкий, затемнённый, непроницаемый. Сверху прибор ночного видения — труба толстая, синяя линза. Тепловизор слева, красная линза меньшего размера. А спереди, над визором, череп. Металлический, стилизованный, с пустыми глазницами и оскаленными зубами. Зловещий, хищный, мёртвый.

— Спецзаказ, — пояснил Серёга. — Для работы в Зоне. Противогаз защищает от радиации и химии. ПНВ третьего поколения, дальность триста метров. Тепловизор для обнаружения живых целей. Череп — психологическое давление. Сталкеры боятся как огня. Называют нас «мертвецами».

Шрам надел шлем. Сел идеально, как литой. Визор затемнил мир, оставив только узкую полосу обзора. Включил ПНВ — мир стал синим, контрастным, резким. Тепловизор показал Серёгу красным силуэтом на холодном фоне. Дышать легко, фильтры работали бесшумно.

Снял шлем. Костя смотрел с усмешкой.

— Привыкай. Носить придётся постоянно. В Зоне без него смерть.

Серёга достал винтовку из стеллажа. Положил на стол.

Шрам взял оружие, осмотрел внимательно. Винтовка снайперская, тяжёлая, под семь килограммов. Калибр 7,62 на 51. НАТО стандарт. Ствол длинный, с дульным тормозом. Затвор продольно-скользящий, магазин на десять патронов. Оптика мощная — многократный прицел с переменным увеличением, дальность до тысячи метров. Сошки складные под стволом. Приклад регулируемый. Всё прочное, надёжное, военное.

— СВ-98, — сказал Серёга. — Российская разработка. Точность высокая, отдача мягкая. Боеприпасы бронебойные и обычные. Глушитель в комплекте, если нужен.

Шрам вскинул винтовку к плечу. Легла удобно, прицел на уровне глаза. Прицелился в дальний угол склада через оптику. Чёткая картинка, перекрестие тонкое. Опустил оружие, проверил затвор. Работал плавно, без заеданий.

— Возьму.

Серёга кивнул, достал два ящика с патронами. По пятьдесят штук в каждом. Бронебойные в чёрных коробках, обычные в зелёных.

— Ещё нужен пистолет?

— Есть свой.

Костя усмехнулся.

— Наган из Банги?

Шрам посмотрел на него молча. Костя пожал плечами. Шрам не ответил. Костя не настаивал.

Серёга собрал остальное снаряжение: фонарь тактический, нож траншейный, верёвку, карабины, фляжку, сухпайки, аптечку. Всё сложил в рюкзак большой, армейский. Протянул Шраму.

— Расписывайся.

Шрам расписался в журнале. Серёга вернулся за стол, закурил снова.

Костя вышел первым. Шрам последовал, нагруженный рюкзаком и винтовкой. Шлем нёс в руке, тяжёлый, с мёртвым черепом на лбу.

Казарма номер три стояла в дальнем конце плаца. Внутри коридор узкий, двери с номерами. Комната восемь в конце. Костя толкнул дверь.

Внутри два яруса нар, стол, стулья, шкаф металлический. Окно узкое, зарешёченное. Пахло пылью и табаком. На нижних нарах сидел мужчина лет тридцати. Худой, смуглый, с чёрными волосами и бородой клином. Чистил пистолет, разложив детали на тряпке.

— Это Рашид, — представил Костя. — Таджик. Бывший военный афганской армии. Снайпер-корректировщик. Твой напарник.

Рашид поднял глаза. Карие, спокойные. Кивнул молча. Костя хлопнул Шрама по плечу.

— Устраивайся. Ужин в шесть в столовой. Построение завтра в семь. Не опаздывай.

Вышел, закрыл дверь. Шрам поставил рюкзак у верхних нар, винтовку положил рядом. Шлем на стол, рядом с деталями пистолета Рашида. Сел на край нар, устало.

