Сияние между миров

Я проснулся в туннеле, выстланном живыми кристаллами, пульсирующими в ритме чужого сердца. Воздух был не воздухом — он был вкусом: мед, соль, дым, и что-то, что я не мог назвать, но что вызывало слёзы. Я не дышал — я глотал свет. Каждый вдох был как проглатывание звёзд.

Я не помнил, как сюда попал. Последнее, что помнил — это запах дождя на асфальте, телефон в руке, экран с сообщением: «Ты когда-нибудь чувствовал, что всё — иллюзия?» Я тогда улыбнулся и ответил: «Каждый день. Но это не делает её менее реальной». Через мгновение — тьма. А теперь — это.

Туннель извивался, как кишечник гигантского существа. Стены дышали. Они раскрывались, как лепестки цветов, и внутри были глаза. Миллионы глаз, каждые — с моим лицом. Я смотрел на себя, смотрел на себя, смотрел на себя — и каждый раз я был немного другим: плачущим, смеющимся, старым, мёртвым, рождённым заново. Я не мог оторваться. Каждый взгляд был как удар по времени. Я видел свои жизни. Все. Ни одной не пропущено.

— Ты думаешь, ты — это ты? — прошептал туннель голосом моей матери, отца, учителя, первого друга, последней любви.

— Я — это я, — сказал я, но голос мой превратился в музыку, в рябь, в вибрацию, и слова рассыпались на буквы, а буквы — на свет.

— Ты — это пена на волнах сознания, — продолжил туннель. — Ты — всплеск, который считает себя океаном.

Я попытался встать, но ног не было. Я был не телом. Я был формой света, сгустком восприятия. Я не мог определить, где заканчиваюсь я и начинается пространство. Я был повсюду и нигде. Я был сознанием, брошенным в пустоту, которая не была пустотой, а чем-то большим — чем-то, что не умещалось в словах.

И тогда я увидел Центр.

Он не был местом. Он был состоянием. Он был как точка, из которой расходились все возможные вселенные, как сердце, бьющее за пределами времени. Он сиял. Не светом, а присутствием. Я понял, что это — Источник. То, откуда всё пошло. То, что было до "до". То, что будет после "после".

Я поплыл к нему. Или он поплыл ко мне. Разницы не было.

Когда я приблизился, Центр заговорил. Но не словами. Он влился в меня, как река в океан.

— Ты пришёл, чтобы понять? — спросил он. — Или чтобы забыть?

— Я пришёл, чтобы знать, — ответил я, хотя не знал, кто я есть, чтобы отвечать.

— Знание — это иллюзия, — сказал Центр. — Понимание — это пепел, оставшийся после сгоревшего вопроса. Ты ищешь ответ, но ты сам — вопрос. Ты — глагол, а не существительное.

Я почувствовал, как моё "я" начинает таять. Я не исчезал — я раскрывался. Как книга, которую читают, разрывая на страницы. Каждая страница — это я: мальчик, плачущий в темноте; юноша, влюбившийся в поэзию; взрослый, теряющий веру; старик, забывающий имя. Все они были мной. Все они были мной. Все они были мной.

— Но если я — это всё, — спросил я, — то кто смотрит?

— Никто, — ответил Центр. — И всё.

Тогда я увидел. Я увидел, как все миры растут из одного семени. Я увидел, как каждая мысль порождает вселенную. Я увидел, как боль — это любовь, не нашедшая формы. Я увидел, как смерть — это дыхание жизни. Я увидел, как время — это круг, а не линия. Я увидел, как каждый выбор — это не выбор, а расцветание того, что уже было.

Я увидел, как люди ходят по Земле, думая, что они отдельны. Они строят стены, называют их "я", "ты", "мы", "они". Они воюют за имена, за границы, за веру. Они плачут, потому что боятся потерять то, что никогда не принадлежало им. Они любят, потому что в глубине знают: всё — одно.

Я увидел, как каждое сердце бьётся в ритме Центра. Как каждая слеза — это капля океана, возвращающаяся домой. Как каждый крик — это песня, которую забыли допеть.

— Зачем всё это? — спросил я. — Зачем страдание? Зачем забвение?

