Скотобойня

1989 год.

Небольшой сонный городок, в котором никогда ничего не происходило.

Никогда и ничего. До этого момента.

Время установлено: 19 часов 42 минуты по местному часовому поясу.

Машина неслась по ухабам, едва не скатываясь в придорожные кюветы. Кругом простирались сплошные кукурузные поля, еще не убранные из-за аномально нахлынувшей жары. Температура держалась на отметке + 42, палило зноем и удушающей духотой.

— Скоро еще? — нетерпеливо ерзал на переднем сиденье Вениамин Бобров с прозвищем «Бобрик». Парню было двадцать, и он считался самым младшим в группе своих товарищей.

Настал очередной день изнуряюще пекущего лета, уже четвертого после непонятных магнитных возмущений в верхних слоях стратосферы.

— Сейчас проедем заправку, где Колыван набрел на цистерну с топливом, потом свернем в обгоревший лес. Там и перекусим.

— У меня со вчерашнего утра во рту одни слюни остались, — жалостливо всхлипнул Вениамин.

— Ничего, потерпишь, — съязвил сидевший сзади хмурый тип, которого Венька Бобрик видел впервые. Сидевший за рулем старший их группы Андрей Ремезов с прозвищем «Ремез» взял в салон незнакомца с одним условием: чтобы тот указал им дорогу к разрушенному комбинату. Венька был удивлен столь опрометчивым поступком своего напарника. Брать в дорогу посторонних было не в его правилах. А этот к тому же оказался на редкость нахальным субъектом, сразу невзлюбив Бобрика.

— Ты бы терпел? — насупился Венька, питая к попутчику такое же недоверие, какое питал к паукам со дня своего появления на свет. — Наверное, в рюкзаке полно еды, а с нами не делишься. Я слышал, как там у тебя банки с тушенкой тарахтят. Угостишь? Мы же тебя подобрали подвезти.

— Перебьешься! — огрызнулся странный тип, оглядываясь в окно заднего вида.

Они только что миновали пустырь, за которым до самого горизонта колосились выжженные на солнце подсолнухи. Поля были в стороне от проселочной дороги. Следом за ними высились иссохшие ряды кукурузных насаждений, к которым, казалось, уже пару лет не прикасалась рука человека. Четыре года назад этот район постигла непонятная аномалия, так и не возвратив матушке-природе своего первоначального состояния. Необъяснимый науке чудовищный скачок температуры за несколько дней нарушил привычный баланс, превратив данный регион в сплошное зарево пожара. В те дни выгорели почти все посевные угодья, начисто лишив соседние поселения предстоящего урожая. Дальше — больше. Вслед за палящим зноем, способным испепелить замертво кого-угодно, природа подкинула очередной сюрприз. В течение недели исчез весь животный биом обширного ареала обитания полевых сурков, мелких грызунов и даже птиц, гнездящихся на деревьях. Гнезда выгорели за сутки, полыхая вместе с лесными массивами. Теперь на их месте торчали уродливые черные остовы некогда могучих дубов, тополей, берез и кленов.

— Сворачивай влево! — указал водителю рукой хмурый незнакомец. — За этим сгоревшим лесом буде переезд по разрушенному мосту. — Он глянул на циферблат своих часов. — К вечеру как раз будем на месте.

— Откуда знаешь здешние дороги? — спросил Ремез, выворачивая руль. Сквозь пыльные окна едва просматривались очертания скрученных в узел деревьев. В салоне было настолько жарко, что все трое задыхались от пекла. Фляги с водой превратились в горячие термосы: пить обжигающую влагу было невозможно, хотя Венька едва не умирал от жажды.

— Жил когда-то в этих краях, — нехотя ответил попутчик, вытирая струящийся пот сухими от жара руками. Раскаленное железо корпуса машины издавало пекущий жар.

— И комбинат нам покажешь? — повернулся через плечо Венька.

— Раз обещал, покажу. Там меня и высадите.

Машина дернулась, сползла в яму, натужно завыла и, пробуксовывая, через силу выбралась наверх. Двигатель дымил уже вторую минуту.

— Сейчас заглохнем, к чертям собачьим! — выругался сквозь зубы Ремез. — Скорее бы комбинат. Там вода, там и переночуем.

— Колыван туда своим ходом добирается? — спросил Венька.

