Синяя роза

— Лидия, к доске! — как выстрел посреди звенящей тишины прозвучал голос Марии Павловны.

Девочка лет четырнадцати с веснушками на лице и рыжими волосами втянула голову в плечи, пытаясь слиться с партой. Но это не спасло ее от строго взгляда педагога, поправившей очки на носу и пристально взглянувшей на Лидию поверх оправы.

Сглотнув ком у горла, ученица со скрипом отодвинула стул, взяла тетрадь и на ватных ногах поплелась к доске. В классе было душно, поэтому окно на улицу открыли. Порыв теплого ветра ворвался внутрь и ласково коснулся лица девочки. Она окинула беглым взглядом скучающий класс. Кто-то из ее одноклассников держал руки под партой, тыкая пальцами в смартфон. Кто-то, вздыхая словно обреченный, поглядывал на часы, висевшие на стене за спиной Марии Павловны. Кто-то сидел, подперев голову рукой, и бездумно смотрел в какую-то точку в пространстве. Только несколько отличников, идущих на золотую медаль, внимательно смотрели на девочку.

Лидия заправила за ухо выбившуюся из прически прядь волос и начала медленно читать:

— Выбранная тема моего рассказа — человек, которым я восхищаюсь.

Девочка мельком посмотрела на Марию Павловну, которая сделала какую-то пометку у себя в блокноте и кивком головы велела продолжать.

Лидия вновь уткнулась в свою тетрадку. Голос ее дрожал, она всегда боялась выступать перед публикой и сейчас очень волновалась, но заставила себя читать дальше ради одного очень важного для нее человека.

— Человек, которым я восхищаюсь — это мой прадедушка Иосиф Рудольфович Рубинштейн. Он ветеран, участник Великой отечественной войны, воевал на Восточном фронте и дошел до Берлина.

Лидия подняла глаза поверх тетради. Ее одноклассник, обращаясь к своему соседу по парте, одними губами произнес «скучно» и вновь уткнулся в свой смартфон.

Набрав в легкие побольше воздуха и уняв волнение в голосе, она продолжила дальше:

— У прадедушки много медалей, и он часто рассказывал интересные истории о своем боевом прошлом. Но особенно мне запомнился один случай, произошедший с ним. Иосиф Рудольфович ушел на войну в шестнадцатилетнем возрасте, приписав себе несколько лет. Его определили в пехоту.

В первом же крупном Смоленском сражении прадедушка получил ранение в ногу. В середине июля тысяча девятьсот сорок первого года он был эвакуирован в госпиталь, расположенный в двенадцати километрах от Вязьмы в деревне Гузово.

В ногу прадедушки чуть выше колена попал осколок снаряда, начиналась гангрена. Военный хирург, старик, не спавший двое суток, метался между многочисленными койками с ранеными. Обезболивающих и медикаментов на всех не хватало.

Когда очередь дошла до прадедушки, то доктор лишь мельком взглянул на его ногу, сказав одно страшное слово: «Ампутация». Затем он говорил что-то еще, но Иосиф Рудольфович его уже не слышал. Прадедушка закричал, убеждая не отрезать ему ногу. Он так сильно испугался, что на эмоциях поднял жуткий шум, перекрывая даже стоны и крики других раненых.

Тогда он первый раз увидел ее. Она выглядывала из-за спины доктора и держала в руках таз с кипяченой водой. Хрупкая маленькая девочка примерно одного возраста с прадедушкой. Он сразу запомнил ее большие умные карие глаза, русые волосы, собранные в высокий пучок, вздернутый носик и длинную, как у лебедя, шею. Она выглядела в этом военном госпитале как-то нелепо. «Ей бы за партой сидеть», — невольно подумал прадедушка и принялся вновь умолять доктора сохранить ему ногу.

«Молодой человек, риск велик. Примерно пятьдесят к пятидесяти, что вы умрете в течение трех дней из-за заражения крови», — устало сказал хирург, освобождая свой заляпанный кровью белый халат из захвата цепких пальцев юноши.

«Доктор, не могу я без ноги! Ну, никак не могу! Комиссуют меня, и буду я нахлебником в богадельне до конца жизни. Доктор, миленький, ну поймите, я хочу фрицев бить! Они сожгли мою деревню, мне некуда больше идти!» — кричал прадедушка, с надеждой глядя на врача, слышавшего подобные истории по десять раз на день.

Хирург лишь устало покачал головой, не желая спорить с дерзким юнцом. И тут маленькая девчушка с веснушками поднялась на цыпочки и что-то прошептала на ухо старику. Последний смягчился и, безнадежно махнув рукой, шаркающей походкой поплелся к соседней койке, на которой тихо стонал другой раненый.

«Спасибо за то, что помогла», — сказал юноша, схватив девчушку за фартук.

«Не благодари меня. За такое не благодарят. Доктор был прав. Риск заражения велик. Ампутация помогла бы. Ты можешь умереть из-за своего упрямства», — неожиданно серьезно сказала девочка и строго посмотрела на раненого.

«Готов рискнуть! Все или ничего!» — гордо произнес мальчишка, а девочка резко развернулась и ушла.

Прадедушка еще раз взглянул ей в след и закрыл глаза, почти сразу же потеряв сознание из-за боли и шока от ранения. А ближе к ночи он услышал следующий разговор над его кроватью.

