Синяя Бесконечность Над Гибельной Бездной

Глава 1: Голубая Тень над Джеонозисом

Вселенная разорвалась.

Не взрывом, не криком, а беззвучным, ледяным разломом в самой ткани реальности. Над пылающими каньонами Джеонозиса, где клубки дроидов-пауков методично расстреливали укрытия клонированной пехоты, а зеленые вспышки световых мечей джедаев выписывали отчаянные дуги в кроваво-красном мареве, возникло *нечто*.

Оно было синим. Невероятно, невозмутимо синим. Человеческой формы, но лишенное всего, что делало человека уязвимым – одежды, страха, даже дыхания. Доктор Джонатан Остерман, некогда физик, теперь существо, для которого понятия "вчера" и "завтра" сливались в единую, неизменную картину, материализовался в эпицентре галактической бойни.

Первым его увидел капитан Рекс. Его отряд, прижатый к скале шквальным огнем, готовился к последней штыковой атаке. И вдруг – голубое свечение. Рекс протер шлем, думая, что это блик от пламени или сбой визора.

"Что за черт?!" – выдохнул он в комлинк. – "Центр, подтвердите визуал! Координаты Альфа-Гамма-7! Неопознанный объект... человек? Голубой человек!"

Объект не реагировал на свист бластерных болтов, прошивавших воздух в сантиметрах от него. Один снаряд, выпущенный самоходной огнеметной установкой сепаратистов, летел прямо в него, оставляя за собой шлейф адского пламени. Капитан Рекс инстинктивно вжался в скалу.

Манхэттен повернул голову. Его глаза, лишенные зрачков, просто *взяли* летящий снаряд. Не жестом, не усилием – просто фактом своего внимания. Снаряд замер в воздухе, как вязнущая в меду муха. Пламя погасло. Затем снаряд рассыпался на атомы, исчезнув без звука и взрыва.

"Стан... статус цели?" – растерянно спросил кто-то из клонов.

"Цель... нейтрализована?" – ответил Рекс, не веря своим глазам.

Манхэттен скользнул взглядом по линии обороны сепаратистов. Десятки боевых дроидов, только что ведших яростный огонь, одновременно замерли. Их металлические корпуса начали *течь*, как воск, теряя форму, распадаясь на молекулы, затем на атомы, и, наконец, на элементарные частицы, уносимые невидимым ветром. За считанные секунды целый взвод перестал существовать. Без гула двигателей, без взрывов – лишь тихий шелест распадающейся материи.

"Силы Конфедерации... уничтожены?" – голос Рекса дрогнул. – "Как? Что он сделал?!"

В этот момент к месту событий влетели две фигуры в развевающихся плащах – Оби-Ван Кеноби и Энакин Скайуокер. Их световые мечи были наготове, лица напряжены после отражения очередной атаки истребителей.

"Капитан! Что здесь происходит?" – окликнул Оби-Ван, его взгляд скользнул по странно пустому месту, где секунду назад кипел бой, и остановился на голубой фигуре. Его рука с мечом инстинктивно поднялась выше. Энакин тут же принял боевую стойку, его глаза сверкали подозрительностью и тревогой.

"Генерал Кеноби! Он... это... Оно просто появилось!" – Рекс указал на Манхэттена. – "И уничтожило дроидов! Не стреляя! Просто... посмотрело!"

Манхэттен медленно повернулся к джедаям. Его лицо было спокойным, как поверхность мертвого озера.

"Существо," – начал Оби-Ван, стараясь говорить спокойно, но в голосе слышалось напряжение, – "идентифицируй себя. Ты друг или враг Республики?"

Манхэттен посмотрел на Оби-Вана. И джедай почувствовал нечто странное. Это был не взгляд. Это было... сканирование? Как будто его самого, его прошлое, его будущее, его ДНК, его связь с Силой – все это прочитывалось, анализировалось и раскладывалось по полочкам за долю секунды.

"Республика..." – голос Манхэттена звучал странно, как эхо из множества мест одновременно, лишенное интонаций. – "Этот политический конструкт обречен. Его падение предопределено. Как и ваше."

