Сказка о лунном единороге

— И ты убил этого дракона? — Финн не унимался.
Неугомонный мальчишка всегда лез с лишними вопросами, а Лина наоборот, слушала молча, ловя каждое слово.

Дядька Финна в своё время много путешествовал, даже, случалось, и воевал, но пару лет назад пообещал своему умирающему брату позаботиться о его отпрыске. Мать Финна умерла в родах, и отец воспитывал сына один. А теперь вот и его не стало. С тех пор Брин осел в деревушке, где когда-то вырос, и занимался воспитанием племянника.

Была у Финна подружка — соседская девочка Лина. Жила она с мамой и бабушкой. Бабушка, правда, уже стара была и частенько грозилась помереть, однако годы шли, а она всё держалась за жизнь из последних сил.

Лина частенько забегала в гости, особенно по вечерам, когда приходило время историй — ей до дома-то два шага!

Вот и теперь она с упоением слушала очередной рассказ Брина, иногда шипя на Финна, чтоб не мешал и не лез с глупыми вопросами.

— Так ты убил дракона? — Переспросил Финн.

— Зачем? Мы подружились! — дядька усмехнулся.

— Тогда давай пригласим его в гости! — Глаза Финна загорелись.

— Дракона? — Лучше мы к нему! Он приглашал!

— И Лину возьмём? Пойдёшь, Лин?

— Пойду.

Однако время было позднее, рассказ закончился, и соседка, попрощавшись, побрела домой.
А дома всё было немного не так — бабушка сидела в углу и причитала, а мама… не то что не отругала за позднее возвращение. Она даже словом не обмолвилась. Только тяжело дышала. Она иногда так болела, но через день-два ей становилось легче, и жизнь возвращалась на круги своя.

Но через пару дней она совсем слегла, оставив Лину за хозяюшку.

Девочка привыкла помогать маме во многом, так что и обед простенький смогла бы сготовить, было б из чего, и прибрать.

Сходила к деревенскому лекарю, а тот, посмотрев, сказал, что мама её слишком слаба, время упущено — она ж никогда не жаловалась, всегда с улыбкой тянула хозяйство, и никто не замечал, что слабеет, силы уходят. Вот и дотянулась. Теперь её спасёт только чудо…

Финн знал, что у Лины беда, и иногда навещал. Но что он мог поделать?

В один из таких дней она его спросила:

— Помнишь, дядя Брин рассказывал про Лунного Единорога?

— Помню.

— Как думаешь, поможет? Он ведь исполняет желания!

— Не знаю. — Хочешь, дядю спрошу?

— Нет… — Лина на секунду задумалась. — Давай я лучше к вам сегодня приду? Попросим его снова рассказать…

— А тебя отпустят?

— Бабушка посидит, ничего.

Вечером Лина, действительно, зашла в гости к соседям.

— Как мама? — Без лишних церемоний и приветствий спросил Брин.

— Плохо, но меня бабушка пока отпустила.

— Даже не знаю, чем и помочь…

— Дядь, расскажи нам что-нибудь? Например, про единорога!

— Про Единорога? Так я уже, наверное, раза три вам эту историю рассказывал!

— А ты ещё расскажи! Какой он?

— Какой? Белый… даже полупрозрачный. Грива длинная. И хвост — тоже. И рог витой сверкает…

— А почему он называется Лунный?

— Потому что увидеть его можно только раз в месяц — при свете полной луны, ночью…

— Дети терпеливо слушали. Финн иногда переспрашивал, и в этот раз Лина не возмущалась, наоборот, старалась всё запоминать.

Когда история закончилась, Девочка вышла на улицу, посмотрела на тёмное небо — луна висела уже высоко, почти круглая. Полнолуние через пару дней.

Они договорились выйти рано утром, но домашние дела задержали Лину, и она появилась уже после обеда.

Финн оставил дядьке записку, и незаметно пролез к амбару, где они договорились встретиться.

По рассказам Лунный Единорог обитал в зачарованном лесу, который, как оказалось, был не так уж и далеко — всего пол-дня пути.

По дороге они, как обычно, болтали. Иногда, когда Лине становилось грустно, она замолкала, и друг её подбадривал.