— Ты вроде как с луны свалился, Бобрик! — обозлился Андрей. — Сами же договаривались, что он нас будет там ждать после того, как мы заправимся. Забыл, идиот?

— От голода не то забудешь. И пить охота. Эта жара нас доконает прежде, чем мы попадем под навесы развалин.

Огромный диск палящего кровавого солнца постепенно спускался к горизонту. Четвертый год в этом районе Земли не было темных ночей. Призрак глобальной катастрофы витал в воздухе, обжигая жаром лёгкие, гортань, голосовые связки. Старались дышать через марлевые повязки. Ночью температура достигала 35 градусов. Дневные тени не способны были полностью укрыть от палящего зноя.

— Эти хреновы ученые что-то натворили там у себя в подземных лабораториях, — кисло усмехнулся Венька. — Наружу из карстовых пещер вырвался непонятный сгусток, поглотив всю прилегающую территорию. Теперь все небо пылает от заката до рассвета. Четвертый год нет зимы, осени, сплошное непрекращающееся лето. Даже ночи стали белыми, как в Питере на Балтике. А мы ведь, братцы, в умеренном поясе находимся…

Договорить жалостливым тоном он не успел. Кислая мина на лице внезапно приобрела испуганное выражение.

Грохнуло взрывом: БА-АМ!

Машину подбросило над кюветом, тряхнуло и швырнуло в сторону.

— Пригнулись все! — проорал Ремез, сам приникая к баранке руля. Бобрик сполз вниз, прикрывая руками голову. Небо полыхнуло огнем. Мощный разряд молнии прочертил гигантским зигзагом, достиг поверхности и разметал в щепки черные остовы деревьев. Ударная волна, словно от артиллерийского налета, пронеслась над полями, сметая высохшие посевы подсолнечника. Рвануло бешеным напором ветра.

— Началось! — взвыл Бобрик, хватая разинутым ртом раскаленный воздух. — Сейчас завалит!

— Не каркай, придурок! — выкручивая руль, разжал рот водитель. — Проскочим!

Небо взорвалось грохочущей лавиной. В один миг облака налились свинцовым сиянием, в центре которых начала стремительно разрастаться воронка небывалых размеров. Вращая свои колоссальные лепестки, вихревый смерч закрутился с бешеной скоростью, всасывая в себя растения, деревья, мусор и прочий хлам. Машину подбросило второй раз, увлекая вверх, будто в небе действовал какой-то гигантский магнит.

— Нас засасывает! — в панике возопил Бобрик. — Прошлым разом не отделаемся… Не засосет, так завалит…

— Заткнись! — толкнул переднее сиденье ногой сидевший сзади. — Не завалит. Сворачивайте в поля. Там мост!

— Река высохла два года назад! — сквозь грохот почти простонал Венька.

— Но мост-то остался, идиот! — незнакомец сквозь стекло лихорадочно всматривался в творящееся снаружи. Внезапно разразившаяся буря бесновалась мощными разрядами, вгрызаясь молниями в землю. На месте электрических ударов тут же возникали развороченные воронки взрывов. Земля дрожала и колыхалась под колесами стремглав мчащейся машины. Двигатель отчаянно дымил. Казалось, еще секунда, и мотор взорвется так же, как громыхающие молнии. Андрей Ремезов пытался рвануть машиной через поля, но над ними уже полыхали огромные зарева пожара. Горел подсолнечник, горела кукуруза, горели обугленные останки некогда зеленых деревьев.

БА-АМ!

На крышу свалился первый обломок каменной глыбы. Огненными смерчами с высоты небосвода на землю начали рушиться тысячи камней больших и малых размеров. Располагавшийся на горизонте небольшой горный хребет, казалось, пришел в движение, смещаясь в сторону своими геологическими пластами. Крышу пробило в четырех местах, один горящий обломок обрушился Бобрику на колени, отчего тот дико взвыл от боли. Полыхающий камень мгновенно прожег дыру сквозь сиденье, прошел через металлическую обшивку и вывалился на дорогу. Теперь под ногами Веньки зияла прожженная дыра, в которой проносилась дорога.

— Хрень собачья! — рванул он руками дверцу салона, пытаясь спрыгнуть на ходу.

— Стой! — заорал Ремез. — Куда? Тебя же, чертяку, завалит!

— Лучше снаружи, чем в груде железа!

