Сказка для Варвары

– Мне что-нибудь шоколадное, – Варя пробежала голодным взглядом вдоль рядов пухлых пирожных и ягодных корзиночек, – в подарок, для парня.

– Тогда вам подойдет это, – понимающе улыбнулся кондитер, выкладывая перед Варей плоскую картонную коробку с алой лентой по краю, – оцените.

Крышка изящно откинулась, открывая взору большое шоколадное сердце. На идеально-гладкой поверхности заиграли блики софитов.

– Нет, вы меня не так поняли, – смутилась покупательница, – мне для друга… просто друга.

– Молочный шоколад, фисташковая прослойка и персиковый мармелад, – словно не расслышав, продолжал нахваливать товар кондитер, – наклонитесь, почувствуйте аромат.

– Ну, нет, это не то. А сколько стоит вон тот заяц с балалайкой? Сколько-сколько? А вон тот автомобильчик с цукатами? Ладно… давайте сердце.

«Шоколад и шоколад, с начинкой, как он любит. Какая разница».

Зажав коробку под мышкой и разбрызгивая носами туфель прозрачные майские лужи, Варя понеслась домой. «Пилим-пилим», – требовательно прозвонило в кармане. «Федька».

– Алло. Да, Федь. Гости уже собираются? Я тоже уже бегу. Бегу, говорю! Сейчас, только переоденусь, и сразу к тебе.

Темно-синее как ночь платье, туфельки – две легкие лодочки, капелька цветочных духов. «Соорудить прическу уже нет времени, так хоть расчесаться. Где расческа? Ну, здесь же была! Ай! Я ж на ней сижу. Вот так – чистенько, пряменько, а и хороша!» Из большого зеркала в прихожей Варьке подмигнула голубоглазая красотка.

– Я на дачу, – появилась из-за спины бабушка, – дождись, когда достирает машинка, и развесь на балконе белье.

Какая машинка?! Какое белье?

– Ба, я же на день рождения опаздываю! – взвилась Варя.

– К кому? – Бабуля поправила элегантную шляпку и довольно улыбнулась своему отражению.

– К Феде.

– К тому небритому чучелу с руками в татуировках?

– Д-да, – шмыгнула носом внучка.

– Подождет. Не забудь развесить, иначе будет дурно пахнуть.

Бабушка подхватила сумку и щелкнула входным замком.

– Я у вас как Золушка, – надулась Варя.

– Ты когда полы в последний раз мыла, Золушка? – не оборачиваясь, кинула бабушка.

– Э-э…

– Вот именно.

Дверь безжалостно закрылась, оставляя мадмуазель в элегантном платье приглядывать за стиральной машиной. «Сорок минут! Еще сорок минут!» – простонала Варя, усаживаясь на стул рядом с крутящимся барабаном.

«Пилим-пилим»:

– Варь, ты где застряла?!

– Машинка никак не достирает. Я сейчас. Чуть-чуть осталось.

– Варь, какая машинка? Быстрей, жаркое остывает и черешня…

Что там черешня, Варя не расслышала за гулом безудержного веселья. «Им там хорошо, им там весело».

Машинка завершила свое чистое дело, огласив ванную радостным писком, белье в художественном беспорядке попрыгало на веревки. «Где сердце? Сердце?! Сердце на месте, можно бежать».

Громкий рев на лестничной площадке заставил притормозить. Маленькая соседка отчаянно рыдала, сидя прямо на ступеньке.

– Юля, ты чего? – присела рядом с девочкой Варя.

– Дверь закрыла-а-ась.

– А мама где?

– В магази-и-ине.

– Давно ушла?

– Давно-о-о.

Варя печально посмотрела на сердечную коробку. Ну, что ж, забег на соседнюю улицу вновь откладывается.

Новый звонок:

– Варь, это уже не смешно.

– Федь, ну у меня здесь ребенок, я же его не брошу.

– Ребенок в машинке?

– Д-да, то есть нет…

Бросил трубку. Психанул. Какие мы нежные!

Настырный дождь снова полоскал тротуары, швыряя под ноги спешащим прохожим увядшие цветы каштанов. На город медленно опускались сумерки. Варя бежала, отстукивая каблучками ритм, и в такт им колыхались два сердца – одно настоящее, другое в картонной коробке.

