Сказ про то, как беспутного Дон Жуана в края северные занесло, да земля и там его поглотила

В двадцатом веке нашей эры самый северный вулкан в мире по имени Беренберг (норв. Beerenberg — Медвежья гора), расположившийся на острове Ян-Майен, трижды напомнил, что он действующий.

Погода там зачастую облачная, частые туманы, особенно осенью и весной, нередко наблюдается сильный ветер переменных направлений.

На самом острове ныне обитают карликовые полярные ивы, мхи, лишайники, грибы, одуванчики (три вида из которых встречаются только там).

Ещё по земле Ян-Майен моментами бегают белый или голубой песец, а также белый медведь. На острове насчитывается 98 видов птиц, из которых 18 видов постоянно гнездятся. А вот из людей только горстка исследователей, и то нерегулярно пребывающих.

Пламя Медвежьей горы не унесло в двадцатом веке ни одной человеческой жизни.

***

Исландия - «земля льда». И тут представлены почти все типы вулканов. Всего в наличии 150, 40 – действующие.

И здесь живут люди. Прямо посреди извержений, ледниковых оползней, цунами, ураганных ветров.

Так 23 января 1973 года, в результате извержения пострадал город на острове Хеймаэй. Начался пожар в восточной части, на площади 300—400 метров. Из моря пытались перекачать воду насосами и остудить текущую лаву, исходящую из шлакового конуса Эльдфедль, но огненные потоки вышли на территорию порта и нарушили подачу воды, властям пришлось эвакуировать местное население.

Извержение прекратилось 3 июня 1973 года. В результате образовалась гора высотой 225 метров. Под слоем пепла оказалось 360 домов, толщина лавового потока составила 70 м, площадь — 2,1 км². Впоследствии защиту береговой линии расширили от 1,1 км до 2,7 км. Вулканическая активность на Хеймаэй была подобна извержению на острове Ян-Майен в 1970 году.

***

В России, на Камчатке, одна из самых активных вулканических зон планеты. Здесь всего около 300 вулканов, 30 - действующие. Камчатка входит в Тихоокеанское огненное кольцо — глобальную зону, где сосредоточено более 75% всех действующих вулканов планеты.

Дышит земля и колеблется воздух, хлада и жара слияние живо.

***

«Сумрак настал,

нам ехать пора

по влажным нагорьям

к племени турсов;

доедем ли мы,

или нас одолеет

ётун могучий?»

Старшая Эдда, Поездка Скирнира. (Перевод А. И. Корсуна)*

Олег закрыл дверцу морозилки и ещё раз тщательно вытер пол от последствий разморозки холодильника. Потянулся прямо весь, до кончиков пальцев. Глянул на градусник за окном и пошёл искать зимнюю куртку. Куртку найти не удалось, и он, недолго думая, надел своё старое пальто. Не забыв положить в карман слегка потрёпанную книжицу, он мимолётно отметил в зеркале у входа свой внешний облик. «Красив», — в этой его мысли пополам было самоиронии и здорового самоуважения.

С юности он привык к замечательному своему здоровью, которое никогда не требовало особого береженья, если только прямо очень не переусердствовать в зарекаемых направлениях. Вот в силу своей привычки, несмотря на зябкий воздух улицы, шёл он без шапки, но всё ж светло русые волосы основательно берегли голову от конкретного переохлаждения, потому как были весьма густыми и довольно длинными.

Во дворе дома было ещё светло, хоть не ярко. Молочно-белое небо, различных серых оттенков асфальт под ногами. Все наблюдаемые дорожки немного отличались друг от друга и по цвету, и по структуре; их заливали в разное время, наверно, и исходный материал чем-то да отличался. Так что где-то гладь, а где-то узорами.

В воздухе пахнуло выпечкой, и путник скорректировал направление движения; прежде аптеки было решено зайти в продуктовый магазинчик, взять кофе и, допустим, пирожок с достойным содержимым.

Листья с деревьев уже облетели под ноль в этом году. Сквозь ветви берёз, тополей, клёнов и дубов ничто не мешало взгляду смотреть так далеко, как позволяли окружающие капитальные строения.

