Шрам: Красное Море

Самолёт тряхнуло на посадке, и Пьер открыл глаза. За иллюминатором — выжженная земля цвета ржавчины и какая-то бетонная коробка с облезлой краской вместо аэропорта. Жара била в стекло, воздух над полосой плясал. Африка не церемонилась.

Он поднялся, потянулся — хрустнуло в позвоночнике. Восемь часов в эконом-классе, но выспался нормально. Легионерская привычка — заснуть можешь где угодно, проснёшься со свежей головой. Вокруг пассажиры суетились, таскали чемоданы, пихались. Пьер дождался, пока толпа рассосётся, и пошёл к выходу.

По трапу поднимался горячий воздух. Ударило в лицо — градусов пятьдесят, не меньше. Дюбуа вдохнул глубоко. Сухость, пыль, керосин и ещё что-то... море, солёное. Война пахнет везде одинаково — металл, пот, выхлопные газы. Меняются только картинки.

Берлин был где-то далеко-далеко. Холодное утро, пустая квартира, записка на столе. «Прости». Всего два дня прошло, а кажется — целая жизнь. А здесь всё на своих местах. Жарища, небо без единого облака, военные борты на стоянке. Транспортники С-130, вертушки, какой-то французский хлам с опознавалками. База легиона неподалёку, наверное. Пьер усмехнулся. Замкнулся круг.

В терминале кондиционер еле дышал, а к паспортному контролю — очередь. Пограничник, тощий парень в мятой форме, пролистал французский паспорт и глянул на Пьера так, что всё было понятно без слов: ага, наёмник, ещё один. Штамп шлёпнулся на страницу. Добро пожаловать.

Багажа никакого. Рюкзак на плече — бельишко, щётка зубная, кольт под курткой, нож под рубашкой, ампула с сывороткой в футлярчике. Всё при нём. Остальное на месте дадут.

Зал прилёта маленький, душный, воняет потом и дешёвыми сигаретами. Народ стоит у выхода с табличками — таксисты, встречающие, двое американских военных. Пьер глазами прошёлся по лицам, читая на автомате. Турист с картой — растерянный, таксист с золотыми зубами — жадный, двое штатских у колонны — агенты какие-то, может французы, по повадке видно.

— Дюбуа, — окликнули справа.

Обернулся. Виктор Крид стоял у стены в светло-сером костюме, галстука нет, рубашка нараспашку. Даже в этом пекле выглядел так, будто из кондиционированного офиса только что. Волосы белёсые, коротко, глаза голубые и холодные. Папка в руках.

Пьер подошёл, кивнул.

— Виктор.

— Нормально долетел?

— Да.

Крид усмехнулся одним уголком рта.

— Пойдём, машина ждёт. Поболтаем в дороге.

Вышли на улицу — жара накрыла с головой. Асфальт плавился, воздух дрожал. Солнце било в глаза, белое, как расплавленный металл. Пьер стянул куртку, перекинул через плечо. Кольт под мышкой прилип к рёбрам — родной вес.

У бордюра стоял серый «Лендкрузер», весь в пыли, номера местные. За рулём водитель в кепке, лица не видно. Крид открыл дверь, кивнул. Внутри прохладно, кондей пашет.

Машина тронулась. За окном поплыли бетонные коробки, ржавые контейнеры, пальмы с грязными листьями. Джибути-сити — порт, военная база, помойка. Пьер таких городов штук двадцать видел. Африка, Азия, Ближний Восток — везде одна хрень. Нищета, пыль, калаши.

— Контракт обычный, — начал Крид, раскрывая папку. — Полгода, караулить торговые суда, Баб-эль-Мандебский пролив до Красного моря. Команда двенадцать человек, ты снайпер. База тут, в порту, но в основном на воде будешь. Пираты расшевелились за последние месяцы, по два-три судна в неделю хватают.

— Сомалийцы?

— Ага. Иногда йеменцы с той стороны. Скифы, гранатомёты, калаши. Стандартный набор. Бывают толковые — с пулемётами, скоординированные. Таких мало, но попадаются.

Пьер кивнул, смотрел в окно. Рынок промелькнул — брезентовые навесы, фрукты горами, люди в белом. Специи и тухлая рыба пахнули даже в машине.

— Правила какие?

— Атакуют — валишь. Предупредительные можешь дать, но не обязан. Трупы на палубе не оставлять, всё за борт. Корпорации нравятся чистые отчёты.

— Ясно.

Крид достал фотки, протянул. Пьер взял, посмотрел. Лица — европейцы, один азиат, пара негров. Команда. Молодые почти все, лет по двадцать пять — тридцать. Глаза знакомые — либо пустые, либо злые. Солдаты.