«Как дверь могла захлопнуться, ума не приложу, – причитала соседка, – у нас замок такой функции даже не имеет. Волшебство какое-то».

– Надо было записать за ней на диктофон, а то кое-кто и не поверит. А, может, он про меня уже и забыл. Там гостей, судя по шуму, – вагон и маленькая тележка.

Вот и Федькина девятиэтажка. Варя задрала голову вверх – нужная квартира приветливо сияла яркими огнями. Пятый подъезд, код от домофона известен наизусть. Лифт, скрипя и охая, понес опоздавшую гостью почти к самому небу.

Уже на площадке слышались – заводная музыка, заливистый женский смех и низкое мужское гоготание. Праздник там – указывали эти манящие звуки. Варя отдышалась, пригладила растрепавшиеся волосы и позвонила в звонок.

Дверь, после небольшой паузы, открыл сам именинник. Хмурый Федька застыл в дверном проеме, тяжелым взглядом разглядывая «гулену». Он был гладко выбрит, стрижен, облачен во вполне приличную рубашку в мелкую клеточку с длинными рукавами, прикрывающими драконистые татуировки. Исчезла из уха даже подаренная в прошлый день рождения Варькой серебряная серьга. Вполне интеллигентный мальчик, бабушка, наверное, осталась бы довольной, вот только хипстерская малиновая бабочка уже, развязанной, болталась на правом плече, намекая, что праздник движется к финалу.

– Я н-немножко опоздала, – смущенно улыбнулась Варя, – но тут такие…

– Пробки, – раздраженно продолжил за нее Федька, – торт уже съели, – зло добавил он и, развернувшись, скрылся в пляшущей рок-н-рол толпе.

«Блин, он же говорил, что ретро-вечеринка будет! Куда я слушала?» – перевела Варя взгляд со своего классического платья-футляра на пышные юбки девчонок. Ну, что же делать, Варька с детства несколько рассеяна, иногда опаздывает, но всегда ведь по уважительным причинам, чего же дуться? Она печально посмотрела на сердечную коробку.

– Даже подарок не взял, – обиделась гостья.

– Варя, ты где бродишь? – зашумели ей ребята. – У нас именинник злой, а она опаздывает.

Варя снова посмотрела на сердце, вздохнула и пошла сквозь гудящую толпу. Настроение пропало. Конечно, она сама немножечко виновата, ну так, самую малость – если бы сходила за подарком вчера, то сегодня выскользнула бы из дома раньше, не пересеклась бы с бабушкой и машинкой… но тогда Юлька совсем раскисла бы в подъезде, а вдруг там бы шныряли темные личности. Это был знак свыше – опоздать сегодня на праздник. А он, даже не выслушал!

Кто-то дернул Варю за руку, увлекая в круг танцующих – улыбки, смех, ритмичные движения, но танцевать вовсе не хотелось, и вырвавшись из ликующей массы, расстроенная гостья пошла на балкон.

Здесь, за стеклянной стеной было тихо и уже довольно темно. Ночь узкими улочками пробиралась в город, а от солнца осталась лишь тонкая полоса над горизонтом. Дождь прекратился, в воздухе пахло кружащей голову весенней свежестью. Варя отложила на старенькие санки коробку и, опираясь о перила, стала вглядываться в огоньки соседнего сквера. Где-то сбоку раздался легкий шорох, словно пролетела ночная птица.

– Чарующая ночь, – произнес над ухом бархатный мужской голос.

Варя вздрогнула от неожиданности. Рядом с ней стоял красавец-шатен. Немного вытянутое лицо с резко очерченными скулами, прямым носом и мохнатыми бровями, острые кончики ушей, короткая модная стрижка, не хуже, чем сегодня у Феди. Парень, как и Варя, был одет не по условиям вечеринки – черная рубашка, строгие брюки с тонкими стрелками, позолоченная бляха поясного ремня.

– Вы знакомый Феди? – удивленно захлопала Варя ресницами.

– Заклятый друг, – хмыкнул незнакомец, сверкая белоснежными острыми зубами.

