SkyDex сборник №2

Барак оперативного штаба пахнет озоном, сталью и свежезаваренным кофе. Голографическая проекция Кровавого Монастыря, зловещего сооружения из черного камня и алых кристаллических образований, мерцала в центре стола. Адмирал Жерар ДюГалль стоял неподвижно, его взгляд был тяжелым и холодным, как броня Легионера.

Рядом с ним, прислонившись к стене, находился Алексей Стуков, скрестив руки на груди. Его взгляд аналитически скользил по карте, отмечая предполагаемые точки сопротивления. Напротив, мрачно отставив чашку с недопитым кофе, сидел Уилсон Праймер. Его поза и сжатые кулаки кричали о напряжении.

«Объект, известный как «Кровавый Монастырь», — голос ДюГалля был ровным, без единой нотки эмоций, — превратился в рассадник террора и центр псионических экспериментов над нашими пленными. Разведданные, добытые ценой немалых потерь, подтверждают: именно отсюда Александр Асивис координирует рейды на Пустынный Город и Стройку».

ДюГалль сделал паузу, давая словам осесть.

«Ваша задача,полковник Праймер, — провести точечный рейд. Цель: захват или ликвидация Асивиса. Вторичная цель — сбор любой доступной информации и, по возможности, освобождение пленных. Но главный приоритет — голова вице-адмирала. Его смерть нанесет Спектру ощутимый удар».

Праймер мрачно хмыкнул, не глядя на ДюГалля.

«Освобождение пленных?После того, что они там с ними творят, адмирал, вряд ли от них осталось что-то, что можно освободить. Это не миссия по спасению. Это карательная операция. Так и скажите».

Стуков слегка покачал головой, но промолчал. ДюГалль сузил глаза.

«Я говорю то,что считаю нужным, полковник. Ваша обязанность — выполнить приказ. Асивис — садист и психопат. Его методы выходят за рамки какой-либо войны. Пока он жив, ни один солдат Альвиума не может считать себя в безопасности даже в тылу».

«О, я знаю, каков он, — Праймер наконец поднял на ДюГалля взгляд, полный горечи. — Я читал отчеты. Видел... что осталось от тех, кто попадал к нему в лапы. И именно поэтому посылать туда людей — безумие! Это его территория. Его логово. Он будет играть с нами, как кошка с мышкой».

«Именно поэтому мы посылаем штурмовиков, Праймер, — мягко вступил Стуков. — Усиленная броня, щиты. Вы не будете в него играть. Вы будете ломать дверь за дверью, пока не найдете его. Прямой и мощный удар — лучший ответ его тактике страха».

«Прямой удар? В монастыре, полном диверсантов, которые могут стать невидимыми и вывернуть твой разум наизнанку? Прекрасный план, Алексей!» — Праймер с силой отодвинул стул.

ДюГалль ударил кулаком по столу. Проекция монастыря вздрогнула.

«Хватит!Приказ отдан, полковник. Соберите ударную группу: два отделения Рейдеров, ваши штурмовики и группу Поджигателей. Огонь и сталь — вот что нужно против этой... скверны. Выдвигайтесь через два часа. Задание считается успешным, если мы получим подтверждение ликвидации Асивиса. Вас понял?»

Праймер несколько секунд молча смотрел на мерцающую карту, на это проклятое место. Он видел в нем не просто цель, а братскую могилу для своих людей. Но в голосе ДюГалля звучала сталь, не оставляющая места для возражений.

Он резко выдохнул.

«Понял,адмирал. Выполню».

Развернувшись, он вышел из барака, не попрощавшись. За его спиной остались два генерала: один — воплощение непоколебимой воли, другой — тихой тревоги. Стуков посмотрел на ДюГалля.

«Надеюсь, ты прав, Жерар. Я бы не хотел посылать туда спасательную группу за самим Праймером».

ДюГалль не ответил. Он лишь смотрел на дверь, в которую вышел его непокорный полковник. Он послал его в ад, и они оба это знали. Но в войне со Спектром ад стал обычной точкой на карте.

Шаттл типа «Буревестник» с ревом рассекал плотные слои атмосферы, его бронированный корпус вибрировал от напряжения. Внутри, в тусклом свете аварийных ламп, царила гробовая тишина, нарушаемая лишь гулом двигателей и ритмичным постукиванием капель дождя по обшивке.

Уилсон Праймер сидел, откинув голову на подголовник кресла, но его глаза были широко открыты и пристально смотрели в потолок. Он не спал. Он прокручивал в голове план снова и снова, и каждый раз он заканчивался одним и тем же — кровавой баней.