Рашид собрал пистолет быстро, проверил затвор, убрал в кобуру. Посмотрел на череп на шлеме, усмехнулся.

— Мертвец теперь. Как все мы.

Голос с акцентом, но русский хороший.

Шрам достал флягу с водой, сделал глоток. Рашид достал сигареты, протянул. Шрам отказался. Рашид закурил, выпустил дым в окно.

— Откуда?

— Легион. Франция.

— Воевал где?

— Африка. ЦАР, Мали.

Рашид кивнул.

— Я из Афганистана. Гильменд, Кандагар. Талибы. Пять лет. Потом всё рухнуло, сбежал. Контракты, Сирия, Ливия. Теперь здесь.

Шрам молчал. Рашид затянулся, посмотрел в окно на серое небо.

— Зона странная. Не как война. Тихо, пусто, мёртво. Но опасно. Радиация, аномалии, мутанты. Сталкеры хуже талибов. Знают местность, бьют из засад, исчезают как призраки. Научная группа ищет что-то. Что именно — не говорят. Мы охраняем, патрулируем, убиваем. Как всегда.

Шрам посмотрел на череп на шлеме. Мёртвый, зловещий, оскаленный. Седьмой патрон в нагане лежал тяжестью в кармане куртки. Левченко сказал: твоё дело — охранять и стрелять. Всё.

Ничего нового. Та же война, другая страна. Та же работа, другой противник. Та же пустота внутри, другие лица вокруг.

Он лёг на нары, закрыл глаза. Через два часа ужин. Завтра построение, знакомство с группой, первый патруль. Зона ждала. Седьмой патрон ждал. Смерть ждала, отложенная, но неизбежная.

Волк нашёл новую стаю. Последнюю. А впрочем, неважно...

Ужин был в шесть. Столовая в подвале центрального здания, длинная, низкая, с бетонными стенами и тусклыми лампами. Пахло гречкой, тушёнкой и хлором. Столы металлические, скамейки прикручены к полу. Человек тридцать ели молча, торопливо, по-армейски. Шрам взял поднос, встал в очередь. Повар — толстая украинка в грязном фартуке — плеснула гречку, швырнула кусок мяса, положила хлеб чёрный. Компот из кружки с отбитым краем.

Сел за стол в углу. Рашид напротив. Рядом двое мужчин, оба молодые, лет двадцати пяти. Один блондин, второй брюнет. Оба худые, жилистые, с армейскими стрижками.

— Это Саша и Женя, — представил Рашид. — Украинцы. Бывшие АТО. Пулемётчик и гранатомётчик.

Саша кивнул, продолжил жевать. Женя посмотрел на Шрама долго, оценивающе.

— Легионер?

— Да.

— Франция небось тёплая. Здесь похолоднее будет.

Шрам не ответил. Женя усмехнулся, вернулся к еде. Гречка безвкусная, мясо жёсткое, хлеб чёрствый. Шрам ел медленно, методично. Как в легионе, как в Мали. Главное — заправиться, не важно чем.

Костя сидел за соседним столом с Гришей и ещё тремя мужчинами. Все старше тридцати, все с лицами обветренными, усталыми. Один с повязкой на глазу, второй с шрамом через всю скулу, третий без мизинца на левой руке. Профессионалы, прошедшие войны. Костя что-то говорил, остальные слушали, кивали.

После ужина Шрам вернулся в казарму. Рашид остался курить с украинцами. В комнате темно, холодно. Шрам включил лампу над столом. Слабый жёлтый свет. Достал из рюкзака снаряжение, разложил на столе. Бронежилет, разгрузка, шлем, винтовка, ящики с патронами, нож, фонарь, фляга.

Начал с винтовки. Разобрал полностью — ствол, затвор, магазин, прицел. Осмотрел каждую деталь под лампой. Всё чистое, смазанное, без ржавчины. Собрал обратно, проверил механизмы. Затвор ходил плавно, спуск мягкий, без люфта. Магазин встал с щелчком. Прицел отрегулировал по расстоянию — триста метров стандарт, можно менять от ста до тысячи.

