Скинволкеры идут

Небо было неправдоподобно белым. Солнце било в глаза так, что становилось больно — совсем не по-осеннему. Но наступление холода было неотвратимо. Деревья вокруг уже поймали на свои листья яркую ржавчину.

Поезд прибыл на станцию с небольшим опозданием. Я уже давно стоял в тамбуре, маясь от нетерпения. Поэтому выскочил наружу, как только был опущена лестница. Половина станции была перекрыта. Отчего-то бледная проводница показала кратчайший путь к вокзалу — деревянные доски лежащие на рельсах. Здесь был надземный переход, но выход к нему находился только у крайних путей, а сейчас те были обнесены красно-белой лентой.

Меня пригласили в Советск — небольшой город, выросший вокруг железнодорожного узла на западе страны. Нужно было опросить убийцу и засвидетельствовать его вменяемость. Обычно с этим справляется местный психиатр, но дело оказалось громким. Обвиняемый — тринадцатилетний школьник из благополучной семьи, отличник, призёр олимпиад. Он категорически отказывался разговаривать с полицией.

Дознаватели решили вызвать «светило». Хотя я таковым себя не считаю — просто однажды стал слишком заметным. После десяти лет работы психологом в ПДН я дал интервью знакомому тру-крайм подкастеру, где высказывался чересчур откровенно, и запись неожиданно разошлась по сети. Я был уверен, что меня ждёт выговор или увольнение, но всё вышло иначе: похоже, сверху появилась установка на медийность сотрудников органов. Какому идиоту пришла в голову эта идея — ума не приложу.

С тех пор вот уже три года я езжу по стране, консультируя по особо сложным делам. А потом выступаю в различных шоу, расхваливая работу органов без лишних подробностей. Как так сложилось — сам не понимаю. Да и нуждались в моей помощи далеко не всегда: чаще вежливо отмахивались от москвича или пытались переложить ответственность. Но для меня главное одно — поддержать ребёнка, а не следователей. Что бы ни привело несовершеннолетнего в зал суда, для него это всегда тяжелейший момент жизни.

Меня должны были встретить, поэтому я решил подождать у здания вокзала.

У входа я заметил доску объявлений. Разумеется я решил почитать, чем живёт город.
«Скоростной электропоезд "Ласточка" Москва—Новгород проходит через Советск без остановки. Внимание! Не заходите на пути: машинист не сможет затормозить вовремя. Состав проходит через город в 22:55 каждый день, кроме выходных».

Второе объявление было наполовину содрано. Кто-то на домашнем принтере распечатал фото ребёнка с явными признаками синдрома Дауна.

«Просим помочь в поисках! 3 сентября ушёл после занятий в Соколе и не вернулся Николай, 5 лет. Был одет в чёрные...» оставшаяся часть объявления была содрана.

Позади кто-то вежливо кашлянул. Я обернулся. Передо мной стоял молоденький лейтенант с папкой.
— Е-евгений Всеволодович… п-пройдёмте. Вас очень ждут.

Отдел располагался в небольшом двухэтажном кирпичном здании, окруженным густыми кустами ивы.

Подростка привели в стандартную допросную: стол, стулья, стены с осыпающейся штукатуркой, пятна плесени на потолке. И почему-то — огромный сканер отпечатков в углу, будто для него не нашлось места получше. Видимо, как и для ребёнка-подозреваемого. На мальчике была домашняя одежда, принесённая родителями; конечно же, никаких наручников — он и не буйный. На такие худые руки и не наденешь: соскользнут. Худющий, по-подростковому вытянувшийся, похожий на аистёнка.

Но внешность обманывает. Передо мной — подозреваемый в жестоком убийстве. И улики против него серьёзные. В деле несколько свидетелей и видео с камер наблюдения.

Я сделал спокойное, почти равнодушное лицо и уткнулся в лист первичного допроса, хоть тот и был практически пуст. Михаил Ершов, 2012 года рождения, житель Советска. Ученик 6 класса.

— Как мне к тебе лучше обращаться — на «ты» или на «вы»?

Михаил только шмыгнул носом.

— Если не возражаешь, буду на «ты». И ты можешь так же. Меня зовут Женя. Я не полицейский — я просто пришёл поговорить. Узнать твою версию событий. Не от пьяного обходчика путей, не из догадок местных дежурных. Я не буду тебя обвинять или допрашивать.

— Вы всё равно не поверите, — сказал он необычайно высоким голосом.

— Я и так не могу поверить, что школьник убил своих одноклассников и маленького ребёнка. Но что-то же заставило тебя это сделать. Может быть, обида? Или гнев? Может, они издевались над тобой?..

— Нет! — резко перебил он. — Всё совсем не так.

И он начал свой рассказ.