Сизифов Полёт

Корабль, с античным названием «Сизиф», дрожал в предвкушении межзвёздного прыжка на околоземной орбите. Огромные баки-фермы из генераторов, питающие двигатель на антиматерии, гудели, словно гигантские пчелы. Когда последние проверки оказались завершены, синтетический человек-капитан отдал команду. Земля стала уменьшаться, вскоре превратившись в небольшую космическую жемчужина, а затем и вовсе пропала.

Не сразу, но в головах всех членов экипажа и у колонистов-пассажиров, случился безболезненный взрыв. Не реальный, но окружающий людей мир на секунду разлетелся в ничто, а потом собрался назад. Пространство вокруг «Сизифа» искажалось, втягивалось в сингулярность, созданную антиматерией. Затем последовал единственный резкий рывок, не плавный, а словно удар хлыстом…

И вот, внутри корабля наступили тишина и благолепие. Гладкие панели из пластика и металлических сплавов, умиротворяюще пульсировали мягким светом. Экраны, на которых разворачивается завораживающий танец гравитационных волн и энергетических полей своим зелёным цветом показывали, что полёт осуществлялся в штатном режиме. Здесь не чувствовалось ни ускорение, ни опасность. Только уверенность в совершенстве земных технологий, выведших человечество на галактические просторы.

За иллюминаторами, сквозь светоделительные покрытия[1], блестела россыпь звезд, словно бриллиантовая пыль на черном бархате. Млечный Путь величественно тянулся через весь иллюминатор, красиво подсвеченный умной автоматикой. «Сизиф» летел, словно игла, прошивающая ткань мироздания. Впереди были не новые миры, не новые открытия, а уже заселённые человечеством планеты. Будущее, распахнулось для человечества благодаря двигателю на антиматерии и неутолимой жажде научного познания.

У большого панорамного иллюминатора, стояли две космонавтки. Обе – воплощение силы и грации, облаченные в облегающие серые комбинезоны с нашивками «Сизифа» на плечах. Светловолосая Эрато Лира, с коротким ежиком, казалась воплощением энергии. Её голубые глаза, как два маленьких солнца, жадно ловили каждый отблеск звезд. Рядом с ней стояла темноволосая Аэргия, она излучала спокойствие и уверенность. Тёмные длинные волосы, второй девушки, оказались аккуратно заплетены в косу, а взгляд карих глаз полнился раздумьями.

— Красиво, правда? — проговорила Эрато Лира, не отрывая взгляда от подсвеченного умным иллюминатором Космоса.

Аэргия кивнула, и ее коса плавно качнулась:

— Но красота эта обманчива. За ней миллиарды километров пустоты и безжалостный холод.

Внезапно, корабль мягко тряхнуло. На экранах замелькали сообщения, голос автопилота объявил о стыковке с транспортным кораблем «Гефест». Соединение прошло безупречно. «Сизиф» и «Гефест» превратились в единое целое, гигантский космический состав, готовящийся к еще большему рывку.

И снова гул генераторов, на этот раз они звучали громче, сильнее. Снова искажение пространства, удар – и корабли устремились вглубь галактики, к далеким колониям, ждущим прибытия грузов и новостей с Земли. Путешествие продолжалось.

Эрато Лира, космонавтка пятого ранга, почувствовала встряску от стыковки и вздохнула, глядя в иллюминатор:

— Знаешь, Аэргия, иногда я смотрю на это всё… и думаю, как же мы вообще сюда добрались. Вот эти все наши перелеты, эти скорости…

— Мы добрались сюда на обычном космическом корабле…

— Я не про нас, не про космонавтов, которым уже плевать на временные парадоксы, а про всё человечество, все эти перелёты, все эти расстояния...

— А ты что, забыла, на чем мы летаем? На антиматерии, дорогая. Самая мощная штука во Вселенной, если правильно ее использовать.

— Да я помню, конечно же. — Мягко согласилась Эрато Лира с сослуживицей. — Но вот недавно смотрела я сон, остросюжетный сериал про этого… про век перед тёмными временами, про Альберта Эйнштейна. Великий же был человек, все эти его теории про пространство и время, про энергию и массу… E=mc², просто и гениально же!

— Безусловно. — Ехидно улыбнулась Аэргия. — В той серии и мне сновиделось, что без него мы бы до сих пор на паровых машинах по космосу ползали. Но вот что интересно…

— Что? — Спросила Эрато Лира, уже ожидая подвоха.

— Он, получается, предсказал, что материя может превращаться в энергию, и наоборот. Но про антиматерию… он как-то не особо говорил, да? Или я ошибаюсь?

