Система

Система

Часть 1

Я и раньше любил ходить по паркам. Не по лесным дорожкам, хотя наблюдать за неспешным движением природы так умилительно и умиротворяюще. Мне больше нравится наблюдать за людьми. Или, если хотите - наблюдать за собой, наблюдающим за людьми. Это так возбуждает, когда удается за выражениями лиц, обрывками подслушанных фраз увидеть, угадать целые сюжеты. Ссорящаяся парочка, спешащая студентка, милые старички, раздраженные старички, бешеные неуемные дети - все это вместе интересно само по себе, но еще интереснее дорисовывать каждое подсмотренное мгновение в два направления, в прошлое и будущее. Как они поссорились? Как давно они вместе и сколько еще смогут терпеть это счастье? Каким будет этот задиристый мальчишка, когда станет генеральным? Или генералом? Можно ли это уже сейчас дорисовать по имеющимся наброскам?

В общем, мое увлечение оказалось под угрозой примерно год назад, когда в общее пользование попала Система считывания чувств, или просто Система.

В детстве меня водили к психологу. Не потому, что я был проблемным ребенком. Скорее потому, что своим проблемам я «предпочитал» чужие. Я плакал, когда соседский мальчик разбивал коленку. Не от страха, что и мне будет больно - от его боли, которая каким-то образом становилась моей. На выпускном в детском саду я рыдал безутешно, хотя сам никуда не уходил - просто поймал грусть воспитательницы, искренне и грустно прощавшейся с очередной группой. Психолог сказал маме красивое слово "гиперэмпатия" и посоветовал спорт. Чтобы укрепить границы личности.

Но какой спорт, когда ты чувствуешь боль соперника от поражения острее, чем он сам? Я нашел другой способ. Если уж мне суждено жить всеми жизнями сразу, нужно научиться это использовать. Как боксер использует кулаки, скрипач - слух, а банкир - способность видеть числа за всем видимым.

Я вырос и стал разработчиком концептов. Вернее, сначала стал разработчиком концептов, а потом вырос и стал работать разработчиком концептов. Не программистом - код для меня всегда оставался красивой, но мертвой абстракцией. Я придумываю, как приложения должны чувствовать людей. Где болит у пользователя, чего он боится, на что надеется, когда нажимает вот эту кнопку или игнорирует вот ту подсказку. Мои концепты превращаются в приложения для поиска пропавших детей (я чувствую панику родителей), в системы поддержки для одиноких стариков (их тоска имеет особый, тягучий вкус), в платформы для связи пациентов с редкими болезнями (их надежда бывает хрупкой и ломкой, как первый лед).

В общем, все это красиво и интересно, но большей частью еще и рутинно, поэтому не стоит подробностей. Но три года назад ко мне пришел заказ от стартапа с невнятным техзаданием. Они хотели "улучшить коммуникацию", "снизить уровень недопонимания", "создать мосты". Обычная болтовня венчурных мечтателей. Но что-то в их неуклюжих формулировках заставляло резонировать. Они искали способ передавать не слова, а то, что за словами. То самое, что я всю жизнь вылавливал из взглядов, жестов, пауз.

Я написал для них концепт интерфейса эмоций. Не знаю, что они с ним сделали дальше - подписка о неразглашении, корпоративная тайна, все дела. Но когда год назад анонсировали Систему, я узнал в ней свои идеи. Искаженные, дополненные, превращенные во что-то большее, но узнаваемые. Как узнал бы черты своего детского рисунка в картине, которую из него сделал настоящий художник.

Сначала я испугался. Если все теперь могут читать чувства, то кем становлюсь я? Мне ведь так долго казалось, что я защищен от бурлящего мира тонким и надежным куполом. А теперь такой же будет у всех, и мне не за что будет относиться к себе с так необходимым каждому уважением. Как академику в академии.

Но потом подумал - моя любимая гиперэмпатия пока никуда не исчезла. Она просто перестала быть отклонением. Мир теперь двигался в мою сторону, а не я был вынужден приспосабливаться к нему. Впервые в жизни.