— Командир — Маркус Тейлор, британец, из SAS. Тридцать восемь, опытный, башка варит. Героев и дураков не любит. С ним можно.

— Легионеры есть?

— Француз один, Рено. Но он на пулемёте. На базе увидишь.

Пьер отложил фотографии.

— Бабки как договаривались?

— Сто кусков за полгода. Треть сейчас, остальное потом. Плюс бонусы за горячие контакты — штука баксов за подтверждённое попадание. Корпорация не скупится, если результат есть.

— Годится.

Машина свернула с основной дороги, покатила между складами. Морем запахло сильнее — йод, водоросли, ржавчина. Порт рядом. Краны над крышами торчат, как кости динозавров.

Крид закрыл папку, положил на колени. Помолчал, смотрел вперёд. Потом повернулся.

— Как ты?

— Нормально.

— Про Ольгу что-нибудь слышал?

Пьер даже не дёрнулся, но Крид всё равно заметил. Пауза вышла длинная. Секунды три. Много.

— Она в Киеве, — сказал Шрам ровно. — Всё.

— Жива, здорова. Деньги взяла.

— Знаю.

Ещё тишина. Крид смотрел, изучал. Пьер лицо держал спокойным. Чего он ищет? Слабость? Сожаления? Фиг ему.

— Ты точно уверен? — спросил Крид тихо. — Красное море, пираты, полгода на железном корыте. Мог бы передохнуть, взять паузу.

— Зачем?

— Не знаю. Мало ли.

Пьер усмехнулся, но радости в этом не было.

— Слушай, Виктор, мне тридцать два. Восемь лет в легионе, год в Зоне, до этого два года по разным жопам мира. Я по-другому не умею. Пауза для меня — это сдохнуть. Лучше уж пули.

Крид кивнул, будто так и знал, что Пьер это скажет.

— Ладно. Тогда с возвращением на войну.

Машина встала перед воротами с колючкой. Охранник в камуфляже, автомат на груди, подошёл к окну. Водитель сунул пропуск, охранник кивнул, ворота разъехались. За ними — контейнеры, ангары, причалы с катерами. База.

Дюбуа вылез, повесил рюкзак на плечо. Жарища опять, но уже не замечал. Море блестело за контейнерами, синее, тихое. Врёт тишина. Где-то там, за горизонтом, скифы с пиратами ещё не знают, что Шрам едет к ним.

Виктор вышел, встал рядом. Молчал, смотрел на воду. Потом:

— Маркус в третьем ангаре ждёт. Брифинг через час. Оружие там выдадут.

— Понял.

Крид протянул руку. Пожали — крепко, быстро.

— Удачи, Дюбуа.

— Спасибо.

Крид развернулся, сел обратно в машину. Мотор завёлся, «Крузер» развернулся, покатил к воротам. Пьер проводил взглядом. Потом посмотрел на море.

Домой.

Волк вернулся на охоту.

Ангар номер три оказался полупустым складом с ржавыми воротами и бетонным полом в масляных пятнах. Внутри пахло соляркой, металлом и сигаретным дымом. Свет падал через грязные окна под потолком — жёлтый, пыльный, резал глаза полосами. В углу стояли ящики с надписями на английском и арабском, у стены — несколько раскладушек, стол из поддонов, пара стульев. Классическая военная эстетика — функционально, убого, временно.

Народу человек восемь, не больше. Кто-то дрых на раскладушке, кто-то сидел на ящиках, кто-то стоял у открытой двери и курил, выпуская дым наружу. Разговоры вполголоса, музыка из чьих-то наушников — басовитая, ритмичная, похожа на рэп. Пьер остановился в дверях, оглядел помещение. Никто не повернулся. Обычное дело — новенький пришёл, посмотрят потом.

Он прошёл к столу, бросил рюкзак на пол, сел на стул. Достал из кармана пачку «Мальборо», зажигалку. Закурил, затянулся. Табак горький, лёгкие знакомо защипало. Хорошо.

— О, свеженький, — сказал кто-то слева.

Пьер повернул голову. Парень лет двадцати восьми, худой, с выбритыми висками и пучком волос на макушке, сидел на ящике и улыбался. Лицо узкое, подвижное, глаза быстрые. Футболка с выцветшим логотипом какой-то рок-группы, шорты цвета хаки, разгрузка валяется рядом. В руках — телефон, на экране что-то мелькает.

— Привет, — ответил Дюбуа.

— Джейк, — представился парень, убрал телефон. — Стрелок, иногда сапёр, иногда клоун. Смотря что нужно. Ты кто?

