Симулятор судьбы — 5

Рина уже собиралась ответить Вере, когда ее телефон, лежащий на столе, завибрировал.

— Минутку. — Она грациозно, но стремительно взяла аппарат и разблокировала экран.

К ее удивлению, это оказалось не сообщение от Сани, а уведомление из социальной сети. Сохраняя внешнее спокойствие, она открыла публикацию.

Пост был от Иры Воробьевой — всего три слова: «Вечерний семейный ужин!!!»

На фотографии Ира в домашнем свитере сидела за богато накрытым столом, показывая знак победы. Рядом ее элегантная мачеха, Анна Викторовна, с материнской заботой накладывала еду в тарелку падчерицы.

На первый взгляд — обычный семейный снимок. Но Рина увеличила изображение. В углу, рядом с Ирой, отчетливо виднелся профиль Сани с его характерной полуулыбкой. Он держал вилку над тарелкой с говядиной по-строгановски.

Пальцы Рины сжали телефон. Она открыла диалог с Ирой. Днем та написала: «Президент, у меня дела после уроков, можно сегодня пропустить кружок?»

Ответ Рины был лаконичным: «Можно». Так вот какие «дела» — семейный ужин с Саней, который даже не потрудился предупредить о своем отсутствии…

Рина выключила телефон и аккуратно положила его на стол. Повернувшись к ожидавшей ответа Вере, она произнесла ровным, но заметно похолодевшим голосом:

— Я передумала гулять. Можете идти отдыхать, Вера.

Домработница невольно вздрогнула — от юной хозяйки исходила почти осязаемая волна холода. Что-то в телефоне явно расстроило ее еще больше… Но Вера, проработавшая в семье много лет, знала, когда лучше промолчать. Она слегка наклонила голову:

— Как скажете, Рина.

После ухода Веры девушка достала из дизайнерского портфеля коричневый кожаный ежедневник. Открыв его на последней исписанной странице, аккуратным почерком добавила: «Сегодняшнее происшествие: Воронцов пропустил заседание кружка без предупреждения и уважительной причины».

Она замерла, рассеянно постукивая дорогой перьевой ручкой по странице. Затем снова открыла фото из соцсети и начала быстро выписывать короткие заметки.

Закончив, Рина вырвала чистый лист и аккуратно скопировала список. Закрыв ежедневник, она направилась в гостиную, где Вера протирала антикварную мебель.

— Вера, передайте на кухню — эти блюда больше не готовить.

Взяв список, домработница удивленно пробежала глазами: бефстроганов, котлеты по-киевски, телячья отбивная с картофельным пюре…

— Рина, но это же ваши любимые блюда. Вы уверены?

— Да, я больше не хочу их видеть на столе.

Вера замялась:

— Но хотя бы бефстроганов… Вы же его с детства обожаете. Может, оставим?

— Нет. — Рина покачала головой. Ее голос звучал спокойно, но с той особой интонацией, которая не предполагала возражений. — Он мне разонравился.

— Слушаюсь. — Вера, знавшая характер хозяйки, не стала спорить и направилась на кухню.

Рина глубоко вздохнула и собралась подняться в свою комнату, когда телефон снова завибрировал. Она нахмурилась, намереваясь включить беззвучный режим, но, увидев номер, на мгновение замерла и ответила:

— Папа…

Она поднялась в спальню и плотно закрыла дверь.

— Да, я поужинала, не беспокойся… Да, ты тоже береги себя на работе.

Внезапно ее пальцы крепче сжали телефон, но тут же расслабились. Она молча выслушала собеседника, затем тихо произнесла:

— Мама уже говорила со мной. Пап, я серьезно обдумываю этот вопрос. Когда приму решение, сразу тебе сообщу. Да… хорошо… работай, поговорим позже.

Закончив разговор, Рина молча встала у окна, снова глядя на фотографию в телефоне. Внезапно она вышла из комнаты и окликнула Веру:

— Пусть Михаил подготовит машину. Я хочу проехаться.