Часть 2

Система передает мысли. Нет, скорее ощущения. Нет, система просто считывает изменения в активности мозга, а потом понятным только ей образом превращает их в данные для трансляции и приема другими пользователями. Маленькое устройство на виске каким-то образом считывает параметры этой самой активности. Нейросетка научила это устройство сначала преобразовывать поток в данные для трансляции, а потом, уже на принимающей стороне, снова переводить в понятные мозгу ощущения. Пользователи получают поток данных на языке, которым на удивление быстро овладели буквально все, особенно, как обычно - молодые и дети. В голове человека, принимающего сигнал, разворачивается картинка, дающая представление о мыслях, настроении, эмоциях человека передающего. Эта картина не звучит как слова или музыка, не играет красками как изображение или видео. Мы просто можем видеть, чем захвачено внимание транслятора, как воспринимаемый мир меняет его эмоциональный фон, какое место в этом занимаем конкретно мы, если он о нас думает. Как ни странно, сложность описания этих представлений с помощью слов нисколько не означает, что данные сложно воспринимать. Наоборот, настроение и мысли другого человека оказались такими же понятными, как свои, считываемые с собственного мозга и вообще нервной системы. Чужая боль или радость перестала быть чужой. Но - разумеется, каждый может "на лету" регулировать свою открытость другим, готовность давать им знать о происходящем в его душе. Люди быстро начали называть эту регулируемую характеристику прозрачностью.

Лично меня в первый раз "прочитали" в кофейне. Обычное утро, обычный капучино, обычная работа над концептом, в этот раз для приложения по оказанию помощи бездомным. Я сидел у окна, наблюдая за утренней толпой людей, впитывая их спешку, их сонную раздраженность, их предвкушение дня или страх перед ним. Весь этот коктейль чужих состояний бурлил во мне, пока я пытался дистиллировать из него понимание - что нужно человеку, потерявшему дом? Ну, ночлег и еда - очевидно. А что за этим? Достоинство? Надежда? Просто чтобы кто-то увидел в нем человека, а не проблему? Как это обеспечить, что подсказать тому, кто с этим работает, кто хотел бы, но не знает как?

Первый мгновенный эффект: меня читают. Второй: она видит их всех - всех тех, кого я ношу в себе. Третий: она думает, что мне больно.

Она сначала недолго смотрела на меня, как смотрят на человека, говорящего на неизвестном языке. Потом что-то поняла:

В следующие недели я научился многому. Во-первых, закрываться. Не полностью - полная непрозрачность ощущалась как скафандр в бане, душно и противоестественно. Но достаточно, чтобы люди не шарахались от водопада чужих эмоций, который я постоянно перерабатываю.

Во-вторых, фильтровать на выходе. Транслировать не весь поток, а только то, что действительно мое. Это оказалось сложнее всего - как отделить свои мысли от чужих, когда они десятилетиями варились в одном котле?

В-третьих, и это было открытием - использовать Систему как усилитель. Если раньше я угадывал чувства по внешним признакам, то теперь мог получать их напрямую. Но в отличие от других, которые учились принимать чужие эмоции, мне пришлось учиться их не передозировать. Ведь получал я их теперь куда «громче», чем раньше – от своей интуиции.

Был период, когда я почти перестал выходить из дома. Город с включенной Системой - это хор из миллионов голосов, поющих каждый свою партию. Для обычного человека это белый шум, из которого он при большом желании выхватывает отдельные мелодии. Для меня это была симфония, где я слышал каждый инструмент отдельно и всех вместе одновременно. И громко. Проникающе громко.

Парадокс: технология, которую я помогал создавать, чтобы другие могли чувствовать как я, едва не сломала меня самого. Я был как создатель вируса, который первым же от него и пострадал.

Но потом произошло нечто удивительное. В парке, куда я все-таки выбрался ранним воскресным утром, ко мне подошел мальчик лет семи. Дети адаптировались к Системе мгновенно, для них она была такой же естественной, как речь.

И я понял - да. Именно для этого. Я ношу в себе отпечатки всех, кого встретил, чтобы их радости и боли не исчезли бесследно. Я - живой архив человеческих состояний.

И я показал. Осторожно, по капле. Тихую радость его беременной мамы, которая сидела на скамейке неподалеку. Спокойную усталость дворника, метущего дорожки. Влюбленность подростка, пробежавшего мимо. Умиротворение старика, кормящего голубей.

