Скарлетт

Меня зовут Марина. Я учусь в Московском политехническом университете и живу в Москве — в маленькой студии, где всё на виду: кровать, кухня, учебники. Родом я из Горловки, тихой деревни в Воронежской области.

Этим летом решила остаться в городе: сходить по музеям, подработать пару месяцев — и только потом вернуться домой, к родителям.

Проснулась рано — в семь. Лучше успеть всё до жары, чем потом задыхаться в этом пекле.

Потянулась, сделала дыхательную гимнастику и лёгкую растяжку, потом — душ. В студии я привыкла сразу заправлять постель: без этого комната кажется ещё теснее, а вещи будто разбегаются сами.

Диван напротив стола-трансформера — он же обеденный, журнальный и гладильный. За ним — кухонный уголок: холодильник, варочная панель, вытяжка. Всё компактно, без лишнего. Вещи храню строго по местам: верхнюю одежду — на вешалке в прихожей, остальное — в шкафу у дивана и на кухне. Стараюсь держать только то, что нужно.

После душа заварила овсянку и добавила сверху замороженную чернику. Фастфуда избегаю — стараюсь питаться так, чтобы к вечеру не ломило от усталости.

Сегодня — день поиска работы. Надо просмотреть газету, обзвонить работодателей и пройти три собеседования. Пока ела кашу и пила зелёный чай, листала объявления, обводя карандашом подходящие: портье, администратор, бариста, дог-ситтер. Главное — чтобы не требовали ни диплома, ни опыта. У меня пока ни того, ни другого.

Сегодня — три собеседования.

Первое — портье в жилом комплексе «Черешня», совсем рядом. Идти пешком — никаких трат на метро.

Второе — администратор в районной поликлинике. Туда ехать: пара станций и ещё двадцать минут дворами.

Третье — дог-ситтер. Самое далёкое, но… самое нужное. Владелец, Пётр Семёнович, уезжает в командировку. По телефону он сказал, что его корги Скарлетт спокойная, привыкла к порядку. Забрать её — один раз, вернуть — один раз. Проезда не тратишь: она будет жить у меня. А главное — не буду одна.

Я расписала маршрут по времени: сначала «Черешня», потом поликлиника, и только в конце — собака. Так логичнее.

После завтрака сразу убрала посуду. Оделась просто: джинсы, футболка, лёгкие кожаные ботинки, на голову — кепку. В сумку сложила самое важное: паспорт, проездной, карту, телефон. Перед выходом ещё раз сверилась с картой — уточнила, как пройти к «Черешне».

На улице ещё держалась утренняя прохлада, лёгкий ветерок шелестел листьями. Мне предстояло пройти через наш двор, свернуть вдоль шумной улицы, потом — в тихий сквер, по аллее меж клёнами и, наконец, через последний двор — к главному входу «Черешни». Там меня должны были ждать.

У входа в главный корпус «Черешни» меня уже ждал сотрудник отдела кадров.

Войдя внутрь, я увидела стойку портье, напротив — кофейный автомат самообслуживания и ряд почтовых ящиков.

— Здесь вы будете работать, — сказал он, кивая на стойку. — Нужно здороваться с жильцами, отмечать всех, кто к ним приходит, следить за кофейным аппаратом и камерами наблюдения.

Он показал на угол за стойкой — зону, скрытую от входа.

— В будущем здесь откроют мини-кафе с пекарней на вынос. Желающих выпить кофе станет гораздо больше.

Первый этаж «Черешни» был устроен необычно: вместо квартир — административное помещение и большое пустое пространство перед ним. Видимо, именно там и появится кафе. А пока в этом помещении разместились почтовые ящики, кофейный автомат и стойка портье — всё на виду, но без суеты.

Меня удивило, как мало требований предъявили ко мне. Даже резюме не спросили. Работодатель был доволен и готов взять меня хоть с сегодняшнего дня.

Но я попросила время подумать: впереди ещё два собеседования. Даже если бы «Черешня» сразу пришлась по душе, я не хотела подводить других — вдруг они тоже ждут?

А главное… я всё-таки мечтала стать дог-ситтером. И если получится — совмещу две работы. Скарлетт будет со мной, а я — не одна.

Попрощавшись с нанимателем, я двинулась к следующему пункту — районной поликлинике.

Нужно было снова пройти через сквер, но уже в противоположную от дома сторону, дойти до станции метро, проехать три остановки и ещё двадцать минут идти дворами.

По пути я всё больше думала о «Черешне». Работа там оказалась проще, чем я представляла: никаких сложностей, прогулка утром и вечером, кофе рядом… Экономия на проезде — не пустяк, когда живёшь на стипендию.

