Силуэт

1

Июльский вечер дышал долгожданной прохладой и запахом хвои. Сосновый бор баюкал покоем и умиротворением. Карина медленно крутила педали велосипеда, едва ли не засыпая. Шины тихо шуршали, взбивая крошечные песчинки. И этого звука ещё больше клонил в сон.

Сгущались сумерки. Но скорое наступление ночи не настораживало — Карина не боялась темноты и знала каждый кустик, каждое деревце. Даже если ей завязали глаза, она всё равно бы не сбилась с пути. Она возвращалась из городка С, где подрабатывала в кафе. Несколько километров разделяло городок и посёлок, где она жила. Не очень-то близкая работёнка, но другой не подвернулось. Если добираться домой пешком, то было бы утомительно, на велосипеде — гораздо быстрее. А если ещё свернуть на лесную, узкую дорожку, петляющую среди высоченных сосен, что она всегда и делала, то путь сокращался едва ли не вдвое.

Лёгкий, еле уловимый ветерок обдувал загорелую кожу, перебирал её длинные золотистые волосы, выбившиеся из-под кепки, отгонял комаров. Карина уже проехала деревянные фигуры, которые потехи ради вытесали местные ребята и расставили в бору. Проехала брусничник. До первых домишек оставалось всего ничего.

Дома её поджидала мать. Карина, почувствовав себя виноватой, усерднее закрутила педалями. Сегодня она отработала последнюю смену в кафе.Обычно Карина старалась, как можно быстрее оказаться дома, но мысль, что оставшуюся часть каникул она будет отдыхать, набираться сил перед долгим учебным годом в институте, расслабила.

Непривычная тишина ласкала слух. Не слышно ни чириканья птиц, ни писка комаров, даже голос ветра утих.

Так не должно быть.

Тревога пробежалась холодной щекоткой вдоль позвоночника. Но Карина отмахнулась от неё, как от надоедливой мухи. Всё хорошо. Здесь и не может быть иначе. Скоро она будет дома, в прохладной постели. И будет спать, спать, спать.

От мысли о сне глаза начали слипаться, а по телу растеклась приятная усталость.

Велосипед подпрыгнул на кочке. Карина тряхнула головой, гоня прочь накатившую дрёму, и принялась мысленно корить себя.

Зачем она задержалась? Мать, наверно, уже с ума сходит от беспокойства. Хорошо хоть, что она успела отправить смс-ку, прежде чем телефон окончательно сел.

Карина вздохнула и попыталась ещё ускориться. Икры ног гудели от напряжения. Сказывался долгий рабочий день и прогулка с подругой по городку. Ещё и желудок противно сжимался от голода. Когда она последний раз ела? В обед?

Поскорей бы оказаться дома.

Глухой стон прокатился эхом по лесу. Карина замедлилась, огляделась по сторонам. Сквозь сумерки проступали могучие стволы сосен, кустики черники. И никого. Только она и лес. Должно быть показалось. Вот только почему сердце пойманной птичкой бьётся в груди?

Но разум всё убеждал, что никого нет и не может быть. Просто не может. В сосновом бору, который годами служил местом для детских игр, безопасно, как дома. Она играла здесь с друзьями совсем соплюхой и никогда ничего не боялась.

И сейчас не должна.

— И не накручивай себя, трусиха! — прошипела Карина.

Опять стон. Только в этот раз ближе, громче. Карина едва не свалилась с велосипеда, в последний момент чудом удержав равновесие.

— Эй! — крикнула она, остановившись. Голос дрожал от страха.

Тишина. Казалось, что весь лес замер в ожидании. Вот только чего?

Не хотелось даже представлять.

Стон. Пауза. Стон.

Карину заколотило от страха.

— Кто здесь?

Теперь стенания не прекращались ни на секунду.

Она спешилась, поставила велосипед на тормоз и огляделась. Сумерки на глазах сменялись темнотой.

Слишком быстро, слишком нереально.

Взгляд выловил среди сосен силуэт. Тёмно-серый, будто бы сотканный из густого тумана, похожий на человеческий, почти сливающийся с корой дерева. Он стоял спиной к Карине, не шевелился и стенал. Голос его тонкий, режущий слух. Нечеловеческий. От этой мысли Карине стало не по себе. Но вместо того, чтобы запрыгнуть на велосипед и дать дёру, она замерла.

— У вас всё хорошо? — пискнула Карина и подошла ближе. Вдруг это человек, нуждающийся в помощи, а она всего лишь глупая трусиха, с которой подступающая темнота сыграла злую шутку.

Силуэт мелко задрожал, немного расплылся. Стал больше и выше. Стон сменился на тихое, еле слышное, то ли шипение, то ли хрип… Силуэт почувствовал её присутствие. Чуть приблизился… потом ещё и ещё…

У Карины затряслись коленки от страха. А когда силуэт повернулся лицом, точнее тем, что должно было быть лицом, сердце ухнуло вниз. Она зажала рот ладонями и попятилась назад. Запрыгнула на велосипед и закрутила педалями так быстро, как никогда в жизни…

Велосипед летел по лесной, узкой дорожке, трясся по ямам и ухабам. Но Карине было наплевать. Единственным желанием было, как можно скорей добраться до посёлка. А там… там, наверняка, кто-нибудь сможет защитить её.

Она оборачивалась назад. Позади сумерки то рассеивались, то опять сгущались. Но перепуганная Карина не обращала на это внимания. Это были пустяки, в сравнении с тем, кого она увидела.

Не покидало ощущение, что её преследуют. Она готова была поклясться, что некто идёт следом. Или даже летит. Недаром же её накрывало большой тенью.

А может, это просто подкрадывалась июльская ночь.

Карина оборачивалась всё чаще и чаще. В один миг она не справилась с управлением. Велосипед занесло в сторону. Она полетела в черничник. Больно приложилась затылком о землю. Перед глазами поплыли цветные кляксы.

Она неподвижно лежала, оглушённая резким падением. В ушах звенело, во рту ощущался привкус меди. Саднила ободранная спина, горел прикушенный язык.

Но нужно было вставать.

Карина вздохнула, посмотрела наверх. В кронах высоченных сосен гулял ветер. На её лицо упало пару капель.

Начинался дождь?

Карина отёрла лицо. Капли склизкие, похожи на слизь. Она поднесла пальцы к носу — слизь пахла цветочной пыльцой.