Мальчик принимал все это с восторгом первооткрывателя:

На вкус. Ребенок нашел слово, которое я даже не искал. Эмоции имеют вкус, и я - дегустатор, сомелье человеческих состояний. И теперь, благодаря Системе, могу учить других различать эти вкусы. Как только стало понятнее, для чего – стало сразу же легче выносить. Цель оправдывает боль.

Часть 3

Прошло полгода. Парк стал моей лабораторией, а его посетители - невольными учителями и учениками одновременно. Люди вырабатывали новый этикет, новые ритуалы, новую хореографию сосуществования. Каждый день я наблюдал, как рождается грамматика эмоциональной близости.

Вот идет молодая мама с коляской. Ребенок спит, а она транслирует на минимальном уровне - еле уловимый фон материнской тревоги вперемешку с нежностью. Это новая норма для родителей: быть достаточно открытым, чтобы ребенок чувствовал эмоциональную связь, но достаточно закрытым, чтобы не заразить его взрослыми страхами. Она научилась этому за месяцы проб и ошибок. Я помню ее полгода назад - тогда она металась между полной прозрачностью (ребенок должен знать, что мама рядом) и полной закрытостью (нельзя травмировать его моей послеродовой депрессией). Теперь она нашла баланс.

Навстречу ей - группа подростков. Они играют в "эмоциональную рулетку" - популярную среди молодежи игру. Один полностью открывается, остальные должны угадать, какое воспоминание он сейчас переживает. Они еще не понимают опасности таких игр, не знают, что эмоциональные ожоги заживают дольше физических. Но может, я просто старею? Может, для них это так же естественно, как для нас было естественно делиться секретами на школьных переменах?

На скамейке - пожилая пара. Они сидят в "пузыре близости" - оба настроили прозрачность так, что открыты только друг другу. Это высший пилотаж управления Системой, на освоение такого должны уходить годы, которые они заменили уже накопленным опытом взаимного слушания. И результат того стоит: они общаются без слов, их эмоции перетекают друг в друга, создавая единое поле. Она вспоминает их свадьбу, он чувствует ее ностальгию и добавляет свою - запах ее духов в тот день. Она улыбается, получив его дополнение к своему воспоминанию. Диалог без слов, дуэт сознаний.

А вот идет девушка, еще недавно подросток, идет, довольная своим новым, еще малознакомым состоянием, несет свою женственность восхищенному, как ей кажется, миру. Она прозрачна, так же как идущий навстречу парнишка, примерно ровесник, такой же обрадованный миром, но по целой куче других, мальчуковых причин. Парень скользит взглядом по газону, по девушке, задерживается на распахнутых озорных глазах. А когда она проходит мимо него, не осознавая причины оглядывается и восхищенным бесстыжим осмотром награждает женскую фигурку высшей оценкой. Конечно, он знает, что она может это "услышать". И она слышит, она ощущает даже соотношение его интереса к ней и его интереса к ее восхитительной пригодности для продолжения рода. И она вспыхивает почти непритворным негодованием, которое "слышит" он. И он сразу погружается в чувство вины, которое настолько хорошо видимо ей, что она не может не простить и не умилиться. Не может даже не расположиться к нему невольно, что сразу же делает его благодарным и счастливым. Он ведь вернется и догонит ее? Наверняка. Но это начало новой истории, а я уже "слышу" зарождающееся напряжение в чуть более взрослой паре моих попутчиков, идущих чуть позади.

Эта пара - классический случай "эмоционального диссонанса". Они вместе года три, прошли период восторга, вошли в фазу притирки. Но Система обострила все трещины. Он транслирует раздражение - она опять опоздала. Она чувствует его раздражение и в ответ генерирует обиду - вечно он недоволен. Он ловит ее обиду, и его раздражение усиливается. Эмоциональная петля положительной обратной связи. Положительной в техническом смысле, а в психологическом конечно негативной.

Раньше они бы поругались, выпустили пар и помирились. Но теперь каждый знает, что другой знает, что он знает... Бесконечная рекурсия осознавания убивает спонтанность. Они пытаются закрыться друг от друга, но это воспринимается как предательство - ведь близкие люди должны быть открыты? Новая этическая дилемма эпохи Системы.

