Скитала

Иллу пробудился от тишины.

Башня всегда полнилась звуками, точно раковина — морскими голосами. Открыл глаза, осознавая себя на новом, непривычном месте. В комнате было душновато: на ночь крепко закрыл окно, опасаясь разыгравшегося ветра, а к утру развиднелось, солнце прокалило воздух до золотых нитей…

Иллу потянулся, от кончиков пальцев рук до пальцев ног, бодро скатился с постели, распахнул окно, с наслаждением вдохнул чистый, еловый запах близкой воды.

Сел на широкий, мосластый подоконник, опасно свесился, ухватившись за шершавую раму, скользнул взглядом по густой зелени чудесно заросшего сада — ЭрСу в поле зрения не наблюдалось, значит, уже отправился плавать или охотиться. Или, что еще вероятнее, выпрашивать у арматора завтрак.

Буду как ЭрСу, подумал Иллу.

Быстро умылся, переоделся, расчесал и заплел волосы, и только потом спустился по скрипучей лестнице на первый этаж. Догадка оказалась верной — лигран, задрав пышноусую морду, умильно глядел на арматора. Тот стоял у плиты, босой, в синих штанах и мятой футболке с изображением какого-то сыра. Маленькую кухню наполнял аромат сдобы и кофе.

Арматор обернулся, насмешливо сморщил нос.

— А, первый помощник! Утречко. Выдрыхся, не?

— Вполне, — кашлянул Иллу смущенно.

Пригладил волосы. Застыл в нерешительности.

Как ему должно было поступить?

Дождаться, когда арматор приготовит себе завтрак и уступит ему кухню?

Гаер разрешил его сомнения, махнув рукой на стол.

— Садись, почти готово. Руки мыл?

— Разумеется…

— Зубы чистил?

— Конечно.

— А жопу?

— Мой господин!

Гаер хохотнул, поставил перед ним тарелку с пышным золотистым печевом, пахнущим душисто и сладко. Иллу сглотнул.

— Это для меня?

— Ага. Что, мало?

— Нет-нет, просто, я не думал, что вы будете готовить… и на мою скромную персону тоже.

— Ага, типа в одно жало хомячить буду, за кого ты меня принимаешь?

Иллу счел за лучшее переменить тему.

— Что это за лакомство?

— Оладьи. Ну, толстые короткие блины. Блины мне не удаются, это Волоха может напечь… Или отжарить, смотря какое настроение. Но вкусно, попробуй. Тут вот в мелких плошках ягода, варенье, мед. Ты же сладкое любишь?

— Вы правы, мой…

Гаер поднял бровь.

— Гаер, — торопливо исправился Иллу. — Вы…

Гаер поднял вторую бровь.

Иллу понял что следующая реплика решит его судьбу.

— Ты, — сказал, чувствуя, как горят щеки и даже шея.

— Ура! — Гаер воздел разрисованные руки. — Хвала Луту, трижды хвала! Нет, правда. Давай договоримся: когда мы вдвоем, говори мне ты и Гаер. После всего-то, а, давай уже, хорош морозиться! Вот если на людях, так пожалуйста, можешь блюсти свою любимую субординацию. Идет, не?

— Идет, — слабо выдохнул Иллу.

Гаер налил ему кофе, подвинул кувшинчик с молоком.

— Кота твоего я покормил, не ведись на жалобные глазки.

— Блинами?

— И пирогами, ага. Я же не совсем дурак. Мясной обрези накидал, на лету выхватывал, как ласточка…

Иллу воспользовался ножом и вилкой, деликатно снял пробу.

Гаер наблюдал, чуть пригнувшись, как ЭрСу перед броском на беспечную певчую птаху.

— Вкусно?

— Очень! Верно, ты достиг мастерства в печении оладьев! Воистину, даже преславный Ульрих не нашел бы изъяна в сем блюде!

— Спасибочки, — Гаер облизал пальцы, не сводя взгляда с Иллу.

Тот смутился отчего-то, сделал глоток весьма недурного кофе.

— С кардамоном? — удивился больше, чем следовало.

— Ты вроде такой пьешь?

— Все так, но я не думал… Что вы… что ты знаешь об этом. Что помнишь эту мелочь.

— У меня большое хозяйство, Иллу, а я рачительный хозяин, мне положено знать все про всех.

Иллу промолчал в замешательстве, не понимая, стоит ли радоваться своему причислению к большому хозяйству.

— Твой дом прекрасен и само место выбрано очень удачно. Ты часто здесь бываешь?

— Не так часто, как хотелось бы. А из гостей только Лина привозил.

Иллу польщенно улыбнулся. Значит, ему была дарована великая честь. Это оказалось приятно.