Тишина звенела, накалённая ожиданием.

«Нужно уходить!» — надрывался от крика внутренний голос, умоляя её бежать.

Но Карина не успела подняться на ноги, как с сосны на неё сорвалась огромная тень. А в следующую секунду некто взмыл ввысь вместе с Кариной.

Глухой, короткий вскрик нарушил тишину. Сверху упал кроссовок и приземлился рядом с велосипедом, у которого всё ещё крутились колёса…

2

«Какая странная сегодня темнота…»

Мелькнула мысль ленивой змейкой в голове Игоря. Мелькнула и тут же уползла прочь. Бутылка пива сделала своё дело, и сознание окутало мутной пеленой. Клонило в сон. Чертовски. Но нужно было идти в дом, а то так можно ненароком и заснуть на веранде, а утром будет о чём посудачить бабулькам-соседкам. Хотя, какая ему разница до сплетен?

Игорь широко зевнул. Вставать не хотелось.

Нет ему дела до чужих пересудов. Человек он здесь новый. Переехал в начале июня и жил себе потихоньку, ни с кем толком не общаясь. Что, наверно, и раззадоривало местных кумушек. На «Здрасте…» он отвечал — «Здрасте…». А дальше диалог и не заходил, без надобности.

Но в посёлке ему нравилось.

В городе было слишком шумно, и всё чаще накатывала головная боль. Может, сказывалась травма. Может, старел. Хотя, он не так давно разменял четвёртый десяток. Разве ж это возраст? Жизнь, конечно, потрепала, но не настолько, чтобы раньше времени стариком становиться.

В посёлке, на свежем воздухе, головные боли поутихли…

Жужжали комары, не смеющие близко приближаться. Волшебные китайские палочки, средство от кровососов, на самом деле казались волшебными. Комары, пока тлели палочки, предпочитали держаться на безопасном расстоянии. А то ведь беда от этих комаров…

Игорь почесал шею, искусанную накануне. Всё хорошо в посёлке. Речка рядом, лесок, кислород и тишина, которая после шума большого города казалась усладой для ушей. Но комары, мошки, овода и слепни… без должной защиты места живого не оставят.

Убаюкивали цокот кузнечиков в траве, тихий шелест ветра в кронах деревьев. Игорь заклевал носом.

Но вдруг простонал кто-то вдалеке, разрушил идиллию тихой ночи. То ли зверь, то ли птица. То ли во сне, то ли наяву…

Игорь распахнул глаза. Темнота наползала со всех сторон. Сработал от чего-то датчик движения, и крыльцо залил холодный электрический свет.

Игорь встал с кресла-качалки. Опрокинул случайно бутылку. Та со звоном, слишком громким для ночной тишины, покатилась по ступенькам крыльца и исчезла в траве. Высокой, в которой запросто можно замаскироваться зверю.

«Выкосить бы надо завтра…» — подумалось Игорю, пока искал телефон. Несколько дней собирался пройтись по участку тримером, но всё откладывал, другие дела находились.

Гулко колотилось сердце в груди. Пульсировала венка на виске около шрама, который при малейшем волнении начинало дёргать.

Игорь включил фонарик на телефоне и медленно спустился с крыльца, чуть подволакивая покалеченную на последнем задании ногу.

В тот, теперь уже кажущийся таким далёким день, его ранили в колено. Одна пуля скользнула по виску, другая раздробила колено так, что его потом собирали по кусочкам. Но Игорь успел выстрелить. Преступник, маньяк, что орудовал почти два года, был пойман и получил пожизненный срок. Игорь же получил инвалидность, медаль и досрочно вышел на пенсию. Семьёй он обжиться не успел, да никогда особо и не стремился к этому, пропадая целыми днями на работе. Так вот он и остался бобылём. Ещё молодой мужчина, но уже подуставший от жизни, или просто потерявший смысл, перестав выслеживать преступников.

Игорь оглядел дворик. Никого. По крайней мере, в радиусе света фонарика на телефоне. Только шумят высокие тополя. Неужели почудилось? Приснилось… Вот только неспокойно как-то стало на душе…

Заскрежетали сороки у леса, встревоженные кем-то или чем-то.

— Что-то ты мнительным стал, парень, — сказал сам себе Игорь, поежившись от холодка, что пробежался волной вдоль спины. От шеи до копчика.

«Станешь тут мнительным от безделья…» — нервно хохотнул некто в голове.

Но Игорь не так уж и бездельничал. Дела по дому, в огороде, рыбалка, прогулки по лесу. Не успел оглянуться, и день прошёл. Точнее, пробежал, пронёсся, словно вихрь. Однообразно, но тихо и спокойно.

Игорь прошёлся по двору, дошёл до калитки. Посветил в темноту. Никого не обнаружил и вернулся в дом. Расстелил постель и улёгся спать. Но, накатившая было сонливость, ушла, теперь он не мог и глаза сомкнуть. В голову полезли дурацкие мысли, бередя душу. Что-то случилось… Это витало в воздухе. У Игоря всегда срабатывала чуйка. Недаром же его уважали и ценили на работе. Вот и сейчас он не мог отделаться от ощущения, что что-то не так…

Вот только что?

Игорь поворочался и, не выдержав, встал. Сходил на кухню, умылся холодной водой. Вышел на крыльцо. Темень обволакивала со всех сторон. Засасывала внутрь, делала частичкой себя.

В детстве Игорь боялся темноты. До пятнадцати лет он спал с ночником. Никому не рассказывал, стыдясь своей слабости. Только после пятнадцати фобия прошла сама собой. Но вот сейчас ему вновь было не по себе, и нутро всё сжималось от страха. Совсем, как в детстве, когда он ненароком оставался без света.

Он простоял на крыльце, пока не начало светать. И только потом прилёг на пару часиков в постель. А рано утром вышел косить траву на участке.

3

Мишка и Ромка играли в сосновом бору. Убежали из дома ни свет, ни заря, пока солнце ещё не поднялось высоко в зените и теперь гонялись с палками друг за другом, петляя, как зайцы, между деревьев. При этом дико вопили, изображая из себя грозных индейцев. Встревоженные птицы взлетали с ветвей деревьев при виде их и спешили убраться от греха подальше.

Сосны служили укрытием. Шишки дополнительным вооружением.