Экипаж шаттла состоял из двадцати человек. Два ядра: его собственные штурмовики в своей массивной, надежной броне, и отряд Поджигателей под командованием старшего прапорщика Найтова. Белые костюмы с оранжевыми вставками выглядели инородно в этом замкнутом пространстве, как предвестники пламени, которое они несли.

Праймер почувствовал на себе взгляд и повернул голову. Найтов сидел напротив, совершенно неподвижный, его шлем лежал на коленях. Его лицо было бесстрастной маской. Он не выражал ни страха, ни возбуждения, лишь холодную готовность. Он ловил взгляд Праймера и медленно, почти незаметно кивнул. Это не было ободрением; это была констатация. Приказ есть приказ.

Праймер отвернулся, чувствуя приступ тошноты. Он посмотрел на своих штурмовиков. Некоторые проверяли оружие, другие пытались дремать. Один молодой парень, сержант Дэвис, нервно постукивал пальцами по щиту своего генератора. Праймер запомнил его — у него только что родилась дочь.

«Боже, за что?» — пронеслось в голове Праймера.

Он поднялся с кресла и, держась за поручни, прошел в кабину пилотов.

«Как обстановка?»— его голос прозвучал хрипло.

Пилот, не отрывая взгляда от радаров, мотнул головой на зашторенное иллюминатором окно.

«Мертвые болота впереди. Атмосфера мерзкая, сплошная электрическая активность. Спектровыши кристаллы внизу здорово бьют по sensors. Они знают, что мы здесь».

Праймер посмотрел на радар. Зеленый экран мерцал, искажаясь помехами. Где-то там, внизу, лежали Мертвые болота — место, где сама жизнь искривилась под воздействием кристаллов. А где-то на краю этой гиблой земли, на скалистом уступе, стоял Кровавый монастырь.

Он вернулся в грузовой отсек. Тишина стала еще более гнетущей. Все понимали, что их везут не на поле боя, а в логово зверя.

«Эй, Дэвис,» — хрипло сказал Праймер. Молодой сержант вздрогнул и выпрямился. «Как там твоя малышка? Как зовут-то ее?»

«Э-эмили, господин полковник,» — ответил Дэвис, и по его лицу пробежала тень улыбки.

«Эмили... Хорошее имя,» — Праймер попытался улыбнуться в ответ, но получилось лишь подобие гримасы. «Держись сегодня поближе ко мне. Щиты держи на полную. Понял?»

«Так точно, господин полковник!»

Этот короткий диалог, казалось, слегка разрядил обстановку. Но ненадолго. Пилот снова крикнул из кабины:

«Готовьтесь!Выходим на подход! Монастырь по носу! Садимся на площадку в пятистах метрах от главного входа!»

По отсеку прошел металлический лязг — двадцать бойцов одновременно проверили крепления шлемов, взяли в руки оружие. Зашипели гидравлические системы экзоскелетов. Найтов с невозмутимым видом надел свой шлем, и его лицо скрылось за оранжевым визором.

Праймер взял свой штурмовой щит. Он был тяжелым, надежным. Но сегодня эта надежда казалась призрачной.

Шаттл с грохотом коснулся земли. Рампа с шипением начала опускаться, впуская внутрь промозглый, холодный воздух, пахнущий озоном, сыростью и чем-то сладковато-приторным — запахом разложения и пси-энергии.

Впереди, в багровом свете чужого неба, высились черные стены Кровавого монастыря.

«Всем вперед! Быстро и собранно! За мной!» — скомандовал Праймер, и его голос, наконец, обрел сталь, которую от него ждали.

Он сделал первый шаг на проклятую землю, и тяжелая бронедверь монастыря, казалось, ухмыльнулась ему в ответ. Охота начиналась.

Кровавый Монастырь встретил их ледяным молчанием, которое было страшнее любого шума боя. Воздух был густым и тяжелым, пахнущим остывшей кровью, озоном и чем-то сладковато-гнилостным — запахом распадающейся плоти и пси-энергии. Стены, сложенные из черного, отполированного временем и скверной камня, местами прорастали алыми кристаллами, которые пульсировали тусклым светом, словно живые сердца.

Отряд двигался чётко, отработанным строем. Штурмовики с развёрнутыми щитами шли в авангарде, прикрывая собой Рейдеров и Поджигателей. Шаги отдавались гулким эхом в пустых, мрачных залах.

«Никаких контактов,» — голос Праймера звучал в общем канале связи, сдавленно. — «Слишком тихо. Это ловушка».

Едва он произнёс эти слова, как впереди, из-за массивной колонны, проступила фигура. Затем вторая, третья. Они вышли из пустоты, словто тени, оторвавшиеся от стен. Диверсанты Спектра. Их чёрная броня с алыми светящимися вставками сливалась с полумраком, и только глаза, горящие красным огнём из-под шлемов, были чётко видны. Они не спешили атаковать, лишь окружали отряд Альвиума, смыкая кольцо.

