Синтагма

Телек бубнил все утро:

— Сегодня Московская делегация посетит Казань в связи с проведением антикризисной конференции KazanForum 2122. Кроме того участие примут следующие регионы…

И зачитывался список мелких никчемных областей, что давно пали и стали никому не интересны.

Я затолкал в карман широких штанов балаклаву и вышел из комнаты. Мать стояла у обеденного стола в зале с дымящейся кастрюлей в руках.

— Уходишь? — спросила она. Стол был накрыт на две персоны, от кастрюли исходил дичайше вкусный запах, но меня уже ждали.

— Ага. Как твой глаз?

Мать поочередно помигала красными зрачками.

— Прижился. Теперь вижу замечательно обоими. Даже мысли посещают, а, может, давно надо было все части тела заменить на имплантаты?

— Смейся, смейся, — я подошел к ней и чмокнул в холодную щеку, — тебе до андроида осталось немного.

— Ну не надо, у меня сердце свое и даже легкие, — улыбнулась мать в ответ. — Положу суп?

— Не, я спешу.

Схватив кусок хлеба, я затолкал в рот.

— Но у тебя есть полчаса до выхода.

— Извини, мам, надо идти.

Правым глазом-имплантатом я увидел сменившееся изображение в телевизоре. Вместо телеведущей появилась та самая делегация. Она прибыла в аэропорт и теперь шла к автоброневикам. Я выскочил в коридор и спешно начал одеваться.

— И что, будешь весь день голодным? Кто тебя накормит на работе?

— Забегу в какую-нибудь кафешку.

— Только деньги тратить! Как будто у тебя зарплата депутатская!

— Мам, все нормально. Думаешь, если в чем-то буду нуждаться, я этого не достану?

Она с беспокойством посмотрела на меня, а я, чтобы избежать взгляда, начал расшнуровывать кроссовку. Мать подошла.

— Этого я и боюсь. Ты знаешь, уже были такие времена, когда людям приходилось добывать то, что им нужно. Отбирая и убивая других.

Правая стопа не хотела слушаться. Протез был далеко не первой свежести, да еще снятым с кого-то. Расширив обувь, я впихнул туда ногу.

— Были. И они настали, — выпрямился я со вздохом. — Так что можешь перестать бояться.

— Тимур, ты точно работаешь охранником?

Глаза матери сделались печальными. Плакать она не могла.

— Я безногий инвалид, мам! Кто возьмет калеку в группировку, сама подумай!

Мать потянулась ко мне с объятьями.

— Возьмут, возьмут! Какая им разница, кого забирать и убивать! Обещают большие деньги, авторитет, но все эти мальчики просто массовка! Сталкивают мелких стенкой на стенку и смотрят на забаву, как те друг друга забивают…

— Мам, я не из них.

— А синяки! Я видела, у тебя синяки на руках!

— Я охранник! Не только отбиваюсь, иногда даже стреляю по ворам, когда они переходят все границы.

В подтверждение своих слов я достал из кармана штанов древний пистолет Макарова и показал его матери.

— Только позориться с таким. Давно все пользуются лазерными автоматами…

— У меня в подсобке еще двустволка есть, — перебил я ее и спрятал в один из множества карманов пистолет. — Не представляешь, как пугаются жулики, когда видят старые советские стволы!

На миг рассердившаяся мать вновь стала встревоженной.

— Лучше бы они вообще не нападали на этот чертов склад. Обстановка станет еще хуже и ты… однажды оттуда не вернешься. Понимаешь? Тебя люди объявят предателем. Ты не даешь им украсть то, чего у них нет. Чего они не могут себе позволить…

— Все, все, успокойся, — я крепко обнял мать, поглядывая через ее плечо на телек. Делегация расселась по броникам. Репортеры снимали черные номера отъезжавших машин.

«Хреновато», — отметил я про себя.

— Ты правильно говоришь, мам. Потому, если что-то плохое случится, я не буду ценой своей жизни защищать склад. Пусть люди набивают полные карманы картошки, пусть мешками ее уносят. Не беспокойся, я тебя одну не оставлю.

Я отпустил мать, схватил куртку и выскочил в подъезд. Еще в квартире в ухе играла мелодия вызова. Это Чемодан устал ждать и долбил меня, требуя выйти на связь. Но я игнорировал его. Не хватало перед Чемоданом отчитываться.

