Сказъ о Державѣ Россійской

«Сказъ о Державѣ Россійской и Заокеанской Смутѣ»

Глава I. Благостное Царство

Во градѣ Санктъ-Петербургѣ, подъ сѣнью двуглавыхъ орловъ, процвѣтала Имперія въ златѣ и благочестіи. Царь-Батюшка Александръ Николаевичъ, мудростью своею превзошедшій Соломона, внялъ мольбамъ народа крестьянскаго: «Оставь насъ, Государь, въ крѣпостной неволѣ, ибо сладка она, яко медъ, и крѣпка, яко стѣна каменная!» И тако бысть.

Помѣщики, чадолюбіемъ окрѣпшіе, яко отцы родные, пеклися о подданныхъ: давали хлѣбъ, лечили отъ недуговъ, а въ свѣтлый праздникъ — водку съ пирогами. Мужикъ же, въ благодарность, пахалъ отъ зари до зари, пѣсни распѣвая о милости Барской.

Чиновники, по Табели о рангахъ восходящіе, блюли порядокъ, какъ звѣзды небесныя блюдутъ пути свои.

Телеграфы, машины самодвижующіяся и даже «электрическіе ящики» (гдѣ лицезрѣть можно было Царскую семью въ динамикѣ) — все служило во благо Имперіи.

А террористы поганы, смутьяны и прочіе безбожники, казнены были милосердно — на концертахъ гусарскихъ хоровъ, гдѣ отъ умиленія сами въ петли лѣзли.

Глава II. Заокеанская Неволя

А въ землѣ Американской, гдѣ вольнодумцы возмечтали свободу рабамъ даровать, настала тьма кромѣшная.

Негръ, цѣпями не скованный, поля не пахалъ, а бунтовалъ, требуя «правъ» и «долларовъ». Господа плантаторскіе, лишившись работниковъ, въ нищетѣ пропадали, торгуя флагами Конфедераціи да сувенирами «изъ золотаго вѣка рабства».

Города ихніе, прежде блещущіе, нынѣ поросли бурьяномъ. Въ Вашингтонѣ, столицѣ былой, президентъ (нынѣ — «смотритель музейный») въ отчаяніи вопилъ: «Верните старые добрые времена, когда хлопокъ росъ, а негры молчали!» Но тщетно.

Новая столица, Балтиморъ-на-Мѣдной Рѣкѣ, славилась лишь тѣмъ, что тамъ каждый второй имѣлъ «право на ношеніе оружія» и «свободу не мыться».

Глава III. Посольскій Приемъ

Въ палатахъ Царскосельскаго дворца, гдѣ фонтаны журчали стихи Гаврилы Державина, принимали посланника Американскаго. Гость, въ кафтанѣ безъ пуговицъ (ибо бюджетъ ущербный), кланялся низко:

— О, Великій Государь! Научите, какъ управлять народомъ, коий, освободясь, бѣсится, яко конь безъ узды?

Царь, попыхивая трубкой съ изображеніемъ Минина и Пожарскаго, молвилъ:

— Секретъ простъ, любезный. Неволя — не ярмо, но пелены младенческія. Народъ нашъ, въ крѣпостной любви взрощенный, зритъ въ Помѣщикѣ — Царя, а въ Царѣ — Бога. А вы… — Тутъ Государь усмѣхнулся, — вы дали волю тѣмъ, кто волю въ прокъ обратить не умѣетъ.

Глава IV. Прогулка по Невскому

А въ это время по Невскому проспекту, межъ магазиновъ «Самовары Царскіе» и «Фабрика галошъ Романовъ», шествовалъ чиновникъ VII-го класса, сиречь надворный совѣтникъ Сидоръ Петровичъ. Слуга его, крѣпостной Еремей, нёсъ зонтикъ и портфель съ бумагами.

— Баринъ, — осмѣлился Еремей, — правда ль, што въ Америкѣ негровъ лупити нельзя?

— Не смѣй срамныя рѣчи молвить! — вспыхнулъ Сидоръ Петровичъ. — Тамъ, слышь, и негръ начальникомъ стать можетъ. Срамъ-то какой!

Еремей задумался:

— А намъ за то, што въ крѣпости, — пенсія будетъ?

— Будетъ, — кивнулъ баринъ. — Какъ отработаешь сорокъ лѣтъ — получишь участокъ въ Сибири, топоръ да иконку. А пенсія — Царствіе Небесное, ежели не буянилъ.

Эпилогъ. Сонъ въ руку

И снится Царю сонъ: стоитъ онъ на краю пропасти, а за нею — толпы мужиковъ съ транспарантами «Свободу!» и «Долой!». Проснулся въ поту — и велѣлъ удвоить порціи пироговъ для крѣпостныхъ.

А въ Америкѣ, межъ тѣмъ, избранъ былъ Президентомъ негръ-трактирщикъ, обѣщавший «вернуть плантаціи». Да только народишко, вкусивший воли, слушать его не сталъ.

Примѣчаніе:

Всякое сходство съ реальными державами и лицами — не случайно, ибо исторія, какъ барыня капризная, любитъ шутить.