И чем дальше я шла, тем сильнее во мне росло беспокойство: *а вдруг я не единственная, кто пришёл сегодня? А если, пока я прошу «подумать», кого-то уже берут на место?*

Мысли эти крутились в голове, пока я не оказалась у входа в поликлинику.

Там с порога велели надеть бахилы — и тут же, едва узнав мой рост, сказали:

— С таким ростом вам будет неудобно. Окошко выдачи — высоко, а работа стоячая. Придётся либо на цыпочках, либо на коробке.

Собеседования даже не начали. Просто: «Извините, не подходит».

Я вышла на улицу с глупым чувством — будто меня отмерили, как ткань, и отрезали лишнее.

Могли бы написать в объявлении: «Рост от 170». Или хотя бы спросить по телефону. Но нет — заставили пройти весь этот путь, чтобы сказать: *ты слишком маленькая для этого мира*.

Мне оставалось добраться до третьего адреса. Поскольку собеседование в поликлинике закончилось раньше срока, я решила уточнить у владельца собаки:

— Здравствуйте, Пётр Семёнович, это Марина, дог-ситтер. Вы не против, если я подъеду примерно через час?

— Здравствуйте, Марина! Нет, конечно, я сегодня совершенно свободен. Даже если приедете раньше — застанете меня. Буду ждать.

Всё складывалось отлично. Я успею не только на встречу, но, возможно, ещё загляну в «Черешню» — подать заявление. Мысли о работе, о Скарлетт, о том, как удобно будет возвращаться домой пешком, уносили меня всё дальше от реальности.

До метро добралась быстро. Спустилась вниз, перешла на нужную ветку и вышла на станции, рядом с которой шумел большой рынок. Оттуда я свернула во двор, потом — ещё через два, вдоль старых пятиэтажек с выцветшими балконами.

Поднималась на пятый этаж медленно: лестница была тёмной, ступени — серыми от времени, стены снизу покрашены в больничный зелёный, выше — побелены, местами облупившейся краской.

Нашла квартиру, позвонила. Тишина. Но из глубины квартиры донёсся лай — тревожный, отчаянный.

Постучала. Дверь, оказавшись незапертой, тихо подалась.

Я заглянула в щель — и похолодела.

На полу лежал пожилой мужчина. Я сразу поняла: это Пётр Семёнович.

Все двери в комнаты были закрыты. За одной — лай и скрежет когтей по дереву.

Не думая, я набрала 103 и 102. *Вдруг он ещё жив? Или… вдруг его убили?*

Скорая и полиция приехали почти одновременно.

Врач осмотрел мужчину — Пётр Семёнович был мёртв. Причина смерти осталась неясной: для заключения нужен будет судмедэксперт.

Из квартиры вывели собаку — рыжую корги с испуганными глазами. Её шерсть была чистой, ошейник — аккуратный, но она дрожала всем телом.

Квартиру опечатали, а меня попросили пройти в холл — давать показания.

Участковый выслушал меня внимательно: как я искала подработку, как разговаривала с Петром Семёновичем всего час назад, как нашла дверь приоткрытой. Он молча делал пометки в блокноте, не перебивая.

Когда Скарлетт привязали к скамейке у подъезда, я не удержалась:

— Что с ней будет? — голос дрогнул, и я тут же отвела взгляд.

— Пока обстоятельства выясняются, её поместят в приют для животных, — ответил участковый. — Если объявятся родственники — отдадим им. Если нет… останется в приюте.

— А если родственников не будет… могу я забрать её? — спросила я, глядя прямо в глаза. — Я же дог-ситтер. По сути, должна была присматривать за ней.

Он кивнул — не как чиновник, а как человек.

— Можете. Зайдите в участок, напишите заявление. Только сначала убедитесь, что у вас есть условия для содержания.

И, уже мягче:

— Продиктуйте номер. Запишем.

Я назвала телефон. Он аккуратно вписал его в блокнот — и в этот момент я впервые почувствовала:

*Может быть, у неё есть шанс.*

После происшествия я была как в тумане. Домой добралась на автопилоте — тем же маршрутом, что и утром, только теперь без остановок, без мыслей о работе. Просто шла, глядя под ноги.

Как же это странно — и страшно: всего час назад я разговаривала с человеком по телефону, а теперь он лежал на полу, холодный и чужой.

А Скарлетт — заперта в комнате, скребёт когтями дверь, не понимая, что её мир рухнул.

Ещё на допросе я решила: если будет хоть малейший шанс — заберу её. Не ради подработки. Ради неё самой.