Вдали за полем показался зачарованный лес — тёмно-зелёная полоса растительности покрывала горизонт, и ни справа, ни слева не было видно ей конца и края.

К вечеру дети, наконец, подошли к опушке. Высоченные сосны упирались в небо. Узенькая тропинка терялась между деревьями.

Луна показалась на небе — круглая, бледная. Полнолуние! Иногда её закрывали редкие облака. Ещё немного, и совсем стемнеет.

— Я боюсь! — Прошептала Лина.

— Тогда не пойдём? — бойко ответил Финн.

— Надо… — Вздохнула она — Надо идти. Или сейчас, или через месяц… Но через месяц, наверное, будет уже поздно. — Она взяла друга за руку.

— Мне тоже страшно. — Сознался Финн.

У девочки кольнуло в сердце — если он откажется, ей придётся идти одной. Она сжала его руку.

— Но я всё равно пойду! Я же обещал! — Он зажёг свечку в фонарике, и они ступили в лес.

Теперь детей окружала полная темнота. Лишь одинокий светлячок фонарика нарушал покой ночного леса.

Неподалёку треснула ветка. Они остановились, прислушались — ничего.

Снова треск. Было ощущение, что кто-то за ними следит, на расстоянии.

— Ой! Фу! Паутина! — Лина замахала руками, пытаясь стряхнуть липкие нити.

— Дядя ничего не говорил про пауков! — Финн поднёс фонарик ближе к ней, осветил. — Нет на тебе ничего. Пошли.

Тропинку было почти не видно, приходилось идти медленно, всматриваясь в землю между деревьями.

— Сюда. — Финн махнул фонариком влево…

Шли они, наверное, уже больше часа, периодически что-то потрескивало позади или сбоку от тропинки, но ничего не происходило, и дети решили, что, наверное, кто-то из лесных жителей их провожает — не нападают ведь! Вот и хорошо!
Но вдруг впереди раздалось рычание. Финн выставил фонарь вперёд и осветил огромную зубастую пасть.

Дети взвизгнули, фонарь упал на землю, а сами они побежали назад и буквально через пару секунд налетели на кого-то.

Человек сгрёб их обоих в охапку, опустил на кочку у сосны и сказал.

— Тцц! Сидите здесь! Я сейчас!

— Дядя Брин! — Шепнул Финн в темноту. Но того и след простыл.

Странно. Тишина. Дети, наверное, ожидали звуков борьбы, или хотя бы треска веток, но было тихо.

Без фонаря глаза потихоньку привыкли к темноте, в лунном свете стали различаться силуэты кустов, стволы деревьев, а неподалёку в траве что-то светилось.

— Смотри! Грибы! — Финн вскочил и побежал в ту сторону.

— Подожди меня! — Лина быстро его нагнала.

Когда они подошли ближе, то увидели два рядка грибов, а между ними дорожу.

— Тут никакого фонаря не надо! –Финн взял Лину за руку. — Идём?

— Дядя Брин сказал ждать, а мы итак уже в сторону отошли.

— А если он забыл? А если он только утром придёт? Мы же не можем ждать?

— Не можем. — Согласилась Лина. — А если там опять волк?

— Тогда мы на помощь позовём! Идём!

Лина сжала руку друга покрепче.

— Идём!

— Как думаешь, эти грибы съедобные? — Через пару минут спросил Финн. — Есть хочется.

— Даже если и съедобные… в зачарованном лесу лучше ничего не трогать! На! — Она выудила из узелка кусок хлеба, разломила пополам и протянула половину ему.

— А воды нет?

Как по заказу невдалеке послышалось журчание ручья.

Только вот чтобы подойти ближе к нему, нужно было сойти с «грибной» тропинки. Финн побрёл через кусты, а Лина в нерешительности осталась ждать на дорожке. Вдруг снова ветка хрустнула, Лина вздрогнула.

— Где Финн? — Неожиданно показался Дядя Брин.

— Он к воде пошёл.

— Финн! Не пей!

Но никто не ответил.

Брин шёпотом ругнулся и побрёл вслед за ним через кусты.