Через стекло на лицо незнакомца упал яркий луч света, и Варя увидела, что белки карих глаз покрыты тонкими линиями проступивших сосудов, отчего глаза выглядели красными.

– Бессонная ночь, к сессии готовишь… готовитесь? – отчего-то язык не повернулся перейти на ты.

– Потанцевать не хочешь? – протянул к ней руку незнакомец.

Из квартиры полилась медленная мелодия: «Как жаль, что ты сегодня не со мной, и все же каждый раз…» Варя посмотрела на одинокую коробку на санках. Выглядело нелепо, как и сама сегодняшняя ситуация.

– Нет, как-то не хочется, – чуть-чуть отодвинулась Варя от незнакомца.

– А полетать? – хищно улыбнулся он, снова придвигаясь к ней.

В лицо Варе подул приятный майский ветерок.

– Над городом, как птичка? – усмехнулась она. – Хотелось бы.

– Так полетели, – парень цепко схватил Варю за руку, его ладонь была горячей, словно чайная чашка от кипятка, а глаза стали светиться красными угольками.

– Ой, не надо, – испуганно вскрикнула Варя, пытаясь вырваться, – я передумала.

– Полетели, ночью хорошо летается, – крепко держал ее незнакомец, и его белые зубы уже напоминали клыки. Над балконом полетели хлопки, похожие на расправляемые крылья.

– Пустите. Пусти! – забрыкалась Варя, обмирая от страха.

– Не-е-т, – зловеще протянул незнакомец.

– Отойди от нее! – прокричал за спиной Федька.

– О-у, какие люди! – с издевкой произнес незнакомец, не выпускаю Варю из когтистых лап. – А мы вот с твоей подружкой решили полетать.

– Отошел от нее, – Федька схватил лыжную палку.

– Это твой агриков меч? – расхохотался змей, но все же разжал цепкие объятья.

Варя, закружившись юлой, отлетела в угол балкона.

– И этого хватит! – ринулся на змея Федька, выставляя палку вперед.

Черные крылья расправились, закрывая беззвездное небо. Змей изогнул, ставшую длинной шею, ощетинился каждой чешуйкой и изверг из пасти огонь. Варя взвизгнула и кинулась закрывать собой именинника. Они оба с Федькой повалились на землю и огненный столп пролетел над головами. Ее защитник, резво вскакивая на ноги, снова, как шпагой, сделал выпад в сторону нечисти. Змей уклонился. Новая вспышка огня. Варя зашвырнула в чудовище санками.

– Ай!

Чудище вывалилось с балкона… и сгинуло. Снова тихая майская ночь, и только мерное хлопанье чего-то кожаного стало быстро удаляться в черноту.

– Ну, вот, – а я хотел себе еще одну татуху набить, – приподнял Федька рукав рубахи, – а это, выходит, твой трофей. Куда первого дракона набьем? – подмигнул он своей спасительнице.

– Я никакие татухи себе набивать не буду, – с обидой произнесла Варя, сердце продолжало скакать, а ноги подгибаться.

В углу белела мятая коробка. Варя подняла ее, пальцы дрожали.

– Малыш, ты испугалась? – обнял подругу Федя, гладя по голове. – Прости, не доглядел. Я тебе за тортом ходил. Припрятал от этих проглотов последний кусочек.

Он тоже наклонился и перед Варей появилась тарелка с большим шоколадным куском бисквита.

– А у меня вот, тебе подарок, – протянула Варя многострадальную коробку.

Сладости перешли из рук в руки. Федя бережно открыл свой подарок. Невредимое шоколадное сердце сразу поймало оконные блики, приятно засияв. Федя задумчиво смотрел на него и молчал.

– Там мармеладная прослойка, – пробормотала Варя, – еще фисташки.

– И я тебя люблю, уже давно, – серьезно произнес именинник, – сегодня хотел признаться, – посмотрели на Варю чистые голубые глаза.

– Почему же раньше не признался! – не удержалась от упрека Варя.

– Работа дурная, – улыбнулся Федька, кивнув на сгустившуюся ночь. – Не всякой понравится.

– Это ничего. Я с тобой ничего не боюсь.