«Рана загноилась, сшита плохо, кое-как наспех, надо штопать его заново. Только сама будешь с ним потом возиться, мне некогда. Зачем тебе это надо, Настя?» — тихо произнес доктор.

«Ты только ему помоги, папенька. Уж больно он на нашего Сережку похож. Давай сделаем для него все, что сумеем. Возможно, и нашему Сереженьке кто-то поможет», — голос принадлежал той девчонке с веснушками.

Операция состоялась спустя час. Обезболивающих не было, резали и сшивали на живую. Вместо спирта использовали обычную синьку[1]. Прадедушка пришел в себя спустя сутки, нога горела, будто в огне, и сильно опухла. Сознание спуталось из-за адских болей. Все это время девчонка в веснушках была рядом. А в те редкие моменты, когда прадедушка приходил в себя, то начинал умолять убить его. Насте изрядно надоело это нытье, и однажды она спросила юношу: «Если я докажу тебе, что чудо существует, то ты пообещаешь, что будешь бороться и никогда не сдашься?».

Прадеда весьма позабавило ее смелое заявление. Кроме того, он не верил, что какая-то санитарка способна творить чудеса, поэтому с легкостью согласился. Спустя два дня на прикроватной тумбе в общей палате появился глиняный кувшин, внутри которого стояла синяя роза. Не только юноша, но и другие раненые с восторгом смотрели на удивительный цветок.

«Синих роз в природе не существует. Но одна все же расцвела в саду на заднем дворе. Это ли не чудо? Понимаете, что это значит? Правильно! Это значит, что вы все должны, нет, вы теперь обязаны выжить и вернуться домой, где вас ждут!» — встав возле тумбы и всплеснув руками, на одном дыхании произнесла девчушка с веснушками и лебединой шеей.

С тех пор Настя и мой прадедушка стали друзьями. Он узнал, что доктор — это ее отец, а Сергей — старший брат, который ушел на фронт и от которого не было вестей уже два месяца. Девочка, хотя и воспитывалась в семье интеллигентов, держалась просто и смогла найти подход даже к деревенскому необразованному мальчишке, глубоко запав ему в сердце.

«Как ты совершила это чудо с розой?» — все допытывался у нее прадед. Но Настя держалась, как кремень, не желая раскрывать свой секрет. А всякий раз, когда парнишка начинал капризничать и донимать ее, отвечала: «Вот война закончится, тогда и расскажу. А пока пусть будет тайна, чтобы ты не переставал верить в мое чудо». «Ты и сама как чудо», — смеялся юноша, а санитарка смущалась и краснела.

Прадедушка сказал, что до встречи с ней ни в кого не влюблялся. Это было его первое светлое искреннее чувство. Они знали друг друга пять дней. Никогда не ходили гулять, не смотрели кино, не держались за руки, не ели мороженое, не катались на качелях. Одним словом, не делали того, что могло бы у них быть, если бы не случилась война.

Прадедушка вспоминал, что он ни с кем не чувствовал такого родства душ и не встречал человека, с которым даже молчание становилось приятным. Настя и сама была словно прекрасная роза, удивительный цветок посреди войны. Именно такой она осталась в воспоминаниях моего прадеда.

Когда выдавалась свободная минутка, она часто прибегала к юноше поболтать. Из разговоров с ней он и сам многое узнал о мире и словно прочитал те же самые книги, что и эта добрая чуткая девочка, интересовавшаяся ботаникой, химией и мечтавшая стать агрономом, хотя в ее семье все были врачами.

Из-за постоянных обстрелов авиации госпиталь эвакуировали двадцать пятого июля тысяча девятьсот сорок первого года. А двадцать шестого июля Насти не стало. В грузовик, в котором ехали она с отцом и еще примерно десяток раненых бойцов, попал снаряд.

Тогда прадед во второй раз почувствовал, будто ему вырвали сердце, а первый раз был, когда погибли родители. Один старлей, лежавший с ним в госпитале, дал ему книжку «Манифест Коммунистической партии», между страницами которой юноша положил синюю розу и всю войну проносил в нагрудном кармане.

Потом при первой же возможности перевелся к артиллеристам, подносил к гаубицам снаряды, на которых сотни раз писал: «За Настю». А когда война закончилась, узнал тайну синей розы. Оказывается, умная девочка просто обернула срезанный стебель в вату и развела синьку в воде, от которой напитались цветы, а лепестки окрасились в синий. Только вот жаль, что этот секрет Настя уже не могла сама ему рассказать.

Позже прадед вычитал в одной умной книжке о символизме цветов, что синяя роза означает стремление к идеалу, достижение поставленной цели, надежду на будущее, напоминание о том, что не следует отказываться от мечты, а также символ вечной нерушимой любви.

Прадедушка тогда не знал всего этого, но просто верил в чудо и в силу любви, что помогли ему выжить и пройти войну.

Лидия закончила читать, звонок на перемену прозвенел пять минут назад, но никто не встал с места и не ушел.

[1] — Метиленовый синий — антисептическое средство в форме водного раствора, жидкость тёмно-синего цвета. Используется в фармакологии, а также в качестве средства для подкрашивания белья при стирке.