Через минуту вернулся, неся Финна, перекинутым через плечо.

— Он живой? — Заволновалась Лина.

— Спит. — Дядька недовольно буркнул в ответ. — Тащи его теперь! Какого лешего вас понесло в лес на ночь глядя? — Брин уставился на Лину.

— Мы хотели… Единорог…

— Нет никаких единорогов. Сказки всё это. Домой. Живо. Мать, небось, с ума сходит!

— А как же? Вы же говорили! Маме очень плохо… я думала… — Она всхлипывала.

— Зачарованный лес — не место для детей! Тем более ночью! Тем более в полнолуние! Здесь много всего происходит… Идём.

Лина сделала пару шагов вслед за мужчиной и остановилась.

— Я не могу. — Она ещё раз громко всхлипнула.

— Только слёз мне тут не хватало! Идём.

— Я не пойду! — Две мокрые дорожки блестели в свете луны на её щеках. — Мама не доживёт…

— Держи. — Брин протянул ей фляжку. — Идём. — Голос его звучал уже мягче.

Финн зашевелился на его плече, похоже, он, действительно, спал.

Лина, чуть отпив из фляжки, продолжая всхлипывать, поплелась позади.

— Поторопись! Рассвет ждать не будет! — Брин чуть замедлился.

«Причём здесь рассвет?» — Задумалась Лина.

— Идём, уже недалеко! — Он слегка подкинул Финна на плече, чтоб удобнее было нести.

— Так мы не домой? — Слёзы на её щеках мгновенно высохли, и она быстро нагнала.

— Видишь, там дорожка поворачивает?

Она кивнула.

— Там родник. Иди! Я догоню. — Он уложил спящего племянника на мох у тропинки и присел рядом. — Иди же!

Дальше вдоль дорожки грибов было больше, становилось светлее. Лина ещё не дошла до поворота, как… замерла на месте: перед ней, как видение возникал сначала силуэт — совсем бледный, постепенно проявляясь в лунном сиянии…

Она закричала: «Медвееедь!»

Брин буквально в три шага оказался рядом. Действительно, перед ними возникла светящаяся фигура медведя — тот мельком глянул на людей, кивнул, будто поздоровался, и отвернулся. Вдоволь напившись из источника, зверь засветился ярче и, не оборачиваясь, ушёл в чащу леса.

— Нам лучше спрятаться. — Шепнул Брин.

И дальше они наблюдали из-за валуна.

С сосновой ветки у края поляны спрыгнула рысь, точнее её силуэт — бледный в лунном свете. Лина вздрогнула и прижалась к Брину. Но зверюга, как и медведь, не обращая на них внимания, устало направилась к ручью, бравшему своё начало из этого светящегося источника, напилась, засветилась и радостно потрусила прочь.

— А где Финн? — Вдруг спросила Лина шепотом.

— Не волнуйся, он в безопасности. Я оставил его на грибной тропе — там его никто не тронет. Пускай поспит.

Лина на какое-то время успокоилась.

Звери приходили, пили и уходили, а она, как заворожённая, смотрела на действо. Когда появлялись хищники — они подходили чаще по одному, Лина прижималась ближе к Брину, а когда приходили мелкие зверюшки — зайцы, белки, ежи — те могли целыми семьями, она смелела, выглядывала из-за валуна, улыбалась, а иногда даже хихикала.

— Жаль, Финн не видит! Может его разбудить?

— Скоро сам проснётся. Пойду, проверю.

— Я тоже!

— Нет! — Неожиданно резко ответил он. — Жди здесь!

— А не опасно?

Брин вышел из укрытия, тем самым спугнув пару енотов, сорвал у тропы пару светящихся грибов и отдал Лине.

— Держи! Они защитят!

Даже отблагодарить не успела — он исчез за кустами.

Пришлось снова спрятаться за валун и ждать.

Время шло, а Брин с Финном не появлялись.

Луна спряталась за облаками, стало темно. Источник и грибы в руках Лины побледнели.

На поляне появились волки — обычные серые волки, целая стая. Девочка замерла в ужасе — смогут ли грибы защитить её без лунного света? Хищники нюхали землю, ловили запахи в воздухе, постепенно приближаясь к её укрытию. Послышался шорох в кустах. Хоть бы это был Брин!