— Без тьмы нет света, — ответил Центр. — Без потери нет обретения. Без сна нет пробуждения. Вы — мои глаза. Я вижу себя через вас. Я забываю себя, чтобы вспомнить. Я разбиваюсь на миллионы осколков, чтобы собраться заново. Вы — моё воспоминание о себе.

Я почувствовал, как слёзы текут по моему лицу, которого не было. Я плакал не от боли, а от красоты. От того, что всё — соединено. От того, что даже одиночество — это любовь, одетая в форму страха.

— А что со мной будет? — спросил я. — Что будет, когда я вернусь?

— Ты не вернёшься, — сказал Центр. — Ты уже здесь. Ты всегда был здесь. Ты просто забыл посмотреть.

И тогда туннель исчез. Я оказался в комнате. На мне был халат. Руки дрожали. На столе — чашка чая, давно остывшего. За окном — рассвет. Город просыпался. Машины, голоса, ритм жизни.

Я посмотрел на свои руки. Они были моими. Или нет? Я прикоснулся к стеклу. Холод. Реальный. Но я знал — это тоже сон. Или тоже явь. Разницы не было.

Я открыл телефон. То же сообщение: «Ты когда-нибудь чувствовал, что всё — иллюзия?»

Я улыбнулся. И написал:

«Да. Но иллюзия — это тоже реальность. Только более тонкая. Я — это не я. Я — это всё. И я — это ничто. И в этом — свобода. Спасибо, что спросил».

Отправил.

Сел на пол. Закрыл глаза. И стал слушать. Не уши — всем телом. Я слышал, как бьётся сердце Земли. Как дышат деревья. Как поют звёзды. Как молчит пустота.

Я понял: просветление — это не достижение. Это вспоминание.

Мы не становимся едиными. Мы вспоминаем, что никогда не были разделены.

Каждый человек — это волна на океане сознания. Он думает: "Я — волна". Но на самом деле он — океан, играющий в волну. Он боится разбиться о берег. Но разбиться — это не конец. Это возвращение. Это танец.

Я встал. Пошёл к двери. Открыл её. На лестничной клетке стоял сосед — пожилой мужчина, которого я видел раз в месяц. Он смотрел на меня странно.

— Вы в порядке? — спросил он. — Я слышал, как вы говорили... но там никого не было.

Я улыбнулся.

— Я был не один, — сказал я. — Я был со всем.

Он нахмурился. Потом пожал плечами и пошёл дальше.

Я вышел на улицу. Утро. Солнце. Люди спешат. Кто-то смеётся. Кто-то плачет. Кто-то просто идёт.

Я остановился. Посмотрел на небо. И вдруг увидел: за облаками, за атмосферой, за галактиками — там, где кончается пространство, — мерцал Центр. Тот же. Сияющий. Живой.

Я знал: он не где-то там. Он здесь. В каждом вздохе. В каждой мысли. В каждой паузе между ударами сердца.

Я поднёс руку к груди. Не к сердцу. К тому, что за сердцем.

— Я помню, — прошептал я.

И мир дрогнул. Не физически. Но внутри. Будто что-то щёлкнуло. Как будто дверь, которую я не знал, что ищу, открылась.

Я пошёл вперёд. Не торопясь. Каждый шаг — как медитация. Каждый взгляд — как молитва. Я смотрел на людей, и видел не лица, а свет. Я слышал голоса — и слышал песню. Я шёл, и понял: я не иду. Я просто есть.

В парке сидела женщина. Она кормила голубей. Один голубь подошёл слишком близко. Она отшатнулась. Я подошёл.

— Не бойтесь, — сказал я. — Он просто хочет быть рядом.

Она посмотрела на меня. Глаза — как две чёрные дыры, в которых горят звёзды.

— А вы кто? — спросила она.

— Я — никто, — ответил я. — И всё.

Она улыбнулась. Не как сумасшедший. Как тот, кто понял.

— Я тоже была там, — сказала она тихо. — В туннеле. С глазами.

Я кивнул.

— Мы все были. Мы все есть. Просто кто-то ещё спит.