После завтрака Гаер отпустил Иллу на все четыре стороны сразу, а сам отправился косить траву. Идея праздного лежания и сладкого чтения была весьма соблазнительна, но Иллу не мог себе позволить лентяйничать, когда хозяин занят делом.

Поэтому переоделся в условно-рабочее, нашел перчатки и садовый инвентарь, повязал платком голову… Пока рыжий арматор махал косой, Иллу возился в саду, приводя в порядок заросли вишни. Простая работа увлекла скоро и крепко: Иллу давно не отдыхал вот так, в тишине, на природе. Да, он привык сопровождать арматора в поездках, но то была работа — он чувствовал оружие, чувствовал чужие внимательные взгляды, оставался собранным и при этом дружелюбным. Быть помощником арматора — почетная и завидная обязанность, но крайне энергозатратная. Иногда Иллу казалось, что он меньше уставал бы в битвах, чем пребывая в постоянной готовности и ожидании оных.

Без Эдельвейса и Неру он, пожалуй, не справился бы.

Когда с волчками было покончено, Иллу отправился готовить обед. Все честно: арматор кормил завтраком, значит, его черед стряпать.

ЭрСу блаженствовал, валялся на свежескошенной траве, подставляя мохнатый живот солнцу. Иногда вскакивал, бесшумно кидался в заросли, преследуя мышь или птичку. Возвращался без добычи, но довольный игрой.

Арматор убрал косу и теперь фыркал, умываясь из бочки нагревшейся водой. С локтей капала вода, спина и плечи блестели.

Иллу молча протянул ему полотенце, Гаер благодарно улыбнулся.

— Куколка, как насчет до речки?

— Возможно, вечером. Я хочу приготовить обед.

— Ну, гляди, — Гаер усмехнулся, брызнул водой на ЭрСу.

Лигран попятился, фыркая, затем прыгнул к бочке, вытянулся на задних лапах, с интересом закогтил воду…

— Там живет лягушка, — доверительно сообщил арматор, склонил голову набок, — хочешь посмотреть?

— Воздержусь, — чего Иллу не хотелось, так это нырять в поисках лягушек.

Хотя и было любопытно. Совсем немного.

ЭрСу шлепнул лапой по воде, окатил Гаера брызгами — тот в долгу не остался.

Иллу со спокойной душой оставил их развлекаться.

— Можем поужинать в городке. Там какой-то движ намечается. Любишь пляски?

Иллу промокнул губы салфеткой и осторожно уточнил.

— Пляски какого рода?

С Гаером следовало так: представление о танцах, допустимых нормами приличия, у них с арматором разнились.

— Ну на улице хороводиться, ничего такого, чтобы юбку задирать и ноги на плечи.

Иллу пожалел, что спросил.

— Для в… тебе это не доставит хлопот? Ты же — арматор, Гаер.

— Ты удивишься, но не всякая собака мое щучье рыло знает. Я же вполне себе парень из толпы, благородных кровей во мне не плещется. Это ты у нас породистый олененок, с корабеллы происхождение видать. — Закинул в рот кусок, зажмурился от удовольствия, вытер пальцы о штаны. — Иллу, мать твою так, очень вкусно! Что это?

— Благодарю. — Иллу ненавязчиво подсунул арматору пару салфеток. — Мясо молодого барашка с цедрой, яблоками и карри. Мы возьмем оружие?

— Да на фига? Если что, врукопашную заборемся! Спина к спине, а?!

— Ужасная мысль, Гаер.

— Да не ссы, помощник. Никто на нас не полезет, это Хом мирный и счастливый на зависть. Сам подумай, стал бы я башкой твоей рисковать и голым в народ пускать?

— Надеюсь, что не стал бы, — с сомнением протянул Иллу.

Гаер насмешливо фыркнул, весело сверкнул глазами, потянулся.

— Иди тогда, собирайся, пудрись-умывайся. Пойдем в народ.

Признаться, Иллу стоило некоторого труда — немыслимых усилий! — говорить своему господину «ты» и «Гаер».

Он точно знал, что так его зовет Лин, прекрасная лилия Башни, что так к арматору обращаются зеленоокий Волоха и его могучий старпом, но ближний круг, Эдельвейс, Неру, Ульрих, все соблюдали приличия.

Но ведь на то было особое распоряжение его господина… Ах, Иллу совсем запутался.

Собираясь на Хом Бирюзы, он не подумал, что им предстоит выходить в свет, и, разумеется, не озаботился приличным платьем. Гаер не был скуп, Иллу имел в своем распоряжении отличные материи и украшения, подобающие статусу и происхождению. Однако как принято было одеваться в случае свободного сопровождения своего господина?