Но никто не появился… Зато Луна, выбравшись из плена облаков, засияла ещё ярче, а с ней и грибы в руках Лины. Волки, теперь издававшие бледное сияние, потеряли к ней интерес и направились на водопой.

Засветившись, как и другие напившиеся из родника звери, они было отправились обратно своей дорогой. Но вдруг один отделился от стаи и направился прямо в сторону Лины. Он легко, без каких-либо усилий запрыгнул на заветный валун и уставился на девочку.

Лина задрожала, попятилась назад, выставив в вытянутых вперёд руках светящиеся грибы. Волк не рычал, он просто смотрел… Так продолжалось долгую минуту, ровно до тех пор, пока ни раздался всплеск у источника. Хищник спрыгнул с валуна в сторону и…

Девочка раскрыла рот от удивления — она увидела то, за чем шла и ради чего терпела и боролась со своими страхами — у самой воды стоял и бил копытом землю единорог. Тот самый! Он будто светился изнутри, а искрящиеся в лунном свете брызги разлетались по всей поляне.

Волк подошёл к нему, показалось, будто они даже перекинуть парой слов, кивнул и побежал догонять стаю.

Единорог же, утолив жажду, посмотрел в сторону валуна, словно знал, что за ним кто-то прячется. Но Лина — как оцепенела! Не могла пошевелиться.

И тогда она услышала голос. Нет, никто с ней не говорил — но голос будто звучал в её голове.

— Не бойся. Подойди.

Лина медленно вышла из укрытия.

Единорог склонил голову и ждал.

Она тихонечко, маленькими шажками приближалась. Не решаясь подойти ближе, остановилась по другую сторону ручья.

— Я знаю твою печаль. — Продолжил единорог. Голос его был спокойный, размеренный. Теперь он смотрел на неё. — Ещё можно помочь, но нужно торопится. Нужно успеть до рассвета. Он нагнулся и стукнул рогом о камень у источника, в воду полетели искры. — Зачерпни! Здесь! Торопись!

Лина нагнулась к светящемуся ручью с искорками, которые даже в воде не гасли, и приготовилась зачерпнуть руками.

— Так не донесёшь… Вон там, сорви цветок!

Под сосной росла горстка колокольчиков, на редкость крупных, и как ни странно, не смотря на глубокую ночь, соцветия были раскрыты.

Она быстренько сорвала бутон и вернулась. Единорог снова ударил рогом о камень, снова полетели во все стороны искры. Лина быстро зачерпнула цветком воды.

— Перевяжи травинкой, чтобы не расплескать.

Она последовала совету.

— И никому, слышишь, никому и никогда не говори о том, где была, и что здесь видела! А теперь садись! — Единорог пригнулся, чтобы девочка могла на него взобраться.

Лина чуть замешкалась, но, понимая, что до рассвета она сама не успеет дойти, вскарабкалась на спину. Вдруг опомнилась:

— Я не могу оставить друга!

— Я знаю. — Снова раздался спокойный голос в голове.
Они направились в сторону грибной тропы и довольно скоро увидели просыпающегося Финна, но зрелище, которое предстало перед его глазами, заставило его в этом усомниться.

Парень ещё раз протёр глаза, но видение не исчезло — прямо к нему шёл лунный единорог, а на спине его сидела Лина, непривычная к верховой езде, она крепко держалась за длинную гриву.

Подойдя ближе к Финну, единорог нагнулся, приглашая его присоединиться к их путешествию. Подруга протянула руку, и парень лихо взобрался ему на спину и сел позади Лины.

— Готовы? — Снова раздался голос в головах.

— А как же дядя Брин? Его тоже нельзя здесь оставлять! — Снова заволновалась девочка.

— Он взрослый, сам справится. А мне бы вас двоих вытянуть!

— Но..!

Единорог их уже не слушал.

— А теперь держитесь крепко! — и как только дети ухватились за гриву, разбежался и взмыл в небо.

Он будто бежал над зачарованным лесом, едва касаясь копытами макушек деревьев. Но вот и лес кончился. Теперь под ними тянулись бесконечные поля.