Из их рядов вышел тот, кого все ждали. Он был выше других, его движения были плавными, почти гипнотическими, как у хищника, знающего, что добыча никуда не денется.

Александр Асивис.

Он не носил шлем. Его лицо, обрамлённое тёмными волосами, искажала ухмылка, в которой не было ничего человеческого. Глаза горели ликующим безумием.

«Какая неожиданная честь,» — его голос был сладок, как яд, и разносился эхом под сводами. — «Альвиум прислал мне гостей. И не кого-нибудь, а самого полковника Праймера. Я слышал, ты любишь жалеть моих солдат, Уилсон. Будешь жалеть и сегодня?»

Праймер сжал кулак на рукояти своего оружия. Щиты его штурмовиков с гулким звоном замкнулись, образуя сплошную стену.

«Асивис! Твоей вакханалии конец! Сдавайся, и, возможно, тебя предадут суду, а не пристрелят на месте, как бешеную собаку!»

Асивис рассмеялся — высокий, истеричный смех, от которого по коже бежали мурашки.

«Суд?Мой суд уже здесь!» — он широко раскинул руки, указывая на мрачные стены. — «И вы все — его участники. А я — главный зритель!»

Он сделал шаг вперёд, и его глаза сверкнули.

«Ты говоришь о жалости,Праймер? Я вижу её в тебе. Она сочится из каждого твоего порта. Ты смотришь на моих воинов и видишь людей? Они — эволюция! Они — будущее! А вы... вы всего лишь удобрение для нового мира!»

«Заткнись, ублюдок!» — рявкнул Праймер, его терпение лопнуло. — «Ты не бог, ты — психопат, упивающийся кровью! Ты прячешься в этом проклятом месте, потому что боишься выйти на свет и сражаться честно!»

«Честно?» — Асивис притворно удивился, поднося руку к груди. — «А разве то, что вы сделали с кристаллами, было честно? Разве ваши купола, отгородившие вас от настоящего мира, — это честно? Нет, полковник. Есть только сила. И воля применить её!»

Он резко махнул рукой.

«А теперь...давайте танцевать!»

Мир взорвался хаосом.

Диверсанты ринулись в атаку, не открывая огонь, а исчезая и появляясь в самых неожиданных местах, обрушивая на бойцов Альвиума град ударов клинками, заряженными пси-энергией. Зал огласился рёвом бластеров, криками боли, шипением щитов, принимающих на себя удары.

Праймер, не помня себя от ярости, ринулся вперёд, сквозь строй своих штурмовиков, прямо на Асивиса.

«Я тебя лично к чёрту пошлю,Асивис!»

Тот лишь ухмыльнулся, ловко уворачиваясь от очереди из импульсной винтовки Праймера. В его руке вспыхнул клинок из чистой энергии.

«Попробуй,жалкий гуманист!»

Их схватка была короткой и яростной. Праймер был силён в лобовой атаке, но Асивис был как змея — быстрый, непредсказуемый, использующий пси-способности, чтобы сбить с толку. Он парировал удар щитом и в ответ провёл ментальную атаку. Волна невыносимой боли пронзила сознание Праймера, заставив его на мгновение замереть.

Этой секунды хватило.

Асивис с мощным размаху ударил его рукоятью пси-клинка в висок. Удар пришёлся по шлему, но был такой силы, что броня треснула, а Праймер рухнул на колени, оглушённый. Мир поплыл перед глазами.

Последнее, что увидел Уилсон Праймер перед тем, как погрузиться во тьму, был его штурмовик, сержант Дэвис. Тот, у кого только что родилась дочь. Дэвис, видя, что командир пал, с рёвом бросился на Асивиса, всей массой своего экзоскелета тараня его.

Удар был точен. Асивис, не ожидавший такой отчаянной атаки, с грохотом отлетел в сторону, ударившись о каменную колонну.

Но прежде чем Дэвис успел поднять оружие, чтобы добить его, один из диверсантов, вынырнув из тени, всадил очередь из импульсного пистолета ему в ногу, прямо в сустав. Броня не выдержала. Дэвис с криком боли рухнул.

Праймер видел, как чьи-то руки подхватили его за плечи, потащили назад. Он видел, как Найтов, хладнокровно и методично, выжигает пламенем проход для отступления. Сознание уплывало. Тьма смыкалась над ним.

Они отступали. Асивис, потирая ушибленный бок, снова хохотал, наблюдая за их бегством.

Рейд провалился.

Несколько часов спустя

Первым, что ощутил сержант Дэвис, была боль. Острая, пульсирующая агония в ноге, где броня была пробита, а плоть и кость — разворочены. Вторым — холодный металл стула против спины и жесткие ремни, впивающиеся в грудь, запястья и лодыжки. Он был обездвижен.