— Пьер. Снайпер.

— О, снайпер! — Джейк хлопнул в ладоши. — Значит, ты будешь лежать где-нибудь на крыше и отстреливать бедных сомалийских рыбаков, которые просто хотели заработать на хлебушек?

— Если они с РПГ, то да, — сказал Пьер ровно.

Джейк засмеялся, тонко, почти визгливо.

— Мне нравится. Чувство юмора есть. А то тут все такие серьёзные, блядь, как на похоронах.

— Потому что мы на похоронах, Джейк, — буркнул кто-то из угла. — Своих будущих.

Голос низкий, с акцентом. Пьер посмотрел туда. На раскладушке лежал здоровенный негр, руки за головой, глаза закрыты. Метр девяносто минимум, плечи широкие, футболка натянута на мышцы. На предплечье татуировка — череп с крыльями и надпись на французском: «Legio Patria Nostra». Легион — наше отечество.

— Рено? — спросил Пьер.

Негр открыл один глаз, посмотрел.

— Угу. Ты Дюбуа?

— Да.

— Крид говорил, что ты из легиона. Какой полк?

— Второй парашютный.

Рено открыл второй глаз, приподнялся на локте.

— Серьёзно? Я в третьем пехотном служил. Когда вышел?

— Два года назад.

— Я три. — Рено сел, опустил ноги на пол. — Значит, ты видел дерьмо.

— Видел.

— Хорошо. Тогда не сдохнешь в первый же день.

Джейк фыркнул.

— Блин, вы, легионеры, как секта какая-то. Сразу друг друга находите, обнимаетесь, плачете.

— Заткнись, Джейк, — сказал Рено без злости. — Пока ты в Техасе в школу ходил, мы в Мали мочили джихадистов.

— Я не в Техасе, я в Джорджии вырос, — поправил Джейк обиженно. — И я тоже воевал. В Ираке. Два года. Марпехи.

— Марпехи, — повторил Рено с усмешкой. — Ну-ну.

Пьер затянулся, выдохнул дым. Смотрел на них, слушал. Обычная армейская возня — меряются членами, кто круче. Безобидно пока.

— А ты, снайпер, сколько стволов положил? — спросил Джейк, повернувшись к Пьеру. — Можно спросить или это, типа, секрет?

— Можно, — сказал Дюбуа. — Семьдесят два.

Тишина. Джейк замер с открытым ртом. Рено присвистнул тихо. Даже тот, кто спал, дёрнулся и открыл глаза.

— Семьдесят два? — переспросил Джейк. — Подтверждённых?

— Подтверждённых.

— Бля... — Джейк откинулся назад, упёрся спиной в ящик. — Ну охуеть теперь.

— Это много, — сказал Рено, глядя на Пьера внимательно. — Очень много. Ты где столько насобирал?

— Мали, Афганистан, Балканы. Потом ещё одно место.

— Какое?

— Зона.

— Что за зона?

— Неважно.

Рено хмыкнул, но спрашивать дальше не стал. Понял — тема закрыта.

У двери кто-то кашлянул. Пьер обернулся. Там стоял парень лет тридцати пяти, среднего роста, жилистый, в выцветшей футболке и джинсах. Лицо обветренное, шрамы на руках, сигарета в зубах. Волосы короткие, русые, глаза светлые, почти прозрачные. Смотрел спокойно, без выражения.

— Привет, — сказал он. — Михаэль. Из Германии.

Акцент слабый, но слышный. Пьер кивнул.

— Пьер. Франция.

— Ясно. — Михаэль затянулся, выпустил дым наружу. — Ты снайпер, да?

— Да.

— Хорошо. Я штурмовик. Будем работать вместе.

Он отвернулся, снова уставился на улицу. Всё. Разговор окончен. Пьер усмехнулся про себя. Молчун. Таких он знал. Говорят мало, но когда говорят — по делу.

— Михаэль бывший GSG-9, — тихо сказал Джейк, наклонившись к Пьеру. — Немецкий спецназ. Крутой мужик, но странный. Почти не разговаривает. Зато стреляет как бог.

— Вижу, — сказал Пьер.

— А вон тот, — Джейк кивнул в сторону стола, где сидел ещё один парень, — это Ричард. Мы его Дик зовём, но ему не нравится.

Ричард сидел прямо, спина ровная, руки на коленях. Лет тридцать, внешность обычная, но что-то в нём было... правильное. Слишком правильное. Волосы аккуратно зачёсаны, футболка белая, чистая, на носу очки в тонкой оправе. Перед ним на столе лежал планшет и папка с бумагами. Он что-то читал, водя пальцем по экрану.

