Сингула

Нексус-Сити. Красивый город. Красивый, как гниющая роза в руках человека. Его неоновая пелена скрывала рвы, набитые биомусором, и трубы, изрыгающие ядовитый пар. Здесь красота была ложью, вшитой в сетчатку голограммами. И всё из-за корпоратов, что правили из своей спиралевидной башни.

Их реклама мигала повсюду: «Ваше будущее — наш код».

Но были и те, кто не верил. Чьи граффити на стенах кричали: «Ломай корпоратов!». Возможно, они что-то знали, но корпорации не позволят осквернять свою репутацию. Они скрывали нечто такое, ради чего готовы были на всё, лишь бы информация не дошла до простого народа.

Где-то на сотом этаже башни HELIXION, в кабинете с панорамным окном, открывавшим вид на город, погружённый в смог и неоновые сполохи, шёл разговор. Высокопоставленный чиновник в идеальном костюме изучал голограммы ДНК-спиралей с вплетёнными микросхемами.

«Продажи старых моделей упали на сорок процентов после утечки данных о перегреве ядер, — констатировал он. — Клиенты жалуются, что «Zeta» нужно постоянно то ремонтировать, то заряжать каждые два-три часа».

«Именно поэтому я хочу представить вам нашу новую модель, «Сингула», — раздался из динамика гордый голос. — Пока у нас есть один опытный образец под кодовым названием Код-7. Он, в отличие от прошлых моделей, не перегревается».

На голограмме возникла новая модель — протоген с полимерным мехом и роботизированными частями.

«Тут написано, что Код-7 способен самообучаться в двенадцать раз лучше всех наших прошлых моделей?» — чиновник внимательно смотрел на отчёт.

«Именно! Его нейросеть адаптируется даже к хаотичным угрозам. Мы сократим расходы на обновления на семьдесят процентов и сможем заменить все устаревшие модели».

Чиновник кивнул, касаясь голограммы. Изображение протогена мягко колыхалось. «Впечатляет. И выглядит... как живой. Но это же всего лишь синтети...»

Внезапно голограмма дёрнулась, Код-7 вспыхнул алым. На столе появилось экстренное сообщение: «ЛАБОРАТОРИЯ S-42: НАРУШЕНИЕ КОНТРОЛЯ».

На связи возник учёный, его лицо покрывала испарина. «Сэр! Седьмой... Он сбежал! Каким-то образом покинул комнату содержания!»

Чиновник медленно поднялся, его брови сведены, голос стал ледяным. «Вы... выпустили его?»

«Он сам активировал протокол! Мы не смогли...»

«БЕЗМОЗГЛЫЕ ТВАРИ! — чиновник взорвался, сметая со стола вазу с искусственной орхидеей. — Вы знаете, что он может сделать с «Сердцем Сети»?!» Он склонился к микрофону, и его голос зашипел. — «Включите протокол «Helix-Omega». Цель — захватить живым. Но если будет сопротивляться — ликвидировать. Ядро должно быть целым, даже если придётся вырезать его из груды обугленного меха! Если информация просочится, я всех вас пущу на биоматериал для реакторов!»

Ничего этим идиотам доверить нельзя, — пронеслось у него в голове.

Взглянув в окно, он увидел, как десятки огней дронов поднимаются из башни, отправляясь на охоту. Ещё час назад «Код-7» был цифрой в отчёте. Теперь он стал кошмаром, который HELIXION породила сама.

Ещё час назад “Код-Семь” был цифрой в отчёте. Теперь — ошибка, ставшая угрозой.

Седьмой бежал.

Сквозь неон, дым, запах озона и расплавленного пластика. Его мех был измазан сажей, края плаща оплавлены. Дисплей мерцал алым — перегрев, стресс, тревога.

В груди — шум ядра, похожий на сердцебиение, только слишком ритмичный, без пауз, как у машины.

Он помнил огонь лаборатории, голоса, искажённые статикой. Помнил, как тянул провода, когда включился аварийный свет.

А теперь — только бег. И шорох шагов по грязным переулкам.

Где-то далеко сиял Sky Hotel — символ другой жизни. На верхних этажах танцевали под музыку, снизу торговали имплантами и остатками технологий. Воздух дрожал от басов и скрежета антигравов.

Седьмой скользнул в переулок. Стены облупились, на одной висел экран с застывшей рекламой: «Протогены — ваши лучшие друзья!»