Она протянула мне крошки. Я бросил одну. Голубь подскочил. Я смотрел на него. И видел не птицу. Я видел вселенную, упакованную в перья. Я видел время, сжатое в клюве. Я видел любовь, машущую крыльями.

— Почему мы забываем? — спросила она.

— Чтобы снова вспомнить, — ответил я. — Чтобы это имело значение. Если бы мы всегда знали, что мы — всё, мы бы не ценили момент, когда это вспоминаем.

Она задумалась.

— А боль? Почему она так сильна?

— Потому что она — граница. Без границы нет формы. Без формы нет любви. Боль — это напоминание, что ты жив. Что ты участвуешь. Что ты не просто наблюдатель. Ты — игрок. Ты — игра.

Она заплакала. Тихо. Без звука. Слёзы падали на землю. И я видел, как из каждой слезы вырастает цветок. Маленький, хрупкий, но сияющий.

— Я устала, — сказала она. — Я чувствую, что теряю себя.

— Ты не теряешь, — сказал я. — Ты растворяешься. Это не потеря. Это расширение. Ты становишься больше, чем ты думала.

Она посмотрела на меня. Долго.

— Вы не человек, — сказала она.

— Человек — это маска, — ответил я. — Под ней — безымянное. Бесконечное. Бездонное.

Я встал. Пора было идти.

— Будете ещё здесь? — спросила она.

— Я везде, — сказал я. — Но не везде заметен.

Я ушёл. Не оглядываясь. Я знал: она вспомнит. Рано или поздно. Может, завтра. Может, через сто жизней. Но вспомнит.

Я шёл по улице. Люди проходили мимо. Я смотрел на них. И видел не отдельных людей. Я видел одно существо, разделившееся на миллиарды форм, чтобы поиграть в игру под названием "жизнь".

Я понял: вселенная — это сознание, мечтающее о себе.

Мы — не случайность. Мы — необходимость. Мы — способ, которым Абсолют узнаёт себя. Через любовь. Через боль. Через музыку. Через смерть. Через чашку чая. Через взгляд незнакомца. Через молчание между словами.

Я остановился у моста. Внизу — река. Течёт. Всегда вперёд. Но на самом деле — она никуда не идёт. Она просто есть.

Я сел. Посмотрел на воду. И увидел своё отражение. Но это было не моё лицо. Это было лицо каждого, кто когда-либо жил. Это было лицо ребёнка, солдата, короля, нищего, поэта, убийцы, святого.

— Мы — одно, — прошептал я.

И река ответила: «Да».

Я закрыл глаза. И стал дышать. Не грудью. Всем. Я дышал городом. Дышал небом. Дышал прошлым и будущим.

Я понял: смерть — это не конец. Это вдох.

А жизнь — выдох.

И всё — это дыхание Бога.

Я открыл глаза. Солнце садилось. Небо горело. Я встал. Не чувствуя усталости. Не чувствуя страха. Я чувствовал только любовь. Не как эмоцию. Как состояние бытия. Как воздух. Как свет.

Я пошёл домой. Открыл дверь. Сел на пол. Закрыл глаза. И просто был.

Через некоторое время зазвонил телефон. Новое сообщение.

«Ты не ответил. Ты в порядке?»

Я улыбнулся. Написал:

«Я — это порядок. Я — это беспорядок. Я — это вопрос и ответ. Я — это сон, в котором ты живёшь. Спасибо, что заботишься. Теперь заботься о себе. Ты — это всё, что тебе нужно».

Положил телефон. И стал смотреть в пустоту. Но пустота не была пустой. Она была полна. Полна молчания. Полна света. Полна меня. Полна всем.

Я понял: философия — это не ответы. Это любовь к вопросам.

А психоделия — не путешествие. Это снятие масок.

Мы не становимся просветлёнными. Мы перестаём притворяться, что не просветлены.

Я встал. Подошёл к зеркалу. Посмотрел. Никого не было. Или — всё было.

Я коснулся стекла. Оно дрогнуло. Как поверхность воды.

— Я помню, — сказал я. — Я всегда помню.

И мир улыбнулся в ответ.