— Он не боец, — продолжал Джейк. — Он типа координатор от корпорации. Следит, чтобы мы не творили дичь и отчёты писали правильно.

— Понятно, — сказал Пьер. — Бумажная крыса.

Ричард поднял голову, посмотрел на Пьера поверх очков.

— Я слышал, — сказал он ровно. — И да, я не боец. Моя задача — логистика, связь с заказчиками, юридическое сопровождение. Но без меня вы не получите ни оружие, ни деньги, ни эвакуацию, если что-то пойдёт не так. Так что можете называть меня крысой, но помните, что крысы покидают корабль первыми.

Пьер усмехнулся.

— Справедливо.

Ричард кивнул и снова уткнулся в планшет.

— А есть ещё Карим, — сказал Джейк, оглядываясь. — Где он, кстати?

— Здесь, — откликнулся голос справа.

Из-за ящиков вышел невысокий смуглый мужик лет сорока, в светлой рубашке и потёртых джинсах. Лицо изрезано морщинами, борода седая, глаза тёмные, умные. В руках — термос и пластиковый стакан.

— Карим, — представился он, подходя к столу. — Переводчик. Говорю на арабском, английском, французском и немного русском. Если будут проблемы с местными, зовите меня.

— Ты откуда? — спросил Пьер.

— Из Египта. Но живу в Германии давно. Двадцать лет. — Карим налил себе чай из термоса, сел на стул рядом. — Здесь работаю полгода. Знаю всех пиратов по именам. Они меня тоже знают.

— И что они о нас думают?

Карим усмехнулся.

— Что вы мясо. Что корпорации платят вам копейки, а прибыль гребут миллионами. Что вы умрёте, а они продолжат ловить суда. — Он отпил чаю, посмотрел на Пьера. — Они не совсем неправы.

— Может, и так, — сказал Дюбуа. — Но пока мы живы, они дохнут.

— Это тоже правда, — согласился Карим.

Джейк засмеялся.

— Вот это по-нашему! Философия наёмника: я умру, но ты первый.

— Не философия, — сказал кто-то из глубины ангара. — Реальность.

Голос звучал весело, но в нём была какая-то странная нотка. Пьер обернулся. К столу шёл парень лет двадцати шести, высокий, мускулистый, с широкой улыбкой. Светлые волосы торчали ёжиком, на шее цепочка с крестиком. Футболка с американским флагом, тату на плече — орёл и надпись «Born to kill». Глаза голубые, яркие, горящие.

— Трэвис, — представился он, протягивая руку Пьеру. — Техас, морпехи, два тура в Афгане, один в Ираке. А потом понял, что армия — хуйня. Мало платят, много запретов. Здесь лучше.

Пьер пожал руку. Крепкая, сухая.

— Пьер. Франция, легион.

— О, легион! — Трэвис сел на ящик напротив, закинул ногу на ногу. — Слышал, вы там не хуёвые бойцы. Правда, что вас учат убивать голыми руками?

— Учат, — сказал Пьер. — Но стрелять проще.

Трэвис расхохотался, хлопнул себя по колену.

— Точно! Нахуя заморачиваться, если есть винтовка, да? Я вот люблю поближе. Автомат, дробовик. Чтоб видеть их ебальники, когда они понимают, что сейчас сдохнут.

Джейк поморщился.

— Блядь, Трэвис, ты опять за своё.

— Что такого? — Трэвис развёл руками. — Я честный. Не прячусь за красивыми словами. Мне нравится убивать плохих парней. Адреналин, кровь, крики. Это охуенно. Лучше секса.

— Ты больной, — сказал Джейк.

— Может быть, — согласился Трэвис весело. — Но я живой. И пока я здесь, эти ублюдки с РПГ будут умирать красиво.

Пьер смотрел на него, не отводя взгляда. Трэвис смотрел в ответ. Улыбка не сползала с лица, но глаза были серьёзными. Не притворялся. Реально такой — без тормозов, без границ. Опасный. Но полезный, если направить правильно.

— Ты контролируешь себя? — спросил Дюбуа тихо.

— В бою? — Трэвис наклонился вперёд. — Всегда. Я не самоубийца. Я просто люблю свою работу. Это нормально?

— Нет, — сказал Пьер. — Но здесь нормальных мало.

Трэвис засмеялся снова, откинулся назад.

— Мне ты нравишься, француз. Не пиздишь лишнего.

— А вон тот, — вмешался Джейк, кивая на парня у стены, — это Дэнни. Он у нас идеалист.