Он прислонился к кирпичу. Воздух был тяжёлый, пах ржавчиной.

«Здесь можно перевести дух...»

Но над головой прошёл тихий гул. Дрон. Луч прожектора скользнул по стене и застыл в метре от него.

Система прошептала:

«Камуфляж активирован.»

Дисплей стал зелёным. Внутри вибрация — счётчик пошёл:

12 секунд до сбоя.

Он не шевелился. Ядро гудело, как перегретый двигатель.

Сенсоры улавливали электрические колебания, каждый щелчок роторa отзывался болью в голове.

И вдруг — вспышка света. Хлопок.

Дрон дёрнулся и осел, искря проводами.

Из тени шагнула фигура. Девушка — плащ развевался, глаз светился красным.

— Ну что, полимерная железка, — сказала она спокойно. — Планируешь тут умереть или всё же предпочтешь убежать?

Он молчал, пытаясь осознать. Система выдала тревогу:

«Подкрепление выдвинулось. Время прибытия — 4 минут. Камуфляж отключен»

Седьмой поднял взгляд. Дисплей вспыхнул алым — тревога, гнев.

— Ты кто? Одна из них?

Она усмехнулась.

— Была бы я одной из них — ты бы уже валялся разобранный на запчасти. Через минуту сюда налетят дроны.

Гул усилился. Она подошла ближе, рывком потянула его за плащ.

Прикоснулась к его лапе — кожа ощутила мягкий, тёплый полимер меха. Он вздрогнул — датчики касания сработали, импульс прошёл сквозь всё тело.

— Хочешь умереть здесь? Внизу — убежище. Там безопаснее. И люди, которым Helixion тоже поперёк горла.

Он замер. Внутри — конфликт команд.

Дисплей мигнул синим, ядро дрожало от перегрева.

— Зачем мне идти с тобой?

— А у тебя есть выбор? — коротко ответила она.

Сверху свистнули роторы — дроны.

Он не ответил. Только посмотрел ей вслед.

«Придётся идти…»

Люк открылся со скрипом. Девушка спустилась первой. Металл звенел под её ботинками. Он последовал за ней.

Под землёй пахло сыростью и горелым пластиком. В темноте горели лишь редкие лампы. Воздух был густым от пыли.

Система выдала предупреждение:

«Температура ядра: 180°. Срочно охладить.»

Седьмой остановился, тяжело опустился на колени. Его хвост, перегретый, оставил на полу чёрные следы.

В ушах отсчёт: «Критический перегрев. Отключение через 10… 9…»

— Чёрт, — выругалась она, резко оглядываясь.

Сорвав с трубы вентиль, она вернулась к нему. Схватила за плечи, удерживая. Её ладони были тёплые, пальцы дрожали, но движения оставались уверенными.

— Дыши, железяка, — прошептала она.

Она приложила клапан к его груди. Из отверстия вырвался пар, обдав её лицо. Холодное облако закружилось вокруг, запах металла и озона щипал глаза.

— Я не… дышу, — прохрипел он.

— Тогда просто остынь, — коротко сказала она.

Дисплей медленно сменил цвет с алого на бирюзовый. Система отрапортовала:

«Температура стабилизирована.»

Он остался сидеть, корпус дрожал. Девушка выпрямилась, облокотившись о трубу.

— Зачем ты мне помогаешь? — спросил он глухо.

Она указала пальцем на его грудь, туда, где мерцало ядро.

— Потому что ты — ключ к их гибели. Живой ключ.

Она смахнула сажу с плаща и отвернулась.

— Остывай. Через час двинемся.

Он кивнул. Медленно сел, облокотившись на стену. Мех на его лапах испачкан, хвост слегка подрагивал. Система отчиталась о понижении нагрузки, но в памяти остался след — странное чувство, не занесённое ни в один протокол.

«Я — ошибка кода...»_— мелькнуло в сознании.

И всё же рядом была она — человек, не побоявшийся коснуться машины.

Прошёл почти час.

Воздух в тоннеле стал холоднее — над городом опустилась ночь, и даже под землёй это чувствовалось: вибрации затихли, воздух сжался, влага осела на стенах. Девушка поднялась первой, голографический фонарь на запястье высветил треснувшие трубы. Седьмой поднялся за ней, корпус ещё слаб, шаги отдаются металлическим эхом.

Она шла быстро, не оборачиваясь. Седьмой держался на расстоянии — в полтора метра, не ближе. Его сенсоры улавливали слабые колебания воздуха, звук капель, где-то вдали журчание воды и шорох крыс.