Андрей рванул руль, посылая автомобиль в гущу горящих подсолнухов. Венька едва не вывалился в самый центр полыхающего пожара, вовремя одумался и задохнулся в дыме. Из орбит вылезли глаза, полные слез.

— Мамочкки-и! Я ни черта не вижу!

— Бабушку еще вспомни… — осклабился незнакомец, схватив его за воротник. Венька покорно дал себя втащить внутрь.

— В следующий раз катись куда хочешь, к чертям собачьим! — обжигая дыханием, прохрипел в самое ухо попутчик. — Нужен ты мне, сопляк безмозглый!

Ремез лихорадочно вывернул машину к разрушенному мосту. Здесь когда-то текла бурлящая речушка, но за четыре года непрекращающегося пекла вода давно высохла, превратив берега в пустые, выжженные солнцем сухие бугры. Сейчас здесь творился самый настоящий ад. Мчащиеся со скоростью локомотива огненные глыбы обрушились с неба, вгрызаясь в иссохшую годами глину. Песчаная буря, вызванная магнитным возмущением, вздыбила сотни тонн пыли, превращая её в сплошную стену непроходимой преграды. Вокруг громыхали взрывы, свистели вихри смерчей. Машину бросало из стороны в сторону. Правым задним колесом она завязла между трухлявыми досками моста, взвывая перегруженным двигателем. Еще бросок! — и их вынесет на середину ветхого строения. Ограждение моста уже превратились в пылающие угли, еще минута, и вся деревянная конструкция рухнет на дно высохшей реки.

— А-а-а… — взвизгнул Бобрик, которого затылком впечатало в дверцу салона. Секунда… вторая… и машину под скрип тормозов юзом вынесло на другую сторону. Тут же рядом в землю ударил мощный разряд молнии, отчего машину едва не раскололо надвое. Где-то впереди завыла сирена. Звук ее в этих местах был настолько нелепым и неожиданным, что Ремез с Венькой невольно обменялись изумленными взглядами. Попутчик, на удивление, оставался невозмутимым.

— Здесь уже близко, — перевел он дух, когда машина, крутанувшись юзом, взвыв тормозами, встала как вкопанная.

— Комбинат? — едва выдавил из себя ошалевший Венька.

— Нет. Комбинат дальше. Сейчас будет небольшой городок, до этого всегда тихий и уютный как моя детская кроватка. — Незнакомец недобро усмехнулся. — До всех этих чертовых экспериментов с пространствами, о которых ты говорил. Здешние жители хорошо запомнили тот день, когда в небе впервые полыхнуло огнем.

Внезапно наступившая тишина позволила всем трои перевести дух. Машина стояла как вкопанная, словно наткнувшись на невидимую стену чего-то призрачного и непонятного. Грохот взрывов оборвало в самом центре апогея, будто кто-то неведомый и неподвластный человеческому разуму взял и обрезал посередине гигантскими ножницами. Раз! — и отрубило. Ни огненных полыхающих глыб, ни молний, ни грома, ни вихрей, ни воронки в небе. Как выдернули шнур из розетки. Хлоп! — пронзительный хлопок разорвавшегося пузыря и… вмиг все стихло. Андрей откинулся на спинку сиденья, тупо уставившись через лобовое стекло на дымящийся капот. Звенящая тишина обрушилась на них столь же внезапно, как перед этим взорвалась сотнями взрывов настигшая буря. Переводя взгляд друг на друга, Ремез с Бобриком только в эту секунду смогли наконец прийти в себя: один от бешеной гонки, второй от пережитых ощущений. Прожженная штанина продолжала тлеть, и Венька с испугом затушил ее руками, хлопая ладонями, не обращая внимания, что они покрылись ожогами. До волдырей еще было далеко, поэтому Бобрик растерянно обвел взглядом салон закатившимися от потрясения глазами.

— Так мы… — запнулся он. — Мы что, не… не к комбинату сейчас? Там же… — кххры-ы…

Кашель от дыма резал обжигающе горло.

— Там же Колыван нас ждет. Генка…

— Прежде чем попасть к комбинату, нам придется проехать сквозь этот городок.

— А что там?

— Сейчас ничего… — посмотрел в тусклое небо попутчик. Кровавый гигантский шар солнца наполовину скрылся за горизонтом, представляя собой какую-то химерную картину последних дней гибели Земли. — Раньше был спокойный городок, жителей на пару тысяч. Библиотека, церквушка, кинотеатр, пара-тройка магазинов. Когда первые признаки пекла выжгли половину полей и лесов вокруг, там началась паника и почти все эвакуировались, кто куда мог. Именно за этим городком, в стороне от комбината, и расположен тот научный подземный центр с лабораториями, в которых производились опыты по проколу пространства.