Иллу, поломав голову, остановился на скромных, но пошитых из отличной ткани, штанах, свободной тунике с расшитым воротом и легкой распашной куртке. Убрал заплетенные волосы в низкий хвост, скрепил подарком сестры — заколкой, сделанной с большим вкусом.

Подарок арматора, браслет, был вполне достойным дополнением.

Гаер уже дожидался внизу.

Присвистнул.

— К вашим услугам, — Иллу грациозно поклонился, скрывая смущение.

— Нарядный! Смотри, девчонки до смерти зацелуют такого красивого, — улыбнулся, почесывая за ухом ЭрСу.

Глаза арматора блестели. Сам он, как обычно, был одет небрежно и… Хаотично, что ли? Словно собирался в темноте, спеша от ложа возлюбленной, к которой неожиданно вернулся законный супруг. Штаны из крашеного синего хлопка соседствовали с черной майкой, открывающей горло и плечи, легкие туфли из парусины оставляли на виду щиколотки. Курткой Гаер пренебрег — как заметил Иллу, арматор редко мерз, чаще ему было жарко.

ЭрСу доверили следить за домом. До города путь предстоял неблизкий, и Гаер предусмотрительно заказал им экипаж. Изящная машинерия в легком корпусе с костями искрицы под капотом, вежливый водитель — Иллу пристегнулся, убедился, что пристегнут Гаер, откинулся на спинку и просто наслаждался дорогой и пейзажем.

Гаер помалкивал, даже не напевал ничего себе под нос, как делал будучи в хорошем расположении духа.

Тоже отдыхал.

— В курсе, почему Хом Бирюзы так называют?

Иллу чуть нахмурился, вспоминая уроки мудрого Азада. Разумеется, он знал основные Хомы Уймы, их взаимное расположение, особенности и микроклимат.

— Лотосовые озера, — сказал, мысленно разворачивая перед собой библиотечный свиток, — изобилие чистейшей пресной воды, счастливая особенность и богатство.

Гаер одобрительно щелкнул пальцами.

— Это да. Но помимо, тут водится рыба. Ты думал, я шутки шутил про рыбалку?

— Однако я не приметил, чтобы мы брали с собой удочки и прочее потребное? Или ты предпочитаешь иной вид ловли?

У Гаера вспыхнули смехом глаза — точно масло в огонь плеснули.

— Экий ты проказник! Но тут нет, тут другое…

Иллу только вздохнул терпеливо. Гаер любил не только удивляться, но и удивлять — с ним никогда нельзя было знать наперед. Это вызывало привыкание.

Чему Иллу восхищался и отчасти завидовал, так это способности Гаера везде и всюду чувствовать себя… ну да, как та же рыба в воде. Движения его были легки и энергичны, шаги упруги и широки, глаза смотрели прямо и смело, он не гнул шею и не отворачивался, пряча лицо от случайных или нескромных взглядов.

Иллу старался перенять этот навык, но мешало врожденное воспитание да и — стоило признать — сам склад характера, набор привычек были совершенно иные.

Типы подобные Гаеру нередко встречались среди шанти, дикоросов Лута, а Иллу не мог похвалиться таким провенансом.

Город встречал их огнями и музыкой. Добрые жители торжествовали: сверкали выложенные разноцветными ракушками дома, тесные, мощенные белым известняком улочки были щедро украшены бумажными гирляндами и фонариками. Почти все атрибуты празднества имели обличье рыб, исполненных в бумаге, стекле или сладостях на лотках…

— Воистину, рыбный день, — сказал Иллу, когда Гаер замедлился, потому что мчаться поперек пестрой толпы в данный момент не было необходимости.

Пока он оглядывался, арматор успел взять у лавочника что-то в шуршащем конверте.

— Так и есть! Держи.

Протянул ему теплый сверток — в бумажном сачке сидел их первый улов, испеченная из теста золотистая рыбка.

Иллу поблагодарил и осторожно, чтобы не обжечься, укусил. Рыбка оказалась с начинкой — шоколадом, густым и ароматным. Было так вкусно, что Иллу не заметил, как кровожадно отъел почти половину рыбины. Только затем очнулся и устыдился.

— Хочешь? — спросил неуверенно, протягивая арматору рыбку.

Тот усмехнулся.

— Я не особо по сладкому, — ответил небрежно и, наклонившись, в два укуса оставил от рыбки один хвостик.

Иллу вспомнилось, как он налаживал отношения со строптивым жеребцом брата. Благородный скакун со страшными зубами и скверным характером буквально заглатывал предложенное угощение, у неосторожных — вместе с пальцами.

Гаер довольно облизнулся, вытер рот ребром ладони.

— Пойдем. Тут есть на что поглазеть до главного представления.