Я вижу, как они пытаются прорваться через это. Она делает усилие и транслирует не обиду, а то, что под ней - страх потерять его. Он ловит этот страх, и его раздражение тает, сменяясь виной и нежностью. Она чувствует его нежность и отвечает благодарностью. Петля разворачивается в обратную сторону. Они учатся, медленно, болезненно, но они учатся.

На детской площадке - своя драма. Мальчик лет пяти упал, разбил коленку. Боль транслируется на полную мощность - дети еще не умеют регулировать выход. Все дети в радиусе десяти метров начинают плакать - эмпатическая цепная реакция. Родители бросаются успокаивать своих, но их тревога только усиливает общий фон.

Опытная воспитательница из детсада через дорогу наконец выходит на площадку. Она транслирует спокойствие - профессиональное, выверенное, как лекарство. Дети затихают один за другим, как успокаивается рябь на воде. Она подходит к упавшему мальчику, и я вижу виртуозную работу: она принимает его боль, признает ее, но не отражает обратно, а трансформирует в сочувствие и уверенность, что все будет хорошо. Мальчик перестает плакать.

Оборачиваюсь - мужчина средних лет, в глазах профессиональный интерес.

Я киваю. Он продолжает:

Я не знаю ответа. Никто не знает. Мы все учимся жить заново, учимся новой хореографии - когда приблизиться, когда отступить, когда открыться, когда защититься. Каждый день приносит новые фигуры этого танца.

В дальнем конце парка начинается концерт уличного музыканта. Он играет на скрипке и полностью открыт - транслирует не только музыку, но и свое переживание музыки. Люди собираются вокруг, и я вижу, как происходит спонтанная синхронизация. Десятки сознаний настраиваются на одну эмоциональную волну. Это прекрасно и жутковато одновременно - добровольное растворение в коллективном переживании.

Так мы и учимся. Через каждый день, каждую встречу, каждый взгляд. Учимся новому языку, где слова - только подписи к эмоциям. Учимся новой близости, где расстояние измеряется не метрами, а уровнями прозрачности. Учимся быть вместе, оставаясь собой.

Часть 4

Это случилось в обычный четверг. Я пришел в парк позже обычного - после обеда, когда там собирается самая пестрая публика. Пенсионеры, мамы с детьми после дневного сна, фрилансеры со своими ноутбуками на скамейках, школьники, прогуливающие уроки.

Сначала я почувствовал волну еще до того, как понял, что происходит. Что-то изменилось в эмоциональной текстуре парка - как меняется воздух перед грозой. Источник был возле фонтана - женщина средних лет стояла с телефоном в руке, и от нее расходились круги такого чистого, пронзительного горя, что у меня перехватило дыхание.

Не крик, не истерика - просто абсолютная, кристальная боль утраты. Кто-то очень любимый только что ушел из ее жизни. Навсегда.

В обычном мире она бы стояла там одна со своим горем, может быть, кто-то участливо спросил бы, все ли в порядке. Но мы больше не жили в обычном мире.

Первыми отреагировали те, кто был полностью открыт. Молодая пара на скамейке - они обнялись, девушка заплакала. Старик, кормивший голубей, замер с горстью крошек в руке, по его щекам потекли слезы. Дети на площадке перестали играть, чувствуя что-то, для чего у них еще не было слов.

Потом началось самое удивительное. Люди начали двигаться к женщине. Не все - многие, почувствовав чужую боль, инстинктивно закрылись, выставили барьеры. Но десятки других делали шаг, другой в ее сторону. И каждый нес что-то свое.

Пожилая женщина подошла первой. Она ничего не сказала, просто встала рядом и открылась полностью. И я почувствовал, что она транслирует - память о собственной потере, десятилетней давности, и то, как она научилась жить дальше. Не утешение -просто ощущение "Я знаю. Я была там. Значит, наверное это можно пережить."

Мужчина с ребенком передавал другое - простое человеческое присутствие, готовность разделить тяжесть. Подросток, тот самый, что играл в эмоциональную рулетку, транслировал яростный протест против несправедливости смерти - и это тоже было нужно, это тоже было важной неотъемлемой частью реагирования.