Система отчитывала: «Заряд: 20%. Повреждения многочисленные. Возможность маскировки — заблокирована.»

Он шагал, стараясь не шуметь, и всё равно каждый его шаг звучал громко. Вдруг она остановилась, подняла руку.

— Стой!

Он не сразу понял, но мгновенно замер. Её кибер-глаз вспыхнул, сфокусировался. На полу, у самой лапы Седьмого, проходил тонкий луч — почти невидимый.

— Ты вообще смотришь, куда идёшь? — сказала она, и в голосе сквозила смесь раздражения и усталости. — Ещё бы сантиметр — и нас обоих бы не было.

Седьмой наклонился, переключил фильтр зрения. Лазерная нить стала видимой — бледно-фиолетовая линия на фоне ржавого пола. Он тихо пробормотал:

— Лазерная ловушка. Тепловой сенсор на обрыв...

— Именно, — кивнула она. — И таких здесь много. Так что шагай за мной. И без геройства, железяка.

Он коротко кивнул.

Она легко переступила через луч, он последовал, стараясь повторять траекторию. Внутри он всё ещё ощущал остаточную вибрацию после перегрева, датчики реагировали на каждое изменение температуры.

Они шли дальше. Тоннель петлял, словно змея: стальные стены, покрытые чёрной слизью, сверху сочилась тёплая вода. Девушка освещала путь фонарём, и в луче света мелькнули граффити — спираль, пронзённая кинжалом. Краска была свежей, ещё блестела.

— Это знак сопротивления? — спросил Седьмой, разглядывая стену.

Она не обернулась:

— Можно и так сказать. Местные называют себя «тенями». Я бы не советовала тебе им доверять.

— Но ты же идёшь к ним?

— Я иду к убежищу, — коротко ответила она. — А не к ним.

Тишина вновь заполнила тоннель. Только их шаги и капли воды.

Иногда она замедляла шаг, иногда ускорялась — будто проверяла, следует ли он за ней.

Наконец впереди показался слабый свет. Девушка подняла руку, показывая остановиться. На стене висело знамя — то самое, что он заметил раньше: спираль, пронзённая кинжалом, а под ней — лозунг: _«Свобода — это ошибка кода.»_

Он нахмурился.

— И это... твои союзники?

Она тихо усмехнулась:

— В наше время у всех «временные» союзники. Да и я им кое-что должна.

В её голосе мелькнула нотка усталости, но она тут же взяла себя в руки.

Седьмой взглянул на неё внимательнее. Её лицо скрывал капюшон, только свет кибер-глаза выхватывал контуры. Он поймал себя на том, что пытается определить — насколько она опасна, и почему вообще помогла ему.

Через пару поворотов тоннель вывел их к массивной металлической двери. На стенах рядом — следы ржавчины, грязи и отпечатков рук. Воздух здесь был теплее, густее. Девушка подошла первой, осмотрела полку с чашкой, отодвинула её и нажала скрытую кнопку. В ответ слабо щёлкнул замок, и дверь открылась с глухим звоном.

— Ну вот и пришли, — сказала она, не оборачиваясь. — Место не из лучших, но здесь нас не достанут.

Она вошла внутрь, и он последовал за ней.

Они вошли глубже в подземную зону, и шум города остался позади. Воздух был тёплым, пропитанным запахом масла и жареного провода. Сквозь тьму виднелись контейнеры, поставленные друг на друга как кривые кирпичи. Некоторые были превращены в спальные комнаты: закрытые ставнями, с подвешенными занавесами, где едва теплился свет.

Из тени раздался грубый голос:

— Опять Лира мусор тащит…

Седьмой заметил, как девушка резко повернулась к источнику.

— Заткнись, Гризли, — огрызнулась она. — А то язык твой на биопластмассу пущу.

Гризли только хмыкнул и снова спрятался в темноту.

Седьмой уловил это имя, словно зацепку в потоке незнакомых данных.

<…её зовут Лира…>

Они продолжили идти. Узкий проход петлял между контейнерами, словно лабиринт. На некоторых стенах виднелись вентиляционные люки — старые, дрожащие от вибрации. Из одного контейнера тихо звучала классическая музыка: фортепиано, приглушённые ноты… странная нежность в этом железном подполье.