Зарядил магазин десятью патронами. Бронебойные, тяжёлые, латунные гильзы блестели в свете лампы. Вставил магазин, передёрнул затвор. Патрон в патроннике. Поставил на предохранитель, положил винтовку на нары рядом с подушкой.

Достал шлем. Тяжёлый, килограмма три с половиной. Надел, застегнул ремень под подбородком. Сел плотно, давил на затылок. Включил ПНВ. Комната стала синей, контрастной. Рашидовы нары, стол, окно — всё резкое, чёткое. Переключил на тепловизор. Мир стал чёрно-красным. Батарея под окном светилась оранжевым пятном. Труба горячая.

Выключил приборы, снял шлем. Противогаз работал хорошо, дышать легко, но лицо вспотело. Привыкать придётся долго. В Мали шлемы были лёгкие, каски простые. Здесь технологии, электроника, вес.

Проверил бронежилет. Керамические пластины толстые, сантиметра три. Выдержат автоматную очередь, может быть снайперскую пулю. Стальные вставки по бокам защищали рёбра. Разгрузка с шестью подсумками — два для магазинов, один для гранат, один для аптечки, два для всего остального.

Нож траншейный, двадцать сантиметров, прямой клинок. Рукоять резиновая, гарда стальная. Заточен хорошо. Шрам провёл пальцем вдоль лезвия — острое. Убрал в ножны на разгрузке.

Наган достал из куртки. Тяжёлый, царский, с длинным стволом и глушителем. Открыл барабан, проверил патроны. Шесть пустых гнёзд, одно с патроном. Седьмой. Закрыл барабан, убрал наган в кобуру на бедре.

Рашид вернулся через час. Пахло табаком и водкой. Сел на нары, стянул берцы.

— Завтра в семь построение. Потом инструктаж, потом патруль. Первый день лёгкий — обход периметра, проверка КПП, возвращение к обеду.

— Кто ещё в группе?

— Двенадцать человек. Костя командир, Гриша заместитель. Саша и Женя пулемётчики. Ещё двое украинцев — Петро и Олег, автоматчики. Трое русских — Серый, Борода и Лёха, штурмовики. Один белорус, Витя, сапёр. Мы с тобой снайперы.

— Все обстрелянные?

— Все. Костя три контракта в Зоне отработал. Гриша второй. Остальные от месяца до полугода. Новичков нет. Только ты.

Шрам кивнул. Рашид лёг, потянулся.

— Спи. Завтра долго.

Шрам выключил лампу, лёг на нары. Под головой подушка тонкая, одеяло колючее. За окном темнота, ветер, тишина. Не спалось. Он смотрел в потолок, слушал дыхание Рашида, думал о завтрашнем дне. Первый патруль. Зона. Радиация, аномалии, мутанты, сталкеры. Седьмой патрон в нагане тяжестью лежал у бедра.

Уснул под утро. Без снов, без кошмаров. Тяжёлый сон солдата.

Построение в семь на плацу. Холодно, сыро, небо серое. Двенадцать человек в шеренгу. Все в бронежилетах, разгрузках, шлемах с черепами. Выглядели как мертвецы. Костя впереди, Гриша рядом. Левченко вышел из штаба, прошёл вдоль шеренги, осмотрел.

— Сегодня обход периметра, — сказал он. — Северный сектор, десять километров. Маршрут через деревню Копачи, КПП номер семь, обратно вдоль реки. Проверка радиационного фона, поиск нарушителей, зачистка если необходимо. Командир Костя. Связь постоянная. Вопросы?

Никто не ответил. Левченко кивнул.

— Свободны. Выход в восемь.

Группа разошлась. Шрам пошёл на склад, получил у Серёги дозиметр. Маленький, жёлтый, с цифровым табло. Повесил на разгрузку. Рашид проверял рацию — короткая антенна, наушник в ухо, микрофон на воротнике.

