Синь небес

Пролог.

Пекинский центр аэрокосмического управления. 03:00 ночи по пекинскому времени.

За столом, в неестественной тишине, застывшей в предрассветный час, сидел Лю Бомин. Его взгляд был устремлён не на мониторы с бегущими строками данных, а на чашку дымящегося свежесваренного кофе, стоявшую перед ним. Сознанием он находился далеко за стенами центра — в тесной квартире, где вечно звучал голос тёщи. Если всё сложится, если миссия пройдёт безупречно, партия не поскупится на премию. И тогда — долгожданный шанс. Шанс съехать из этой давно ставшей чужой коробки и обрести, наконец, собственный дом для своей семьи.

— Товарищ Лю Бомин, разрешите обратиться?

Его мысленный побег прервал подошедший помощник, Тан Хунбо. Потомственный военный в пятом поколении, он даже здесь, в гражданском секторе, сохранял выправку и манеры, присущие армейской среде. Лю Бомин давно махнул рукой на попытки его переучить.

— Говори, — коротко бросил он.

— Целевой объект будет достигнут в течение часа. Все системы спутника функционируют в штатном режиме. Связь стабильна, — отчеканил Тан Хунбо, будто зачитывая докладную.

— Благодарю.

Бомин сделал медленный глоток ароматного напитка. Горьковатый вкус на мгновение отогнал тяжёлые думы и слегка подсластил горечь ожидания. Поднявшись из-за стола, он обернулся к помощнику.

— Знаешь, когда мы успешно завершим эту операцию — а я в успехе не сомневаюсь, — мы докажем всем. И западным конкурентам, и нашим уважаемым партнёрам из России. Мир должен понять: Китай — это не только ядерная, но отныне и ведущая космическая держава.

Оба инженера развернулись к гигантскому экрану, на котором в безмолвной величественности плыло изображение, передаваемое со спутника. В его недрах покоился ядерный заряд.

Астероид, обнаруженный китайскими обсерваториями семнадцать лет назад, хотя и не угрожал Земле прямым столкновением, предоставлял уникальный шанс. Шанс громко заявить о себе как о нации, достигшей вершин в покорении космоса. КНР не могла упустить такую возможность. Высокопоставленных чинов пленил дерзкий лозунг «Китай покоряет космос». Успех миссии означал бы увеличение финансирования на порядок. А там, глядишь, и до Луны рукой подать.

— До соприкосновения шестьдесят секунд, — огласил пространство безжизненный голос из динамиков.

На гигантском главном экране пульсировала цифровая хронометрия обратного отсчёта. Аппарат «Конфуций», подчиняясь заложенной программе, неумолимо приближался к цели. Под сводами центра повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь размеренным голосом оператора, отсчитывающего секунды: «Пять… четыре… три… два…»

— Есть контакт! Станция стабилизирована на поверхности объекта, — доложила диспетчер Ли Мин, и в её голосе прозвучала сдержанная победа.

— Коллеги! Сей миг навеки впишется в анналы истории человечества! — воскликнул начальник центра управления Лю Бомин, и его глаза сверкнули торжеством.

— Товарищ Тан Хунбо, отдайте приказ привести боевую часть в состояние готовности, — обратился Бомин к заместителю.

— Есть! Приступаю к исполнению! — тотчас откликнулся подчинённый, и в его выправке читалась непоколебимая уверенность.

Пальцы Тана привычным движением коснулись гарнитуры, и тишину операционного зала взорвал поток чётких, отточенных команд. Каждая из них находила мгновенный отклик. Воздух был наэлектризован до предела, и каждый присутствующий отдавал себе отчёт в исторической значимости происходящего.

«Конфуций», точно хирург, совершил ювелирную операцию: бур проделал в грунте астероида аккуратное углубление, куда был помещён смертоносный груз. Отстыковавшись, аппарат отдалился на безопасную дистанцию, дабы передать финальный видеосигнал. В тот же миг из ЦУПа ушёл роковой сигнал.

По спине Лю Бомина пробежал ледяной пот. Ощущение было столь же унизительным и тягостным, как и много лет назад, когда он, подобно провинившемуся школьнику, стоял перед своей будущей тёщей, испрашивая разрешения на брак с её дочерью. Призрак этой властной женщины по-прежнему вселял в него животный ужас.

«Ничего, — мелькнула спасительная мысль, — стоит только довести дело до конца, и мы навсегда покинем её стены». Лишь эта обнадёживающая перспектива позволила ему вернуть самообладание.

— Три… два… Подрыв, — вновь прозвучало из динамиков.

Последние кадры, переданные зондом, запечатлели, как астероид разрывается на гигантские обломки. Вместо того чтобы продолжить путь в безвоздушном пространстве, они, подчиняясь новой траектории, заданной мощью взрыва, устремились к Земле. Расчёты учёных, предсказывавшие, что незначительные фрагменты сгорят в атмосфере, оказались тщетны. Крупнейшие осколки неслись прямиком к планете.

Если бы кто-то мог предположить, что этот астероид — не просто безжизненный обломок далёкой планеты, а подобие зловещего ларца Пандоры, хранящего инопланетную сущность по кодовому имени «Сеятель», чья миссия — преобразить всё живое на Земле, операция была бы немедленно отменена. Но прозрение наступило слишком поздно.

Пройдя сквозь огненный коридор атмосферы, крупнейший из фрагментов рухнул в сердце Западно-Сибирской равнины. Позже, когда то, что таилось внутри, вырвется на свободу и примется необратимо менять мир, это явление получат название «Синяя плесень», или, в просторечии, — Синька.

Что же до главы ЦУПа Лю Бомина, то счастье в новом доме оказалось недолгим. Его тёща, оставив старую квартиру, водворилась в их семье. Каждый день она с методичным упорством винила зятя во всех бедствиях, обрушившихся на планету, пока однажды чаша его терпения не переполнилась. Сначала прозвучал выстрел, направленный в неё, а затем — в себя.

Глава 1

Сон.

Осенний вечер. Ноябрьская хандра.