Дэнни стоял возле карты, которая висела на стене, и что-то изучал. Лет тридцать два, среднего роста, плотный, в очках. Волосы тёмные, коротко стриженные, борода аккуратная. Одет чисто — камуфляжные брюки, серая футболка, ботинки начищены. Руки сложены на груди.

Он обернулся на упоминание, посмотрел на Джейка с лёгким раздражением.

— Не идеалист, — поправил он. — Реалист. Просто я понимаю, зачем мы здесь.

— И зачем? — спросил Пьер.

Дэнни подошёл к столу, встал рядом с Ричардом.

— Мы защищаем торговые пути, — сказал он серьёзно. — Красное море — одна из самых важных артерий мировой торговли. Через Суэцкий канал идут миллионы тонн грузов. Если пираты будут безнаказанно грабить суда, цены вырастут, экономика пострадает, люди станут беднее. Мы здесь не просто за деньги. Мы здесь ради стабильности. Ради цивилизации.

Тишина. Джейк прыснул, зажал рот рукой. Трэвис хмыкнул. Рено закатил глаза.

— Серьёзно? — спросил Пьер. — Ты веришь в это?

— Да, — сказал Дэнни твёрдо. — А ты нет?

— Нет, — ответил Дюбуа. — Я здесь, потому что мне платят. Цивилизация меня не ебёт.

Дэнни нахмурился.

— Это цинично.

— Это честно, — сказал Пьер. — Корпорации не заботятся о цивилизации. Они заботятся о прибыли. Мы для них инструмент. Как гаечный ключ или автомат. Сломаемся — выбросят, возьмут новых.

— Но всё равно, — начал Дэнни, — мы делаем правильное дело.

— Может быть, — согласился Пьер. — Но не надо думать, что мы герои. Мы убийцы на зарплате. И точка.

Дэнни открыл рот, хотел что-то сказать, но промолчал. Отвернулся, вернулся к карте.

Джейк засмеялся тихо.

— Блядь, ты его расстроил. Он же любит верить, что мы крестоносцы или типа того.

— Пусть верит, — сказал Пьер. — Главное, чтоб стрелял, когда надо.

— Стреляет, — подтвердил Рено. — Дэнни неплохой боец. Просто мозги ему промыли в Вест-Пойнте.

— Офицер? — уточнил Пьер.

— Бывший. Лейтенант. Из армии ушёл после Афгана. Там его взвод подорвали на фугасе. Пятеро погибло. Он винил себя, списался, подался в наёмники.

— Понятно, — сказал Дюбуа.

Он затушил сигарету о край ящика, бросил окурок на пол. Посмотрел на часы. До брифинга ещё минут сорок.

— Кто ещё в команде? — спросил он.

— Маркус, командир, — ответил Рено. — Его увидишь скоро. Плюс ещё трое на причале, готовят катер. Итого двенадцать.

— Хорошо.

Пьер встал, потянулся. Подошёл к двери, встал рядом с Михаэлем. Немец кинул взгляд, кивнул. Они стояли молча, смотрели на порт. Краны двигались медленно, контейнеры висели в воздухе на тросах. Чайки кричали. Жара не спадала.

— Хорошая команда? — спросил Пьер тихо.

Михаэль затянулся, выдохнул.

— Разная, — сказал он. — Джейк дурак, но полезный. Трэвис псих, но надёжный в бою. Дэнни мечтатель, но стреляет метко. Рено — твой брат, легионер. С ним понятно. Карим умный, знает местных. Ричард... — Михаэль помолчал. — Ричард делает свою работу. Не мешает.

— А остальные?

— Увидишь. Один серб, один поляк, один испанец. Нормальные. Не герои, не дураки. Солдаты.

Пьер кивнул.

— А ты?

Михаэль посмотрел на него.

— Я здесь, чтобы не думать, — сказал он просто. — Дома думать приходится. Здесь нет. Только работа.

— Понимаю, — сказал Пьер.

— Да, — согласился Михаэль. — Ты понимаешь.

Они замолчали. Внутри ангара Джейк снова что-то рассказывал, смеялся. Трэвис подключился, добавил пошлую шутку. Рено буркнул что-то, но тоже усмехнулся. Дэнни стоял у карты, молчал. Карим пил чай. Ричард стучал по планшету.

Обычная команда. Хорошая, плохая — неважно. Главное, чтобы не подставили, когда пули полетят.

Пьер закурил ещё одну сигарету. Смотрел на море. Синее, бесконечное. Где-то там пираты готовили скифы, чистили автоматы, точили мачете. И не знали, что волк уже здесь.