Он пытался пошевелить головой. Каменная комната. Сводчатый потолок. В воздухе витал тот же сладковато-гнилостный запах, но теперь к нему примешивался запах его собственной крови и пота. Перед ним, медленно вышагивая туда-сюда, как голодный хищник, был Александр Асивис. На его лице играла блаженная, почти мечтательная улыбка.

«Проснулся, наш доблестный герой?» — голос Асивиса был ласковым, словно он обращался к старому другу. — «Ты знаешь, я ценю порыв. По-настоящему. Такой... животный. Защитить вожака. Броситься на врага безрассудно. Это прекрасно».

Дэвис молчал, стиснув зубы. Он пытался встретиться с ним взглядом, показать, что не сломлен, но его взгляд невольно скользил по окровавленной ноге.

«О, не смущайся, — Асивис заметил это. — Боль — это дар. Она напоминает нам, что мы живы. Правда, ненадолго». Он остановился прямо перед ним, наклонившись так близко, что Дэвис почувствовал его дыхание. «Твой полковник... Праймер. Он сбежал. Бросил тебя. Он ведь такой, сострадательный. Но сострадание — это роскошь, которую могут позволить себе только победители. А вы сегодня не победили».

«Заткнись,» — хрипло выдохнул Дэвис.

«Ах, вот он, дух Альвиума! — Асивис рассмеялся и выпрямился. — Говорить «заткнись», когда сам привязан к стулу. Вы все одинаковы. Вы строите свои купола, прячетесь за дронами и щитами, и думаете, что контролируете всё. Но вы не контролируете даже собственное тело».

Он достал из складок своего мундира предмет. Небольшой, размером с кулак, фиолетовый кристалл. Он pulsировал мягким, зловещим светом изнутри.

«Ваша империя страха перед этим... это самое большое заблуждение. Вы видите в них угрозу. А я... я вижу в них будущее. Чистую, совершенную форму жизни. Эволюцию, сержант. То, чего так боится ваше прогнившее, застрявшее в прошлом человечество».

Он медленно подошёл и присел на корточки рядом с его раненой ногой. Дэвис инстинктивно попытался дёрнуться, но ремни держали его намертво.

«Ты не должен бояться, — Асивис говорил тихо, почти по-отечески. — Ты будешь одним из первых, кто примет этот дар добровольно. Ну... почти добровольно».

С этими словами он с нежностью, как драгоценный артефакт, положил кристалл на окровавленную ткань униформы у раны на бедре.

Ничего не произошло. Секунду. Две.

«Видишь? Никакой боли, — ухмыльнулся Асивис. — Только... тепло».

И тогда Дэвис почувствовал. Сначала лёгкое покалывание, будто конечность отлежал. Затем тепло, как от грелки. Но очень быстро тепло переросло в жар, а покалывание — в невыносимое жжение, будто под кожу залили расплавленный металл.

«А-а-ах!» — крик вырвался из его горла помимо воли.

«Да, вот и оно, — прошептал Асивис, зачарованно наблюдая. — Началось».

Фиолетовые прожилки, словто молнии, побежали от кристалла по коже. Они не просто расползались — они росли. Кристалл начал увеличиваться в размерах, поглощая плоть и кровь, впитывая их, как удобрение. Он разрастался, превращая ногу в уродливую, мерцающую скульптуру из живого камня. Хруст ломающихся и перестраивающихся костей огласил камеру.

Дэвис закатил глаза, его тело билось в конвульсиях, но ремни не давали ему упасть. Агония была запредельной. Это было не просто физическое разрушение. Это было ощущение, будто чужеродный разум, холодный и безжалостный, вползает в его тело, в его мысли, выжигая в них всё, что было им.

«Не борись с этим, — голос Асивиса доносился сквозь адскую боль, как будто из другого измерения. — Прими это. Ты становишься частью чего-то большего. Ты больше не сержант Дэвис, солдат Альвиума. Скоро ты станешь... новым воином Спектра. Или просто красивым памятником моему искусству».

Кристаллическая структура уже перекинулась на таз, безжалостно поглощая плоть, превращая её в нечто иное. Дэвис перестал кричать. Его горло было сорвано. Он мог только беззвучно хрипеть, глядя на это чудовищное превращение широко открытыми, полными ужаса глазами.

Асивис наблюдал за процессом с восторгом истинного творца. Его садистский монолог сменился тихим, восхищённым шёпотом.

«Смотри, как оно живёт... Смотри, как ты становишься совершенным...»

В камере не осталось ничего человеческого, только тихий, леденящий душу хруст растущего кристалла и прерывистый, предсмертный хрип.