Поздний осенний вечер. Что может быть тоскливей? За окном — бесконечная пелена моросящего дождя, а люди на улицах кутаются в пальто, спешат по своим делам с безрадостными, отрешёнными лицами. Кажется, серая меланхолия этого времени года коснулась всех. Из телевизора доносится голос диктора новостного канала — что-то про операцию китайцев в космосе, взорванный астероид и осколки, несущиеся к Земле. Но я не вслушиваюсь. Меня это мало волнует.

Я уставился в окно, на расплывчатый мир за стеклом. Всё вокруг кажется таким унылым и бесцветным. В голове вертится одна назойливая мысль: поскорее бы разделаться с домашними заданиями и погрузиться в спасительный мир компьютера. Туда, где всегда светит виртуальное солнце, а цифровые жители — эти благостные NPC — никогда не перестают улыбаться.

Последние несколько дней выдались слишком насыщенными событиями, выбивающими из колеи. Сначала — слова моей девушки, которая ушла, бросив на прощание: «Иди и люби свои компьютерные игры, сколько душе угодно. А про меня можешь забыть».

А вечером того же дня, пока я читал очередной роман о «попаданце», на меня снизошло тягостное осознание. Всё это — чужие фантазии, ненастоящие победы. А моя собственная жизнь проходит впустую, утекает в никуда. Возникло стойкое, давящее чувство, что я топчусь на месте, не развиваясь совершенно. Подобные мысли в шестнадцать лет и пугают, и обескураживают. Наверное, я слишком увлёкся этими историями. Всё чаще ловлю себя на том, что сравниваю себя с их героями. Размышляю, как бы я поступил на их месте. С чего бы начал своё прогрессировать? Но, трезво оценив багаж своих знаний, прихожу к неутешительному выводу: в лучшем случае меня бы сочли за деревенского дурачка, а в худшем — сожгли на костре, дабы не мутил воду и не сбивал добрых людей с толку.

Я примостился на подоконнике, и мои думы понеслись по печальной колее. Вот читаешь про этих героев — они всё знают, всё умеют. А что умею я? Собрать компьютер? Эй, кузнец, тебе персональный компьютер не собрать, а я — могу! Правда, за такие речи тогдашний кузнец тут же бы хватил меня молотом по голове, дабы ересь не нёс.

Установить Windows, скачанную с торрента? (Строго по инструкции «для чайников», куда ж без неё). Хотя Наташка из параллельного класса тогда меня за это поцеловала, когда я её комп починил. Это, конечно, плюс. Ну, ещё нож заточить точилкой — мама научила. И картинку выжечь по трафарету — на день рождения подарили прибор для выжигания по дереву. А вот отец… отец всегда на работе.

Так, стоп. Хватит себя жалеть. В тот вечер я отбросил эти удручающие мысли и принял решение: заняться собой. Или, говоря современным языком, — начать прокачивать ум, и тело.

Решив взяться за себя, я, разумеется, начал с просмотра видео блогеров. Как же иначе? Нынешний интернет буквально кишит сурвайверами — тема-то нынче хайповая. Первым делом я постановил укрепить здоровье. Не зря ведь говорится: в здоровом теле — здоровый дух.

Я попросил отца помочь установить в дверном проёме турник. О, как же неловко я себя почувствовал, когда с трудом выдавил из себя три жалких подтягивания, а проходивший мимо батя, не сбивая дыхания, легко выполнил пятнадцать. Он служит в полиции и никогда не запускал свою физическую форму. Его молчаливая демонстрация силы заставила меня остро ощутить себя тем самым «дёргающимся червячком» — это сравнение, увы, пришло мне на ум сразу же.

Вооружившись программой какого-то бородатого фитнес-гуру, с пафосом обещавшего превратить любого тщедушного юнца в подобие молодого Арни за месяц, я с неуклюжим рвением принялся за тренировки. Честно говоря, в эффективность этого я верил с трудом, хотя сам наставник на видео выглядел впечатляюще. И да я знаю кто такой Шварценеггер.

Следующим шагом стала диета, чему мама откровенно не обрадовалась. В ней тут же проснулись вековые инстинкты заботливой бабушки: «Да что это ты совсем не ешь? Суп, картошка с мясом — это же мало! А я тебе пельменей домашних налепила, чебуреки жарить собралась, ватрушки только из духовки!». М-да уж.

Так же я перестал искать отговорки, чтобы не выходить во двор погонять мяч. Постепенно на той самой площадке начали выстраиваться нормальные, не виртуальные отношения со сверстниками, и я потихоньку влился в компанию.

Взял на заметку, что все герои книг умеют добывать необходимое буквально из ничего. Значит, и мне следовало подтянуть практические знания. Оказалось, что стоит удалить с компьютера игры — и освобождается уйма времени. Просто магия какая-то!

Меня не оставляла мысль: а что, если я и вправду окажусь в прошлом, да ещё и в каменном веке? Что я смогу сделать? Правильный ответ — ничего, а ведь там нужно позаботиться о себе. А значит, нужно учиться добывать огонь, различать съедобные и ядовитые растения, чтобы не расстаться с жизнью из-за соблазнительной, но опасной ягоды. Я наткнулся на блог сибирской травницы с говорящим названием «Травы могут всё» — да, оказывается, и такие есть! — и её слова запали мне в душу: вокруг нас есть всё необходимое и для пропитания, и для исцеления. Главное — знать, что, когда и где собирать. Следуя её советам, я начал собирать и сушить травы, вёл дневник наблюдений и скрупулёзно фиксировал свой, пусть и медленный, но прогресс.

Мой первый день в роли травника ознаменовался сбором подорожника и ромашки. Мало кто задумывается, какая целительная сила таится в этих привычных растениях. Вооружившись знаниями из статей в интернете, я попытался блеснуть эрудицией в компании сверстников, однако мои речи повисли в воздухе — слушателем оказалась одна Наташка.

Для меня стало настоящим откровением, насколько богата свойствами обычная полевая ромашка. Этот скромный цветок хранит в себе десятки, если не сотни, рецептов, доступных для приготовления в домашних условиях. А одуванчик, воспринимаемый многими как сорняк, оказался настоящей кладовой полезных веществ. Поговаривают, будто во Франции его и вовсе почитают за деликатес — ох уж эти французы, им только бы что-нибудь изысканное сож… употребить то есть!