Мишка и Ромка закидывали между делом чернику в рот. Иной раз пулялись ею друг в друга. От чего футболки довольно быстро покрылись синими пятнами. Нагоняй от мамок обеспечен.

Но это потом, сейчас главное — игра.

Мишка и Ромка были всегда вместе. Они сначала ходили в один детский садик, потом в одну школу. Сидели за одной партой, пока их не рассадила учительница за болтовню на уроках. Вместе гуляли, играли, болели, получали нагоняи, придумывали и травили байки. И не хотели что-либо менять. Им было хорошо и весело вместе. Они закончили третий класс и теперь по полной наслаждались каникулами. Лето казалось бесконечно длинным и весёлым.

В сосновый бор они забредали не часто. В основном ошивались с другими мальчишками на пустыре на окраине посёлка, лазили по крышам сараев, по деревьям. Почти каждый день удили рыбу и купались. Но сегодня сосновый бор, как нельзя больше подходил для игры в индейцев. Предложил идею Ромка. Поддержал Мишка. И они рванули.

В сосновом бору сохранилась ночная прохлада, а посёлок уже накалился июльским зноем. Пахло лесом и чем-то одуряюще-сладким, от чего слегка кружилась голова.

Ромка, убегавшись, спрятался за сосной. Ходила ходуном выпирающая худая мальчишеская грудь. Деревья окружали со всех сторон, да вырезанные старшими ребятами фигуры. Сделанные для потехи, фигуры вышли странными и даже немного пугающими. Ромке всегда было не по себе, когда он смотрел на них. Казалось, что вот-вот они оживут и окружат его со всех сторон. Б-брр… запустят свои деревянные когти в тело, вспорют грудь и живот… и…

— Убит! — налетел Мишка и со всей дури хлопнул друга по спине.

Ромка аж вздрогнул.

— Испугался?

— Ага.

Мишка плюхнулся рядом и положил ему руку на плечо.

— На реку пойдём?

Ромка согласился. Искупаться сейчас хорошая идея. Футболка противно липла к телу, а по спине струился пот. Правда, не сколько от жары, сколько от сладковатой вони.

— Пахнет странно, да? — спросил немного погодя.

— Есть такое, — согласился Мишка и сморщил смешно нос.

— А что это?

— Не знаю… цветы, наверно, какие-то цветут.

— Цветы могут так вонять?

— Могут. Почему нет? Ну, или растения какие-нибудь…

Ромка пожал плечами. Он сомневался, что запах шёл от цветов. Цветы пахнут приятно, а это просто смрад какой-то. С похожим запахом они столкнулись, когда обнаружили в прошлом году дохлую собаку на пустыре. От неё воняло отвратительно, до рвотных позывов. Но сейчас всё же пахло иначе. Тоньше что ли…

— Может, пойдём отсюда? — предложил тихо.

Мишка согласился. Ему и самому становилось не по себе в сосновом бору, который прежде казался таким же родным и безопасным, что и пустырь, и старая детская площадка, и другие их места для игр. Но теперь в бору было что-то не так. Вот только что мальчишки не могли объяснить.

Может, они ничего и не заметили бы, если вернулись так же, как и пришли в сосновый бор. Вот только им не захотелось брести мимо деревянных фигурок. Ромка с Мишкой вышли на дорожку. А спустя несколько минут они наткнулись на лежащий на боку велосипед. Рядом валялся белый кроссовок.

Они подошли ближе. Кроссовок был вымазан красным. Вокруг пузырилась какая-то слизь. Одуряюще воняло сладким, а рядом черничные кусты были припорошены каким-то чёрным порошком.

От вони к горлу Ромки подкатил горький ком, глаза заслезились.

— Что это? — спросил Мишка и зажал рот и нос ладонью.

— Н-не знаю… — прошептал Ромка, — но это велик Каринки. Я слышал, как утром её мать жаловалась моей, что Каринка не пришла домой.

— Не пришла…

— Ага…

Мишка наклонился к кроссовке и хотел взять в руки. Но Ромка толкнул локтем в бок и зашипел:

— Не трогай…

— Почему?

— Ты не видишь?

— Не вижу что?

— В чём кроссовка…— еле слышно прошептал Ромка.

Мишка отшатнулся в сторону. Только сейчас до него дошло.

— Пошли отсюда скорей, Мишка. Надо скорей рассказать всё взрослым.

Мишка закивал головой, а потом вдруг резко затыкал пальцем в черничник. Лицо его побледнело до неузнаваемости.

— П-посмотри…

Ромка и посмотрел. Среди кустов черники, припорошенных чёрным пеплом, лежала человеческая ступня. На ней копошились чёрные бабочки. Впивались крошечными хоботками в кожу и еле слышно чмокали.

Ромка с Мишкой завопили в один голос и побежали прочь. Неслись что есть мочи, подальше от странной слизи, от велосипеда, от окровавленной кроссовки, от отгрызенной конечности, от чёрных бабочек.

Они не видели, как с одной сосны на другую взметнулась огромная тень.

4

Андрей, следователь, осматривал предполагаемое место преступления. Рядом топтались двое специалистов, которых отправили из ближайшего города, собирали материалы. Слизь уже не пузырилась, чёрную пыльцу частично развеял ветер. Кроссовка была упакована в пакет, как улика. Как и ступня. Велосипед, без видимых повреждений, всё так же лежал на обочине. Жива ли девушка, которой принадлежала кроссовка, было неизвестно. Андрей готов был поспорить, что нет. Скорей всего её тело где-то спрятано. Но из-за проклятого, удушающего аромата найти его будет проблематично. Но исключать вариант, что она жива всё же не стоит. Вот будет поворот, если она заявится домой, пьяная, целая и невредимая. А ступня вовсе не её.

Не заявится… Исключено… Кроссовка и велосипед её. Даже если и осталась жива после нападения, то вскоре умерла от потери крови…

На велосипед набрели утром мальчишки. Перепугались до смерти при виде пузырящейся слизи, окровавленной кроссовки, ноги. Вернулись в посёлок и сразу же всё рассказали взрослым. Те сообщили участковому.

Молодцы мальчишки.

В этом лесочке слишком тихо. Не слышно ни птиц, ни насекомых. Ничего. Лес глух и нем, словно замер, затих перед бурей. Вот только на небе не облачка.

А дело, судя по всему, очередной глухарь.