Похоже, что скромный праздник пользовался доброй славой: Иллу был уверен, что среди гуляющих большинство приезжие. Впрочем, от местных они не сильно отличались — все смеялись, пели и пили, играли и танцевали. Носились счастливые дети и не менее счастливые пушистые собаки, над головами реяли вертушки и воздушные рыбки, то и дело звенели колокольчики красных, тяжелых и скрипучих от старости дверях едален, пахло сладостями и пряностями. Ваганты наверняка делали за один день свой месячный заработок, публика была благодарна, весела и щедра. За порядком следила стража, но, как и предсказывал Гаер, люди здесь были мирные, Иллу ни у кого не видел оружия.

Гаер с удовольствием веселился вместе со всеми: отвечал улыбкой на улыбки, раскланивался с девицами, провожал взглядом приглянувшихся кокеток… Иллу, мало-помалу, тоже расслабился. Не так часто выпадала такая возможность — просто отдохнуть, и, отринув заботы, со спокойным сердцем предаться беспечности.

Он остановился у прилавка дородной торговки, разглядывая браслеты и ожерелья, искусно собранные из местных камней и ракушек. Такие легкие и солнечные, они наверняка бы подошли синеглазой стрекозе Михаила.

Решившись, Иллу приобрел сразу несколько.

Огляделся, отыскивая глазами спутника — Гаер обнаружился у фонтана, сложенного из местного блестящего камня. Арматор играл с пестрой ребячьей стайкой. Набитый песком мягкий мячик передавали друг другу, подбрасывая легкими и точными ударами ступней или колен. Игра требовала сноровки, гибкости и терпения.

Иллу вздохнул.

Порой он думал, что, сложись история по-другому, Гаер мог стать любящим мужем и отцом, главой большого семейства. Но Лут распорядился иначе. Арматору Башни, как и капитанам истинных корабелл, суждено было одиночество. Иллу полагал это большой несправедливостью, но кто он был такой, чтобы вмешиваться в игру Лута?

— Давай сюда! — Гаер, поймав его взгляд, взмахнул рукой.

Иллу нерешительно приблизился.

— Боюсь, я не умею…

— Не бойся, чего тут уметь! — Гаер перебросил ему мячик.

Иллу несколько раз уронил мешочек, но приловчился и довольно скоро играл не хуже прочих. Даже увлекся, войдя во вкус.

К сожалению, пришлось прерваться — их место облюбовал маленький уличный оркестр.

— Давай сюда, здесь красоту покажут, — Гаер, покрутив головой, уверенно потянул его за собой.

«Здесь» оказалось шатром, пышным, точно хвост горделивого павлина. Кроме Иллу и Гаера, среди зрителей была парочка влюбленных подростков, чета в преклонном возрасте и, очевидно, случайно затесавшийся могучий бородач-шанти. Распорядитель, впустив Гаера и Иллу последними, задернул полог.

Сначала было тихо и темно, затем — вдруг — откуда-то сверху пролилась нежнейшая трель. Все закинули головы. И так же дружно ахнули: по спирали, забирая шире и шире, из средоточия купольной темноты опускались бабочки. Иллу не смог бы определить видовую принадлежность, хотя как раз бабочек на родном его Хоме водилось — и разводилось — с избытком. Эти были словно из самого Лута. Они светились, переливаясь оттенками зари, песчаных дюн и снежных россыпей. С каждым новым взмахом крыльев цвета менялись — мягко перекатывались волной от одной бабочки ко всей стае. Когда создания опустились совсем низко, Иллу протянул руку, ожидая, что насекомое заденет пальцы, но бабочки плеснули крыльями в последний раз и рассыпались искрами.

Зрители взволнованно перешептывались. Гаер рядом хранил молчание.

Вновь сгустилась темнота — и на этот раз ее разбили вспыхнувшие прямо под ногами огни.

Иллу невольно попятился, присоединившись к прочим, но огонь, точно дрессированный, устремился к стенам шатра. Публика завороженно обмерла, наблюдая, как пушистая огненная лоза складывает живые картины — Иллу узнал сцену роскошной княжеской охоты на Хоме Саванны, узрел гордые профили корабелл, очертания далеких Хомов и таинственных рокариев Третьих.

И — живая панорама грандиозного сражения огненным кольцом опоясала зрителей. Гаер тихо, со свистом, выругался — Иллу понял, что та битва была ему знакома.

Аркское поле.

Иллу видел идущих друг на друга людей и существ, чьих имен люди не знали, видел растущую к самому зонтегу Башню и бесконечный Нум, видел локуста с трепещущими ажурными крыльями, видел бьющиеся грудь в грудь корабеллы, даже, кажется, видел арматора, но не смог бы за это поручиться…

Когда огонь погас, Иллу шумно выдохнул, потер высохшие глаза, ощутил на пальцах горячую влагу. Веки горели, кажется, та битва отпечаталась у него под ресницами… Он совсем не ожидал встретить такую красоту в такой глуши.

