Скованный болью

КНИГА 2: КОЛЕСО СТРАДАНИЙ

Часть 1: Жизни отверженных

Глава 1: Наследство пустоты

День похорон дедушки и бабушки по отцовской линии был серым и грустным. Два гроба, два свежих холма земли. Папа, стоял, держа меня за руку. Его ладонь была холодной и неподвижной.

После кладбища мы вернулись домой. Пришли родственники, соседи. Папа молча кивал на соболезнования, его лицо было каменной маской. Когда последний человек ушёл, он тихо сказал:

—Мне нужно выйти. Ненадолго. Просто пройдусь, подышу. Иначе я задохнусь здесь.

Мама кивнула, её глаза были полны понимания и сострадания: "Конечно, Марк. Иди. Только... Недолго, хорошо?"

Он обещал. Но к полуночи его всё ещё не было. Мама не ложилась спать. Она ходила по квартире — от окна к окну, к телефону, снова к окну.

—Может, зашёл к кому-то? К друзьям? — бормотала она, набирая чей-то номер. — Нет, его там нет... Алёш, ты точно не помнишь, чтобы он что-то говорил?

В конце концов, она уложила меня спать, а сама осталась дежурить у телефона.

Утром его всё ещё не было. Тревога в маминых глазах сменилась холодным страхом.

—Это не похоже на него, — повторяла она, бесцельно переставляя чашки на кухне. — Ни звонка, ничего... Марк, где же ты?

Она обзванивала больницы, морги. Голос её дрожал, когда она называла его имя и приметы. Ответы были отрицательными.

К вечеру второго дня её тревога начала медленно превращаться во что-то другое.

—Он же знал, что мы будем волноваться, — сказала она уже без прежней тревоги, а с горьким недоумением.

Прошла неделя. Потом другая. Мама продолжала страдать, но делать вид, что всё в порядке. Но по ночам я слышал, как она ворочается, а иногда — приглушённые всхлипы.

Однажды вечером она сказала, глядя в окно:

—Знаешь, Алёш, люди... люди иногда ломаются. После такого удара...

Она замолчала, и я увидел, как у неё дрожит подбородок.

"Я не всё понимал, но видел, что маме больно. Я подошёл и обнял её. Сначала она напряглась, а потом обхватила меня так сильно, будто я был единственным, что удерживало её на плаву. Мы плакали вместе, сидя на холодном полу в прихожей, у двери, которую он так и не открыл. И где-то глубоко внутри, под всеми страхами, рождалось главное понимание — папа не просто задержался. Он не вернётся. А мы остались одни."