Не без трепета я заказал на маркетплейсе ступку с пестиком — непременный атрибут любого уважающего себя героя из книг о попаданцах. Главное, рассудил я, — сделать первый шаг, а уж потом не жалеть о потраченных средствах, полностью погрузившись в задуманное.

Мой приятель Витёк, выслушав мои новые идеи, как-то заметил, что люди часто обожают закупаться атрибутикой перед началом новой жизни. Яркие кроссовки, модная форма, перчатки — чтобы выглядеть в зале презентабельно, неважно, что фигура далека от идеала. Все они клянутся, что с понедельника начнётся новая эра. Чёрт, да я превращаюсь в ту самую ворчливую бабку на лавочке у подъезда! Пора остановиться. Отзанимаются пару дней, а в пятницу — уже пиво с чипсами: мол, понедельник прошёл, можно и расслабиться. Опять я ударился в критиканство! С этим надо что-то делать.

Я освободил верхнюю полку шкафа от запылённых LEGO-конструкций и выставленных мамой за годы моей учёбы наград — тех самых грамот за участие и медалей «за волю к победе», что есть, наверное, в каждом доме.

Отец, наблюдая за моими метаниями, лишь горестно вздохнул и принял решение: он отослал меня на всё лето к деду Фёдору, по маминой линии, дабы тот обучил меня настоящим, а не книжным премудростям. Кстати, отец всегда относился к деду с особым, непонятным мне уважением. На мои расспросы он всегда отмахивался: «Вырастешь — узнаешь». Но не будем отвлекаться.

Следующим этапом моего преображения стала запись в секцию самбо, куда мой ныне друг и сосед Витька зазывал меня, кажется, уже пятый год подряд. Уже после первой тренировки до меня с унизительной ясностью дошло: героем я не рождён. Все эти писатели, чьими устами глаголет суровая правда вымысла, нагло лгут, описывая персонажей, что пробивают стены грудью, а после, отряхнув пыль с мускулистых плеч, с улыбкой идут в новую атаку. Сомневаюсь, что эти сочинители сами когда-либо знали вкус матов — а они, между прочим, лишь относительно мягкие.

В тот вечер я ощутил на себе всё богатство бросковой техники самбо. Меня швыряли на пол раз сто, если не больше. Инициатором этого ада, разумеется, выступил Витька, который с хитрой ухмылкой упросил тренера поставить нас в пару. Не иначе, как задумал отомстить за пять лет моих вежливых, но твёрдых отказов. Я видел искры и звёзды перед глазами, слышал невесть откуда взявшихся птичек и, кажется, даже машинально махал рукой каким-то далёким видениям. Ощущения были сродни тем, что испытывал знаменитый волк из мультфильма «Ну, погоди!» после очередного виража неутомимого зайца.

Но время, обладающее свойством лечить и самые сильные ушибы, шло вперёд. Я понемногу втягивался, и дело, хоть и с скрипом, начало двигаться. Затем грянул последний звонок, и со мной случилось нечто, воспетое в десятках молодёжных песен. Правда, в реальности романтики оказалось куда меньше. От того вечера в памяти осталась лишь раскалывающаяся голова и смутные обрывки воспоминаний. А следом настала пора определяться с институтом…

***

Незваные гости.

Настоящее время.

— Проснись, — прорезался в сознании навязчивый шёпот. — Вставай, кому говорю.

Я с усилием разлепил веки. Кругом царила кромешная тьма, и лишь голос Витьки, моего друга-самбиста, звучал прямо над ухом.

— К нам пожаловали гости. Уже на втором этаже, там, где осколки от окна. Услышал, как стекло хрустнуло. Сейчас будут вскрывать дверь, — так же шёпотом проговорил Виктор, пока я пытался собрать разрозненные мысли и вспомнить, кто я и где нахожусь.

— Иди в одну из комнат. Сам займу позицию на кухне, за холодильником. Как войдут — действуем по обстановке. Если сразу пойдут ко мне, заходи им в спину. Уяснил?

Кивнув в темноте, я поднялся, схватил своё самодельное копьё и бесшумно двинулся в сторону спальни. Едва я пересёк порог, как услышал приглушённый скрежет — дверь поддалась. Пальцы судорожно сжали древко оружия. Прижавшись плечом к холодной стене, я присел и замер в ожидании.

Незваные визитёры входили осторожно, стараясь не производить шума, но по звуку шагов было ясно — их несколько. «Лишь бы люди, а не эти… изменённые», — мелькнула паническая мысль, но я тут же отогнал её. Переживать будем потом.

Их было двое. Один направился на кухню, второй — в мою сторону. Что ж, по плану. Когда незваный гость достиг конца коридора, он на мгновение заглянул в мою сторону. В густом мраке, да ещё и пригнувшись к полу, я был практически невидим. Это его и сгубило. Решив, что комната пуста, он повернулся к противоположной двери.

Больше ждать было нельзя. Собрав все силы, я нанёс удар копьём. Остриё с мерзким хрустом прошло насквозь. Незнакомец издал сдавленный стон и захрипел — видимо, я задел лёгкое. Разглядеть его в темноте не было никакой возможности. Падая набок, он своим весом вырвал древко из моих рук. Я попытался выдернуть его, но оружие намертво застряло в теле.

В тот же миг с кухни донеслись звуки борьбы — Самбист! Бросив тщетные попытки, я рванул на помощь.

Двое людей сцепились в клубке на грязном полу. Не разобрав в полумраке, кто есть кто, я с разбегу нанёс пинок по спине фигуры, оказавшейся сверху. На лежащего внизу я наставил лезвие мачете. Однако яростная ругань, донёсшаяся из угла, куда отлетел получивший удар, ясно дала понять — я ошибся адресом.

Не придумав ничего умнее, я пробормотал:

— Ты же крутой самбист, чего возишься так долго. Не ожидал я от тебя такого.

В ответ прозвучал непечатный совет относительно моего маршрута на могучем русском. Виктор резко поднялся и встал рядом со мной.

— Ещё есть или только двое? — спросил он меня, слегка запыхавшись.

— Кажется, двое. Если, конечно, на улице никого нет.

— А твой? — кивнул он в сторону комнаты, разворачиваясь для проверки.