Я накинул капюшон и вышел из грязного подъезда на улицу. Стоял летний день, но небо выглядело по-осеннему угрюмым, навевая тоску. Крапал дождь, дул ветер, гоняя по тротуару окурки и мусор. Взгляд хотел зацепиться за что-нибудь живое, чтобы это нечто сказало собой: вот ради этого ты и идешь на дело. Но ни одинокий бетонный дом, стоявший на другой стороне дороги, ни покосившиеся умирающие фонари не давали причину стать настоящим человеком.

«А, может, я и не человек. Поэтому мне так пусто, — подумалось мне и рука прижалась к груди. Я замер, чувствуя удары искусственного сердца. — Вот мотив двигаться вперед. Мой никчемный мотор. Из-за него я ничего не чувствую».

С мыслей сбил очередной звонок. Пришлось ответить, дальше тянуть было нельзя.

— Чего тебе, придурок?

— Где тебя петухи носят?! — взорвался Чемодан.

Я быстрым шагом направился вдоль своего дома к следующему.

— Часто петухов упоминаешь. Сам хочешь стать?

Чемодан заверещал, стараясь вместить в речь как можно больше матерных слов, поэтому я его скинул. Тот быстро перезвонил, но тон не сменил.

— Не обалдел ли сбрасывать меня?!

— Научись разговаривать, я тебе не мелкая шпана.

— Я разговариваю так, как мне с тобой положено! Я тебя старше по званию и…

— Я крутил-вертел все твои звания с полномочиями. Ты никто и звать тебя никак. Если не понял словами, докажу делом, ок? Где тачка? Почему я тебя не вижу в назначенном месте?!

— Да я… Менты проезжали, я скрылся. Номера-то мы уже сняли. Зайди во двор 36 дома.

Я обошел торец 44 дома и повернул направо. Быстрым взглядом окинув небольшую парковку брошенных машин, я ощутил щемление от тоски. Куча старого хлама. Люди избавлялись от вещей, которые не могли обслужить.

Возле четвертого подъезда завелась «семерка» темно-синего цвета. Я подбежал и сел внутрь.

За рулем нервничал толстяк-Чемодан. Рядом с ним находился Колпак, с протезами вместо нормальных рук, которые он случайно потерял на пороховом заводе. На заднем сидении, смотря ролики с приколами, в смарт-очках залипал Тюпа, тоже имевший свои особенности. Как бывший спортсмен, он был наглухо отбитым и бросался в драку одним из первых. Это привело к тому, что сначала сломанные кости ему поменяли на титановые, а после перелома позвоночника доктора всадили какую-то сыворотку (не без влияния бати-авторитета), сделав скелет титановым. Теперь Тюпу никто не мог сломить, разве что шредер. Но экспериментировать мы не собирались.

— Тимпсон, ты чего такой долгий?! — рычал Чемодан.

— Правая нога совсем барахлит, — соврал я.

— Так выходи вовремя! Договаривались же в 12 тут быть!

— Ищешь на ком-нибудь сорваться?

Мы с Чемоданом столкнулись взглядами. Первым он не выдержал напряжения. Чемодан сделал вид, что его отвлекли звуки сообщений. Взяв с приборной панели кнопочный телефон, он потыкал на кнопки, опять бросил его и повел машину. Перед тем как выехать на главную дорогу, он убедился в отсутствии ментов.

— Москвичи двигаются по трассе. У нас есть минут 15 до того, как они въедут в город, — произнес Тюпа, переключаясь с дурацких роликов на карту.

— Бабак на месте? — спросил я.

— Ага, — ответил зевающий Колпак. — С утра уже столкнулись с Вахитовскими, стоило лишь сунуться на их улицу. Две машины расстреляли черти! Кирпича в больничку увезли.

— Без Кирпича будет сложнее…

— Без тачек будет сложнее!

— Машин полно — бери любую.

— А бензин?! Вахитовские позволили пацанам уйти, но тачки не отдали. Зацепили и к себе угнали.

Я погрузился в задумчивое состояние. Через глазной имплантат открыв карту города, я посмотрел наш маршрут, хотя и так знал, что делегация будет проезжать через Приволжский и Вахитовский районы.

— Значит, москвичей мы встретим подальше от центра?

— Да, — Колпак приоткрыл окно и харкнул, — блин, с прошлого раза еще не зажила челюсть! Все шарниры расшатались… Короче, Перваки дали добро быть на их территории.

— А взамен что?

— Старшие не поставили в курс.

— Извини, Тимпсон, но нам до уважаемых пока далеко, — поржал Тюпа.

— Я другое имел в виду. Проблемы будут у нас, а не у старших. Во-первых, делегацию сопровождают военные. Во-вторых, если от военных получится отбиться, то Перваки по любому добьют нас.

— Не ссы, маруська, — самоуверенно произнес Чемодан. — Старшие добыли кое-что. Ни с кем у нас проблем не будет.

