Штрафник Коул

Солнце здесь всегда бьёт в глаза, как тупым ножом по черепу. Двадцать лет назад, говорят, его жалели. Носили кепки, солнцезащитные очки, мазались кремом. Смешно. Теперь у нас только два вида погоды: пекло, которое выжигает всё до твёрдой, растрескавшейся корки, и пыльные бури, что забивают лёгкие этой самой коркой. Сегодня был день печки.

Я лежал в пыли под скелетом старого фургона, в тени от кабины было не больше полуметра. Пришлось вжаться в землю, как червь. Пахло гарью, перегоревшим пластиком и мочой — обычный букет Пустошей. Целый час я не двигался, только следил. Цель была одна — мужик с рюкзаком.

Он шёл по старому шоссе, то самое, что когда-то звалось «магистраль». Теперь это просто полоса битого асфальта, усеянная костями машин и костями людей. Мужик был один, значит, либо сильный, либо дурак. Сильные ходят группами. Значит, дурак.

Он прихрамывал, волоча левую ногу. Рюкзак, старый армейский «берген», был набит под завязку. Это пахло удачей. Или большими проблемами. Обычно и то, и другое идёт парой.

Дал ему подойти ближе, на расстояние уверенного броска. Он остановился, чтобы снять флягу с пояса. Его горло было открыто. Идеально.

Я выскользнул из-под фургона без единого звука. Пыль прилипла к потной спине. Два быстрых шага — он услышал шорох и начал оборачиваться, глаза круглые от внезапного ужаса. Но было поздно. Моя левая рука вцепилась ему в волосы, резко дёрнув голову назад, обнажая шею. Правая с ножом уже делала своё дело. Короткий, точный рывок в сторону. Тёплая кровь брызнула мне на кисть. Он не крикнул, только прохрипел, выдохнул и обмяк.

Я не стал его придерживать. Просто отпустил, и он грузно рухнул в пыль. Осмотрелся. Никого. Только ветер гонял по асфальту рваный полиэтиленовый пакет.

Перевернул тело ботинком. Пустые глаза смотрели в серое небо. Я привык. Сначала, лет десять назад, после первых убийств, меня трясло. Теперь нет. Теперь это было как дышать. Либо ты, либо тебя. Я выбрал «ты».

Рюкзак оказался тяжёлым. Расстегнул его, заглянул внутрь. Консервы — бобы и какая-то тушёнка с стёртой этикеткой. Удача. Пачка фильтров для воды. Ещё лучше. А на дне лежало настоящее сокровище. Канистра. Не большая двадцатилитровая, а маленькая, пятилитровая, но полная. Я открутил крышку, поднёс к лицу. Резкий, сладковатый запах бензина ударил в нос. Лучше любых духов. Это была не просто жидкость. Это была свобода. Ещё несколько километров для мотоцикла.

Я вылил немного бензина из его фляги, перелил своё в его, а его драгоценность — в свою канистру. Всё по плану. Добыча была неплохой. Но теперь нужно было тащиться в Улей. Мой последний паёк кончился вчера, а патроны для глока таяли быстрее, чем вода в пустыне.

До Улья было часа три пешком. Шёл, краем глаза отмечая старые знаки. «Бургер Кинг» — теперь просто груда ржавого металла, где ночуют бродяги. «Макдоналдс» — там кто-то устроил крепость, пару месяцев назад я слышал оттуда стрельбу. Мир сжался до точек на карте, где можно не умереть сразу. Улей был одной из таких точек.

Его было видно издалека. Автосервис «Джи Эм», окружённый баррикадой из списанных школьных автобусов и ржавых грузовиков. На крыше дежурили два парня с самодельными дробовиками. Флаг — чёрное полотнище с белой стилизованной пчелой — висел безжизненно на шесте. Гримз любил свой символ. Говорил, все мы как пчёлы — работаем на улей. Большинство тут были трутнями. А Гримз — маткой. Ядовитой.