— Копьём в спину. Успел только заметить, что захрипел. Вряд ли теперь составит нам компанию.

В стрессовых ситуациях меня неизменно подводит дурацкая привычка шутить.

— Присматривай за этим, — указал Виктор на сидящего в углу мужчину и двинулся к входной двери.

Он прислушался, осторожно выглянул в коридор и, не обнаружив угроз, захлопнул дверь. Проверив второго незваного гостя в спальне, он вернулся и одобрительно поднял большой палец.

— Твой больше не жилец. А ты — суров. «Пробил чувака насквозь», — произнёс он с нескрываемым одобрением.

— Моня убит? — раздался растерянный голос из угла.

— Ага. И тебя ждёт то же самое, если не начнёшь говорить быстро и честно, — Виктор достал нож и приблизился к пленнику.

Тот, увидев решимость в глазах моего приятеля, буквально вжался в стену. Витёк приставил лезвие к его горлу и тихо, но чётко спросил:

— С вами был ещё кто-то?

— Нет... нас было двое. Теперь... один, — выдавил пленный.

Лезвие чуть вжалось в кожу, проступила тонкая струйка крови.

— Уверен? Нас никто не ждёт на улице?

— Клянусь! Мы вдвоём с Моней... Убери нож, зарежешь же!

— Тише, не ори, — угрожающе прошипел Виктор.

— Самбист, может, кончим его и уйдём? Вдруг у них есть подмога?

— Ничего себе Мишаня. Вот ты стал кровожадный, — он улыбнулся, но улыбка эта была леденящей, и пленнику стало не по себе.

— Не надо, мужики, мы просто... еды искали. С голодухи пошли к вам, — захлёбываясь слюной, залепетал гость.

— И для этого ломитесь ночью в чужие квартиры? Стучаться не пробовали? — Виктор продолжал улыбаться. — И как зовут голодающего? Неудобно как-то звать тебя «гость», да и не гость ты.

— Пашка...

— Вот и славно.

Поднявшись, он грубо дёрнул Павла за шиворот и поставил на ноги.

— Миш, свяжи его и веди на пару этажей выше. Там и продолжим нашу беседу с Павликом. Выслушаем его историю внимательно.

Доставая из рюкзака рулон скотча, я скрутил пленнику руки за спиной. Затем, подталкивая его в спину, вывел из квартиры. Мы молча поднялись на два этажа выше. Первая же дверь оказалась распахнутой настежь. Я втолкнул Павла на кухню и усадил на табурет у окна. Включив фонарь на минимальную мощность, я направил луч в лицо человеку, прервавшему мой сладкий сон о беззаботной юности. От него исходил тяжёлый, затхлый запах немытого тела — малоприятное дополнение к ночным приключениям.

Витька, вошедший следом, присел рядом с пленником и своим привычным, обманчиво спокойным голосом произнёс:

— Миш, постой на шухере, я тут побеседую.

Мой друг, за те годы что мы не виделись, превратился в человека, от которого веяло леденящей душу решимостью.

— Ну, так кто ты? Как вышел на нас? И что тебе было нужно? — начал он, хотя по внешнему виду Павла было ясно — к организованной группировке авторитета по кличке Спокойный он не принадлежал.

— Отвечай, — процедил сквозь зубы Виктор, доставая нож и небрежно направив остриё в сторону паха пленника.

— Слушай, ты вообще задавать вопросы без холодного оружия в руках умеешь? — не выдержал я. — Его же ещё немного и кондрашка хватит.

Витька проигнорировал моё замечание, не отводя взгляда от Павла.

— Говорил же... еды хотел попросить, — запинаясь, пробормотал тот, беспокойно поглядывая на лезвие, отсвечивавшее в луче фонаря.

— Подробнее, — потребовал Виктор, и в его тихом голосе прозвучала сталь.

— Мы... в общем, вчера заметили, как вы зашли в подъезд. Решили, что у вас может быть хавка...

Лезвие со свистом вонзилось в бедро. Раздался сдавленный вопль, но Самбист мгновенно зажал ему рот ладонью.

— Ещё раз заорёшь — проверну. Кивни, если понял.

По щекам Павла потекли слёзы, но он судорожно кивнул.

— Отвечай сейчас: откуда вы здесь взялись и что вам нужно? Повторишь ерунду про еду — прикончу.

Он сказал это с такой ледяной простотой, что сомнений в его серьёзности не оставалось.

— Мы с Моней... подумали, ночью вы поедите и ляжете спать... Подошли к двери, не услышали ничего... Решили, что спите и не успеете опомниться... Планировали быстро вас обезвредить, пока вы в сонном состоянии, и забрать всё, что есть...

— Вот видишь, как хорошо получается, когда говоришь правду, — Самбист криво улыбнулся. Затем резко выдернул нож. Из раны хлынула кровь. Павел запрокинул голову и затих.

— Он жив? — я бросил на Витьку укоризненный взгляд, полный намёка на своё первоначальное предостережение.

— Ты сам предлагал его добить. Так что не надо... Лучше дай воды. Жив, просто в обмороке свалился.

Плеснув ему в лицо водой из фляги и надавав парочку смачных затрещин, мы привели Павла в чувство.

— Продолжаем слушать, мой дорогой, — мягко произнёс Виктор.

— Мать вашу, мужики, перетяните сначала ногу, кровью же истеку! Не хочу подохнуть и превратиться в эту... синьку!

— Мёртвым всё равно. А ты рассказывай. И помни — почую ложь, сам знаешь, что будет.

— Да что тебе ещё рассказать-то? Биографию мою, что ли?

— Говори. Сам решу, что важно.

— Мы с Моней обживались здесь уже три года. Вернее, обживались... — поправился он, а из глаз медленно потекли слёзы. — Шарились по квартирам, искали чужие тайники. Люди ведь не могли всё забрать с собой. Вот мы и подбирали, что осталось, потом меняли у барыг на еду, лекарства, иногда на дурь. В этот район мало кто заглядывает. Охотники здесь добычи не видят. Остальные, увидев распахнутые двери, идут дальше.

Мы вынесли и разграбили всё, что можно, а остальное поглотила эта... синька... — голос его сорвался. — Дайте глотнуть, в горле пересохло.