— Конечно, сейчас распоряжусь!

— Подождите. Вы не поедете со мной, я хочу побыть одна. И еще… Можете не ждать моего возвращения.

***

Сидя в просторной комнате в доме Воробьевых, я чувствовал приятную сытость. Стол был уставлен различными изысканными блюдами. Доев третью порцию бефстроганова, отложил приборы:

— Спасибо за угощение, все было невероятно вкусно. После такой домашней еды даже в лучший ресторан идти не захочется, — искренне похвалил я кулинарные таланты Иры.

Та просияла:

— Я буду готовить тебе домашние обеды каждый день! Больше никакой столовой!

— Какая заботливая хозяюшка растет, — с лукавой улыбкой заметила Анна Викторовна. — Хотя, Саша, боюсь, после ее стряпни ты уже не сможешь есть ничью другую. Видимо, придется тебе жениться на нашей Ирочке…

— Анна Викторовна! — Ира вспыхнула, ее голубые глаза расширились от смущения. — Я просто хочу, чтобы Саша правильно питался. И вообще… — Она осеклась, встретившись с насмешливым взглядом мачехи, и прикрыла рот ладошкой. Прокашлявшись, попыталась сменить тему: — Саш, спасибо за помощь с задачами… Если завтра снова будут сложности, поможешь?

— Конечно, без проблем, — улыбнулся я.

Ира с облегчением выдохнула, но тут же спохватилась и виновато посмотрела на мачеху. Анна Викторовна ответила на этот взгляд и, не дожидаясь извинений, тепло улыбнулась:

— Я рада, что ты так серьезно взялась за учебу. Саша может приходить, когда захочет… Просто предупреди меня сообщением.

Время за разговором пролетело незаметно. Было уже поздно. Выбрав подходящий момент, я стал прощаться. Ира собрала мне с собой целый пакет домашней выпечки и десертов.

— До завтра, Саш. — Девушка проводила меня до двери.

В свете прихожей ее лицо казалось особенно нежным. Я кивнул и направился к своему подъезду. Лифт не стоял на первом этаже. Нажав кнопку вызова, принялся ждать.

Через несколько секунд двери открылись… но я замер на пороге.

В кабинке стояла та самая готка. Сегодня она была в строгом черном платье викторианского стиля, словно собралась на похороны. В руках все тот же огромный старомодный чемодан. На бледном лице читалось разочарование, она что-то едва слышно бормотала:

— Как же так, куда все делось… Неужели так быстро?

Заметив меня, она медленно вышла из лифта, волоча за собой чемодан. Колеса неприятно скрипели по полу. В этот раз чемодан казался пустым — никаких следов крови, хотя тот же тяжелый затхлый запах все еще витал в воздухе.

Готка остановилась передо мной, подняла неестественно яркие голубые глаза и с жутковатой улыбкой произнесла:

— Добрый вечер, Саша. Знаешь… так поздно возвращаться опасно. Ты разве не слышал? Убийца бабников… снова вышел на охоту.

Я нахмурился. В последнюю встречу Агата Левицкая тоже упоминала о новом преступлении. Интересно, об одном и том же случае идет речь? Но разве Мила Лазарева не переехала? Решила вернуться?

Впрочем, сейчас она не представляла для меня серьезной угрозы. Кивнув готке, я вошел в лифт. Девушка не уходила, продолжая буравить меня взглядом.

— Кстати, я так и не узнал твоего имени.

— Имя? — Она задумчиво коснулась подбородка, потом вдруг улыбнулась странной улыбкой. — В следующий раз… если доживешь до нашей следующей встречи, я скажу тебе свое имя.

Створки старого лифта медленно закрылись. Что она имела в виду?

Поднявшись на свой этаж, я увидел знакомую фигуру у двери. Рада Сергеевна сидела, поджав ноги, привалившись к косяку. В руке телефон, голова склонилась набок — похоже, заснула.