Не успел перевести дыхание, как темноту вновь потеснил свет — на этот раз его источником стал крохотный туманный сгусток, сам по себе явившийся в центре шатра. На глазах он рос, точно зародыш в яйце и вдруг, одним движением, развернулся, раскидываясь паутинными переливами света и цвета. Иллу ахнул, когда понял, что стоит в открытом Луте, и вокруг — над головой, под ногами, куда ни кинь взор — мерцание и жизнь.

Он наблюдал плывущие зонтеги Хомов, сияние звезд ближних и едва уловимые проблески звезд дальних. Что-то тяжело прошло совсем близко — Иллу, повернувшись, увидел над собой и сбоку поджарый живот корабеллы. Стратой ниже за ней следовала длинная, изгибистая тварь, которую он не сумел опознать.

Ощущение присутствия было таким настоящим, что Иллу показалось — он задыхается. Слишком свежа была память об их с Гаером долгой прогулке в Луте… Но прежде чем сознание вступило в спор с органами чувств, видение иссякло.

Представление закончилось.

Люди покидали шатер ошарашенные, молчаливые.

— Сколь малы мы пред Лутом, — задумчиво сказал Иллу.

На улице успело стемнеть. Бледнеющее чело ночи усыпали звездные огни.

Иллу показалось, что стало прохладнее.

Он оглянулся на шатер, в темноте похожий уже не на птицу, а на погребальный курган.

— Ты бывал в таких прежде?

— Давно, — Гаер закинул голову, что-то рассматривая в вышине. — Еще с сестрой. Понравилось?

— Да. Невероятная и страшная красота. Как это вообще возможно? Кто хозяин этому шатру?

— Он сам себе хозяин. Это не шатер, куколка, это — Долгий ящик. Человек при нем лишь механизм, проводник, позволяющий прикоснуться к малой памяти Лута и открыть ее простым зрителям. Я знал, что тебе понравится, — Гаер улыбнулся и кивнул, зовя за собой.

***

— На-ка, горячего навернуть самое то, — Гаер сунул ему в руки теплый бумажный кулек.

Иллу отогнул уголок, потянул носом. Пахло остро и сытно.

— Что это?

— Сырные шарики, мясные шарики, немного овощей. Все в панировке, осторожно, не обожгись… Что было, то и подрезал.

— О?

— Купил.

— О.

С плоской крыши открывался вид на ликующий город. Вместо уже привычной Иллу мебели к их услугам были ковры и подушки. Кроме них двоих, других зрителей не оказалось — Иллу догадался, что Гаер позаботился выкупить места заранее.

— Извини, стаканов не было. Из горла.

Сделал первый глоток, протянул Иллу. Иллу принял тяжелую зеленую бутылку, осторожно отхлебнул.

Вытер губы рукавом.

— Хорошее вино.

— Хорошее…

Вино и впрямь было хорошим. Легким, сладким, с нотами спелых ягод, с долгим послевкусием.

— Будто цветы засахаренные жрал, — откровенно высказался Гаер.

Иллу тихо рассмеялся, отвернувшись.

— У тебя очень образные сравнения… Всегда. Прости.

— Да нет, нормально. Я рад, что тебе весело, правда.

В отблеске уличных огней лицо Гаера казалось более юным и открытым. Иллу подумал, сколько раз по лицу этому, острому и хищному, скользили тени пожарищ.

Вздохнул, прогоняя дурные мысли.

Не для этого они были здесь.

Гаер откинулся на локтях, вытянул длинные ноги.

Как ЭрСу, подумал Иллу. Захотелось почесать арматора за ухом, просто чтобы проверить, умеет ли он мурчать — но Иллу тут же прогнал глупую и опасную мысль.

Он осторожно развернул кулек, устроив снедь между ними, чтобы Гаер тоже мог угоститься.

Снизу долетали оживленные голоса, песни и музыка. Иллу придвинулся ближе к парапету. На других крышах тоже расположились зрители, кто-то даже вооружился дальнозором — Иллу заметил вспыхнувшие стеклянные искры.

— Чего все ждут?

— Светопредставления. Смотри внимательно. У нас самые козырные места, — Гаер легонько толкнул его коленом.

Иллу обернулся к озеру. И чуть не подавился сырным шариком.

— О, Лут! Гаер! Вода горит!

С крыши черное озеро было видно, как на ладони. И будто какой-то недобрый затейник зажег огни в самой его мглистой утробе — много, много разноцветных огней. Они наливались цветом ярче и ярче, пока, наконец, не вырвались на поверхность, россыпью искрящихся брызг.

Народ внизу восторженно закричал, и засвистел, и забил в ладони.