Небо стали затягивать слоистые облака, единорог немного побледнел — уже не так светился, и даже замедлил бег. Но два больших скачка, и они уже летят поверх большой пушистой «перины», силы вернулись, а сияние в свете полной луны даже удвоилось. Каждый раз, когда копыта его касались облаков, в стороны летели брызги и проливались на землю мелким дождиком.

Небо уже не было таким чёрным, приближался рассвет, когда вдали показалась их деревня.

Единорог нырнул между облаками, направляясь к земле. Чем гуще были облака, тем бледнее он становился. В просветах к нему снова возвращалась сила, но ненадолго, тучи сгущались…

Земля была уже совсем близко, когда единорог вдруг исчез и они упали в стог сена — Финн, Лина и дядя Брин.

Отряхнувшись, Финн посмотрел на Брина:

— Дядя, а как ты здесь оказался? ты же там, в лесу…

Лина с таким же недоумением смотрела на соседа.

Но буквально на несколько секунд облака расступились, пропуская лунный свет, и Брин снова засветился.

Дети с раскрытыми ртами смотрели на него, не веря своим глазам.

— Нет времени! Лина, торопись! Нужно успеть до рассвета! Бегите! Я тут немного передохну!

Деревня была совсем рядом. И дети побежали.

Лина вбежала в избу, не обращая внимания на причитания и ворчание бабушки, тут же подбежала к маме. Та уже еле дышала, даже не было сил открыть глаза. Лина достала из-за пазухи бутон, развязала травинку и стала потихонечку капать на мамины губы. Но ничего не происходило. Вода уже не светилась, и искорок в ней никаких не было.

Девочка заплакала, вместе с каплями из бутона, из её сердца уходила последняя надежда.

В окошко постучали. Она отодвинула в сторонку занавеску — Финн взглядом спросил «ну как?». Лина пожала плечами — нечего было ответить. Она обессиленно села на край кровати и снова посмотрела на маму. Вдруг заметила, как в уголке её губ заблестела, заискрилась капелька — бледный свет луны просочился сквозь прореху в облаках и проник в комнату. Лина снова схватила колокольчик, уже практически пустой и поднесла к маминым губам, потрясла, и последняя капля, сияя, упала ей в рот. Мама облизнула губы и глубоко вздохнула.

Лина всматривалась в её лицо, всё ещё надеясь на чудо. Взяла за руку.

— Мамочка! Пожалуйста, не умирай! Не оставляй меня!

В ответ мама легонько сжала её руку, улыбнулась и прошептала:

— Не оставлю.

Прошла неделя. Мама потихонечку приходила в себя, поправлялась. Бабушка вернулась к привычному брюзжанию. За домашними делами-заботами Лина уже и забыла о своём ночном приключении, будто и не с ней это было. А когда видела на улице Финна, она махала ему рукой и улыбалась, ведь времени на разговоры у неё не было. Правда заметила, что он похудел и ходит грязный… И вот, выкроив минутку, она забежала к нему, узнать, как они с дядей поживают. Но каково же было её удивление, когда узнала, что с той самой ночи Брин больше не появлялся, запасы у Финна кончаются, а он гордый и просить не будет.

Тогда Лина пригласила его на ужин. Мама, хоть и была слаба, но уже могла сидеть за столом со всеми, бабушка, как обычно ворчала.

Так и повелось — каждый вечер она забегала к Финну и звала его на ужин, а по утру он в благодарность то воды из колодца принесёт, то дров наколет, то ещё как поможет…

В один из таких вечеров в дверь постучали. Мама Лины открыла дверь, на пороге стоял Брин.

— Можно, соседушка?

Мама посторонилась.

Финн вскочил, подбежал, обнял дядю.

— Прости, я не мог раньше! После того, что случилось. Рад, что все живы-здоровы! — обратился он уже к остальным. Хотя… Не всем рад… — Он отодвинул Финна в сторонку, сузил глаза и приблизился к столу, бабушка зашипела на него змеёй, сжалась, свернулась в кишащий клубок, который скатился на пол и расползся гадюками в разные стороны. Лина вскочила на лавку, а Брин стал сапогам давить нечисть. Некоторые успели уползти в открытую дверь, а остальных он собрал, открыл печку и бросил в огонь. Присел, отдышался.