Дождя не было уже несколько дней, потому и внезапное падение температуры не привело к ощутимому оледенению почвы под ногами. Идти было легко. Воздух покалывал холодными иглами, но это было весьма живое ощущение.

Магазинчик встретил тишью, народу никого, кроме самого Олега. У кассы тоже. Пришлось подождать, пока продавцы вернутся на рабочее место.

Кофе порадовал, есть расхотелось, а за фасадом магазинного стекла как будто уже и смеркалось.

Вынырнувшие из подсобки девушки окинули его весьма одобрительным взглядом и даже скоренько извинились, что заставили ждать.

Выйдя из аптеки, Олег отправился к дубовой алее и только уже на полпути подумал было, что лучше, может, стоило сразу вернутся домой, от густеющего хлада делалось всё более зябко. Однако наступающая тьма словно бы повеяла вызовом, и кровь по жилам побежала быстрее сама собой. Олег ускорил шаг и упрямо дотопал до лавочки, где пару дней назад чуть было не оставил книжку, которая и теперь вот была у него с собой.

Только тут уже рассудил, что для чтения здесь темновато. Прошёл в ближайшее кафе, заказал себе ещё кофе и извлек из кармана видавшего виды пальто книжицу под названием «Сказ о том, как нечестивец Дон Жуан за пряностями ходил и дочь купца его вокруг пальца обвела», подумал и решил всё-таки почитать уже дома, но «точно сегодня» — пообещал он себе.

Олег отметил, что он пока в кафе единственный посетитель, запах кофе вдруг перестал быть привлекательным. Взгляд скользнул в окно, словно окликнутый, мысль переключилась на подспудно беспокоившее.

Основой его заработка на жизнь являлась работа вместе с отцом по ремонту квартир, как повелось ещё со старших классов школы. Отец тогда переквалифицировался из ведущего инженера-конструктора в строители. Благо, ещё от деда и собственного отца в детстве и юности набранных навыков вполне хватало на первых порах. А ещё отец Олега замечательно умел осваивать новое. Заказчиков, в целом, хватало с самого начала и вот до сих пор.

И Олегу находилось много чего посильного в строительных и ремонтных работах. Основные деньги получались на подработке, а основное время уходило на другое. Отучившись на специальность инженера-конструктора, он работал в ИТ-конторе с весьма размытой областью ответственности. Хотелось настоящего движения, а его не было, и реальных денег тоже, он всерьёз думал забыть о конструировании и капитально погрузиться в ИТ. Или о том, чтобы прекратить метаться — ремонтировать своё жильё люди, похоже, будут всегда, и он мог бы по-настоящему в это вникнуть, а не оставаться «на подхвате».

Но в последнее время эта дилемма естественным образом отошла куда-то в неопределённое «потом».

Его основной работодатель в крайние годы удостоился повышенным вниманием на государственном уровне, деятельность компании оказалась полезной, важной. И об этом он тоже думал. И о том, почему оно так стало.

Холодное оцепенение охватило разум, тревожа пламя, которое никогда, оказывается, и не гасло в нём. Только обнаружил он это совсем недавно. И теперь, после стольких лет тишины, он не знал, что делать с собой настоящим. Только чувствовал, что находится именно там, где должно. Но ничто из происходящего вокруг до сих пор не могло дать достаточно смысла, чтобы он осознал, почему так. А ясности хотелось, очень.

Собственная жизнь, та, что минула с юности и вот до сейчас, она превратилась в чистое, затянувшееся ожидание в его ощущениях. От этого осознания было как-то и спокойнее и, в то же время, диковато.

В чём тут было дело? И почему именно теперь?

За окном кафе была неширокая проезжая часть, а далее — главная площадь города; в этом году там установили каток, который как раз работал вовсю прямо теперь, ведь отсутствие естественного льда на улице таким каткам не помеха.

Далее высилась новогодняя ель.

Синева раннего зимнего вечера ничего по-настоящему не скрывала, фонари уже горели в полную мощь, и их наблюдалось в достатке.