Вход охраняли двое. Один, костлявый, с шрамом на щеке, молча протянул руку. Плата за вход. Я отдал ему две банки тушёнки из добычи. Он кивнул, отступив в сторону. Внутри пахло людским телом, жареным мясом какой-то твари и машинным маслом. Гул голосов, смешки, кто-то ругался. Люди толпились у прилавков, где торговали всем — от гаек и болтов до самогона и патронов калибра .22.

Я прошёл к Бармену. Он сидел в бывшей диспетчерской, за решёткой, и торговал самым ценным — патронами, медикаментами, информацией.

— Коул, — кивнул он, увидев меня.

— Патроны девять на девятнадцать.Три пачки по десять штук.

Я выложил на стол оставшиеся три банки консервов и фильтры для воды. Бармен взвесил их на руках.

— Фильтры старые. Дам две пачки по десять.

Я знал, что он обдирает, но спорить было бессмысленно. Просто кивнул. Он просунул под решётку две картонные коробочки. Я сунул их в разгрузку.

— Гримз спрашивал о тебе.

Внутри всё насторожилось. Гримз не «спрашивал» просто так.

— Зачем?

— Не говорил. Сказал, как появишься — к нему. Иди, Коул. Не заставляй себя ждать.

Отказываться было нельзя. От Гримза не отказываются. Либо ты с ним, либо ты мусор, который нужно вынести. Я повернулся и пошёл вглубь сервиса, в бывший офис, где обосновался хозяин Улья.

Дверь охранял здоровяк с пулемётом. Он молча обыскал меня, отобрал нож и глок, и пропустил внутрь.

В офисе было прохладно. На сколько это было возможно. Гримз сидел за старым металлическим столом, на котором стояла газовая лампа. Он был огромен, не толст, а именно массивен, как гора из мышц. Шрам через левый глаз и щёку казался белым на его загорелой коже.

— Коул. Слышал, ты сегодня работал. Удачно?

— Хватает, — буркнул я.

— Не скромничай. — Он откинулся на спинку стула, который затрещал под его тяжестью. — Есть работа. Серьёзная.

Я молчал, давая ему продолжить.

— Есть бункер. Старый, ещё с Времен Распада. В Зоне Роя.

Рой — это территория, куда совались только отчаянные самоубийцы. Банды каннибалов, фанатики, которые поклонялись Атомной Скорби, которой даже не было… Дикие люди.

— Там, по слухам, склад. Оружие. Патроны. Медикаменты. Может, даже генератор.

— Слухи — опасная вещь, — сказал я.

— Это не просто слухи, — Гримз прищурился. — Взяли одного из Роя. Забрёл к нам весь изувеченный, просил укрытия. Ну мы от него всё и узнали, прежде чем добить.

— Почему я?

— Это не просьба. Это контракт. Выполнишь — получишь долю. Большую. Откажешься…

Он не договорил. Не нужно было.

Я понял. Я стал штрафником. Осуждённым на смертельную миссию с призрачным шансом на выживание. Другого выбора у меня не было.

— Какие условия?

— Ты проводник и таран. С моими парнями доберётесь до бункера, очистите его, заберёте всё, что можно унести. Один из моих парней будет с тобой всё время. Подручный.

Надзиратель, значит.

— И кто этот счастливчик?

Гримз позвал. Дверь открылась, и вошёл парень. Лет двадцати, тощий, с нервным взглядом. Я его видел раньше. Шнырь. Мелкий воришка и подхалим.

— Коул, знакомься, — ухмыльнулся Гримз. — Твой новый напарник.

Шнырь попытался сделать дерзкое лицо, но у него не получилось. Он боялся меня. И был прав.

— Снаряжение получите у Бармена. Выдвигаетесь на рассвете, — закончил разговор Гримз.

Я повернулся и вышел, чувствуя, как взгляд Гримза прожигает мне спину. Шнырь шаркал следом.

Вот так, за пару минут, моя жизнь снова стала стоить дешевле пачки патронов.