В восемь погрузились в два джипа. Шрам, Рашид, Саша и Женя в первом. Костя за рулём. Остальные во втором с Гришей. Ворота открылись, джипы выехали на дорогу. Асфальта не было, только грунтовка разбитая. Лес по бокам — сосны, берёзы, кусты. Серо, пусто, тихо.

Дозиметр молчал. Радиационный фон нормальный. Костя вёл медленно, объезжая ямы. Рашид смотрел в окно, Саша курил. Женя проверял гранатомёт на коленях. Шрам держал винтовку вертикально, приклад на полу.

— Копачи впереди, — сказал Костя. — Деревня мёртвая, но сталкеры любят прятаться. Будьте внимательны.

Деревня показалась через двадцать минут. Покосившиеся дома, разбитые заборы, заросшие огороды. Окна выбиты, двери сорваны, крыши провалены. Пахло сыростью и гнилью. Дозиметр щёлкнул тихо — фон выше, но не критично.

Джипы остановились у развилки. Все вышли. Костя показал рукой.

— Саша, Женя — проверьте дома слева. Рашид, Дюбуа — справа. Остальные держите периметр. Десять минут.

Шрам пошёл за Рашидом. Надел шлем, включил ПНВ. Мир стал синим. Первый дом — дверь открыта, внутри темно. Рашид вошёл первым, автомат на изготовку. Шрам за ним, винтовка на ремне, наган в руке.

Внутри пусто. Мебель сгнила, обои облупились, на полу мусор. Пахло плесенью. Дозиметр щёлкал чаще. Прошли через комнаты — никого. Вышли через чёрный ход.

Второй дом такой же. Третий пустой. Четвёртый с крысами — огромными, размером с кошку. Убежали в щель в стене.

Рашид по рации:

— Сектор чист.

Костя ответил:

— Возвращайтесь.

Вернулись к джипам. Саша и Женя уже ждали. Все сели, поехали дальше. Дорога шла через лес. Деревья гуще, кусты выше. Дозиметр молчал снова. Через километр справа показалась река — узкая, мутная, с жёлтой пеной на берегу. Вода мёртвая.

КПП номер семь на повороте. Бетонная будка, шлагбаум сломанный, забор ржавый. Никого. Костя остановился, вышел, осмотрелся. Достал рацию, доложил Левченко.

— КПП семь чист. Продолжаем маршрут.

— Принято.

Сели обратно, поехали. Дорога петляла вдоль реки. Лес справа, вода слева. Тихо. Слишком тихо. Шрам смотрел в окно, напряжённо. Рашид тоже молчал, руки на автомате.

Костя притормозил.

— Впереди что-то.

Все посмотрели. На дороге метров через сто стояли люди. Человек десять. Неподвижно. Странно.

Костя остановился, взял бинокль. Смотрел долго. Опустил, посмотрел на группу.

— Зомбированные.

Слово повисло тяжело. Шрам напрягся. Рашид ругнулся по-таджикски. Женя передёрнул затвор гранатомёта.

Костя по рации второму джипу:

— Гриша, впереди зомби. Десяток. Выходим, зачищаем. Снайперы на позиции, остальные в линию.

— Понял.

Все вышли. Шрам надел шлем, взял винтовку. Рашид рядом. Оба пошли вправо, в кусты у обочины. Легли на землю, сошки винтовок упёрлись в мокрую траву. Шрам включил оптику, навёл на группу впереди.

Зомбированные стояли посреди дороги. Десять человек в грязной одежде, оборванной, окровавленной. Все мужчины, возраст от двадцати до сорока. Лица пустые, глаза мутные, рты приоткрыты. Стояли неподвижно, покачиваясь. Один стонал тихо, протяжно. Второй скрипел зубами. Третий держал в руках кусок арматуры.