Почему-то Андрей был в этом уверен на все сто…

Предчувствие или упадок сил, что давно не был в отпуске?

Андрей хмыкнул. От сладковатой вони у него уже немного кружилась голова. Никогда раньше он не сталкивался с подобным ароматом. Даже когда ходил с бывшей женой в один парфюмерный магазин. Тогда он клялся, что хуже вони не бывает, что даже разложившиеся тела пахнут не так жёстко. Ошибался. Сегодняшний смрад сочетал и то, и другое.

Хотелось как можно скорей убраться от соснового бора подальше, тщательно вымыться. Казалось, что запах впитался в одежду, волосы, кожу. Был повсюду и везде, и будто бы усиливался с каждой минутой…

Будто некто источал его, как зверь источает мускус.

Впереди у Андрея было ещё много работы. Ему придётся задержаться в этой дыре подольше. Но у всего есть плюсы. Оказывается, в этот посёлок недавно переехал его давний друг и коллега Игорь. Он уже направлялся на место преступления. Будет здорово с ним повидаться.

Игорь толковый парень. В отделе он был лучшим. Жаль только, что ему не повезло. На последнем деле он получил серьёзное ранение и вышел досрочно на пенсию.

Сосны, высоченные и величавые, росли в бору. Но сейчас эти хвойные великаны не могли заглушить вонь. А ведь совсем недавно здесь, наверняка, благоухало хвоей. А сейчас смердело непонятно чем.

Вот только что могло испускать подобные ароматы? Зверь, растения? Андрей не был силён в биологии.

— Парни, есть предположения, что это за слизь?

Парни, которым явно перевалило за сорок, пожали плечами. Оба в масках и перчатках, похожие друг на друга, как инкубаторские, они пока ничего не могли утверждать.

— Посмотрим, что покажет экспертиза, — откликнулся один из них.

«Когда ещё будут результаты…» — про себя съязвил Андрей. К этому времени многое может проясниться и без экспертизы… по крайней мере, он на это надеялся.

Сотрудники полиции оцепили красными лентами предполагаемый радиус преступления и посоветовали местным воздержаться от прогулок по сосновому бору до выяснения обстоятельств. Осталось надеяться, что никто не сунется в этот удушливо-сладковатый ад.

А то быть новой беде.

Андрей сощурился. К месту преступления кто-то приближался.

Это был Игорь. Заметно прихрамывающий, похудевший — старинный друг со студенческий времён.

— Здорово!

— Здорово, Игорь.

Андрей протянул ему перчатки и маску. Игорь облачился в выданное обмундирование.

— Ну, рассказывай, Андрюха… — спросил, осматриваясь.

— Да пока мало.

Андрей кратко ввёл Игоря в курс событий.

— Скоро прибудут ребята-кинологи, но боюсь, что собаки не возьмут след из-за этой вони.

Игорь нагнулся и дотронулся до слизи, растёр пальцами. Поднёс к лицу, понюхал.

— Да уж. Блевотный аромат.

— Что думаешь это?

— Нектар? — неуверенно предположил Игорь, первое что пришло в голову. Хотя, почему бы и нет. Этакий нектар цветка-мясоеда.

— Нектар?! Думаешь, балует серийник, оставляющий памятки? В этой глуши?

— Сложно сказать… Но не исключаю этой вариант.

— Может, и зверь…

— Может.

Но, как утверждали местные жители, хищников здесь не наблюдалось десятилетиями. Бор был что парк. Здесь играли дети, гуляли влюблённые. Были расставлены самодельные деревянные фигурки. Андрей даже видел качели. Уютный такой парк. Он бы и сам здесь гулял вечерами.

— Опрошу людей. Может, кто-то что-то заметил необычное, — Андрей кисло улыбнулся. Как же ему чертовски хотелось в отпуск.

— Где остановился?

— Пока нигде. Поищу какую-нибудь гостиницу в городке.

— Зачем? Живи у меня, — предложил Игорь.

Андрей кивнул. Остановиться у друга гораздо лучше, чем тухнуть по вечерам в каком-нибудь гостиничном номере в одиночестве.

Осмотр места преступления ничего толком не прояснил. Пыльцу ветер развеял на добрые пару километров, усыпав кусты и деревья, словно чёрным инеем. Никаких следов борьбы. Только помят черничник, видимо девушка слетела с велосипеда. Она уходила от погони. Но преследователь не оставил ни отпечатков, ни каких-либо других следов. Будто бы был невидимым или потом замёл за собой улики. Или…

Атаковал сверху?

Андрей вскинул голову. Шумели кроны могучих сосен. Сквозь них проглядывало жгучее солнце июля. Порхали маленькие чёрные бабочки. Единственные живые существа в этом бору.

— Что это за вид? — задумчиво спросил он Игоря.

— Чёрт его знает… Не видел подобных раньше.

Бабочки ползали по стволам сосен, по кустам черники, по траве, по песчаной дорожке. Но как только их пытались поймать, быстро взлетали ввысь…

Странно всё это… затихший бор… траурные бабочки…

Одновременно подумали Андрей и Игорь.

5

Колька редко кого слушал. Точнее, никого и никогда. Вот и сейчас он брёл по сосновому бору. Пинал шишки, пытался раздавить чёрных мотылей, сидящих на дороге. Но те всегда взлетали, чем чертовски его бесили. Хоть бы одну крылатую, траурную мразь раздавить.

И откуда они здесь взялись? Разве без них мало насекомых?

Но всё же Колька с приятным удивлением отмечал, что комаров сегодня нет. Совсем. Абсолютно. Ни единого комарика. Обычно они кишмя кишели в бору по вечерам. А сегодня? Тишь и благодать. Только воняет чёрте чем. То ли жжёным сахаром вперемешку с тухлятиной. То ли просто трупаком.

Вполне возможно, и трупом.

Кольку это не волновало. Ему было четырнадцать, и он был упрям, как осёл. То ли в силу возраста, то ли по природе своей. Мать полдня твердила, чтобы не вздумал ходить к сосновому бору, что, мол, Каринка пропала, даже больше — мертва. Её ступню нашли в бору Мишка с Ромкой. Правда, остальных частей тела не смогли найти и полицейские, и кинологи с собаками.

Но Колька всё равно пошёл. Ему было не страшно столкнуться с убийцей. Вполне возможно, что именно ему предстоит найти тело Каринки или её саму целую-невредимую, и раскрыть дело. Тогда он станет героем, и его зауважают все старшие пацаны на посёлке.