Теперь это не «услуга», а ответственность — перед живым существом, которое потеряло единственного человека, кто его любил.

В моей студии ей будет тесно. Корги — хоть и маленькие, но активные. А в Горловке… Там есть лужайки, соседские собаки, тень под яблоней. У родителей точно найдётся место.

Набрала маме.

— Здравствуй, мамочка…

— Алло? Здравствуй, дочь. Как дела? — её голос, спокойный и тёплый, как всегда, сразу унял дрожь в груди.

Я рассказала всё: про утро, про поликлинику, про «Черешню» — и про то, что нашла Петра Семёновича мёртвым. Про Скарлетт. Про то, что хочу её забрать.

— Можно будет привезти к вам, если не возьмут родственники?

— Конечно, привози, Марин! Какие вопросы? У нас с отцом и для тебя, и для собаки хватит места. Тем более — такая малышка.

Она помолчала, потом добавила с лёгкой усмешкой:

— Только хозяйка твоей студии согласится? Корги-то не сидят на месте — а диван у тебя, помню, любимый. Боюсь, останутся одни «рожки да ножки»!

Я улыбнулась сквозь слёзы. Мама права — надо уточнить у хозяйки. И подумать, как защитить мебель.

Как я сразу об этом не подумала?

После разговора с мамой я набрала хозяйку квартиры.

— Слушай, а если мне всё-таки отдадут собаку… можно будет оставить её у себя, хотя бы ненадолго?

Она удивилась:

— У такого пожилого человека наверняка есть дети. Скорее всего, они и заберут её из приюта. Не спеши, Марина.

Но тут же добавила:

— Хотя… если всё же оставишь — я не против. Главное, чтобы вела себя хорошо. А если мебель поцарапает — чинить тебе.

Помолчала и сказала уже мягче:

— Но если уж заберёшь — лучше сразу вези в Горловку. Пусть пару дней поживёт у тебя, а потом съезди к родителям. Договорись, чтобы оставили у них. В студии ей будет неуютно — бегать негде.

Положив трубку, я сразу открыла браузер: «Как защитить диван от собаки».

Нашла простое решение — накинуть сверху плотный плед, а по бокам прикрепить картонные когтеточки: дёшево, но работает.

Ещё наткнулась на совет про «умные» игрушки: такие, что выдают лакомство за нажатие, или катятся сами, заставляя собаку гоняться за ними.

«Для снятия стресса», — пояснял сайт.

Я записала всё в блокнот. Скарлетт ведь не просто появится в новом доме — она приедет **после потери**. Ей понадобится не только еда и вода, но и… что-то, что отвлечёт от тоски.

Размечтавшись и записав всё в блокнот, я вдруг заметила: дышу ровно. Тревога отпустила.

«Ну что ж, — подумала я, — если собаку не отдадут — ничего не поделаешь».

Не стоит забивать голову напрасными надеждами. Лучше заняться тем, что зависит от меня.

Вспомнила: я ещё не перезвонила в «Черешню».

Если должность портье ещё свободна — выйду завтра утром. А работа — лучшее лекарство от тревожных мыслей.

Набрала номер кадровика.

— Готова приступить с завтрашнего дня.

— Отлично, — ответил он. — Ждём вас в семь утра.

Положила трубку. В груди стало легче.

До завтра ещё много времени. Можно поесть, посмотреть фильм, а когда спадёт жара — сходить на прогулку.

Разогрела суп из цветной капусты, отрезала ломоть хлеба, вскипятила чайник.

После еды убрала посуду, вытерла стол, отодвинула его к кухонному уголку, раскрыла диван, поставила ноутбук и устроилась с чашкой чая.

Фильм оказался лёгким — как раз то, что нужно.

После просмотра потянулась. Пора размяться.

Собрала диван, убрала ноутбук, сложила стол. Натянула спортивный костюм, те же лёгкие ботинки, собрала волосы в хвост.

Во дворе у нас — небольшой спортивный комплекс: турник, кольца, уличные тренажёры и даже резиновое покрытие для отжиманий.

Каждый вечер я прихожу сюда — делаю зарядку, потом иду гулять в парк. Обычно заодно захожу в магазин, но сегодня — не нужно.

В поясную сумку сложила только ключи и телефон.

Тренировка заняла час, прогулка — ещё столько же.

Вернулась домой, приняла душ, заварила чай и раскрыла книгу.

За окном сгущались сумерки.

Перед сном поставила будильник на шесть: нужно успеть собраться и дойти до «Черешни» к семи.

Проснулась по будильнику, сразу заправила постель — как всегда.