— Вот именно! Я тоже об этом задумалась. Он же всю эту базу заложил, а про то, что есть зеркальная версия материи, которая при встрече с обычной аннигилирует всё… с такой силой… как будто упустил. Или просто не мог такое представить.

— Да. А ведь именно на этом вся наша цивилизация держится, по сути. Все эти межзвездные перелеты, вся эта скорость света, которую мы почти достигаем… без антиматерии это было бы просто невозможно. Представь, если бы нам пришлось полагаться на что-то менее эффективное. Сколько бы времени занимал полет до ближайшей колонии? Века? Тысячи лет?

— Да уж. А ведь это так… иронично. Величайший ум, который перевернул наше понимание Вселенной, не предвидел то, что стало основой нашего космического прогресса. Как будто он увидел половину картины, а вторая половина скрылась от него.

— Может, он просто не мог представить себе технологии, которые позволили нам эту антиматерию создавать и контролировать. Или, может, это просто следующий шаг в познании... Мы же тоже не знаем, что будет дальше, какие открытия нас ждут.

— Это точно. Но все равно, когда я думаю о том, что мы, обычные люди, обыденно летаем на таком мощном топливе, которое когда-то было просто теоретической концепцией, или вовсе чем-то из области фантастики… это меня завораживает.

— И это дает надежду, правда? Что даже самые смелые идеи, даже те, которые кажутся невозможными, могут стать реальностью. И что мы, возможно, тоже стоим на пороге каких-то новых, невероятных научных открытий. Не хуже, чем реактор с антиматерией.

Открылся люк и из стены выехали две парящие кружки.

— За Альберта Эйнштейна, за антиматерию и за все, что еще не открыто! — Эрато Лира улыбнулась, поднимая пластиковую кружку с чаем.

— За него! И за то, чтобы наши пассажиры всегда были довольны, стыковки успешны, а двигатели работали исправно. Это, знаешь ли, своего рода магия. — Аэргия следом подняла свою кружку, девушки чокнулись…

Через час полета Эрато Лира и Аэргия вышли из комнаты, согласно регламента, направляясь к пассажирскому отсеку. Они вежливо здоровались с пассажирами, проверяя электронные билеты и задавая дежурные вопросы о самочувствии. Чуть позже они осмотрели грузы, доставленные с «Гефеста», которые уже были надежно закреплены в трюме и помечены роботами. Все шло по плану.

Аэргия заметила двух священников в черном одеянии, выделявшихся среди пестрой толпы пассажиров. Она толкнула Эрато локтем и тихо прошептала:

— Смотри, соседи наши, святые отцы. Обычно на наших кораблях ортодокс всегда один. А тут двое.

Эрато присмотрелась. Действительно, два священника, одинаково одетые, с длинными бородами и строгими лицами. Один из них что-то тихо говорил другому, склонившись к его уху.

— Может, один учит другого? — предположила Эрато Лира.

Аэргия пожала плечами. Присутствие священника на каждом корабле было нормой, они несли службу, поддерживали моральный дух верующей части экипажа и пассажиров, совершали обряды. Кто-то их опасался, как приверженцев древнего антинаучного мракобесия, а кто-то уважал и прислушивался.

— Двое их, или он один, так особой разницы нет. Главное, чтоб не нарушали правила и не вмешивались со своими проповедями в работу экипажа. — заявила Аэргия.

Эрато Лира фыркнула, вспомнив недавний инцидент, когда один слишком ревностный священник пытался убедить бортинженера переосмыслить «богохульную» природу антиматерии. На том корабле пришлось вызывать службу безопасности.

— Ага, особенно странно, когда их зовут в совет корабля, рядом с уважаемыми отцами-основателями нашей корпорации, с теми что имеют пай с корпоративного строительства «Сизифа».

— Вот это уже точно перебор. — Ехидно заметила Аэргия.

Эрато Лира вздохнула:

— Ну, ты же знаешь, как это бывает. Связи, традиции… Старики, которым за пятьсот лет, верят, что присутствие священника на борту приносит удачу. Они как талисманы. — Она усмехнулась. — Хотя, если честно, по мне, так пусть молятся, хуже нам с того не будет! Но то что они в совете каждого космолёта сидят…

— Да, да. — Аэргия кивнула.

— Вера против науки, небеса с бородатым Богом против космоса. Как они это у себя в головах совмещают?

— Кто знает? — Аэргия пожала плечами. — Хотя я читала, они считают, что космос – это еще одно проявление божественного замысла. Что мы, летая между звездами, просто идем по пути, который нам предначертан свыше. Или, может, они просто закрывают глаза на противоречия и просто делают свою работу. У каждого человека найдётся свой способ смириться с реальностью.