За последние два года Колька совсем отбился от рук. Единственный человек, которого он слушался, был в могиле столько же. Два долгих года уже прошло, как погиб отец. Колька очень любил отца и был похож на него. Такой же смуглый, черноволосый и кареглазый. Только вот фигурой пошёл не в отца. Отец был высоким и широкоплечим, а Колька — щуплым и низким. Но ничего. Колька надеялся, что вскоре изменится. Он уже качался каждый день на турнике и мог навалять любому пацану, своему ровеснику. А рост. Он слышал, что юноши растут быстро и резко. Наверно, и с ним такое произойдёт в скором времени.

Колька уже далеко зашёл. Прошёл фигуры, качели. Добрался до красных лент.

— Эх… — прокряхтел он и одним прыжком преодолел преграду.

Всего-то.

На месте преступления он ничего интересного не обнаружил, кроме чёрных, мелких бабочек, нескольких капель крови, засохших остатков слизи.

— Н-да… — разочарованно протянул Колька. Он ожидал увидеть больше. Больше крови. Больше жести. Но, похоже, полиция здесь уже усердно потрудилась.

Теперь это был просто сосновый бор.

Колька поплёлся дальше, бубня себе под нос, зачем попёрся на ночь глядя, лучше бы рванул на рыбалку с пацанами. Но возвращаться не хотел. Пока не хотел.

— Похожу немного и пойду домой. Мамке ничего говорить не буду, — решил Колька.

А может, лучше повернуть сейчас от греха подальше?

Шепнул осторожно внутренний голос. Но Колька отмахнулся от него. Ещё чего! Что он трус что ли? Нет. Он прогуляется. Вдруг заметит то, чего не заметили другие.

Сумерки сгущались. Но он взял с собой фонарик. Мощный, отцовский. По наследству ему перешёл. Одно нажатие на кнопку. Свет разогнал подступающую темноту. Колька смело шагал по песчаной дорожке. Неслись на свет фонарика чёрные бабочки, словно шальные. Отмахивался Колька от них, как от надоедливой мошкары. Одного даже прихлопнул. Маленький трупик скользнул по его рубашке, оставляя липкий след.

— Фу… мерзость, — выругался Колька, стряхивая с себя противную слизь. Завоняло тухлятиной, сладковатой, удушливой. Вот оказывается, от чего такой смрад в бору. От маленьких, крылатых дьяволов.

Колька остановился. Нагнулся. Подобрал с земли трупик бабочки, чтобы лучше рассмотреть.

Лучше бы он этого не делал.

С виду безобидные, вполне себе милые создания, вблизи выглядели устрашающе. Глаза, состоящие из множества глазок, усища, заострённые к концу и пасть с зубами. Колька готов был поклясться, что именно с зубами.

По спине пробежался холодок. А что, если эти твари были бы больше? Например, с кошку, с собаку, с человека? Такая бабочка легко отгрызла бы ногу человеку. Например, Каринке.

Кольке стало не по себе. Он оглянулся назад. Темень, сквозь которую проступают очертания деревьев и фигур.

Стоп! Каких ещё фигур? Тут не должно быть никаких фигур.

Колька остановился. Посветил фонариком. Деревья. Выдох облегчения вырвался из груди. Показалось. Воображение сыграло с ним жестокую шутку.

Колька вытер пот со лба и пошагал дальше. Да, труханул он изрядно. Но… это не повод возвращаться домой.

Ветерок поднялся и теперь гулял между деревьев. Качались кроны могучих деревьев. И, казалось, стенал некто тонким голосом.

Голос ветра?

Колька замер. Слишком человечно для ветра.

Что за хрень?

Стенал кто-то в бору. Жалобно, будто просил о помощи.

— Карина? — прошептал Колька.

Колька стоял на месте, крепко сжимая в руке фонарик. Сердце больно колотилось о рёбра. По спине тёк ручьём пот. То ли от духоты, то ли от страха.

Колька боролся с желанием броситься со всех ног наутёк домой и выяснить, кто стонет. Вдруг это Каринка, лежит где-нибудь под кустом, одноногая, слабая, истекающая кровью, потерявшая надежду, что её спасут.

Наконец, он решился и, пытаясь унять дрожь в теле, пошёл на стон.

— Я иду, Карина!

Под ногами хрустели шишки и хвоинки.

Чёрных бабочек будто бы стало ещё больше. Они хаотично кружились вокруг света от фонарика, слепо бились друг о друга. Колька яростно отмахивался от них одной рукой. Стон становился громче, что означало он двигался в правильном направлении.

Вдруг стон резко стих. Колька остановился. Задержал дыхание.

Где-то здесь…

Он осветил всё вокруг. Ничего и никого. Только лес.

Колька весь обратился в слух. Тишина. Звенящая. Накалённая ожиданием.

— Карина, — тихонько позвал он.

Сверху что-то капнуло ему на плечо. Что-то тёплое. Колька вздрогнул. Смахнул каплю с плеча. Склизкую, противную.

Капнуло ещё раз и ещё раз. Колька поднял фонарь, посмотрел наверх и едва сдержал рвотный позыв. От увиденного кишки в животе сжались в тугой узел, сердце ёкнуло в груди и больно заколотилось о рёбра. Тело прошиб холодный пот.

Каринка была замотана в кокон. Серый, огромный кокон. Вернее, замотано было то, что осталось от неё. Но это без сомнений была она, выжатая, вывернутая, со сломанными конечностями, торчащими сквозь прорехи кокона, но она. Её лицо Колька узнал. Бледное, в синеватых пятнах, искажённое от ужаса.

Надо бежать. Вломиться в дом мужика, у которого остановился следователь и всё рассказать!

Но Колька не успел и пальцем пошевелить, как огромная тень двинулась на него. Быстро, в мгновение ока тонкие лапы-руки вцепились ему в плечи, рассекая плоть до самой кости.

Колька так и не закричал, его рот сковала немота. Немота ужаса, когда он смог разглядеть лицо того, кто схватил его…

6

Ближе к ночи на посёлок опустилась прохлада, а с реки подул освежающий ветер. Игорь и Андрей сидели на веранде дома. Попивали пиво, растёкшись тюленьими тушами в креслах-качалках. Болтали о жизни, о работе, вспоминали студенческие времена.