Энакин шагнул вперед, меч чуть дрогнул в его руке. "Что ты такое? Ситх? Какая-то новая уловка Дуку?!"

"Ситхи... Джедаи..." – Манхэттен парил над землей, не двигая ногами. – "Вы боретесь за иллюзии. Свобода воли – статистическая погрешность в уравнении предопределения. Ваши страсти, ваша так называемая "Сила"... все это шум на фоне неизменного течения времени." Его взгляд скользнул за спины джедаев, вдаль, где горели города Геонозиса. "93 миллиарда... Они даже не знают, что их ждет через пятьдесят лет. Их страх сейчас – ничто по сравнению с грядущим ужасом."

Оби-Ван нахмурился. "Что ты имеешь в виду? Какое будущее ты видишь? Кто ты?"

"Я вижу все, что было, есть и будет," – ответил Манхэттен. – "Я – наблюдатель. Участник поневоле. Джонатан Остерман. Доктор Манхэттен." Он поднял руку, и в его ладони возникла, как голограмма, миниатюрная спиральная галактика. Она вращалась, мерцая миллиардами звезд. Затем он сжал ладонь – и галактика исчезла без следа. "Я могу создать вселенную. Или стереть ее. Как неосторожную помарку." В его голосе не было гордости, лишь констатация факта, ужасающего в своей простоте. Клоны переглянулись. Энакин сжал рукоять меча так, что костяшки побелели.

"Зачем ты здесь?" – спросил Оби-Ван, чувствуя холод по спине. Это существо... оно было *больше*, чем Сила. Оно было вне ее.

Манхэттен посмотрел вдаль, на дымящиеся руины геонозианского города. "Я искал... перемен. Новую перспективу. Я ошибся. Картина здесь еще более мрачная. Хаос, коррупция, неизбежное падение... и затем придут *они*. Пожиратели Галактик." Его голубые глаза, казалось, на мгновение потемнели. "93 миллиарда душ. И я вижу их гибель. Я вижу каждую агонию."

"Ты можешь это остановить!" – вырвалось у Энакина. – "Если ты так могущественен! Уничтожь сепаратистов! Останови эту войну сейчас!"

Манхэттен медленно покачал головой. "Вмешательство... это сложно. Каждое действие, каждое слово, даже мое присутствие здесь... оно уже переплетается с предопределенными линиями времени. Уничтожь я Дуку сейчас – это лишь ускорит приход другого тирана. Останови войну – отсрочу падение, но не предотвращу его. А приход Пожирателей... он неизбежен. Я вижу их корабли, разрезающие пространство между галактиками. Вижу их голод." Он говорил о триллионах смертей как о погодном явлении, но в его статичном голосе вдруг прозвучала... усталость? "Я не виноват в их приходе. Так же, как не был виноват в смерти..." Он запнулся, редкая вспышка чего-то человеческого мелькнула на его лице. "...в смерти тех, кого я когда-то знал. Но я вижу это. И знание... это бремя."

В этот момент из-под груды обломков неподалеку раздался слабый всхлип. Манхэттен, казалось, не обращал внимания, но его голова повернулась с механической точностью. Оби-Ван тоже услышал и жестом велел клонам проверить.

Клон-сержант раздвинул дымящиеся балки. Там, в маленькой полости, прижав к груди обгоревшую тряпичную куклу, сидела маленькая девочка-геонозианка. Ее огромные фасеточные глаза были полы слез и немого ужаса. Она дрожала, покрытая пылью и сажей.

Манхэттен парил над ней. Его бездонные синие глаза смотрели в ее наполненные слезами. Время для него остановилось. Он видел не только эту девочку здесь и сейчас. Он видел всю ее короткую, трагическую жизнь: рождение в улье, игры в узких туннелях, ужас первых бомбардировок, потерю родителей под обломками именно этого здания, долгие часы страха в темноте. Он видел и ее возможное будущее: смерть от голода в ближайшие дни, или от руки солдата, не разобравшегося, или, если чудом выживет, то в рабстве, а потом – в пасти южан Ванги через пятьдесят лет. Он видел *всё*.