Я по-прежнему стоял у двери, одним ухом вслушиваясь в звуки лестничной клетки, другим — в исповедь этого горе-добытчика.

— Вещай быстрее. У меня нет намерения засиживаться здесь до рассвета.

Сдавленно постанывая от боли в ноге, он продолжил:

— Мой кореш раньше тут жил. Знавал всех местных, потому и решили обосноваться именно здесь. В квартире одной девушки, которая ему в юности нравилась... Устроили убежище, бродили по соседним районам и тащили всё сюда. Но в последнее время — полная беда с добычей.

Везде эта проклятая плесень, еды не найти, квартиры все давно опустошены. А наши запасы подходили к концу... И тут появились вы. Мы посовещались и решили... Разживёмся вашим добром и двинемся на поиски лучшей доли.

— А имя Кирилл Александрович, по кличке Спокойный, тебе ничего не говорит? — наконец он задал вопрос, который давно нас интересовал.

— Не-а, впервые слышу. Давно у нас тут никто не появлялся. Кто-то пройдёт, конечно, но мы не светились, чтобы лишних проблем не нажить. На базах тоже не задерживались — сбывали добычу и сразу назад.

За окном уже брезжил рассвет, и в его тусклом свете было отчётливо видно, как лицо Павла теряло последние краски, а силы покидали его вместе с кровью, сочившейся из раны.

Витька встретился со мной взглядом и, получив мой безмолвный кивок, резким движением вонзил нож прямо в сердце, при этом зажав ему рот ладонью.

— Ты веришь ему? — спросил Самбист, вытирая клинок о штанину погибшего.

— Выглядели они слишком потрёпанно. Люди Спокойного экипированы куда лучше. Да и на заражённых с аномальными способностями не похожи. Скорее всего, он говорил правду, но оставаться здесь всё равно не стоит, — тихо ответил я, не прекращая прислушиваться к звукам с лестницы.

— Согласен. Собираем вещи и уходим. Нас ждёт долгий путь.

Вернувшись в квартиру, мы быстро собрали свои нехитрые пожитки и покинули её через балкон на первом этаже. Дальше наш путь лежал в сторону, противоположную городу. Меня не отпускало навязчивое ощущение, будто я что-то упустил, что-то важное...

***

Пока мы продвигались вперёд, ночь окончательно отступила, уступив место хмурому рассвету. Окружающий пейзаж вновь предстал во всей своей унылой неприглядности. Моросил противный осенний дождь, от которого промокаешь до костей. Как же я ненавижу эту пору!

Безусловно, и в осени есть своя прелесть, но лишь тогда, когда наблюдаешь за ней из окна тёплого дома, с кружкой ароматного чая в руках, когда на столе красуется вазочка с печеньем и баночка вишнёвого варенья, сваренного руками родителей. В такие мгновения невольно вспоминаешь, как они уговаривали тебя поехать на дачу помочь собрать урожай — и как же не хотелось тогда! А теперь ты сидишь в уюте, обмакиваешь печенье в густое варенье, смотришь на суетящихся за окном людей и понимаешь: вот такую осень — да, я люблю. Это — подлинная красота. Но та, что окружала меня сейчас, красотой не была никоим образом.

Мы шли по улице типичного спального района, где все дома, словно близнецы, были на одно лицо. А теперь ещё и покрыты синей плесенью, окончательно стиравшей их жалкое подобие индивидуальности. От этого зрелища накатывала такая тоска, что хоть волком вой.

Кстати, о плесени, или «синьке», как её называют в народе. Что она такое? По правде говоря, я не знаю. Вряд ли кто-то действительно знает. Возможно, учёные за эти годы что-то и выяснили, но до нас простых смертных такие сведения не доходят. Новость о ней облетела мир лет двадцать назад. Стало известно, что вспышки произошли одновременно в нескольких странах. Поначалу государства принялись обвинять друг друга, тыча пальцами и подозревая применение биологического оружия. А как ещё.

Вину на себя, разумеется, не взял никто. Тогда же в интернете появились статьи, где учёные выдвигали теории о её инопланетном происхождении. Но эти гипотезы быстро угасли, не встретив отклика в сердцах обывателей. Это же не гуманоид с большой головой и чёрными глазами.

У нас она впервые проявилась на просторах Западной Сибири. А всего за десять лет расползлась повсюду, поглотив всю матушку-Россию. Она забирает всё, ни у кого не спрашивая разрешения. Примечательно, что в дикой природе её почти не видно. Создаётся впечатление, будто она проникает внутрь всего живого. Зато каменные джунгли городов покрыты ею сплошным синим ковром.

Главную трагедию человечества связывают именно с её появлением. Когда поверхность планеты была ею покрыта уже на треть, случилось нечто ужасное: люди начали массово умирать. Первыми жертвами стали молодые женщины и девушки в возрасте от двенадцати до тридцати пяти лет. Эпидемия прекратилась так же внезапно, как и началась. В результате из семи миллиардов населения Земли осталось меньше миллиарда. По крайней мере, так я слышал. А каковы реальные цифры — кто теперь знает. Как по мне, так куда меньше.

Говорится же: нет худа без добра. Синька, при всех своих ужасах, породила в мире немало странного. Люди стали обретать способности — не те, что у супергероев в плащах из комиксов, но всё же впечатляющие. Появились новые лекарства, способные побеждать рак, а по слухам, на одной военной базе и вовсе изобрели нечто, позволяющее регенерировать утраченные конечности. Хотя, возможно, это всего лишь пьяные байки. Вообще, мир изменился до неузнаваемости. Каждый день новые слухи.

К примеру, преобразились хищные звери. Они стали невероятно опасны. Некоторые из них тоже обрели необычные свойства и уже не так боятся человеческого оружия, а при встрече всегда готовы это продемонстрировать. Моё ремесло как раз и заключается в охоте на таких животных. Люди нашего промысла известны под простым прозвищем — «Охотники».

Кстати, там, где плесень глубоко проникла в почву, уже ничего по-настоящему съедобного не растёт. Вернее, растёт, но старики ворчат, что вкус у всего стал «не такой», неестественный.