Ветерок приятно охлаждал разгорячённую за день кожу. Баня сняла усталость, прояснила мозги, расслабила тело. Завтра Андрею предстоял тяжёлый рабочий день, а сегодня ему хотелось просто отдохнуть. Он даже поймал себя на мысли, что хотел бы чтобы ночь длилась как можно дольше. Последние года два работа следователем истощала его морально и физически. Иногда жгло желание послать её к чёрту и найти что-нибудь попроще. Но всегда что-то останавливало. А что? Он не мог объяснить…

Хорошо было просто так сидеть, попивать пиво и наслаждаться свежим воздухом, ночной прохладой и хорошей компанией.

Разговор постепенно сошёл на нет, и повисла пауза. Каждый из мужчин погрузился в свои мысли. Но молчание не напрягало ни одного из них. Оно было приятным, каким бывает только у хороших друзей. Когда можно просто посидеть рядом, не задумываясь о неловкости паузы.

Пищали где-то неподалёку комары, но китайские палочки действовали исправно — кровососы не рисковали приближаться. Ветер шелестел листвой в кронах деревьев, в траве стрекотали кузнечики.

«Тишь и благодать. И не скажешь, что недалеко отсюда убили человека…»

— Знаешь, — подал голос Игорь.

Андрей едва заметно дрогнул. Голос друга разрушил магию подступающей ночи.

— Вспомнился случай, — продолжил Игорь, — как-то пришлось мне ехать в область. Я был ещё совсем молодым, только-только начинал работать. Так вот. Произошло убийство. В лесу нашли тело. Точнее, часть тела. Половину. Некто разорвал человека надвое, поперёк. Представляешь? Так вот самое интересное, возле тела нашли чёрную пыльцу и слизь, в точности, как у нас сейчас. Экспертиза, кстати, тогда так ничего толком и не показала. Пыльца и слизь оказались неизвестного происхождения.

Андрей отхлебнул из банки большой глоток. Уставился на Игоря, пытаясь понять шутит он или нет. Разрубить человека пополам, кто ж на такое способен?

— Только вот, Андрюха, был свидетель. Паренёк совсем ещё зелёный. Он бился в истерике и кричал про крылатого дьявола, что спустился небес и убил его друга, и унёс другого.

— Он и оказался убийцей. Тот, кто бился в истерике? Только как он это сделал… несчастный случай… или что?

— Нет, это был не он. Он повторял снова и снова про крылатого дьявола. И ты знаешь, я поверил ему. Парень просто не мог лгать. У него были такие глаза, будто бы он и вправду побывал в преисподней…

Игорь замолчал, вспоминая бедолагу с бледным без кровиночки лицом, с трясущимися руками. Парень повторял заезженной пластинкой: «Это был дьявол… крылатый дьявол… Он вылез из расщелины… из самой бездны…»

— Что с ним стало потом?

— Его отправили на лечение, признали невменяемым, а потом не знаю.

— А другого нашли?

— Он вернулся сам. Сказал, что ничего не помнит, что очнулся на опушке леса и долго потом искал путь к деревне.

— А крылатый дьявол?

— Крылатого дьявола мы так и не поймали. Оставшуюся часть тела не нашли. Парень, который вернулся так ничего и вспомнил. Дело повисло глухарём. Убийств больше не было. Мы уехали…

— Думаешь, здесь тоже орудует крылатый дьявол? — с некоторым скепсисом спросил Андрей. Он, конечно, уважал Игоря, но история смахивала на байку, страшилку у костра.

— Не знаю. Но всё может быть. Иногда начинаешь верить во всякую чертовщину.

«Это точно…»

Подумал Андрей, уставившись в темноту. Та, казалось, что дышала, пульсировала. Или это шевелилось то, что было в ней. По коже невольно побежали мурашки, хоть он и не был суеверным. Разум твердил — девчонку убил человек, психопат или умный маньяк, затирающий следы, но уж точно не бука, не крылатый дьявол.

«Как знать в мире много необъяснимого…»

Шепнул ветер на ухо.

Андрей тяжело вздохнул. Необъяснимого много. Но всё же даже сложно поддающееся логике явления хочется объяснить, чтобы изгнать из себя, из своих мыслей суеверных страх перед неизведанным.

— Ещё по банке, и на боковую? — спросил Игорь.

Андрей кивнул…

7

Рано утром Игорь резко проснулся от вопля, доносящегося с улицы. Поначалу ему показалось, что это часть сна. Но вопль не прекращался, а, наоборот, звучал всё пронзительнее. Игорь быстро оделся и выскочил на крыльцо. Следом за ним выбежал и Андрей. Почёсывая всклоченные волосы, он спросил:

— Что случилось?

— Сейчас узнаем… — Игорь, подволакивая ногу, поспешил на крик. Андрей за ним.

Кричала соседка — баба Маня. При виде мужчин, она на секунду замолчала, чтобы набрать полную грудь воздуха, а потом вновь заверещать с утроенной силой. Старушку колотило так, что казалось вот-вот хватит кондрашка. Игорь от греха подальше сходил в дом за корвалолом.

— Там… там… там… — твердила баба Маня после того, как приняла капли.

— Что там? — нетерпеливо спрашивал Андрей снова и снова.

— Господи, боже мой…— продолжала причитать баба Маня, заламывая руки и не отвечая на вопросы.

Единственное, что смогли понять Игорь и Андрей, когда баба Маня немного успокоилась, что она увидела что-то у соснового бора, когда пошла собирать клевер. Это что-то заставило её позабыть о почти полной корзинке лечебного цветка, о возрасте и артрите, и уносить как можно скорей ноги…

Крик бабы Мани разбудил соседей, и они начали выходить из домов, полные любопытства. Все они окружили бабу Маню, не понимая, что происходит и что так её напугало. Все ждали ответа, почему старушка-божий одуванчик вдруг начала вопить на всю улицу.

— Идём, — буркнул Андрей Игорю, понимая, что ничего путного от старушки они не добьются.

А вот паника в толпе могла назреть в любую минуту, в тот самый момент, когда баба Маня отойдёт от шока и начнёт в подробностях всё рассказывать. Нужно было, как можно скорей брать инициативу в свои руки.

— Спокойствие, сейчас мы всё разузнаем! — сказал он людям.