Эрато Лира посмотрела на подругу с видимым одобрением:

— А ты, я смотрю, прямо философски настроена сегодня.

— Просто иногда задумываюсь, — ответила Аэргия, — о месте человека во Вселенной. Мы же всего лишь песчинки, заброшенные галактическими скоростями на тысячу лет от ближайших родственников, но при этом мы не умерли, а дерзаем покорять космос. Наверное, это и есть самое большое чудо.

Вскоре космонавтки пятого ранга закончили положенный по регламенту обход, и отправились по своим делам.

Два объединившихся космических корабля вместе рвали пространство, оставляя за собой искрящийся след звёздного света. Скорость, которую они развили уже приближалась к световой. Несясь между звёздами, их колонисты-пассажиры могли видеть, как световые спектры искривляются заменяются, сливаются, ярко вспыхивают и гаснут... Бортовой компьютер, размышляя о маршруте, временных парадоксах, точно предсказывал будущее и обходил угрозы, обеспечивая безопасность людей и грузов.

Два священника, отец Иоанн и отец Симеон, неспешно направились по коридору космического корабля в сторону часовни. Иоанн что-то тихо говорил, а Симеон внимательно слушал, изредка кивая в знак согласия. Симеон прибыл на «Сизиф» для обучения у отца Иоанна. Помимо привычных для него богослужений, утешения страждущих, ему наконец было позволено поработать в особой части корабельной часовни.

Войдя в часовню, где со стен смотрели многочисленные иконы, отцы Иоанн и Симеон направились к алтарю. За алтарем скрывалась, искусно замаскированная под изображение архангела Михаила, потайная дверь. Иоанн плавно открыл её, и они прошли в большое помещение, густо уставленное круглыми и квадратными подсвечниками[2]...

Симеон завороженно огляделся. Это было нечто большее, чем просто религиозное святилище. Здесь чувствовалась какая-то особая энергия, тихая, но ощутимая. Иоанн ловко зажег несколько свечей, и их мягкий свет высветил тайные символы, вырезанные на стенах.

Они встали на колени перед небольшим алтарем, на котором лежал древний молитвенник, переплетенный в металл. Иоанн начал читать нараспев молитву на старославянском, его голос эхом отдавался в тесном помещении. Симеон вторил ему, чувствуя, как по телу разливается тепло. Закончив молитву, Иоанн поднял руки к потолку и произнес:

— Да будет так! Предвидение Бога снизошло, мы узнали через откровение где оставим «Гефест» с колонистами-миссионерами.

— Только всезнающий Бог может это знать. — Заявил Симеон. — Я сообщу капитану.

— Погоди, сегодня ты впервые допущен к опасному таинству.

С алтаря медленно поднялся столб света, устремляясь куда-то вверх. Затем свет рассеялся, и Иоанн повернулся к Симеону.

— Готов ли ты, к тому, что увидишь? — спросил Иоанн.

Симеон кивнул, хотя внутри у него все дрожало от предчувствия.

Иоанн нажал на кнопку. Стена бесшумно отодвинулась, открывая проход в еще одно помещение. Здесь, в центре комнаты, стоял реактор, сложный механизм из металла, стекла и мерцающих огней. Вокруг реактора располагались пульты управления, усеянные кнопками и переключателями.

Но самое необычное находилось внутри реактора. Там, в энергетической клетке, корчилась темная фигура, исторгая злобное шипение. Бес. Самый настоящий бес, пойманный служителями церкви, и заключенный в ловушку.

Иоанн жестом пригласил Симеона подойти ближе. Он указывал на различные элементы управления, объясняя их функции: интерфейс для взаимодействия с бесом, механизмы для поддержания энергетики клетки, ладан и святая вода, необходимые для ослабления воли пленной тёмной сущности.

— Мы используем его страдания, — объяснил Иоанн, — для извлечения антиматерии. Его муки преобразуются в чистую энергию, которая затем конденсируется в античастицы. Это мучительный процесс, но необходимый для поддержания нашей цивилизации. Мы действуем во имя бога и человечества, помни это…

[1]Светоделительные покрытия — делят световой поток на отражённый и прошедший, но с разным спектральным составом. Их наносят на стёкла иллюминаторов для защиты членов экипажа от вредного воздействия.

[2]Квадратные подсвечники — предназначены для свечей за упокой. Круглые подсвечники используют для свечей, поставленных за здравие или в знак благодарности Богу, Пресвятой Богородице, святому. Круг символизирует вечную жизнь.