Синтез

С горьким осознанием того, что интервью практически провалилось, Роджер выключил диктофон.

— Жуткая история... — произнёс Леонард, уставив невидящий взгляд в темноту бара.

Научного сотрудника не смогло разболтать даже пиво. К этому решению Роджер прибегал лишь в тяжёлых случаях. Обычно удавалось путём различных риторических манипуляций вывести даже самого «деревянного» собеседника в необходимое русло, но с Леонардом не вышло ничего. Ответы состояли, в основном, из эмоциональных вздохов и поверхностных выводов, вроде «такого не должно было произойти».

«Ладно, хотя бы сам выпью», — решил Роджер и заказал себе пинту.

Бар пустовал. Роджер хорошо знал это место — после девяти часов здесь ни единой души. Разве что парочка забулдыг могут набрести, но они являлись не более чем дополнением к типичному декору самого что ни на есть обычного бара в центре города.

— Я и подумать не могу, что доктор Стивенсон на такое способен, — сказал Леонард.

— Вы говорили, — пробурчал Роджер и сделал глоток пива. Ирландский стаут. Дерьмовый вкус. Роджер пил его всякий раз, как интервью катилось к чёрту.

— Он был на пороге открытия! — вдруг закричал Леонард. — Но я не замечал изменений в его поведении.

Смерть доктора Стивенсона действительно была странной. Вернее, самоубийство. Вчера учёного нашли с простреленной головой на полу лаборатории, где проводились исследования по нейробиологии. В руке доктора был пистолет. Следствие пришло к закономерному выводу, однако детективам не давала покоя мысль о том, что же заставило знаменитого на весь мир учёного свести с собой счёты. Стивенсон практически нашёл способ конвертировать человеческое сознание в цифровую среду. Он «прогревал» публику на каждом научном саммите, и люди всё ждали, когда же учёный раскроет тайну цифрового бессмертия.

Но вечером девятого ноября доктор Стивенсон решил, что куда лучше будет вышибить себе мозги из «беретты».

— Ему никто не угрожал, — продолжал Леонард. Он говорил сам с собой, и Роджер, лениво попивая пиво, просто слушал бедолагу, уже приняв тот факт, что скандального материала не получилось.

— Доктор Стивенсон был прекрасным человеком, — лепетал научный сотрудник. — Добрым, отзывчивым. И такое... В страшном сне не приснится. Просто кошмар какой-то! А самое главное, почти все материалы ушли вместе с ним...

Роджер не включал диктофон. Всё это Леонард уже говорил — и пошёл по второму кругу. Что Стивенсон был светочем и чуть ли не святым. Что у него была жена, которая погибла в 1981-м от неизлечимой болезни. И тогда он понял, что хочет дать человеку то, что взломает этот код «детонации» в генетической цепочке. Люди должны жить вечно.

— Звучит круто, — пробурчал Роджер. — Вечность уже умерла в нашем мире. Вот я, журналист, прекрасно знаю, что ничто не живёт вечно. Жизнь — это мгновение, когда о тебе узнают все. Ты — повод для разговоров, сутолок и споров. Но это чертовски короткой мгновение. Мгновение мгновения. А потом всё, как в Лету канул.

— Я бы так не сказал, — ответил Леонард.

Они оба изрядно напились. Леонард почти уснул на барной стойке, а Роджер заказал себе вторую пинту.

Было бы забавно узнать, что способ конвертации, созданный доктором Стивенсоном, открыл правду о том, что все ныне живущие люди уже являются оцифрованными сознаниями. А теперь система, сама будучи перенесённой в виртуальную среду, в свою очередь создаёт для себя другое виртуальное пространство. Вроде матрёшки. Русские явно о чём-то догадывались уже тогда... в далёкие-далёкие времена.

Подобных гипотез может быть тысяча. Может, Стивенсон уже перенёс себя в виртуальность, а потом просто избавился от себя самого в реальном мире... Может быть всё, что угодно — всё упирается в бесследный исток, оставленный смертью.

Закурив, Роджер начал подбирать в уме предложения для будущего «расследования» самоубийства Стивенсона. Раз гениальный учёный так и остался «чёрным ящиком» для журналиста, то Роджер просто изобретёт «Стивенсона» с нуля. Зачем искать истину, когда её можно просто собрать из того, что есть.

Леонард мерно посапывал, приложив щёку к натёртой до блеска поверхности стойки.