На завтрак съела творог с мёдом, собралась и вышла из дома.

Утренняя прохлада освежила, лёгкий ветерок будто подталкивал вперёд.

В «Черешне» меня встретили без суеты: подписала заявление, акт приёма-передачи журнала посетителей. Да, здесь действительно ведут учёт — кто к кому пришёл, во сколько. Всё аккуратно, по-взрослому.

Первый день прошёл тихо. Посетителей не было, камеры — в порядке.

В случае ЧП нужно звонить в охрану — телефон спрятан за стойкой, чтобы не мелькал на глаза.

Кофейный автомат, как оказалось, обслуживает отдельный сотрудник: раз в неделю заправляет зёрна, инкассатор забирает деньги. Мне разрешили пить кофе бесплатно, но я предпочитаю чай.

Работа с семи утра до семи вечера — не пыльная, но скучноватая. Чтобы не заснуть, взяла с собой книгу.

К концу смены кадровик сказал:

— В августе, если захочешь, отпустим на неделю. Съездишь к родным.

Я кивнула. *Если Скарлетт будет со мной…*

Две недели тянулись медленно. Ничего не происходило — только маршрут «дом — работа — дом», тишина в холле и страницы книги.

А потом — звонок.

— Это участковый по делу Петра Семёновича, — сказал знакомый голос. — Родственников не нашли. Можете забирать собаку.

Он продиктовал адрес приюта и добавил:

— Умер от сердечной недостаточности. Давно болел.

После работы я поехала туда.

Скарлетт ждала у входа — на поводке, но с поднятым хвостом.

Сотрудница протянула мне паспорт животного:

— Владелец — Пётр Семёнович. Чтобы вывезти её за пределы Москвы, нужно оформить новый ветеринарный паспорт на ваше имя.

На следующий день после смены мы поехали в клинику.

«Мы» — я и Скарлетт. Впервые за две недели я сказала это вслух — и почувствовала, как сердце оттаяло.

Удивительно, но Скарлетт вела себя спокойно.

Я, конечно, перестраховалась: заранее купила когтеточки, плотный плед (чтобы спасти диван) и механическую игрушку, из которой выпадают лакомства. Кажется, этого ей хватало — пока я на работе, она не скучала.

А утром и вечером мы гуляли в парке.

Скарлетт — невероятно ласковая и дружелюбная. Она сразу прижималась боком к ноге, будто боялась, что я исчезну, как её хозяин.

Ветеринар из приюта сказал, что за ней хорошо ухаживали: зубы чистые, шерсть вычесана, когти подстрижены.

— Привыкла к заботе, — добавил он. — Не забывайте поддерживать уровень.

Я и не собиралась забывать.

Ещё готовясь к работе дог-ситтером, купила всё необходимое: миски, корм, пасту и щётку для зубов, расчёску, когтерезку.

Но теперь это было не «для работы».

Теперь — **для неё**.

Оформление ветеринарного паспорта заняло всего день.

Осталось купить билеты: «Ласточка» — Москва–Воронеж, потом автобус — Воронеж–Горловка.

К среде всё было готово. В четверг собрала вещи — свои и Скарлетт: миски, игрушки, плед, корм. Купила родителям подарки — мёд с рынка и книгу для отца. Всё аккуратно сложила в шкаф, чтобы утром не метаться.

В пятницу утром вышла на последнюю смену в «Черешне».

А вечером — сразу после работы — отправились с Скарлетт в парк. Взяла с собой чемодан и поводок.

Из парка вызвала такси до Курского вокзала.

«Ласточка» тронулась в путь. Семь часов до Воронежа — достаточно, чтобы почитать, подремать и покормить Скарлетт из дорожной миски.

Я переживала, захочет ли она в туалет на пересадке. Решила: если да — прогуляемся в сквере у вокзала, если нет — сразу к автовокзалу.

Четыре часа на автобусе — и к утру субботы мы уже в Горловке.

До сентября я останусь у родителей. С работы в «Черешне» уволилась — меня брали временно, на время отпуска основного портье. А в сентябре снова за парту: учёба, лекции, новые задачи.

Но сейчас — тишина. Речка за огородом, отцовские рассказы у костра, мамины пироги.

Скарлетт уже освоилась: бегает с соседской лайкой, спит на веранде, встречает каждого из нас — хвостом, как метрономом счастья.

Сейчас, когда я пишу эти строки, я снова в Москве. Учебный год уже начался.

Но иногда, лёжа в своей студии, я закрываю глаза — и слышу, как где-то далеко, в Горловке, лает корги.

И знаю: она в безопасности.

И не одна.