А потом произошло то, чего я никогда раньше не видел. Эмоции начали не просто передаваться - они стали переплетаться, создавая нечто большее. Горе женщины оставалось в центре, но теперь оно было окружено, поддержано, разделено на десятки частей. Каждый взял на себя сколько мог унести.

Я стоял в стороне, ощущая все это умноженным на мою гипертрофированную чувствительность. Это было невыносимо и прекрасно одновременно. Десятки потоков чувств проходили через меня, и я видел общую картину - как индивидуальные сознания сплетаются в нечто новое, не теряя себя, но становясь частью большего узора.

И тут я понял свою роль. Я был не просто наблюдателем - я был почти техническим ретранслятором, узлом в этой сети. Все эти потоки проходили через меня, и я мог их... гармонизировать. Не изменять, не контролировать, но помогать им найти друг друга, создать созвучие вместо травмирующей какофонии.

Я открылся. Полностью, как никогда раньше. И начал делать то, что умел - собирать, держать, перераспределять. Я не отдавая полного отчета взял часть горя женщины и соединил его с опытом пожилой дамы. Взял протест подростка и сплел его с принятием старика. Создавал мосты между островками сознаний.

Не знаю, сколько это длилось. Минуты? Час? Время потеряло значение. Мы все были частью чего-то большего - не толпой, не коллективом, а чем-то новым, для чего еще нет слова. Организмом? Симфонией? Молитвой?

Постепенно интенсивность начала спадать. Женщина у фонтана сделала глубокий вдох - первый, казалось, за вечность. Ее горе никуда не делось, но теперь она могла его понести. Люди начали медленно расходиться, каждый унося в себе, на себе частицу общего переживания.

Ко мне подошла девушка - та самая, из кофейни, что первой меня "прочитала" месяцы назад.

Она посмотрела на меня с выражением, которое было смесью благоговения и жалости.

Я подумал. Раньше бы сказал - тяжело, невыносимо, проклятие. Но теперь...

Она кивнула и пошла дальше. А я остался сидеть на скамейке, переосмысливая все, что знал о Системе, о людях, о себе.

Мы думали, что Система - это технология коммуникации. Но она оказалась чем-то большим. Это был следующий шаг эволюции - не биологической, а социальной. Мы учились быть не просто обществом, а чем-то новым. Сверхорганизмом, где каждая клетка сознает себя и целое одновременно.

И я понял, почему год назад мой концепт срезонировал с создателями Системы. Они искали не способ передавать эмоции. Они искали способ сделать человечество единым, не лишая людей индивидуальности. Создать единство через понимание, а не через подчинение.

В тот вечер в парке начался дождь. Люди прятались под навесами и зонтами, но почти никто не закрывался. Мы все еще были связаны невидимыми нитями общего переживания. И я знал - после сегодняшнего мир уже никогда не будет прежним.

Часть 5

После каскада я три дня не выходил из дома. Не от страха или истощения - мне нужно было переварить, осмыслить, найти новую точку равновесия. Я был как музыкант, который всю жизнь играл в квартете и вдруг оказался за пультом симфонического оркестра.

Квартира стала моей декомпрессионной камерой. Я методично выставлял уровни прозрачности, как настраивают эквалайзер. Десять процентов - чувствую мир как сквозь вату. Тридцать - различаю эмоциональные контуры. Пятьдесят - начинаю резонировать. Семьдесят - растворяюсь.

Оптимум оказался примерно на сорока трех процентах. Достаточно, чтобы оставаться собой, но и достаточно, чтобы оставаться частью нового "мы".

На четвертый день позвонили из того самого когда-то стартапа, создатели Системы. Теперь, конечно, уже не стартапа - теперь это был консорциум с государственным участием. Они знали о каскаде в парке. Конечно знали - такие события обязательно фиксируются, анализируются, изучаются.

Я согласился на консультирование. Не на полную нагрузку - мне все еще нужны были мои парки, мои наблюдения, моя свобода медленного понимания.

Первое задание было в хосписе. Руководство просило помочь создать "поддерживающую эмоциональную среду". Я приехал, ожидая тяжести умирания, но нашел нечто другое.

Пациенты и персонал создали свою экосистему прозрачности. Умирающие делились не только страхом, но и особым принятием, мудростью отпускания. Медсестры транслировали профессиональное сострадание - не холодное, но и не выжигающее. Родственники учились различать свое горе и потребности уходящих.