Шрам перевёл прицел на ближайшего. Мужчина лет тридцати, лысый, в рваной куртке. Оружия нет. Лицо грязное, борода всклокоченная. Глаза пустые, мёртвые. Зомбированный — человек под психическим воздействием, мозг выжжен, остались только инстинкты. Агрессивен, опасен, не чувствует боли.

Костя поднял руку. Группа замерла. Он опустил руку резко.

— Огонь.

Шрам выстрелил первым. Затвор щёлкнул, винтовка дёрнулась мягко. Лысый упал, затылок разнесён. Рашид выстрелил следом — второй зомбированный упал, дыра в груди. Автоматные очереди затрещали — Костя, Гриша, украинцы. Зомбированные падали один за другим, медленно, тяжело. Один побежал к джипам, размахивая арматурой. Женя выстрелил из гранатомёта. Граната взорвалась в трёх метрах. Зомбированного разорвало.

Шрам стрелял спокойно, методично. Третий, четвёртый, пятый. Каждый выстрел — падение. Голова, грудь, живот. Не важно куда, главное остановить. Затвор, выстрел, перезарядка. Магазин опустел, вставил новый. Ещё два выстрела. Седьмой зомбированный упал лицом вниз.

Восьмой добежал до Кости. Тот ударил прикладом в лицо, разворотил нос, добил очередью в голову. Девятый и десятый упали под огнём Гриши. Пулемёт выжег длинную очередь, тела дёрнулись, легли неподвижно.

Тишина. Только ветер и щелчки дозиметров. Костя поднял руку.

— Прекратить огонь. Проверить тела.

Группа вышла на дорогу. Шрам и Рашид поднялись, пошли следом. Десять трупов на асфальте. Кровь тёмная, густая. Мозги, осколки черепов, куски плоти. Пахло порохом и дерьмом.

Костя подошёл к первому, перевернул ногой. Лицо мёртвое, глаза остекленевшие. Никакого оружия, только грязная одежда. Проверил остальных. То же самое. Зомбированные, не бандиты.

— Откуда они? — спросил Гриша.

— Из глубины Зоны, — ответил Костя. — Психополе их выгнало, погнало сюда. Бывает.

Шрам смотрел на трупы молча. Это были люди когда-то. Сталкеры, копатели, искатели артефактов. Зашли слишком глубоко, попали под выброс или в психополе. Мозг сгорел, остался только скелет с инстинктами. Ни мыслей, ни памяти, ни души. Только голод и агрессия.

Он видел такое в Мали. Бойцов с контузией, солдат после пыток, детей-солдат с выжженными глазами. Разные причины, один результат. Человек без человечности. Оболочка без содержания.

Убивать их не тяжело. Тяжело понимать, что это могли быть ты. Один неверный шаг, одна ошибка — и ты зомбированный, бредущий по Зоне, пока кто-то не застрелит.

Костя по рации:

— База, это Костя. Контакт с зомбированными. Десять целей уничтожено. Потерь нет. Продолжаем маршрут.

— Принято. Действуйте.

Группа вернулась к джипам. Шрам снял шлем, вытер пот со лба. Рашид рядом закурил, выдохнул дым медленно.

— Первый контакт. Как впечатления?

— Как всегда.

— Привычная работа?

— Убивал в Африке. Здесь то же самое.

Рашид усмехнулся.

— Верно. Везде одинаково. Только пейзаж другой.

Сели в джипы, поехали дальше. Дорога уходила от реки в лес. Трупы остались позади. Дозиметры молчали. Всё спокойно, пусто, мёртво. Шрам смотрел в окно на серые деревья и думал, что Зона похожа на Мали. Та же пустота, та же смерть, та же работа. Только здесь холоднее.

И череп на шлеме напоминал — ты мертвец. Как все здесь. Живые среди мёртвых, или мёртвые среди живых. Не важно.

Седьмой патрон ждал.