— Дааа… пригрели вы у себя на груди…

— Это же бабушка! — Лина первая пришла в себя от увиденного. — Как же так?

— Бабушки вашей давно уже нет… Эта гадюка её сожрала. И из вас соки пила, вон, мать чуть не убила!

— А что мы людям скажем? — Спросила мама.

— А им что? Скажите, что поехала навестить далёких родственников.

— Она… они… змеи… вернутся?

— Сюда? Нет. Оправятся, наберутся сил и найдут себе другое пристанище. Хозяюшка, я вот что хотел спросить. Точнее попросить. Я тут побуду с недельку, а потом мне нужно уехать на какое-то время. Вы не присмотрите за Финном? Я денег оставлю — вам хватит.

— Да, конечно, — ответила мама, — он итак нам почти уже как родной.

Этот вечер после ужина Лина провела в гостях у соседей — слишком много было вопросов! И в этот раз сказок не было — только правда!

— Вы, правда, единорог? — Спрашивала Лина.

— Когда-то был. К этому привыкаешь. Мне понадобилось шесть лет, чтобы… нет, не забыть, но перебороть тягу к источнику. А теперь — всё заново. Теперь каждое полнолуние в свете луны я обращаюсь в единорога и рвусь туда. Вы заметили, что сегодня на небе нет луны? Это новолуние — самое безопасное время для меня.

— А те звери в лесу, которые пили из того же ручья — они тоже волшебные?

— Тоже. У всех есть какой-нибудь дар, пусть даже совсем небольшой.

— И у того волка? — Лина припомнила встречу у источника.

Брин улыбнулся:

— Ты про моего старого знакомого? Прости, если напугал, я только просил его отвлечь тебя ненадолго. Он не злой, а вот люди к нему… бедняга несколько лет жил в клетке, его перевозили с места на место в поисках золота — он чувствует цветные металлы. Но теперь он свободен. Правда, только в пределах зачарованного леса.

— А я — тоже единорог? — Поинтересовался Финн.

— Нет, прости, мы с твоим отцом названные братья. Мы оба выросли в этой деревне, а потом… мне больше нельзя было здесь оставаться, и наши пути разошлись. Мы встретились годами позже на поле боя. Когда я чуть не погиб, он спас меня. Потом я его. Так мы и стали братьями.

— А что будет, если я выпью воды из того ручья?

— Ничего. Светиться будешь. — Дядя улыбнулся.

— А бабушка? Как так она вдруг превратилась в змей?

— Нечисть чувствует силу единорога, не может ей противостоять, она не превратилась в змей, а просто предстала в истинном обличии.

Вопросы всё продолжали сыпаться, и Брин продолжал терпеливо отвечать.

Наконец, разговоры стихли — Дети как сидели на лавке у печки, так там и уснули.

Брин уложил Финна в кровать, а потом отнёс и спящую Лину к ней домой.

Мама не спала — одной было непривычно. Ждала.

Сосед уложил девочку на кровать, глянул на хозяйку:

— Золотой у Вас ребёнок, соседушка, берегите её.

— Спасибо, что принесли.

— А Финн — он тоже хороший! Вы уж присмотрите за ним, пожалуйста.

В ответ хозяйка только кивнула. Вздохнула…

Брин заметил в ней некое беспокойство.

— Простите, что с мамой Вашей так вышло, я не знал…

— Свекровь.

— Ну да… Простите. Если б знал, предупредил бы раньше. Но теперь у вас всё будет хорошо. Я обещаю!

Через неделю он, действительно, уехал, а Финн перебрался жить к соседям.

Люди говорили, что не спроста она соседского мальца приютила, и что свекровь свою извела… А ещё говорили что она ведьма. И правда, с тех пор она никогда не болела, а от её прикосновения другим больным становилось легче. А ещё по ночам в полнолуние от неё исходит бледное, еле заметное сияние…

Но.

Собака лает, ветер носит…

А Брин иногда заезжает, узнать всё ли в порядке, не обижают ли…