Но система давала сбои. Иногда страх одного пациента заражал всех. Или чья-то депрессия создавала воронку, затягивающую окружающих.

Я провел там неделю, обучая их тому, что сам только начинал понимать. Как создавать эмоциональные буферы - людей со средним уровнем прозрачности, которые могут принять чувство, но не дать ему распространиться неконтролируемо. Как формировать группы поддержки, где люди открываются по очереди, а не все сразу. Как использовать позитивные якоря - транслировать воспоминания о радости, не отрицая текущую боль, но давая ей контекст.

В последний день пожилая женщина, которая знала, что ей осталось немного, попросила меня сесть рядом.

Я открылся на восемьдесят процентов. Показал ей сотни жизней, которые прошли через меня. Радости и потери, надежды и разочарования, любовь и одиночество.

Она приняла это с удивительной легкостью.

После хосписа были другие задания. Школа для аутистов, где дети с особенностями восприятия оказались природными гениями управления прозрачностью. Тренинг для психологов, учившихся работать в новой реальности. Даже полицейский участок, где пытались понять, как расследовать преступления, когда эмоции могут быть уликами.

Но я всегда возвращался в свой парк. Садился на любимую скамейку и наблюдал, как меняется мир. Как подростки создают "эмоциональные концерты", синхронизируя настроения. Как влюбленные учатся различать подлинное чувство и резонанс. Как одинокие находят друг друга по созвучию их одиночеств.

Я нашел свою меру. Не полная открытость святого, не закрытость отшельника. Полупрозрачность - как матовое стекло, через которое видны контуры, но не детали. Достаточно, чтобы быть понятым. Недостаточно, чтобы потеряться.

И еще я понял: моя гиперэмпатия была не случайностью, не отклонением. Это была подготовка. Природа или случай готовили таких, как я, к этому моменту. Мы - переходное поколение, мосты между старым миром изолированных сознаний и новым миром эмоциональной взаимосвязи.

Вечером, возвращаясь домой через парк, я увидел ту женщину из каскада. Она сидела у фонтана с маленькой девочкой - внучкой, как я понял по их эмоциональной связи.

Девочка кивнула с серьезностью, возможной только в детстве или в мире тотальной эмоциональной честности.

Я прошел мимо, не вмешиваясь. Не все моменты требуют модерации. Некоторые совершенны в своей естественной боли и красоте.

Часть 6

Прошел год с момента каскада. Я снова сидел на своей любимой скамейке. Но парк был уже другим. Не внешне – это были те же дорожки, деревья, фонтан. Изменилась архитектура души этой маленькой вселенной.

Вон там, у детской площадки, работает эмоциональная медсестра - официальная теперь должность. Она создает защитный купол спокойствия, внутри которого дети могут безопасно учиться управлять своей прозрачностью. И кстати - родители не платят ей. Система теперь фиксирует благодарность детей, спокойствие родителей, гармонию пространства. Её вклад измеряется в единицах счастья, которое она создает. Взамен любой такой созидатель получает то, что создают другие - еду от фермера, потому что ее полезность, радость от нее Система зафиксировала у сотен людей, одежду от дизайнера, чье творческое удовлетворение резонирует с носителями его вещей.

На открытой поляне - класс эмоциональной йоги. Двадцать человек синхронизируют не движения, а состояния. Инструктор ведет их через спектр чувств: покой, радость, грусть, принятие. Учит различать оттенки, находить переходы, не застревать в одной эмоции. Система измеряет глубину достигнутой гармонии, прирост эмоциональной устойчивости учеников. Это и есть его вклад в общее благополучие.

В беседке - сессия арт-терапии нового поколения. Художник полностью открыт, транслирует процесс создания картины. Зрители не просто смотрят - они чувствуют рождение образа, проживают творческий процесс изнутри. Искусство стало буквальной технологией передачи состояний. И ценность произведения измеряется глубиной и чистотой переданного переживания, количеством людей, чью жизнь оно обогатило.

Я закрыл глаза и попробовал увидеть дальше. Не глазами - той частью сознания, которая постоянно экстраполирует, предсказывает, мечтает.