— Я же как раз и говорил об этом… кхры-ыы… — хлебал из фляги обжигающую воду Бобрик.

— Говорил, да не все знал.

— А есть что-то еще?

Рассеянно слушавший их Андрей приоткрыл дверцу салона, впустив внутрь волну раскаленного воздуха. Сидеть внутри не было сил, но и наружу высовываться не хотелось. Полыхающие поля и деревья несли к машине тучи черного дыма.

— Есть и еще, — подтвердил незнакомец. — Могу рассказать, когда попадем внутрь городка. Там сейчас никого нет, разве что пара-тройка мародеров или не сумевших эвакуироваться больных стариков. Четыре года ведь прошло с момента неудавшегося эксперимента.

— Откуда ты все знаешь? — цинично покосился Венька, кидая на сиденье горячую флягу. Обожженные руки начинало саднить. — И как тебя зовут в конце концов? Подобрать мы тебя подобрали, а сами до сих пор не знаем, с кем имеем дело. Бродяга что ли?

— Еще раз назовешь бродягой, врежу в зубы. Усек? Зовите меня Константином.

— Костик? И все? — впервые хохотнул Венька, не обратив внимания на угрозу. С Андреем он чувствовал себя в своей тарелке. Ремез не раз выручал своего младшего напарника из всевозможных нелепых ситуаций, в которые Бобрик имел несчастье попадать. Причем, регулярно.

— Для тебя и все. И не Костик, а Константин!

— Ну и каким-таким лешим ты здесь в этих местах промышляешь? Тоже мародерствуешь? Жители-то, небось, половину своего скарба впопыхах побросали. Как и в тех городах, что мы проезжали.

— Тихо! — перебил вдруг Андрей. — У нас пять минут, пока хоть немного остынет двигатель. Ты разбираешься в технике, Константин? — бросил он взгляд через плечо.

— Немного, — кивнул тот.

— Давай, выйдем наружу и посмотрим под капотом. Может что-то обнаружишь, из-за чего он дымит. Ясно, что перегрелся, но с таким состоянием мы можем и не попасть не то что в комбинат, но и в сам городок. А пока будем копаться, расскажешь нам все, что знаешь об этих хреновых экспериментах долбаных ученых.

— А что рассказывать? Вы сами знаете не меньше моего. Четыре года без зимы и осени. Сплошное пекло, пожары. Падающие с неба глыбы раскаленной лавы. Непомерно громадное солнце, раздувшееся из-за ядерной реакции. Паника и эвакуация. Мы под куполом, в который ничего не проникает снаружи: ни помощь, ни продовольствие, ни люди. Правительство знает о нас, но сделать ничего не в силах. Мы отгорожены от всего мира непроницаемым, но прозрачным коконом, даже связь отсутствует. Я видел на запретной территории лабораторий какие-то радары, радиорелейные антенны и спутниковые вышки. Эксперимент по проколу пространства не удался: что-то у этих хреновых ученых пошло не так, вышло из-под контроля, теперь пожинаем плоды. Мародерство, разруха, голод, отсутствие топлива, постоянные убийства между группами мародеров. Я одиночка, мне так удобнее. Почти не осталось детей и стариков. Женщин катастрофически не хватает. И при всем при этом за границами купола по-прежнему процветает жизнь. Только в нашем районе ученые переместили кусок пространства в какое-то иное измерение.

— Это мы знаем. О городке расскажи, через который нам предстоит проехать. Что там, кстати, сейчас? Ты говорил, что было тогда, перед проколом во времени. А сейчас?

— Сейчас там… — незнакомец с именем Константин как-то загадочно осклабился и недобро посмотрел на них — Сейчас там… СКОТОБОЙНЯ.

И умолк.

На лице его блуждала улыбка безумия.

Таким образом Андрей Ремезов с Вениамином Бобровым и подобранным по дороге попутчиком оказались в пяти километрах от незнакомого им городка.

Если бы Веньке каким-либо способом удалось заглянуть в свое будущее, он смог бы сообразить: все, что случится дальше — перевернет его жизнь задом наперед.

… Впереди их ждала неизвестность.