Словно обладая собственной волей, синька неумолимо наступает на города из лесов, будто стремится быть поближе к людям. Её пытались выжигать напалмом — ей хоть бы что. Через месяц она возвращается на прежние места. Уничтожить её невозможно. Чего только ни пробовали... Теперь люди не тратят сил на бессмысленную борьбу, а просто создают укреплённые базы и проводят регулярную зачистку на своих территориях.

Всё это я рассказывал Виктору, пока мы пробирались по безлюдным улицам.

— Ты не устал болтать? Или думаешь, я всё это время на курорте отдыхал? — прервал мой монолог Витька.

— Сказываются недели одиночества в рейдах, — признался я. — Когда неделями не с кем словом перемолвиться, вот язык и чешется. Но брать напарника я больше не рискую. В прошлый раз мой компаньон решил, что добытого кабана на двоих маловато, а для одного — в самый раз, и попытался прирезать меня ночью. Так что теперь работаю в одиночку. Опасно, конечно, но есть хочется. Дело, впрочем, прибыльное. Хотя в последнее время зверьё словно сквозь землю провалилось.

— Вить, скажи на милость, куда мы, собственно, держим путь? Любопытство моё не знает границ, да я и не стану этого скрывать.

— Мне нужно кое-куда попасть и кое-что забрать.

Он отвечал неохотно, но было ясно — помощь ему нужна, вот только о целях распространяться не желал. Что взять с военного — служба есть служба.

— О, это многое проясняет. Прямо за углом, за аптекой. Бесит, когда ходят вокруг да около. Сказал «А» — изволь говорить и «Б».

— Слушай, Миш, искренне рад нашей встрече. Рад, что ты выжил и даже дело по душе нашёл. Но у меня есть задание, и обязан его выполнить. Ты сам решил со мной идти. Тебе предлагали остаться в стороне.

— Конечно, чёрт возьми, бросил всё и пошёл, когда за нами уже числятся четыре трупа — причём не последних людей, а подручных местного заправилы, не считая наших ночных гостей, простите, Мони и Паши. В этой жизни ничего не меняется: инициатива всегда наказуема. Я пошёл, потому что оставаться там было равносильно самоубийству. Но если справишься один — без проблем, сверну по дороге в каком-нибудь городишке.

— Ой, обидься ещё.

— Витя, маршрут, по которому ты меня послал, помнишь? Вот и иди туда.

— Знаешь, они вряд ли бы узнали, кто именно мне помогал. Темнота была кромешная.

— Ага, останусь и буду ходить по базе с приговоркой: «Я тучка-тучка, меня вообще тут нет». Если ты такой умный, то знаешь. Темнота — не помеха для некоторых. Там есть люди, способные узнать нужную информацию "иными" способами. Среди людей Спокойного встречаются... одарённые. Кстати, а чего они от тебя хотели?

— Интересовались, куда направляюсь, и не буду ли так любезен пройти с ними, — с ледяным безразличием произнёс Самбист.

— Я уж и забыл, каким ты бываешь. Ладно, захочешь — расскажешь. А что будешь делать, когда миссия завершится?

— Сначала нужно дойти. А так... есть желание осесть в тех краях куда путь держу, жениться на местной красавице и... захватить мир, — с невозмутимым видом ответил Самбист, доставая из кармана какой-то батончик и принявшись жевать, не предложив мне.

Он шёл вперёд с таким спокойствием, будто прогуливался по парку, а не покидал место, где только что были убиты двое людей. Да ещё и жадина — мог бы и предложить закусить, я, между прочим, тоже не успел позавтракать.

— Там, куда мы идём, что, и правда есть свободные женщины? — не удержался я от вопроса. — Их же в первые годы почти всех выкосило. Сомневаюсь, что сейчас такие вообще остались. Пока ты тут бродишь, твою будущую невесту уже к рукам приберут. Или я чего-то не знаю?

— В тех краях, куда я направляюсь, того кошмара, что творился здесь после пандемии, не было. Может, поэтому там выжило больше женщин в процентном соотношении. Почему — не спрашивай, не знаю. Вернее, события развивались по иному сценарию. Но их там тоже негусто. Хотя ситуация определённо лучше, чем здесь.

Витька, запихнув в рот последний кусок батончика, прибавил шагу, шлёпая по мокрому асфальту. А дождь, как на зло, лишь усилился. Я уже говорил, как ненавижу эту погоду? Мне не тяжело я повторю — ненавижу!

— Слушай, если идти далеко, стоит озаботиться припасами — едой и прочим полезным скарбом для великих путешественников. Что думаешь?

— Так ты всё же решил со мной? Туда, куда не знаешь, и зачем — тоже.

— Думаю, да. Чувствую, что так будет правильно. Приключений, наверняка, будет немало — будет что внукам рассказать. Да и жить так интереснее. Хочу, чтобы у меня остались воспоминания о путешествии со старым другом. Может, будут у меня внуки — расскажу им, какой дед был удалой. А не только то, что сейчас... Да и не думаю, что ты мог измениться настолько, чтобы заняться чем-то мерзким. Тебе я доверяю как себе.

— Ты мне лучше скажи: дело-то нужное? — задал я главный для себя вопрос.

Он остановился и посмотрел мне прямо в глаза.

— Да. Сейчас не могу рассказать всего, но, если дойдём... Дело того стоит. И тебе точно будет что поведать будущим внукам. Слово офицера.

— Знаешь, слову Витьки-самбиста я верю куда больше.

И мы двинулись дальше.

— В общем так. В этом городе уже давно ничего путного нет, но ближе к дальнему Подмосковью есть шанс найти магазин для охотников или рыболовов. Раздобудем палатки и прочую мелочь для более-менее сносного путешествия. Хотя в успех с моей-то удачей не особо верю. Городов много — что-нибудь да уцелело. Можем и по базам поспрашивать — туда всё стаскивают. Только вряд ли сможем купить: я всё ценное оставил в камере хранения. А у тебя, как я понимаю, ничего особо ценного и нет? Или ошибаюсь?

— Лекарства есть, но они могут нам самим пригодиться. А так — да, ничего существенного, — ответил Виктор, на ходу оглядываясь, не идёт ли кто по следу.