Через пять лет экономика преобразится полностью. Биржи, банки, валюты - все это уйдет в прошлое как рудименты эпохи эмоциональной слепоты. Зачем сложные финансовые инструменты, когда Система точно знает, сколько радости принес пекарь своим хлебом, сколько спокойствия создал архитектор своим зданием, сколько надежды подарил врач?

Конкуренция трансформируется в со-творчество. Зачем бороться за ресурсы, когда видно, что твои зависть, страх и чувство превосходства отравляют общее поле? Когда успех другого, если ты открыт, приносит радость и тебе тоже?

Через десять лет появятся эмоциональные архивы. Люди будут завещать свои чувства, как раньше завещали имущество. Правнуки смогут пережить радость прадеда от рождения их деда. Историки получат доступ не к документам, а к переживаниям эпох.

Профессии изменятся. Появятся эмоциональные балансировщики - люди, следящие за тем, чтобы общество получало весь спектр необходимых переживаний. Ведь обнаружится, что нам нужна не только радость, но и конструктивная грусть, не только покой, но и драйв, не только любовь, но и уединение.

Через двадцать лет одиночество станет выбором, а не проклятием. Специальные пространства полной изоляции – где установилась эмоциональная тишина - будут цениться особенно высоко. Но не в денежном эквиваленте, а в единицах восстановленного баланса, в глубине последующей способности дарить и принимать.

Появятся новые болезни - эмоциональные вирусы, заразные депрессии, паразитические радости, питающиеся чужой энергией. Но появятся и новые лекарства - люди, способные генерировать чистые исцеляющие состояния. Их дар будет измеряться количеством исцеленных душ, глубиной принесенного облегчения.

Политика изменится радикально. Бессмысленно манипулировать, когда твои истинные намерения считываются. Невозможно начать войну, когда страх и боль солдат мгновенно транслируются всем. Власть станет не привилегией, а формой служения - ведь Система точно измерит, приносят ли решения лидера благополучие или страдание.

Само понятие богатства переосмыслится. Богат не тот, у кого много вещей или денег, а тот, кто способен генерировать и делиться глубокими, чистыми состояниями. Кто может подарить покой тревожному, надежду отчаявшемуся, радость уставшему.

Но главное - изменится само понятие "я". Где заканчиваюсь я и начинаются другие, если их радости и боли живут во мне? Где граница личности, если мы постоянно обмениваемся частицами сознания?

Открываю глаза. Солнце клонится к закату, окрашивая парк в золотые тона. Знакомая пара - та, что училась преодолевать эмоциональный диссонанс - идет по дорожке. Теперь они двигаются синхронно. И не физически, а эмоционально. Нашли свой ритм.

Подошел мужчина из министерства, Виктор. Год назад он предлагал мне работу модератора. Сел рядом.

Он пожал плечами.

Он ушел, а я остался сидеть до темноты. Парк опустел, но я чувствовал эмоциональные следы - отпечатки всех, кто был здесь сегодня. Радость ребенка, поймавшего мяч. Умиротворение старика на соседней скамейке. Влюбленность пары у фонтана. Усталость дворника - и его удовлетворение от чистоты, которую он создал.

Все они жили во мне, а я - в них. Мы были узлами одной сети, нейронами одного сознания, которое только начинало себя осознавать.

Я думал о том мальчике, который спросил, зачем я ношу в себе столько людей. "Чтобы им не было одиноко", - сказал он тогда. Но теперь я понимал - дело не в одиночестве. Дело в том, что мы всегда были одним целым, просто не знали об этом. А теперь начинаем узнавать.

И еще я думал о той умирающей женщине в хосписе. "Смерть - это не разрыв связей, а их трансформация". Может быть, Система - это способ природы или вселенной подготовить нас к чему-то большему? К существованию за пределами индивидуальных тел и сознаний?

Встал, чтобы идти домой. И в этот момент почувствовал это - легкое касание, вопрос без слов. Будто мир через Систему, через все связанные сознания спросил: "Ну как?"

И я ответил. Не словами, состоянием. Передал свое принятие, свой восторг и страх, свою готовность и сомнения. Передал свою человечность со всеми ее противоречиями.

Мир принадлежит мне. Интересно, ему это нравится?