Искры, точно живые, взмыли выше, к густо сурьмленному небу — и сбились в плотное тело огромной, с корабеллу, рыбы, с роскошными плавниками и огненной чешуей. Рыба ударила хвостом, переворачиваясь и рассыпая сверкающие брызги. Из воды взмыли новые искры, и — новая рыба.

Миг — и создания закружились в танце, меняя цвет и положение, завораживая зрителей переливами. Они взмывали все выше и выше, пока не свились в одно создание — оно расправило крылья-плавники и рухнуло обратно в озеро.

— Что это? — потрясенно прошептал Иллу, только вспомнивший, что забыл дышать.

— Сезонное преображение воды, — Гаер сделал еще глоток и протянул ему бутылку. Облизал губы. — Рыба женится, как здесь говорят.

Иллу рассеянно поймал пальцами теплое горлышко.

— Как это возможно?

Гаер поскреб бритый висок.

— Ну, как. Обыкновенно. Обычно сначала вода заводится, потом в ней рыба. А тут наоборот. Гисторы говорят, Хом внутри полый, вода там или иная субстанция разумная колобродит. На поверхности прорастает озерами, реками, сам знаешь… Озера так зреют, размножаются.

— Делением?

— Почкованием, — фыркнул Гаер. — Вот эти все красивости, водный фейерверк, это одно озеро перед другим красуется. Кто кому понравится, тот с тем сливается, падает в овражину какую, ну там и разливается, расти начинает. Люди, к слову, любят примазаться, тоже свадьбы в этот день играют.

Иллу в восхищении покачал головой.

— К стыду своему, этого я не знал, — признался.

— Я думал, ты отличник учебы, не?

Иллу виновато повел плечами.

Отпил вино.

— Хом Бирюзы не самый заметный в Уйме. Я запомнил только о лотосовых озерах.

— Не обязательно быть большим и богатым, чтобы тебя запомнили, — Гаер улыбнулся в темноте и вдруг вскинул руку, указывая пальцем. — Смотри, еще одна!

Иллу живо обернулся, распахнул глаза, наблюдая новую брачующуюся пару…

Когда представление закончилось, люди начали спускаться с крыш, чтобы продолжить праздновать внизу, в большой компании. Иллу все не мог оторвать глаз от медленно гаснущих озер.

— Это прекрасно, Гаер, — сказал он, повернувшись к арматору. Замялся, не сразу решившись продолжить, но договорил. — Это напомнило мне дом. Спасибо.

— Дом? У вас там в заводе подобное?

— Не совсем, — Иллу подцепил ногтем желтоватую этикетку, царапнул стекло. — Моя прабабка, да будет Лут ее цветущими садами, горюя об убитых сыновьях, в честь их славы и памяти возвела чудесный дворец, прозванный Обителью звёзд. Он подлинно великолепен. Вообрази, все стены внутри сего дворца украшены искусной мозаикой из стекла и зеркал, серебра и драгоценностей, полы устланы роскошными коврами, а свет, сколько там света, Гаер! От многих окон и от великолепных золотых люстр! Колонны из зеленого мрамора, похожего на окаменелые морские волны… Самые злоязыкие теряют дар речи, стоим им оказаться в этом ослепительном чертоге. Воистину, славная память…

Гаер слушал, чуть прикрыв глаза, будто видя перед собой прекрасное убранство Обители.

— Ты бы хотел вернуться на Хом Шафрана, Иллу?

Иллу помолчал. Ответил с медленной, застенчивой дерзостью.

— Не раньше, чем ты посетишь Хом Вепря, Обитель твоей памяти.

У Гаера сделалось странное выражение лица — будто он застыл, балансируя на лезвии между болью и надеждой.

— Договорились, — ответил без улыбки.

Гибко потянулся, легко поднялся, протянул руку.

— А теперь пора, — сказал, тряхнув головой. — Теперь пойдут наши танцы, человечьи. Все по справедливости, настал их черед глазеть.

— Не уверен, что я хорош в местных танцах, — с сомнением проговорил Иллу.

Не был уверен он и в том, что ему надо вставать и куда-то идти. В компании арматора было куда как замечательно.

— Брось, в них все хороши. После такого-то вина!

Иллу покачал головой, но позволил увлечь себя вниз, на улицу.

Гаер был прав. Люди танцевали.

Иллу ахнуть не успел, как его живо схватили за руки — с одной стороны веселая конопатая девчушка, с другой благостного вида старушка с озорными глазами. Огни, лица, музыка — все слилось в одну карусель.

Хоровод начинал медленно, но двигался все быстрее и быстрее, будто ускоряясь с каждым прихваченным танцором. Кажется, они прошли несколько улиц, соседи Иллу успели поменяться, и в какой-то момент он вновь оказался рядом с Гаером.