Нашей «семерке» везло и на ее пути не встречалось ни одной патрульной машины. Я молча смотрел в окно за серыми полуразрушенными домами. Колпак вдруг решил разрядить тишину.

— Обожаю пустые дороги! Никого! Свобода, у-ху! А где все погонщики? Тимпсон, ты в курсе?

— Нет.

— Жилковским подкинули груз. Большой груз! Ох, их там месят! Жаль меня там нет, я бы посмотрел на это!

— Большой груз — это сколько?

— Говорят, целый камаз скинули.

— Откуда наши столько взяли???

Колпак не поленился развернуться и посмотреть на меня как на идиота.

— Мы же Кварталовские! Больше может быть только у Авиастроя.

— Теперь у них точно больше, — усмехнулся Чемодан.

Мы двигались по Амирхана, затем Миллениуму, свернули на Ершова, а потом на Гвардейскую. Все это время Чемодан пытался настроить радио, но оно только шипело и иногда издавало скрежещущие звуки, от которых я закрывал уши. Вскоре разболелась голова, я начал психовать и попросил вырубить его к черту.

— Чувствую, это не простые волны, — медленно произнес Тюпа. — У кого башня трещит?

Все подняли руки.

— Тимпсон, пора колоться «времянкой», — произнес Колпак и протянул шприц-автомат с зеленой жидкостью. Гадость внутри называлась «Временный барьер». После ввода сыворотка обволакивала чип, блокируя любые передачи. На пару часов мы становились обычными людьми.

— А вы?

— Уже обкололись.

— Надеюсь, не как в прошлый раз — все вместе?

— Не-не, таких косяков больше не повторится, — заверил Колпак.

Тупым кончиком я нащупал на шее место, куда был вживлен чип, приложил его рядом и нажал на кнопку. Острая игла резко вошла под кожу, впрыснув содержимое. Я сдерживался, чтобы не закричать от боли. Прикусив себя за рукав, я старался глубоко дышать. Но сбивался с ритма. Пытаясь прорваться разумом сквозь резь, я чувствовал себя зажатым между двумя тупыми пилами.

В какой-то момент дрянные ощущения начали слабеть. На карте исчезла моя точка — это значило, что я отключился от сети.

— Ну как? — спросил Тюпа.

— Ужасно. Неужели эти живодеры ничего не могут придумать, чтобы облегчить боль?

— Может, и придумали, но только нам это не доступно.

С улицы Зорге мы повернули на проспект Победы и у заброшенной заправки справа увидели несколько машин. Это были наши, Кварталовские. Чемодан припарковался рядом со всеми. Я вышел, ребята вслед за мной. Бабак сидел на капоте кабриолета — непозволительная роскошь, учитывая, сколько бензина жрет этот конь.

— Слышал про Жилковских? — спросил он с усмешкой, здороваясь рукопожатием. — Собакам собачья смерть. Это не только месть, но и вам, сосункам, предупреждение. Не стоит нам переходить дорогу.

— А с Вахитовскими что теперь? — поинтересовался я.

Чемодан пихнул меня в бок за что, тут же получи под дых.

— Тимпсон, полегче с ним. Чемодан рохля, ты его угробишь так, — этими фразами Бабак унижал Чемодана, а не защищал его. — Короче, пацаны, у нас есть 5 минут, берите стволы. В кабрике на заднем сидении лежат экзоперчатки, берем по паре. Ну, кроме Колпака. Перчатки — вещь мощная, сносит башку на раз. В машине у Джунгарика возьмите намордники. К сведению, респираторы защищают от всего кроме пуль. Но кто в наше время пользуется таким старьем…

Мы вооружились. Подошел Серый и надел на меня бронь.

— Прям настолько серьезно? — спросил я у него.

— Ты не представляешь.

— Это не переговорная делегация, да? Москвичи привезли с собой нечто особенное?

— Ооо, — ухмыльнулся Серый и подошел к Чемодану. — Ты без нагрудника будешь. У меня нет таких размеров.

— Не такой уж я и толстый. Давай, натягивай!

— И почему тебя не переименуют в Жирного? Освободилась же кликуха.

— Потому что она проклята! С ней долго не живут.

— Какой ты мнительный!

— По машинам! — скомандовал Бабак. — Будем встречать наших гостей горяченьким! Давайте по второстепенке, а как покажутся — по Оренбургскому тракту за ними.

— Да мы их не догоним! — крикнул кто-то.

— Всех мы догоним! — восторженно ответил Бабак. — Сами только не попадите под волну!