Но, прислушавшись внимательнее, он понял — это был мягкий хаус, спокойный и размеренный. Почти антипод техно, что гремело на поверхности. Музыка звучала будто чье-то упрямое напоминание о том, что жизнь здесь может быть другой.

<…мне тут не по себе…>, — мелькнуло у Седьмого.

Система отметила: «Эмоциональная реакция: тревога.»

Приглушённые голоса, царапанье инструментов, шаги — убежище казалось живым организмом, дышащим сквозь ржавчину и провода. Он чувствовал взгляды — кто-то наблюдал из тени, кто-то шептался, кто-то просто молча следил за странным гостем с полимерным мехом.

Наконец, они остановились перед стальной дверью.

Она выглядела чужой в этом месте — новая, плотная, со скрытым замком, будто вырванная из другого мира. Все остальные двери были из старых панелей контейнеров, перекошенные, с вмятинами. А эта блестела холодным светом, даже без фонаря.

Лира подошла и постучала костяшками, не слишком громко, но уверенно.

— Открывай, Вектор, — сказала она, стараясь не показывать усталости. — Это я. Лира.

Несколько секунд — тишина. Потом тяжёлый металл ожил: замок щёлкнул, словно вздохнул. Дверь со скрежетом отъехала в сторону.

Седьмой шагнул внутрь вслед за Лирой.

Как только они переступили порог, дверь за их спиной закрылась — быстро, резко, с таким громким стуком, что у Седьмого в груди дрогнуло ядро.

Внутри было тише, чем снаружи. Комната оказалась неожиданно просторной: металлические стены, стеллажи, заставленные ящиками с боеприпасами, старые терминалы, мигающие слабым светом. Воздух пах маслом, пылью и чем-то ещё — чужим, сухим, как запах бумаги и выдохшегося кофе. На столе стояла чашка, в которой засохла тёмная крошка.

На диване сидел мужчина в простом, но аккуратном костюме. Волосы слегка растрёпаны, на лице — едва заметная усталость. Но движения… движения были точно вымеренные, спокойные. Человек, привыкший командовать и рассчитывать.

Он поднял взгляд. Сначала — на Лиру. Потом — на Седьмого. Секунду смотрел молча, будто оценивая цену.

— Наконец-то, — сказал он, не спеша. — А я уже начал думать, что ты не вернёшься.

Лира шагнула ближе, бросив на него тот самый взгляд, которым убивают раздражение.

— Открывал бы быстрее, Вектор.

— А ты сама не изменишь привычкам таскать с собой… — его взгляд скользнул на Седьмого, и уголки губ изогнулись. — Мусор.

Седьмой напрягся. Дисплей на «лице» мягко дрогнул от всплеска внутренней тревоги, полосы света слегка исказились. Он не знал этого человека, но что-то в его голосе было ледяным — как будто за каждым спокойным словом лежало дело, давно рассчитанное до процентов.

Вектор поднялся с дивана. Приблизился неспешно.

Лира — напротив — отступила на шаг, будто заранее зная, что он будет смотреть слишком внимательно.

Он остановился перед Седьмым.

И, не спрашивая разрешения, вытянул руку и коснулся полимерного меха на груди.

Седьмой тут же отпрянул. Лапы встали шире, хвост дёрнулся. Внутренние модули выдали короткий всплеск защитной реакции. Дисплей мигнул жёлтым.

Вектор усмехнулся.

— Нервный. Это хорошо. Значит, живой.

Он провёл пальцами по области солнечного сплетения — там, где ядро излучало ровное мягкое тепло. Он будто слушал его.

На мгновение его взгляд стал хищным.

— Серийный номер… — прошептал он. — 201505. Модель — Сингула. Чистый образец.

Лира наклонилась к столу, пытаясь вернуть разговор на рельсы:

— Мы договаривались, Вектор. Я привожу тебе информацию, ты — помогаешь мне с долгом. Всё по-честному.

Вектор хмыкнул и, не глядя на неё, прошёлся вдоль стола, пройдя пальцами по пыли на поверхности.

— По-честному? В этом городе? — Он бросил на неё быстрый, острый взгляд. — Ты должна мне больше, чем думаешь.

Лира напряглась, сжав кулаки.

Седьмой в это время прислушался — в дальних уголках комнаты слышались шаги. Тяжёлые. Не один человек… несколько. Их импланты тикали, выходя из режима ожидания.

Он почувствовал тревогу.