Ее длинные ресницы отбрасывали тени на темные круги под глазами, брови были нахмурены даже во сне. А из уголка приоткрытых губ стекала тонкая струйка слюны…

— Рада Сергеевна? Рада Сергеевна!

Я осторожно тронул ее за плечо. Только после нескольких попыток она начала просыпаться.

— М-м… А, Саша, ты вернулся? — Она попыталась повернуть голову, и ее шея отозвалась громким хрустом. Поморщившись, Рада Сергеевна сжала затылок одной рукой, другой протирая глаза. — Саша, я… Ой!

Попытавшись встать на затекшие ноги, она пошатнулась. Я едва успел подхватить, и Рада Сергеевна практически упала мне в объятия.

— Ух… все болит. — Она потирала то спину, то шею, то плечи, не зная, за что хвататься. На лице еще виднелись следы пыли от двери, что делало ее похожей на растрепанного воробышка. — Это все ты виноват! Заставил меня так долго ждать, что я уснула!

— Давайте сначала войдем, а внутри все обсудим. — Я достал ключи, пока Рада Сергеевна, продолжая ворчать, отступила в сторону.

Замок открылся, и я, поддерживая все еще нетвердо стоящую на ногах учительницу, вошел в квартиру. За нами тихо закрылась дверь.

Я не заметил пристального взгляда из глубины коридора.

***

Лифт успел спуститься и снова подняться… Когда двери открылись, оттуда вышла Рина.

Она застыла статуэткой, наблюдая, как Саня поддерживает Раду Сергеевну, как они о чем-то тихо переговариваются, как скрываются за дверью его квартиры.

Сегодня вечером Саня не только ужинал у Иры, но и вернулся домой с Радой Сергеевной.

И даже не удосужился ей написать!

Лицо Рины оставалось безупречно спокойным, но в глазах появился опасный стальной блеск. Каблуки дизайнерских туфель беззвучно ступали по ковровой дорожке, пока она решительно направлялась к квартире Сани.

***

Закрыв дверь квартиры, я помог Раде Сергеевне пройти внутрь. После целого дня отсутствия в помещении было душновато и царила кромешная тьма.

— Рада Сергеевна, осторожнее, — предупредил я, но не успел договорить, как она ударилась мизинцем о подставку для обуви.

— Ай! Мой мизинчик… — Она вскрикнула от боли, из глаз брызнули слезы. Рада Сергеевна повисла на мне, пытаясь онемевшей рукой нащупать ушибленное место.

Ее телефон подал сигнал о сообщении. Учительница вздрогнула, машинально отвернулась и торопливо взглянула на экран.

— Не двигайтесь, я включу свет, — сказал я, протягивая руку к выключателю.

— Хорошо, — кивнула она, убирая телефон.

Но я вдруг замер:

— Вообще-то, ушиб с другой стороны.

— Я… я знаю! — Словно решившись на что-то, Рада Сергеевна резко подалась вперед.

Она весьма недвусмысленно прижала меня к стене, накрыв мою руку своей прохладной ладонью. Пряди ее волос скользнули по моему лицу.

— Саша… — позвала она и, помедлив, глубоко вздохнула: — Милый… Давай не будем включать свет. Так лучше.

Я удивленно посмотрел на нее. Такое обращение, поведение… сегодня она была необычайно смелой.

Раз уж она настроена так решительно, я не мог ее разочаровать. Легко сменив позиции, прижал учительницу к стене:

— Хорошо, если ты не хочешь света… — Я запнулся, непривычно было называть ее просто по имени после стольких «Рада Сергеевна». — Если не хочешь, Рада, не будем. Пройдем немного вперед, там диван.

— Д-да… веди, я за тобой. — Она слегка заикалась от волнения.

Ее ноги все еще плохо слушались, поэтому учительница обвила руками мою шею, прижимаясь вплотную. Я хорошо знал ее привычки после стольких симуляций и недавних встреч. Моя рука устремилась по проторенному пути между ее ног…

Но только мы начали входить во вкус…

Бам!