Мы сели в «семерку» и двинулись за другими по убитой дороге к развязке.

— Все отлично, только бы сказали, что надо хватать, — произнес Тюпа, хищно облизнув губы. Отчего-то он думал, что сможет добраться до добычи раньше всех.

Все промолчали. Я только слушал биение своего ненастоящего сердца. Во мне росло нехорошее предчувствие, а еще правая нога… Я подвигал стопой. Она работала неплохо, но в каком-то моменте ее заклинивало и нога переставала выполнять команды.

— Готовьтесь, зайчики, — тихо произнес Колпак, — сейчас будет мега-жарко.

Автомобили притормозили. Мы услышали вой сирен.

Я не понял, когда прозвучала команда, но со всех сторон завизжали шины. Наша «семера» тоже резко стартанула. Я еле успел заметить, как по тракту пронесся кортеж с мигалками. Мы сорвались вслед за ними, но о разнице в тачках, а тем более о скоростях — говорить было нечего. Броники умчались вдаль словно световая комета.

— Хотят уйти, собаки! Не получится! — кровожадно рычал Тюпа. — Давай, Чемодан, топи!

— Братан, у нее сейчас мотор отъедет, — вопил Чемодан. Он выжимал из тачки все, что мог.

Вдруг мы услышали странный оглушающий свист и после огненное зарево залило весь тракт. Чемодан закрыл руками глаза, машину повело, но Колпак ухватился за руль и не дал нам съехать в кювет. Некоторые водилы испугались световой вспышки и резко затормозили. Несколько машин врезались в тех, кто остановился, перекрыв дорогу ехавшим сзади.

Колпак отвесил Чемодану пощечину.

— Ты чуть нас не угробил, сволочь!

Шокированный Чемодан дрожащими руками взялся за руль, но смотрел не вперед, а в зеркало заднего вида. А зря, там развивалось событие куда масштабнее. Кортеж оказался подбит каким-то мощным оружием. Одну машину отбросило в сторону и от нее осталось лишь небольшая груда искореженного металла. Другие тоже были раскурочены, но люди в них остались живы. Еще издалека я увидел, как странные военные с легкостью рвали металл и вылезали из броников.

— Это ведь не люди? — спросил я.

— Пристегнитесь! — заорал Чемодан. Я в спешке нащупал ремень и успел только вытянуть его, как наша «семерка» на полной скорости въехала в кучу людей.

На секунду свет погас.

Я очнулся. Голова жутко трещала, еще сильнее ныла шея и спина. Мысленно поблагодарил, что когда-то Тюпа помог и мне с титановым уколом после потери ноги. Но мой титан с примесями, оттого я не так крепок, как мой товарищ. Я осмотрелся. Вокруг стоял дым, везде кричали, дрались, слышались звуки оружия, стреляли лазером. В машине оставался только Чемодан — он был без сознания, остальные ушли на разборку.

Вдруг «семерка» заходила ходуном. Кто-то очень тяжелый прыгнул на ее капот и шел по машине вдоль, продавливая металл. Нечто подпрыгнуло и, прорвав крышу, приземлилось возле меня. Я увидел перекаченного высокого человека без лица с черной глянцевой кожей. Оно потянуло ко мне лапы, но я с помощью перчаток снес дверь и выскочил из машины. Монстр рванул за мной.

Пока бежал, я успел разглядеть, как наши безуспешно сражались с монстрами. Заряд электричества экзоперчаток их не брал, лазеров они тоже не боялись. Кто-то попытался сшибить сверхлюдей машиной, но тачку разорвало надвое. Я быстро понял, что это был конец. И смерть гонится за мной, чтобы вырвать искусственное сердце.

Странное существо преследовало меня, не смотря ни на какие препятствия. Монстр натыкался на человека и наступал на него, превращая в кровавое месиво, железки он хватал и кидал в меня, но я успевал уворачиваться. Стоя сверху на бронике, Бабак открыл пальбу из лазергана, но гнавшийся за мной монстр не обратил внимания. В панике я залез под попавшийся мне броник, но монстр без труда поднял его. Щупая себя по карманам, я нашел макарыч и навел на урода.

«Никто не пользуется таким старьем», — прозвучал голос Бабака в моей голове.

«Только позориться с таким», — вторил ему голос матери.

Я нажал на курок. Раздался выстрел, от которого я на несколько секунд закрыл глаза. А когда открыл, то увидел в башке монстра огромную дырень. Рука монстра отпустила броник и тот грохнулся на меня. Я лежал на асфальте, смотря на его днище, и думал о том, что сегодня был самый странный день в моей жизни.