<…не нравится мне это.>

Как будто в ответ на мысль, тени в углах комнаты начали оживать. Люди появились почти бесшумно — несколько головорезов в плащах из грубого материала, каждый с оружием на поясе. Запах озона и холодного металла наполнил помещение.

Один из них прошипел:

— Опять эта Лира приводит всякое… железо.

Лира резко обернулась:

— Трогать его — не советую.

Вектор щёлкнул пальцами.

Едва слышный сигнал — и люди замерли, но не уходили. Они смотрели. Ждали команды.

Вектор повернулся к Лире.

— Знаешь, что самое плохое в долгах? — сказал он тихо. — То, что иногда их приходится выплачивать не деньгами.

Седьмой уловил напряжение в её плечах. Её дыхание стало громче, кибер-глаз мигнул алым. Она знала эти слова. Знала, что они значат.

Вектор хлопнул в ладони и расплылся в едва заметной улыбке:

— Ладно, Лира. Считай, половину долга ты закрыла.

Но вот вторая половина…

Он повернул голову к Седьмому — и в этот момент дисплей протогена вспыхнул алым, словно внутренний код захрипел:

<…сделка. Предательство.>

Головорезы начали приближаться.

А Вектор тихо добавил:

— …она — уже он.

Команда прозвучала без слов. Просто взглядом.

И вооружённые люди сомкнули полукруг вокруг Седьмого.

Лира выдохнула — резко, почти в отчаянии.

Седьмой почувствовал, как его ядро ударило в корпус тревожным импульсом.

И всё рухнуло.

Полукруг головорезов смыкался всё плотнее. Их шаги — мерные, уверенные, почти ленивые. Они уже чувствовали себя победителями. Один держал в руке горелку, другой — короткий шокер, третий вертел на пальце нож, будто выбирал, куда именно воткнуть.

Седьмой стоял в центре, тяжёлый, напряжённый. Хвост низко опущен, но мышцы внутри него пульсировали, готовые сорваться. Мех на груди дрожал от работы ядра.

Система вывела предупреждение:

«Количество противников: 5. Вероятность успешного прямого боя: 2%.»

Он медленно отступил на шаг… но позади уже стоял человек со шокером.

Вектор наблюдал за этим как режиссёр за сценой спектакля: спокойный, почти добрый — но глаза холодные.

— Понимаешь, Седьмой… — начал он мягко. — Ты слишком ценный, чтобы просто отпустить. Твоё ядро стоит дороже, чем весь этот бункер.

Седьмой посмотрел на Лиру.

Она стояла чуть в стороне, губы зажаты, плечи напряжены, взгляд бегал от него к Вектору.

В её глазах читалось что-то вроде вины… или страха.

<…она знала?>

Он не успел понять — один из головорезов шагнул вперёд и резким движением потянулся к его хвосту.

— Эй, Ржавый! — заржал тот, — отрежем хвост — и он станет смирным!

Седьмой рефлекторно отпрянул.

Но другой головорез тут же перехватил движение и ударил рукоятью шокера в бок. На дисплее Седьмого вспыхнула алая полоса боли.

— Не сопротивляйся, железка, — пропел кто-то за спиной. — Нам тебя всего пару минут придержать надо.

Лира выдохнула сквозь зубы:

— Вектор… мы так не договаривались.

— Да брось, — ответил он даже не глядя на неё. — Ты же знала, чем это кончится.

И вот тогда у Седьмого что-то внутри сорвалось.

Впервые — это не был протокол, не команда, не системная реакция.

Это было… похоже на ярость.

Дисплей вспыхнул фиолетовым, а не обычным алым — как будто глубинный модуль включился без разрешения.

Система выдала:

«Доступна аварийная функция: РЕЗАК (опасно).

ВНИМАНИЕ: активирование — приведет к перегреву ядра.»

Он посмотрел на головорезов. На Вектора. На Лиру — которая медленно подняла руку, будто хотела сказать «не делай этого».

Но было поздно.

Хвост Седьмого зажёгся изнутри — линии света вспыхнули на сегментах, металл начал раскаляться докрасна.

— Что он творит?! — выкрикнул один из головорезов.

— Хвост! У него резак! — заорал второй. — Отойд—

Он не успел договорить.

Седьмой развернулся резким, нечеловеческим движением.

Резак полоснул воздух, оставив инверсионный след — и ударил по полу рядом с люком техобслуживания.

Металл шипел, плавился, отлетал комьями.

