Сказъ о поэтѣ и цензурѣ

«Сказъ о Поэтѣ и Цензурѣ»

Глава I. Стихи, Яко Пчелы Божия

Въ селѣ Малиновка... не той, что свадьба подъ Чугуѣвомъ, а что затерялось межъ Муромскіхъ болотъ да лѣсовъ, жилъ крѣпостной поэтъ Ерофей. Стихи сіи слагалъ онъ не ради славы, но отъ тоски, ибо барскій псарь запрещалъ ему глядѣть на небо («Дабы умъ не заносило!»).

Однажды, сочинивши строку: «Любовь — какъ рой пчелъ золотыхъ!», Ерофей чихнулъ — и съ неба хлынулъ дождь… изъ малиноваго варенья. Мужики, подставивъ шапки, орали:

— Урожай! Сладкая жизнь!

Но баринъ, Панкратій Объѣдуховъ, усѣявшій брюхо орденами за обжорство, вознегодовалъ:

— Варенье — моё! А стихи — крамола!

Глава II. Цензоръ-Буквоѣдъ, или Риѳмы на Заказъ

Изъ губерніи прислали цензора Іустина Соѳістова, мужчину съ лицомъ, какъ несвѣжій блинъ, и указомъ:

— По Высочайшему повелѣнію, дабы стихии не смущали народъ, повелѣваю: отнынѣ риѳмовать «любовь» исключительно съ «морковь»!

Ерофей взмолился:

— Да какъ же, вашескобродіе? «Любовь-морковь» — это жъ…

— Это жъ стабильность! — перебилъ цензоръ. — Имперія держится на двухъ китахъ: моркови въ супѣ и любви къ начальству!

Пришлось поэту сочинять:

«Любовь… эхъ, словно морковь!

Грызешь ее — и плачешь вновь!»

Стихи сіи, прочитанныя вслухъ, вызвали с неьесъ градъ хрустящей моркови. Баринъ, обожравшись, заснулъ на месяцъ.

Глава III. Бунтъ Варенья, или Война Сладкаго и Соленаго

Народъ же черезъ мѣсяцъ возропталъ:

— Надоела морковь! Даешь варенье!

Ерофея упросили нарушить запретъ. Тайкомъ, въ хлѣву, онъ выдавилъ изъ души таковой верлибръ:

«Любовь — не морковь, не указъ…

Она — какъ вишневый компотъ!»

Небо взорвалось ураганомъ изъ вишневыхъ косточекъ, кои повыбивали окна барскаго дома. Цензоръ, уворачиваясь, оралъ:

— Арестовать! Въ Сибирь! На солонину!

Но тутъ случилось чудо: барскій поваръ, попробовавъ «стихотворную морковь», обрѣлъ даръ кулинарной магии и испекъ пирогъ, усыпляющій начальство. Баринъ вновь задрыхъ, а вотъ цензоръ не унялся.

Глава IV. Судъ, или Какъ Поэтъ Сталъ Джемомъ

На судѣ, гдѣ публику потчевали морковнымъ чаемъ, Ерофея обвиняли:

— Подрываете устои! Морковь — основа нравственности!

Поэтъ, вдохновленный хаосомъ, а посоеднемъ словѣ выдалъ финальный стихъ:

«Любовь — не морковь, не законъ.

Она — свобода! А я… я — Джемъ!»

(сіе по-аглицки значитъ варенье)

И превратился въ гигантскую каплю малиноваго варенья, заливъ собою весь судъ и захвативши присутственныя мѣста.

Цензоръ, слизавъ себя со стола, бежалъ, клянясь запретить даже… сны о сладкомъ.

Эпилогъ, или Варенье Свободы

Нынѣ въ Малиновкѣ каждый годъ празднуютъ «День Джема». Небо кроютъ блинками, ловя послѣдніе стихи Ерофея, а барскій домъ служитъ амбаромъ для варенья.

А цензоръ Соѳистовъ, говорятъ, сталъ вегетаріанцемъ и пишетъ мемуары: «Какъ я проигралъ войну моркови».

Примѣчаніе:

Сей текстъ напоминаетъ: даже если вамъ велятъ риѳмовать «любовь» и «морковь», ищите третій вариантъ. Ибо поэзія, какъ варенье, всегда пробьется сквозь цензурное сито!