Со всех сторон зазвучали автомобильные гудки. Я обрадовался, решив, что это был подмога. Но только я вылез, как увидел, что приехали не наши, а Перваки. Кварталовские побежали к ним за спасеньем, но те начали расстреливать всех. Сначала они прикончили людей, затем перешли на монстров. А монстры начали уничтожать их.

Я решил, что пора выбираться из этого замеса. И сделать это можно было на бронике. Как можно незаметнее я обошел машину и влез в салон через вырванную заднюю дверь. На коврике я обнаружил бутылки с водой и бутерброды. Живот тут же напомнил о себе. Я начал было аккуратно перелезать на переднее сиденье, когда увидел, что бутерброды лежали на каком-то черном предмете.

Странный предмет оказался кейсом. Замки были сорваны. Я открыл чемоданчик и увидел на мягкой подложке две ниши. Одна была пуста, на другой лежала капсула с красным желе. Только я ее взял, как вдруг услышал щелчки перезарядки. В том месте, где отсутствовала дверь, стоял Бабак с направленным на меня лазерганом.

— Отдай мне это.

— Отдам. Только скажи, что внутри.

— Ты тянешь время, Тимпсон.

— Я хочу знать, из-за чего произошел весь балаган.

— Тимпсон!

— Люди сдохли, Бабак! Всех перебили как мух!

Бабак, держа одной рукой оружие, вторую протянул мне.

— Не тупи. Иначе я тебя завалю.

Я начал протягивать ему капсулу, пока другой рукой искал пистолет. Но в этот момент Бабака снес монстр. А вслед за ним пробежали Перваки. Заметив меня, они начали стрелять. Последнее, что я слышал — это звон стекла и крики.

В себя я пришел внезапно. Словно кто-то вынул меня из ледяной проруби, а потом резко окунул в кипяток. Я хотел вздохнуть, но не мог — у меня не было легких. Я хотел кричать, но из пробитого горла вырывались лишь хрипы. Руки не слушались, ноги тем более. Перед глазами стояла белая пелена. Я ничего не видел, только испытывал острую боль.

Внезапно туман начал рассеиваться и я смог разглядеть мутное лицо Тюпы. Он смеялся, что-то показывал, но я не мог сфокусировать взгляд. Мышцы сводило страшной судорогой, в которой я опять пытался сделать вдох. И в какой-то момент у меня это получилось. Я задышал так жадно, что подавился, и начал блевать кровью. Тюпа повернул меня на бок и удерживал, пока мне не стало лучше.

Спустя время, когда боль немного отступила и я обрел утраченные чувства, передо мной опять возник Тюпа и показал странную штуку.

— Узнаешь?

Он заржал как сумасшедший, словно с ним случилась истерика.

— Нет, что это?

— Это твое старое сердце, балбес! Держи!

Он положил мне в ладони желтую штуку, напоминавшую деталь машины.

— Не понял. Где мы?

— В тачке! Едем за пределы Казани, надо где-нибудь спрятаться.

— А это кто? — кивнул я в сторону водителя.

— Колпак. Не узнаешь что ли?

— Нет… Я себя очень странно чувствую. И плохо вижу… Не могу увеличить изображение.

— Это потому что глаз у тебя теперь настоящий.

Тюпа достал из кармана куртки серебристый шарик, поиграл им и спрятал обратно.

— Себе потом вставлю. Ну и как тебе быть сверхчеловеком?

— Кем?

— Тимпсон, ты как амеба! Что, куда, зачем? Приходи в себя уже!

— Я, правда, не понимаю, что произошло!

— Ну, мы тоже. Я тебя нашел в бронике. Думал, ты сдох, но нащупал пульс. А еще ты был в красной жиже. Она впиталась в раны и начала как бы зашивать тебя красными нитками. Колпак угнал тачку у Перваков, я тебя схватил и мы свалили. И вот пока мы ехали, с тобой что-то происходило. Из тебя вываливались запчасти, раны зажили и покрылись кожей. Вот твой чип.

Боль отпускала меня и я мог не только управлять руками, но и ногами. Последняя мысль поразила меня. Спешно я задрал штанину и вместо железки увидел самую обычную правую ногу.

— Поделись со мной этой дрянью! — взмолил Тюпа.

— Как?

— Кровь! Кровь твоя нужна!

— Тюпа, ты законченный человек! Пересаживайся вперед и следи за дорогой, — нервно произнес Колпак. — Нам надо незаметно покинуть Казань и найти способ отключить чипы.

Тюпа нахмурился и перелез. А я без имплантатов и в новом теле ощутил себя абсолютно беззащитным человеком.