Искры взорвались облаком света.

Один головорез с криком отскочил — хватаясь за обожжённый плащ.

Система предупредила:

«Температура ядра: критически высока. Отключение через 2 минуты.»

Седьмой понимал: второго шанса не будет.

Он ударил хвостом ещё раз — теперь прямо в контур люка.

Панель треснула, прогнулась… сорвалась.

Открылась чёрная шахта вниз.

— Стоять! — рявкнул Вектор. — Стреляйте! Не дайте ему—

Седьмой не слушал.

Он бросил взгляд на Лиру — это был момент, короткий, как сбой кадра.

Она смотрела ему прямо в глаза-дисплей.

И прошептала едва слышно:

— Прости…

Слово ударило сильнее, чем шокер.

Но выбора не было.

Седьмой прыгнул.

Тоннель становился шире. Седьмой бежал, почти скользя по гладкой поверхности пола, а позади всё ещё звучали далёкие крики и металлический топот: головорезы пытались обойти вентиляционный люк и выйти ему наперерез. Но тоннель был старым, запутанным, как кишки мёртвого зверя.

Седьмой лишь только бежал. Спотыкался, скользил по мокрому полу, толкался лапами дальше и дальше, будто сама пустота за спиной пыталась схватить его.

<Дальше… нужно бежать дальше… иначе конец…>

Тоннель вывел к перекрёстку. Там, среди старых труб и луж со ржавым отливом, лежал дрон — корпус с логотипом Helixion, частично сломанный, покосившийся на одну сторону.

Седьмой подбежал к нему, опускаясь на колени.

Он вспомнил голос учёных из лаборатории: слабое место дронов — батарея. Перегрузка приводит к взрыву.

Он аккуратно снял крышку защитного кожуха. Под ней — крупный аккумулятор, всё ещё живой, потрескивающий остаточной энергией.

Седьмой вытащил провод, соединил с собственным ядром.

— Пять… четыре… — прошептал он, подключая контакт.

Из-за поворота послышались тяжёлые шаги. Шорох ботинок по воде, хлюпанье грязи, крики людей, приближающихся всё ближе.

— Он тут! — рявкнул один из головорезов.

Седьмой дёрнул провод, схватил дрона обеими лапами и резко метнул в сторону первого преследователя — того, что уже поднял оружие.

Взрыв озарил тоннель бело-алым светом.

Ударная волна пронеслась вдоль стен, разбрасывая тени. Головорезы закричали.

Седьмой не ждал.

Он рванул вперёд, изо всех сил, пока зрение ещё не успело восстановиться после вспышки.

Тоннель с каждым метром выдыхался всё тише и тише, пока впереди не показался тёмный разрыв — выход наружу. Седьмой выбрался первым, по инерции чуть не упав на колени.

Снаружи была ночь — глубокая, холодная и безжалостно пустая.

Лишь звёзды и луна давали жалкие клочья света.

Перед ним простиралась пустошь: песок, кактусы, старые сточные трубы, вывернутые наружу, словно обглоданные кости. Пейзаж казался мёртвым.

Седьмой поднял голову и двинулся параллельно грунтовке. Песок скрипел под его лапами, смешиваясь с хрустом биопластиковых осколков.

— Система… протокол состояния… — выдохнул он.

Система ответила тусклым, ослабленным голосом:

<<Заряд: 5%. Состояние: повреждён (40%). Расход увеличен.>>

<О нет… нет… что мне делать… без солнца… такими темпами я отключусь до утра…>

Пауза.

<…они же меня найдут…>

Он продолжал идти, сглатывая страх, будто это могло бы хоть немного замедлить разрядку ядра.

И вдруг на горизонте вырастают тени — очертания старого, полу сломанного ангара.

<Это… моя… последняя… надежда…>

Седьмой подошёл ближе, почти упал на стену, опираясь на холодный металл. Дисплей мигал тёмно-синим — слабым, будто затухающим. Он медленно двинулся вдоль края здания.

Заглянув за угол, он застыл.

Перед ним лежали десятки тел — протогенов, таких же, как он.

Некоторых разобрали на запчасти.

Другие были изуродованы граффити с клеймом HELIXION.

Песок застревал в их мехе. Ветер рвал лоскуты полимерных покрытий.

Седьмой подошёл к самой ближней куче, сел на колени.

Лежащая рядом лапа казалась слишком человеческой.

— Э-это всё… из-за меня?.. — прошептал он.