— Можно деревеньку какую-нибудь навестить или базу. Продуктами разжиться, длительного хранения, — размышлял я вслух.

— В деревни и другие населённые пункты нам лучше не соваться. Поодиночке — может, и прокатит, потому как ищут двоих. Так хоть немного времени выиграем. Хотя тогда была темнота... Вряд ли кто-то мог запомнить твои приметы.

— Ладно, проехали. И чего ты заладил: темнота да темнота.

Что-то я сегодня раздражительный... К чему бы это?

— Слушай, Спокойный явно настроен серьёзно. За своих поквитаться захочет непременно. В первую очередь они прочешут все подобные места в поисках нас. Да и интересовался он мной неспроста — значит, отправит уже не рядовых шестёрок. Мужик он определённо неглупый, раз столько народу под ним держится, да ещё и крупный объект контролирует. Дураки на таких позициях надолго не задерживаются.

А людям в деревнях и на базах лишние проблемы ни к чему. Мы для них кто? Правильно — никто. Значит, сдадут без зазрения совести, да ещё и радоваться будут, что легко отделались. И пойдут себе картошку есть.

— Блин, давай не о еде — есть охота до чёртиков.

— Ты, Миха, охотиться обучен? — то ли спросил, то ли констатировал Витёк.

— Дед кое-чему научил. Но животные изменились. Теперь не всегда понятно, кто на кого охотится.

— Ты вроде хвастался, что кабанчика прикончил. И с рыбалкой ты на короткой ноге. Ты у нас прям как в тех играх — жанра «survival», короче, прокачанный персонаж восьмидесятого уровня.

— Это ты из-за лука и копья вспомнил? Или мои юношеские подвиги? Чёрт! Копьё я в том уроде оставил! Надо возвращаться. Оно мне жизнь десятки раз спасало. Да и память о деде...

— Они наверняка уже там или скоро будут. Лучше не рисковать.

— Думаешь, так быстро вышли на наш след? Что-то я и забыл, что нас ищут.

— Не факт, но лучше предполагать худшее — целее будешь.

Мы свернули на проспект, целиком заваленный ржавеющими автомобилями. Идти стало сложнее, хоть пейзаж и сменился.

— Тогда если решим зайти в какую-нибудь деревню, надо будет найти местного кузнеца — спросить о новом копье. С ним мне сподручнее, уж больно во многих ситуациях выручает. Да и обращаться с ним я научен. Дед научил, как ты, наверное, уже догадался. Без него чувствую себя... неполноценным.

— Это ты сегодня наглядно продемонстрировал, — Витька вновь поднял два больших пальца.

— Я всё хотел спросить: о каком деде речь? О том, к которому тебя на лето отправляли? Или о том, что по отцу — он вроде в спецназе служил?

— О том, что в тайге жил, по материнской линии. — Я невольно улыбнулся, нахлынули воспоминания о деде Фёдоре и о том, как у него здорово было.

— Ты особо не рассказывал, чему он тебя учил.

— Всему понемногу. Он был словно ходячая энциклопедия выживальщика. — Я гордо посмотрел на Витьку. — А я... создал ему страницу в «Одноклассниках». Это было единственное, что я тогда мог для него сделать из того, что умел. Он этого не мог, так что получился своеобразный обмен знаниями.

— Он никогда не рассказывал, где такого опыта набрался? — поинтересовался Виктор.

— Говорил, как не говорил. Столько разных историй — просто ужас. Рассказывал, что к его дому часто медведи наведывались, на пасеку зарились. Конечно, всё это приправлял шутками, больше походило на забавные байки. Но ни родители, ни сам дед Фёдор так и не раскрыли, кем он был на самом деле.

Кстати, навыки обращения с рогатиной и луком я приобрёл именно у него. Когда впервые увидел то копьё, даже не понял, что это такое — показалось каким-то странным древком. А когда взял в руки — обомлел от тяжести. А дед перед этим вертел им, словно лёгкой хворостиной, демонстрируя своё мастерство. Сила в нём была невероятная. Дед Фёдор напоминал тибетского монаха из фильмов. Правда, когда я сравнил его с ними, получил по шее. Странный он был. Но до сих пор вспоминаю его с теплотой. Хорошо, что ему не пришлось хоронить собственную дочь. Неправильно это, когда родители переживают своих детей.

За разговорами мы незаметно добрались до деревеньки Грибаново, но с первого взгляда было ясно — место давно заброшено. Даже мысли не возникло что-то здесь искать. Да и плесень повсюду, на самых стенах домов, служила безмолвным подтверждением — жизни здесь нет.

— Смотри, плесень отливает фиолетовым — верный признак, что тут давно никого нет, — указал я пальцем на ближайший дом.

— Ты уверен? Я о таком не слышал.

— Да, за годы скитаний кое-какие закономерности подметил. Дед всегда учил быть внимательным к деталям. Вот и заметил: если такой оттенок — значит, синька обосновалась здесь давно. И задерживаться не стоит — ничего путного мы тут не найдём.

Мы прошли деревню на сквозь не увидев ничего примечательного.

— Кстати, на дорогу лучше не выходить. Вдруг патруль попадётся или караван. Лишние свидетели нам ни к чему, — высказал опасения Витёк.

— Думаешь, он так переживает за своих подручных, что готов тратить драгоценное топливо на наши поиски?

— Знаешь, что мне в тебе всегда нравилось, Мишка? То, что ты говоришь «наши» поиски, а не «твои». От проблем не бегаешь. Всегда вписываешься за друга, даже если он неправ. Хорошее качество, рад видеть, что оно сохранилось в тебе.

— Ага, а сейчас мы не от проблем бежим, а просто решили отдохнуть от городской суеты и прогуливаемся для оздоровления, — пошутил я.

— Не переживай. Ты помог мне — я помогу тебе. Долг платежом красен.

— Во-первых, я помогал человеку, не зная, что это ты. И не ради выгоды. Просто не по-людски это — трое на одного. А во-вторых, какой долг, Витёк? Вот идёшь ты по двору, а там трое на одного напали. Ты что, пройдёшь мимо? Или поможешь, а потом: «Эй, парень, я тебя выручил — теперь ты мне должен»?