Рыжий арматор в этот момент ничем не отличался от прочих горожан — веселый, рыжий, хмельной, хохочущий… После бешеных танцев, привычных ему по родному Хому и компании Ивановых, выдержать непрерывное движение этих ему явно не составляло труда. Иллу этим похвастаться не мог.

Танец длился и длился.

Иллу потерялся — его хватали за руки, дергали за плечи, цепляли под локти, обнимали за талию, перекидывали друг другу, не давая остановиться, не позволяя разорвать нить… Танцующие двигались лентой, рекой, то сближаясь, переплетаясь руками, запутываясь юбками, взглядами, волосами, то вновь оказываясь в одной бесконечной линии.

Иллу понял — они рисовали, рисовали своими телами, как змеи на песке. Для радости Лута. Для радости Хома.

Остановиться было немыслимо.

Здесь я и умру, подумал Иллу, когда его опять потянули, бросили в новый виток бешеного галопа.

Он уже не различал лиц, все слилось в одно муторное калейдоскопное мельтешение. Но вдруг — будто в лицо выдохнула зима, голове сделалось легче. Он увидел нового партнера, с изумлением узнал в нем Волоху, но не успел задержаться взглядом, его вновь потащило вперед, как течением.

Пока не вышвырнуло, опустошенного, измятого, прямиком на руки рыжего арматора.

— Устал? — Гаер подхватил его, не дал упасть и сразу же оттащил дальше от танца, как от бурной реки, устремившейся дальше.

Иллу только кивнул, переводя дыхание.

— Я… меня, кажется, может стошнить. Или я умру.

— Не, не, попустит! Держись, боец!

Очевидно, устал Гаер куда меньше. Что, по правде говоря, было вовсе неудивительно.

Иллу попытался сесть прямо там, где стоял, но арматор не позволил.

— Пойдем, отдышимся, — арматор махнул головой в сторону фонтана, на бортике которого отдыхали горожане.

Им тоже нашлось место. Иллу дошел на прямых, деревянных ногах, буквально упал на мокрые камни. Темнота и глухота, войлочным колпаком стянувшие голову, потихоньку отступали. Иллу приподнялся, огляделся.

Гаер, перегнувшись, умывался в пенных струях. Майка прилипла к спине и Гаер с удовольствием поводил острыми лопатками. Иллу, повернувшись, смотрел — в этот момент Гаер непостижимым образом казался похожим на своего названого брата. Особая свобода движений, искреннее счастье в мгновении бытия… Сама жизнь, вот что их объединяло.

Иллу не сразу смог отвести взгляд и был уличен — Гаер уставился ему в лицо. Капли воды блестели в коротких волосах, как россыпь бриллиантовой крошки.

— Ты и впрямь словно тигр. Любишь воду.

— И мясо, — Гаер показал клыки.

Иллу задумался. Скинул легкую обувь, удобнее устроился на бортике, выпрямив спину и скрестив ноги.

— Ты всем раздаешь клички…

— Позывные, ага.

— Я знаю, что все они имеют под собой историю. Что твой брат — заяц. Волоха — Леший и русый. Михаил — Ледокол. А Эдельвейс?

— Это и есть погоняло.

— Даже так?

— Ну так. Я его из-под снега откопал в горах, — усмехнулся Гаер, потягиваясь.

Иллу набрался храбрости и заявил.

— Но почему я, в таком случае, куколка?

Гаер откинулся на руках.

— Ну ты такой… Как из бархатной коробочки. Красивый, нарядный, лапка к лапке, волосок к волоску. Хорошенький олененок! Даже когда сердитый. Глаза радуются, на тебя смотреть.

Гаер рассмеялся. Не злобно и не так, как смеялся с манкуртами.

Иллу смутился и растерялся. Стоило обижаться? Гаер, кажется, не думал его задеть.

— В таком случае… Какая кличка у тебя?

Арматор поскреб висок. Пожал плечами.

— Гаер.

— Разве это не имя?

— Нет. Я забыл свое имя когда… Когда все случилось, когда я, в каком-то смысле, умер.

Иллу опустил глаза. Ну вот. Молодец, молодец, Иллу, знаток этикета.

Гаер вдруг щелкнул пальцами, разбивая повисшую тишину.

— Чтобы ты знал, кличка это не шаляй-валяй, надуло да сдуло, это вторая шкура, прирастает намертво. Поэтому важно подобрать единственно верную, чтобы вот, как орехом белочке в глаз! Поэтому я хочу, чтобы ты дал мне имя.

Иллу выпрямился, потрясенный, едва не упав спиной в фонтан.

— Я?!

— Ну да. Только никому. Только чтобы я знал и ты.