И вдруг, эта маленькая, дрожащая тварь подняла на него взгляд. Сквозь страх пробилось наивное, детское любопытство. Она прошептала что-то на своем щелкающем языке, а затем, на ломаном основном наречии, выдохнула:

"Ты... ангел? Ты пришел спасти?"

Слова были просты. Глупы. Ребенок, цепляющийся за сказку посреди ада. Но для Манхэттена они прозвучали как удар грома в тишине космоса. "Ангел?" Это слово эхом отозвалось в глубинах его памяти, в тех запертых комнатах сознания, где еще хранились обрывки чувств Джонатана Остермана. Воспоминание о вере, о надежде, о чем-то большем, чем холодные уравнения физики. О *доверии*.

Он смотрел на ее сломанную куклу. На грязь на ее личике. На абсолютную, беззащитную уязвимость жизни перед лицом галактических ураганов. Его собственная мощь, способность создавать миры, казалась вдруг чудовищно неадекватной. Он мог расщепить звезду, но не мог просто... починить куклу? Вернуть родителей? Стереть страх из этих огромных детских глаз?

Равнодушие, его вечный квантовый щит, дало трещину. Внутри холодного голубого сияния что-то дрогнуло. Он не был виноват в ее страданиях. Но он *видел* их. Все. И он видел ее возможную гибель. Абстрактная цифра "93 миллиарда" вдруг обрела одно крошечное, дрожащее, конкретное лицо.

Он медленно опустился перед ней, не касаясь земли. Его сияние мягко озарило темный уголок под обломками. Он протянул руку – не для жеста силы, а почти неуверенно. Его голос, когда он заговорил, потерял часть своей многоголосой безличности. В нем появилась странная, чужая нота – что-то вроде... сожаления? Или начала понимания?

"Я не ангел, дитя," – сказал он, и его слова теперь звучали только в одном месте – здесь, для нее. – "Я... заблудившийся. Но твой страх... Я вижу его. Я вижу *тебя*."

Он посмотрел на ее сломанную куклу. Его пальцы едва заметно шевельнулись. Материя вокруг куклы задрожала, начала перестраиваться на молекулярном уровне. Оторванная рука приросла, грязь исчезла, потертая ткань платья стала целой и чистой. Кукла, как новая, медленно поднялась в воздух и опустилась в дрожащие ручки девочки. Ее глаза округлились от изумления, слезы на мгновение перестали течь.

В этот момент Оби-Ван Кеноби почувствовал невероятное возмущение в Силе. Не темное, не светлое, а просто... чужеродное. Огромное. И в этом могуществе – внезапную, острую волну *чего-то* очень древнего и почти забытого. Боли? Сострадания?

На Корусанте, в роскошном кабинете канцлера Палпатина, сидевший за столом человек вдруг замер. Его желтые глаза, обычно скрытые маской добродушия, на миг вспыхнули холодным огнем. Он почувствовал это возмущение на Джеонозисе. Неизвестность. Неизмеримую силу. И... слабость? Трещину в равнодушии? На его тонких губах медленно растянулась улыбка, лишенная всякого тепла. Игра только что стала неизмеримо интереснее. В галактике появилась новая фигура. Очень сильная. И, возможно, очень полезная. Или очень опасная. Палпатин активировал скрытый терминал.

"Лорд Тиранус," – его голос был медово-спокоен. – "Сообщите генералу Гривусу. На Джеонозисе появился... феномен. Голубого цвета. Изучите. Крайне осторожно. Я хочу о нем знать всё*."

Тень, голубая и бесконечно одинокая, только что нащупала крошечную ниточку в лабиринте предопределенного будущего. И тень в роскошных покоях на Корусанте уже плела паутину, чтобы эту ниточку либо оборвать, либо накрепко привязать к своей зловещей ткани. А маленькая девочка на Джеонозисе, прижимая к себе починенную куклу, смотрела на голубое существо не со страхом, а с зарождающейся надеждой. Она не знала, что ее простой вопрос пробудил в этом боге нечто, что могло изменить судьбу галактик. Или погубить его самого.