И вплеталась в порывы ветра с севера песня, песня зимы, и взгляд ледяной девы сквозь стёкла кафе устремлён был на Олега.

Услышал ли он слова? Ветер пел ему, их разделяла стеклянная преграда, но может ли она разделять человека и его собственный дух? Ритм менялся, мелодия словно бы летела, дышала, жила в множестве разных, но единых — в самой основе сути — смыслов.

***

Вьюга вплеталась в северный воздух

Песней огня тишины,

Недра дышали гаснущим жаром

Полной стремнин глубины.

И пробуждалось мира дыханье

В рёве и дрожи основ.

Стал он яснейшим, яви сиянье,

Ветер блестящих снегов.

Зверь, что родится в стуже полдневной,

В темени сини ночной,

Памяти яси вечности верный

Током наполнил – собой.

Юным порывом

К нежности дали

В путь устремлённой, живой.

Песнею-рёвом

Основы дрожали

Хлада и жара – одной.

Песнею тени,

Песнею света,

Сумрака сини густой.

Пения вечности

Чистого цвета

Стали летящей волной.

Он упивался водным простором

В пенном отчаянье бурь,

Памятью силы, суровым остовом …

В льдистом метании струй.

С гор яснооких

Падал, впиваясь в камни и древа, во всё!

В хлёстких порывах — сметающих, колких —

Силы вершин остриё.

Ширь окликала северный ветер,

Он отзывался всегда.

Пламенной ясностью древности светел,

Той, что сияют снега.

Живь изначальная, свежа и сила,

Духа дыханье само,

Славная песня творения мира,

Воли его остриё.

***

Не вполне сознавая, где он находится, Олег машинально ответил на звонок по телефону. Недавняя знакомая, это именно она не дала ему пару дней назад «забыть» книжку на лавочке, позвонила вот вдруг и интересовалась его самочувствием. Сказала, что сама внезапно ощутила недомогание и потому о нём беспокоиться. Звучание её голоса не привело мироощущение в стройный лад, но его хотелось слушать.

Олег ответил, что с ним полный порядок. И ещё немного подробностей. Она вроде обрадовалась. А потом беседа закончилась, в голове стало тихо, гулко. И эта тишь смыла отстранённость восприятия, зябь в его сознании рассеялась. Стремление мысли сделалось ясным, чистым, свободным.

Олег как будто очнулся от кромешного сновидения. Что за полёт мысли сегодня приключился с ним? Славный полёт. Он не знал, почему именно сегодня это случилось. «Вероятно, всё-таки приболел, или просто дошёл… до донца? До сути? До ручки?», — подумал он.

Потом он брёл домой не спеша, но явно и изрядно погрузившись в окружающую действительность, только люди тут были как бы несколько отдельно, а вот сам город словно бы звучал, смотрел, слушал его мысли. Окружающий зимний хлад звенел обещанием весенней капели.

Северный ветер принёс снег в тот вечер. Северный ветер любил этот край и считал его своим, тем более зимой, потому он прилетал когда хотел, знать не желая, что там людям обещали синоптики.

Так и не прочитанная книга выпала у Олега из кармана. Спустя совсем немного времени «Сказ о том, как нечестивец Дон Жуан за пряностями ходил и дочь купца его вокруг пальца обвела» поглотило земное пристанище снега и льда, подобно тому, как случилось однажды и с самим прототипом Дон Жуана, судя по записанному о том давнем деле.

Дома же Олег и не вспомнил, что собирался читать.

Снег летел за окном в потоках северного ветра. Подспудно и с каждым мигом всё более явно в сознании Олега тот же вихрь хлада, что коснулся его мысли в кафе, пел ему свою песню, не отпускал. И он вдруг ощутил себя тем самым ветром, устремлённым к цели. К своей цели, настоящей.

Так дай ты

Пыланье тьмы

Вис искру,

Так знай меч

Обет сберечь

Кровь роду.

Старшая Эдда, Поездка Скирнира **

** - здесь вольный перевод 8-ой строфы, автором данного текста.

Скирнир значит «сияющий».