— Такая честь, — задохнулся Иллу, приложил руку к сердцу. — Смогу ли я?

— Чего не смочь? Ты вон, скиталу протанцевал, не скукожился, даже не блеванул. Как придумаешь, скажи.

— Да, мой господин… Да, Гаер.

Иллу проследил глазами за семьей — красивой светловолосой девой, рослым бородачом и прелестной малюткой лет семи. Девочка несла игрушечную козу размером с себя, крепко сжимая в объятиях. Коза топорщила ножки с золочеными копытцами и мягкие рожки, украшенные ленточками.

— Я теперь всегда буду с ней! Всегда-всегда! — уверяла она родителей.

Те только улыбались, переглядываясь.

— Любовь зла, — глубокомысленно изрек Гаер, верно истолковав причину заинтересованности Иллу.

Иллу задумчиво кивнул и встрепенулся — не иначе, брызги фонтана способствовали озарениям.

— Постой… Так ты знал! Знал, что в этот праздник будут танцевать особый танец!

— Знал, — даже не стал прикидываться Гаер. — Потому и привел тебя сюда. Ну, не только поэтому, конечно. Отчасти.

— Я не уверен, но, кажется, видел среди танцующих свою сестру, в той поре, когда она была совсем еще девочкой, и Волоху. Только другого… Моложе. Или старше? Я не понял, не разобрал. Это возможно?

— Вполне. У скиталы нет начала и конца, нет единой формы или места осуществления. Она везде и всюду, в один и тот же момент. Ты мог видеть и тех, кто был, и тех, кому только предстоит родиться.

Иллу выдохнул. По спине и рукам пробежали мурашки.

— Кого же видел ты? — прошептал.

Гаер не ответил.

Иллу опустил глаза, разглядывая свои колени.

— Почему ты думал, что я выдержу?

— Я думал? Ха, я знал! Понимаешь, есть те, кто в Луте только ножки мочит, кто с бережка глазеет, кто плещется… А ты, ты сможешь не только плавать, ты сможешь дышать под водой.

— Если я утону?

— Волны не тонут, — усмехнулся Гаер.

***

Что если он — мой горан.

Иллу думал эту мысль и раньше, но отметал, отмахивался быстро, испуганно, как от летучей мыши. Подобно многим, он знал про это явление. Читал, слушал и слышал, даже видел — Волоха и Дятел были, наверное, ярчайшим образцом.

Но он никогда не думал, что с ним случится подобное.

Какая злая шутка Лута.

Задумывался ли об этом Гаер? Иллу надеялся, что нет, иначе с арматора сталось бы проверить. Иллу и хотел этого, и трусил ужасно, постыдно.

Да, эта догадка родилась не в пустоте: они вместе пережили уже немало приключений и плечом к плечу отражали атаку врага, и странным образом их военная удача росла, когда они были рядом, вместе… И раны затягивались быстрее — лекарь в Башне удивлялся, что арматор столь скоро оправился от дара звездочета, а Иллу сумел восстановиться быстрее ожидаемого после встречи с Лутовой тварью.

Взбурунил одеяло и простынь, пока метался, то сворачивался клубком, стараясь уснуть, то раскидывался звездой и пялил глаза в потолок.

Кажется, достаточно устал, чтобы быстро и легко нырнуть в глубокий сон, но не тут-то было.

Стоило смежить веки, как он опять танцевал скиталу, видел сестру, видел арматора — веселого, взбудораженного, слышал его смех, быструю речь…

Рыба женятся.

Судорожно вздохнул, со стоном вытянулся.

— Не может быть, не должно этого быть, — прошептал почти умоляюще. — О Лут, о Лут Цветущий, Светоносный, пощади…

Иллу было двадцать лет, и ему еще не приходилось проживать подобное.

Наконец, устав от собственных горячих мыслей и метаний, Иллу поднялся, распахнул окно. Свежий ветер овеял разгоряченные щеки, помог вернуться в чувства.

Иллу сердито хлопнул ладонью по подоконнику.

— Не должно, — прошептал с горечью.

Кто он, где он, и кто — арматор, Гаер?

Иллу решительно дернул себя за косу и вышел в коридор.

Комната арматора располагалась напротив его собственной, гостевой.

Иллу быстро пересек ничтожное расстояние, постучался, уверенный, что его господин уже глубоко спит…

Дверь распахнулась.

Гаер молча смотрел сверху — глаза его странно мерцали в полумраке, а рисунки на коже, казалось, двигались бесшумно, плавно и дико, точно травяные звери в темном лесу.

Он был точно не совсем человек.

Он точно был не человек. Совсем.

Иллу сглотнул и прошептал, глядя прямо в Лутову бездну, сверкающие зеркала зеленого мрамора и прохладного серебра.

— Я пришел дать тебе имя.