Снаружи раздался оглушительный стук в дверь. Прочная створка даже задрожала — можно представить, с какой силой в нее колотили.

Я глянул, но решил игнорировать — сейчас были дела поважнее. Мы с Радой, не разжимая объятий, продвигались в глубь гостиной.

Она тоже не среагировала на шум и, добравшись до дивана, неожиданно властно скомандовала:

— Не двигайся, я сама!

— Дело не в том, что нельзя, просто твои движения... — Я погладил ее по голове, но не договорил.

Бам! Бам! Бам!!

Удары становились все громче, под конец это было уже настоящее избиение двери.

— Кто там может быть? — недовольно спросила Рада, отстраняясь. От ее властной уверенности не осталось и следа.

— Пойду посмотрю.

Прервавшись на самом интересном месте, я чувствовал себя неуютно. Кое-как поправив одежду, попытался успокоить возбужденного бойца между ног. Потом направился к двери. Грохот не прекращался.

Я открыл дверь, недовольно хмурясь:

— Кто...

Но увидев, кто стоит за дверью, осекся:

— Рина?

Я с удивлением разглядывал неожиданно появившуюся девушку. Впрочем, быстро взяв себя в руки, догадался — скорее всего, это связано с пропущенным заседанием кружка.

— Что-то случилось?

Приглашать гостью войти я не спешил, потому что со своего места не видел, успела ли Рада привести себя в порядок. Лучше дать ей больше времени.

Рина молчала, просто пристально глядя на меня спокойными глазами.

— У меня что-то на лице? — Я недоуменно потер щеку.

Девушка по-прежнему ничего не говорила, ее взгляд скользнул по моей шее. Там виднелись несколько бледно-красных следов… матовых. Точно такой оттенок помады был сегодня у Рады.

Взгляд Рины стал еще холоднее. Она перевела взгляд в глубину квартиры, хотя без света мало что могла разглядеть.

Я с недоумением посмотрел на нее, взгляд задержался на руках девушки. Обычно бледная кожа ладоней сейчас была покрыта красными пятнами, особенно припухшей казалась внешняя сторона.

Очевидно, колотя в дверь, эта гордячка вложила в удары всю свою силу. Похоже, если бы могла — не просто стучала бы, а выломала бы дверь.

Я вздохнул и посторонился:

— Проходи, я принесу мазь от ушибов.

Услышав это, Рина перевела взгляд на меня. Как и днем, она проигнорировала мои слова, просто переступила порог.

Ее неторопливые шаги эхом разносились по квартире. Рина спокойно сняла обувь, ступила на пол прихожей и потянулась к стене.

Щелк!

Она включила свет в гостиной.

— М-м… — поморщилась Рада. Ее одежда была слегка помята, но в целом выглядела прилично. Внезапный свет заставил ее сощуриться, учительница с недоумением посмотрела на гостью.

— Рада Сергеевна, — бесстрастно произнесла Рина, глядя так пристально, что учительница невольно вздрогнула, ощутив холодок.

— Э-э… добрый вечер, Звездова… Как ты вдруг здесь оказалась? — Рада попыталась собраться и сохранить достоинство старшей.

— Захотелось прийти и пришла, — не отводя взгляда, ответила Рина.

— А, вот как… — Рада кивнула и бросила взгляд на меня. Как учительница, пойманная учеником, она явно просила о помощи.

— Звездова, будешь чай или что-нибудь прохладительное? — вовремя вмешался я.

Рина снова проигнорировала, словно в комнате были только они с Радой.

— Я бы выпила чаю… Саша, не мог бы ты налить мне? — не выдержав тяжелого взгляда Рины, поспешно попросила Рада.

— Хорошо, — кивнул я и ушел на кухню.

Обычно я держал в холодильнике только напитки, но чайные пакетики остались с того раза, когда заходила Маша. Бросил пакетик в чашку и поставил чайник. Подумав, достал еще и какие-то снеки.