Но перед тем, как идти, заскочил в дом за мобильником и табельным оружием. Неизвестно, что могло поджидать у соснового бора.

Вдруг сам крылатый дьявол?

Солнце уже беспощадно жарило посёлок. В считанные минуты рассветная прохлада сменилась на духоту. От ночного ветра не осталось и следа. Земля под ногами потрескалась от зноя. Трава быстра впитала росу и опять начинала жухнуть. Всё вокруг изнывало от жажды.

Дождя бы…

Но небо было чистым и ясным, без единой тучки.

Чем ближе Игорь и Андрей подходили к сосновому бору, тем явственнее ощущалась сладкая вонь. Та самая, что и в бору, тошнотворно-приторная, от которой свербело в носу и скребло в горле.

— Так скоро всё провоняет… — пробурчал Андрей, чувствуя, как начинает болеть голова и слегка подташнивать.

— Это точно.

Такими темпами ещё пара дней и начнёт смердеть весь посёлок.

У поляны возле соснового бора они замерли, прислушиваясь. Жужжали овода и слепни. Летали стрекозы, и мошкара вилась в воздухе серыми тучами. Цветы радовали всеми цветами радуги. Вот она — идиллия жаркого июльского утра.

Вот только воняло так, что слезились глаза.

— Ну, что глядим в оба, — сказал Андрей, откашлявшись.

И они побрели по поляне, глядя в оба.

Искать долго не пришлось. Вскоре они увидели то, что так напугало бабу Маню. С первого взгляда могло показаться, что чёрные бабочки облепили холмик земли или какую-нибудь корягу. Но стоило только приблизиться, как большая часть их вспорхнула, обнажив то, на чём они сидели.

Это были останки человека. Ещё свежие, судя по алеющей плоти. Голова, большая часть груди и рука. Один карий глаз мёртвого смотрел ввысь, второй вытек и повис на щеке. Вокруг останков блестели капельки слизи. Чёрная, траурная пыльца слегка припудрила землю.

— Я знаю этого пацана…— тихо сказал Игорь, не отрывая глаз от мертвеца.

«Вторая жертва. Серийник. Пора подключать ещё людей...» — думал Андрей, листая список контактов в телефоне… дело принимало совсем другой оборот…

К середине дня прибыли оперативники и кинологи с собаками и до самого наступления темноты прочёсывали местность. Но это не дало никаких результатов. Бор был девственно чист. Ни трупов, ни каких-либо следов, указывающих на преступника. Только слизь и чёрная пыльца. А ещё запах.

Единственно, кинологи отметили странное поведение собак. Те жались к ногам, жалобно скулили.

— Зверь ходит? — спросил Андрей у одного из парней-кинологов.

— Не знаю, — ответил тот, — никогда не видел, чтобы собаки так себя вели. Чертовщина какая-то.

«Вот уж точно, чертовщина…»

Согласился мысленно Андрей.

Он вымотался за день. Но все усилия не стоили и выеденного яйца. Опрос коллег и знакомых-родственников первой жертвы ничего не дал. Никаких подозрительных типов с маслеными взглядами. Никаких ревнивых бойфрендов, воздыхателей, которым она не отвечала взаимностью.

«Ни хрена…»

Городок, где работала Карина, был тих и спокоен, как и посёлок. Правда, последний поистратил свой покой. Посёлок гудел от сплетен и домыслов, от страхов и паники. Ещё бы, за всю историю не было такого. Два трупа, два убийства в такой короткий срок. И никаких зацепок, никаких подозреваемых, никаких улик… Ничего, кроме слизи и пыльцы.

Будто бы безликий, невидимый дьявол вылез из преисподней.

Сосновый бор источал смрад. Жители посёлка не смели к нему подходить, лишь изредка бросали на него боязливые взгляды. Прежнее место для отдыха стало проклятым местом, где поселилось невидимое зло.

На три дня воцарилась тишина. Тишина, звенящих от напряжения, от предчувствия что вот-вот случится что-то ещё…

8

К концу третьего дня температура воздуха немного понизилась. С температурой снизилась и напряжённость в посёлке. Июльский зной сменился на ветренную погоду. По небу проносились густые, налитые живительной влагой, облака. Но дождь и не думал проливаться. Облака уносило ветром вдаль, и на посёлок не падало ни капли.

На пустыре мальчишки играли в футбол. Они не так сильно паниковали и боялись, как взрослые. К тому же здесь, на пустыре, было безопасно. По их мнению, некто кто убил Кольку и Карину не мог сунуться на территорию посёлка, к тому же в толпу.

Побоится спалиться, ведь их много…

От духоты, от активной игры мальчишки были мокрыми от пота. Воздух гудел роем радостных криков и детского смеха.

Среди детворы были и Мишка с Ромкой. Ромка был вратарём. Мишка защитником. Они уже тоже позабыли о том дне, когда набрели на место преступления. И хоть иногда по ночам и тому, и другому снились кошмары, наутро все страхи тускнели и казались пустыми, не стоящими переживаний.

Тучи накрывали тенью пустырь. На долю секунды, на мгновение или чуть дольше. Но потом ветер гнал их прочь, и опять становилось светло. Дети не обращали внимания на это. И когда тень накрыла ворота, на которых стоял Ромка, никто не придал значения, что что-то не так. Да, и сам он тоже. Все были слишком поглощены игрой. И только когда некто опустился на землю и стал позади, Ромка почувствовал, что попал. Но было уже поздно. На шею кто-то дыхнул, от чего вдоль позвоночника прошёлся холодок. Пахнуло сладким смрадом, от которого спёрло дыхание и будто парализовало конечности.

Ребята почти одновременно прекратили игру и застыли на местах, уставившись на Ромку и того, кто был за его спиной. Ребята замерли от страха и не смели пошевелиться. Ромка медленно повернулся и первое, что увидел серый сгусток тумана. У него даже мелькнула мысль — мол, чего это все так испугались, ведь это простой туман. Но постепенно сквозь туман начал проступать силуэт.

Ромка не закричал, а только громко ахнул, когда тонкие, но крепкие, словно сталь, лапы-руки схватили его подмышки и чуть приподняли от земли. Некто с шумом обнюхал его, а потом взмыл в воздух, унося с собой. И только тогда ребята обрели дар речи. Июльский вечер взорвался десятком детских криков…

Ромка смотрел вниз, на фигуры друзей, которые становились всё меньше и меньше, а потом и вовсе исчезли. Сердце замерло в груди от высоты. Сам он оцепенел и боялся пошевелиться. Трёхпалые руки монстра, длинные, но цепкие и сильные, держали крепко. Острые когти чуть ли не до крови впивались в его скудную детскую плоть. Одно неверное движение, и они рассекли бы кожу до самых костей, вспороли бы живот.