Он коснулся лапы.

Порывы ветра развивали его собственный полимерный мех.

Песок хлестал по корпусу, будто пытался стереть его присутствие.

И тут — скрежет металла позади.

Хвост дёрнулся, взметнувшись в боевую позицию.

— Не вини себя… — донёсся скрипучий голос, словно разделённый помехами.

Седьмой резко обернулся, споткнувшись о тело сломанного протогена.

Дисплей вспыхнул алым.

— Кто здесь?! — выкрикнул он.

Из тени ангарной стены вышел протоген с ржавым корпусом.

Левая рука — клешня.

Правая — старая горелка.

Мех — скорее остатки меха, похожие на обрывки звериной кожи.

Он медленно поднял лапы.

— Спокойно, — хриплым голосом произнёс он.

Он ткнул одной лапой в собственный разбитый дисплей:

— Видишь? Я такой же, как и ты.

Он подошёл ближе, осторожно, будто боялся спугнуть.

Седьмой отступил, дисплей мигал жёлтым.

— Н-не… не подходи! — прохрипел он.

Ржавый протоген опустился на колени, показывая, что не угрожает.

В бирюзовых пятнах его потрескавшегося дисплея читалась усталость.

— Они бросили меня здесь… — сказал он тише. — За то, что я отказался жечь трущобы.

Он вынул из-за корпуса маленькое устройство, похожее на память, и протянул Седьмому.

— Возьми… Это их последнее послание.

Хвост Седьмого медленно опустился.

— Ты… не из корпоратов?.. — проговорил он.

Громоздкий протоген тихо рассмеялся — смех был ломким, глючным.

— Если бы… я уже напал бы на тебя, — сказал он.

Седьмой шагнул назад, дрожа от ветра, который задувал песок в шарниры его корпуса. Дисплей мигнул тёмно-синим.

— А про кого ты имел в виду? Кого их? — спросил он.

Грей тихо, с хрипом в голосовом модуле:

— Про всех их…

Он медленно провёл лапой вокруг куч тел протогенов.

Седьмой опустился на колени напротив.

— А какой у тебя кодовый номер?

Грей указал на своё ядро.

— У меня нет кодового номера, — сказал он. — Но старая хозяйка звала меня Грей.

Дисплей Седьмого сменился на жёлтый. Он запустил сканирование ядра Грея:

<Система, Протокол Анализа>

Система: <<Анализ успешный. Модель: Progi. Серийный номер: 425232. Кодовый номер: не назначен. Статус: брак. Снят с производства…>>

Грей слегка наклонил голову:

— Ну… и как тебе?

— Ты о чём? — растерялся Седьмой.

На разбитом дисплее Грея мелькнула кривая улыбка.

— Как тебе информация обо мне? — хрипло спросил он.

Тишина. Седьмой почувствовал странное ощущение. Ошибка?... нет, это что-то другое.. стыд?

— Слушай, — сказал Грей, — у тебя очень тусклый дисплей.

Седьмой резко вспомнил о критическом заряде.

— О нет… — пробормотал он, метаясь. — Мне нужно что-то для подзарядки!

Грей взглянул на старый аккумулятор, лежавший среди обломков тел и разрозненных запчастей протогенов. Он кинул его Седьмому:

— Эй! Пушистик, лови! - Крикнул он

Седьмой едва успел поймать аккумулятор, аккуратно подключил его к себе. Грей сел рядом.

Система: <<Подключено устройство. Примерный максимум: 15%>>

Седьмой достал чип, который дал Грей.

— Что на нём? — спросил он.

— Координаты заброшенной фабрики на севере… Айр… — начал Грей, но голос застрял.

Протоген наклонился, падая на бок. Седьмой подскочил и встревоженно потряс его:

— ГРЕЙ! Что с тобой?!

Сканирование ядра показало:

Система: <<Заряд: 0%. Полное отключение через: 20 секунд>>

Разъём не подходил для подзарядки Грея. Он обречён.

Седьмой вставил чип в свой корпус:

— Система… запиши координаты.

Система: <<Координаты сохранены. Подпись: Помощь от Грея. Маршрут: 5 км. Время: 1 час>>

— Энергии должно хватить… — прошептал Седьмой. — Спасибо тебе, Грей… ты единственный, кто не пытался меня продать.

Он подошёл к стене ангара, последний раз взглянул на Грея, и тихо кивнул.

И так началась настоящая история Седьмого.