— Да, прошёл бы мимо, — с поной серьёзностью заявил он. — Видишь ли, во-первых, это не моя проблема. Во-вторых, у меня задание, которое может сорваться из-за возможных осложнений. В-третьих, времена сейчас иные — люди с оружием ходят. И в-четвёртых, нужно думать головой, а не поддаваться эмоциям.

— А помнишь старшего брата Лёнки, который с пацанами тогда меня в подъезд затолкал? Ты почему не ушёл? Тебе же предлагали — мол, не твоя проблема. Претензий к тебе нет.

— Глупый был, надо было уйти. Мать потом два дня мозги выносила за порванную рубаху... уххх... — он усмехнулся, и в его глазах заплясали весёлые чертята. — Ты мне лучше расскажи, как ты со своим обострённым чувством справедливости дожил до своих лет и не покалечился? Уму непостижимо. Да и характер у тебя, скажем прямо, не сахар всегда был.

— Знаешь, а мой отец тогда на меня посмотрел и сказал: «Молодец, Мишка, правильных друзей выбираешь. Окружай себя такими людьми и всё в твоей жизни будет тип-топ». — продолжил я, не обращая внимания на его ворчание.

Тот случай, как и многие другие, связанные с Витькой, а ещё те принципы, что вложили в меня родители и деды, — всё это воспитало во мне человека, не способного пройти мимо попавшего в беду.

— Кстати, а чего они вообще от тебя хотели? Ну, понятно, что сделать, но с чего всё началось? Это можешь рассказать?

— Любопытство кошку сгубило. Но ты же от меня не отстанешь, да?

— Ага. Готов внимать. Я — одно большое ухо.

— Короче, нет у меня точных сведений, что кто-то в курсе моего задания. Но возможно, есть те, кто догадывается или знает часть информации. Сначала думал, что их привлекло моё снаряжение, но почти сразу отбросил эту мысль.

Когда они заговорили о каком-то Спокойном и его желании со мной познакомиться, идея меня не привлекла. О чём я им и сообщил. Увидев моё нежелание общаться, они окружили меня и уже более настойчиво «попросили» пройти к одному уважаемому человеку. Но мне не понравился их новый тон. Пришлось отказаться. Когда понял, что конфликта не избежать, начал отходить за бараки — чему они, кстати, были только рады. Ну а дальше... думал быстро их нейтрализовать и уйти, но они тянули время и близко не подходили... И если бы ты не предупредил, знакомство с боссом, думаю, состоялось бы.

— Только вот четвёртого, что подходил сзади, ты не видел?

— Нет... Сам себя ругаю — расслабился. Ещё раз говорю, Миш, выручил. Спасибо.

— Ладно, хватит, задрал уже! Так, сейчас нам нужно раздобыть мне приличное копьё — если встретим крупного зверя, отмахиваться будет нечем. Как у тебя с припасами? Огласите весь список, пожалуйста, — изобразил я одонго товарища что видел когда-то в кино. В какой-то той прошлой жизни.

— Автомат, пара магазинов. Три сухпайка. В общем, тоже не густо.

— А чего так? В бедной части служил? Всё распродали? Не смогли даже бойца для дальнего пути нормально снарядить?

— Не в этом дело... — как-то резко ответил Витька. Но на меня это не действовало — любопытство брало верх.

— Я-то знаю, вы, армейские, как богатенькие Буратино — у вас всегда всё есть, много-много и самого лучшего. Пару раз заглядывал на брошенные базы и то глаза разбегались от плюшек.

— Оттуда, откуда началась моя миссия, взять всё не получилось — пришлось покидать здание в спешке. Да и со снаряжением там была беда. В общем, чем богаты... Решил, что по дороге загляну в одну из частей — их тут в Подмосковье немало. Там и возьму всё необходимое.

— Ладно, путь предстоит неблизкий. Ещё обсудим, агент 007 недоделанный. Где же твой Q? — он на это только фыркнул и ускорил шаг.

Мы шли параллельно трассе, пока Виктор не уловил запах дыма. Вскоре и я его почувствовал. Двигаясь осторожно в том направлении, примерно через километр мы увидели разноцветный забор — все цвета радуги предстали во всей своей пёстрой красе. Ох уж эта европеизация, извратившая вкусы людей! Осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, я решил сходить на разведку. Люди Спокойного вряд ли могли меня запомнить — «ТЕМНО ЖЕ БЫЛО» — по крайней мере, я на это надеялся. Если, конечно, они ещё не выяснили, кто помог ушатать их ребят. Возможно, они сюда ещё даже не добрались, и местные ни о чём не знают. Походив вдоль рядов торговых палаток и не заметив к себе особого интереса, я решил, что всё спокойно, и вернулся за Самбистом.

Как выяснилось, это была небольшая база, где торговали инструментами и стройматериалами. Имелись мастерские, столовая, баня и мелкие лавки, скупавшие добычу у местных искателей и охотников. Народ — разномастный. На входе висела доска с разыскиваемыми (нас там не было, да и откуда?) и объявлениями для охотников.

Нас спросили, кто мы и что нам нужно, попросили не дебоширить — мол, если что, мигом прикопают. Работали без лишнего напряжения — видно, давно не случалось здесь серьёзных происшествий, вот и охраняют на расслабоне.

Закупив необходимое, я поинтересовался у продавца мяса, отчего они такие «цветные». Оказалось, рядом был завод по производству металлопрофиля — вот они и набрали листов разных цветов для обшивки забора. Гладкие, плесень с них легко счищается, да и место запоминается хорошо.

Затем мы прошлись по остальным палаткам, пополнив запасы в обмен на часть патронов. Они нынче вместо денег. Покинули базу.

Ночевать здесь было не бесспорно — да и платить было уже нечем. Когда мы вышли за ворота и отошли на полкилометра, к базе подъехала машина. По описанию я сразу узнал личный транспорт Кирилла Александровича, того самого Спокойного. Как он её разглядел — для меня осталось загадкой: у меня перед глазами было лишь расплывчатое пятно. Никакой он не Самбист, а индеец по кличке Зоркий Глаз! Мы прибавили шагу, стараясь уйти как можно дальше вглубь леса.