Ромка беззвучно заплакал, когда монстр начал снижаться, а потом спикировал на одну из огромных сосен. Ромка тихо стонал, когда трехпалые руки пеленали его в серый кокон. Нежно, заботливо, будто бы монстр и не хотел убить, а просто убаюкать, успокоить. Но потом тонкий хоботок проткнул лоб, и перед глазами Ромки опустилась пелена. Почти такая же серая, что и туман, из которого вышел силуэт.

Ромке снились цветы. Огромные, с яркими лепестками. Он чувствовал, как они бархатисты на ощупь. Чувствовал, как от них исходит пьянящий, сладкий аромат. Нектар тёк по рукам Ромки. Алый, как кровь. Да, и руки Ромки больше не были похожи на человеческие. Тонкие, трёхпалые, как у монстра, который похитил его.

9

Андрей и Игорь не стали терять время, дожидаться помощи. Они сразу же выдвинулись в путь, в сосновый бор, ведь именно туда ушли около часа назад отец и дядька похищенного мальчика. И именно туда улетел крылатый дьявол. Похожий на огромную летучую мышь, жуткий монстр, если верить детям, которые видели его. У страха глаза велики, но всё же, разве могли сразу несколько мальчишек одновременно увидеть одно и то же?

«Так и начинаешь верить во всякую чертовщину»— думал Андрей, чувствуя, как по спине вместе с потом течёт холодок животного страха. Табельное оружие не придавало уверенности. В мозгу засела мысль, что мальчишка, скорей всего, уже мёртв. И они найдут изуродованный труп, если вообще найдут.

Хотя… как знать… Может, мальчик ещё жив? Вдруг у монстра целый ритуал перед убийством? Маловероятно, но всё же…

Понять мужиков, отца и дядьку мальчика, Андрей мог. Он сам так же поступил, если бы похитили его сына. Пошёл бы, вооружившись охотничьим ружьём, топором, вилами на монстра, всем что сгодилось бы в качестве оружия. Побрёл бы в лес на ночь глядя, не представляя с кем будет иметь дело. Горе и ненависть ослепили бы рассудок.

Смеркалось. Близилась июльская ночь. Но яркий свет фонариков вмиг припечатал начавшие сгущаться сумерки. Игорь всё сильнее прихрамывал. Андрей виновато подумал, зачем он втянул в это дело друга?

Но Игорю, судя по выражению его лица, всё это доставляло удовольствие. Им то ли овладел адреналин погони, то ли ностальгия по старым временам, когда он ловил преступников. Или что-то ещё.

Небо над головой сгущалось от свинцовых туч. Шла гроза. Дышать было тяжело. Духота вкупе со сладкой вонью отзывалась одышкой в груди каждого.

Чёрные бабочки кружились вокруг, подобно мошкаре. Некоторые садились на одежду, лицо. Андрей отмахивался от них. Парочку даже прихлопнул. Крошечные тельца влажными комочками шлёпнулись на землю, источая тошнотворные миазмы.

Лес был тих. Не слышно ни голосов, ни ветра. Всё вокруг будто бы замерло в ожидании. Грозы или чего-то ещё…

— Стоп, — Игорь вдруг резко остановился, повёл рукой, удерживая на месте Андрея.

С высоты что-то капнуло. Склизкие капли скатились по рукаву ветровки Игоря.

Дождь?

— Это… не дождь… — тихо сказал Игорь.

А потом они услышал стон. Тихий. Еле слышный. Похожий на скрежет. Отдалённо напоминающий человеческий.

Звук шёл откуда-то сверху. Одновременно Игорь и Андрей посмотрели наверх. Сердце ёкнуло в груди Андрея от увиденного. Никогда прежде он не видел подобного. Некто сплёл огромную паутину между сосен. В коконы были замотаны тела, по меньшей мере, пятерых людей. Из прорех торчали изломанные конечности. Из коконов сочилась какая-то жидкость. Пахло нектаром. Только не тошнотворным, как раньше. Напротив, запах был приятным. Так благоухают только что сорванные цветы и отборный мёд.

Что-то тяжелое упало позади.

Андрей резко обернулся. Первое, что выцепил из темноты луч фонаря, это было серое пятно, выше человеческого роста, аморфное и чуть заметно шевелящееся. Из него медленно вырисовывался силуэт.

«Человек?» — мелькнуло в мыслях у Андрея.

Но это было не так…

Что мелькнуло, будто некто сделал резкий выпад.

Игорь шумно вдохнул и упал на колени, зажимая огромную рану на груди. Из-под пальцев толчками вытекала кровь.

— Игорь, — прошептал Андрей и кинулся к другу. Но тот оттолкнул его и прохрипел:

— Уходи…

Силуэт тем временем обретал черты, лишь отдалённо напоминающие человеческие. У него было две мощные задние конечности с широкими ступнями. Две пары рук-лап, длинных, заканчивающихся трёхпалыми кистями. Огромные в пол-лица глаза сверкали десятками крошечных глазок внутри. Пасть полная тонких зубов, похожих на иглы, скалилась. Усики около неё шевелились и тянулись к Андрею.

Монстр был похож и на насекомое, и на человека. Этакий гибрид, мутант. Он расправил крылья, перепончатые, как у летучей мыши. И закричал.

Андрей медленно достал пистолет и выстрелил… потом ещё раз, и ещё раз…

Он стрелял даже тогда, когда монстр вспарывал ему грудь…

Последнее, что услышал Андрей, как над головой громыхнуло.

Ночное небо озарила вспышка молнии. И хлынул ливень…

***

Через несколько дней из леса вышел ребёнок. Грязный, исхудавший. Но живой и невредимый. Это был Ромка. Он не помнил, что с ним происходило все эти дни. Последнее, что отпечаталось в его памяти — это странный сон, где было очень много цветов. А ещё, когда никого не было рядом, его глаза менялись. Становились огромными, в пол-лица, и внутри них светились десятки других, маленьких глазок.

Ромка уже не был прежним…

Конец.