Чайник быстро закипел. А в гостиной по-прежнему стояла мертвая тишина.

— Кхм-кхм! — Рада прочистила горло и неловко начала: — Звездова, ты сегодня…

— Рада Сергеевна, вы снова меня обманули, — оборвала ее Рина. Ее и без того бесстрастное лицо теперь напоминало ледяную маску. Обычно бледные щеки сейчас покрылись редким румянцем… похоже, она действительно была в ярости.

Рада замолчала. Она нервно теребила подол, пальцы побелели от напряжения… Другой рукой она коснулась телефона в кармане — там снова появилось сообщение, едва ощутимо завибрировав.

В просторной гостиной женщины молча стояли по разные стороны. Между ними был всего лишь небольшой журнальный столик… но казалось, что их разделяет огромное расстояние.

— Звездова, я знаю, что обещала тебе, но… — Рада глубоко вздохнула и посмотрела на Рину. — В отличие от тебя, я всегда собиралась отвечать за свои чувства к Саше. К тому же я скоро… Поэтому не могу отказаться от него. Я… — Она закусила губу, явно собираясь сказать что-то еще.

Но Рина внезапно сделала несколько шагов вперед. Она быстро подошла вплотную к Раде и твердо посмотрела ей в глаза:

— Рада Сергеевна, в ту ночь вы были правы. Возможно, я сама не до конца понимала природу своих чувств. Что такое симпатия, как проявляется любовь… До сих пор у меня нет точных ответов. Я изучила множество исследований, прочла массу материалов… но никто не дал мне однозначного определения.

— Рина… — Рада попыталась что-то сказать, вернуть контроль над разговором.

Но девушка не дала ей такой возможности. Она продолжала смотреть учительнице в глаза:

— Хотя данные ненадежны, а исследования неточны, я пришла к выводу.

Дверь кухни открылась, я вышел с чаем и напитками. И тут раздался все такой же спокойный голос Рины, ее невозмутимый взгляд уже был устремлен в мою сторону:

— Рада Сергеевна, я ни за что не уступлю вам Саню.

В ее голосе не было эмоций, но каждое слово звучало как приговор.

На несколько секунд в комнате повисла тяжелая тишина. Я замер с подносом в руках, переводя взгляд с одной женщины на другую.

— Звездова, ты слишком молода, чтобы… — начала Рада, но Рина снова ее перебила.

— Возраст здесь ни при чем. Я четко осознаю свои чувства и намерения. И в отличие от вас, — ее голос стал чуть жестче, — я не стану юлить и притворяться.

Рада вздрогнула:

— Что ты имеешь в виду?

— То, что вы прекрасно знаете. Эти ваши игры в правильную учительницу днем и совсем другое поведение ночью. — Рина бросила красноречивый взгляд на помятую одежду Рады. — Вам не кажется это… лицемерным?

— Довольно, — твердо сказал я, ставя поднос. — Я не позволю…

— Нет, пусть продолжает, — неожиданно твердо сказала Рада. Ее лицо порозовело, но голос стал тверже. — Раз уж мы начали этот разговор, давайте доведем его до конца. Ты права, Звездова. Я действительно пыталась сохранить лицо, соблюсти приличия. Потому что, в отличие от тебя, понимаю, что в реальном мире все намного сложнее, чем «люблю — не люблю».

— В реальном мире, — Рина произнесла эти слова с легкой насмешкой, — честность важнее притворства. И я честно заявляю, что буду бороться за Саню. Открыто, а не прячась по темным углам.

Я покачал головой:

— Послушайте…

Но меня снова перебили — на этот раз обе женщины одновременно:

— Не вмешивайся!

Они удивленно переглянулись, и Рада даже нервно хихикнула:

— По крайней мере, в чем-то мы согласны.

— Возможно, — кивнула Рина. — Но это не меняет сути. Я объявляю вам войну, Рада Сергеевна. И пусть победит сильнейшая.