Сладость или гадость?

Холод пробрался под кожу, хотя в квартире было тепло. Октябрьский ветер завывал за окном, но его вой не мог сравниться с тем, что он услышал. Шёпот. Тихий, скользящий по слуху, как ледяной палец по позвоночнику. Он исходил от двери.

- Сладость или гадость? – шептал жуткий голос, принадлежавший явно не ребёнку.

Мужчина замер, прислушиваясь. Шёпот повторился, теперь чуть громче, словно кто-то шептал прямо у замочной скважины. Сердце забилось в груди, как пойманная птица. Мужчина медленно, стараясь не издать ни звука, подошёл к двери.

Прижался глазом к глазку. Пустота. Темнота лестничной клетки. Никого. Только тусклый свет лампочки, освещавший потрескавшуюся краску на стенах.

- Эй, кто здесь? – испуганно произнёс мужчина.

Он простоял так несколько минут, вглядываясь в мрак, но ничего не увидел.

Мужчина вернулся в кресло, пытаясь успокоиться. Ветер за окном усилился, завывал теперь уже яростно. Внезапно – стук. Несильный, но отчётливый. В дверь.

- Кто в такое время вообще будет ходить по улицам? – вслух пробормотал он.

Мужчина вскочил, как от удара током. Стук повторился. Он подошёл к двери, дыхание сбилось. Осторожно, стараясь не шуметь, он прижался к глазку. Пусто. Никого. Только темнота и тишина.

Он отвернулся от двери, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Что это было? Игра воображения? Ветер? Или… что-то другое?

Сквозь тишину прорезался звук. Смех. Тихий, шепчущий смех, проникающий в кости. Он исходил от двери. Это был тот же мерзкий голос.

Мужчина застыл, не в силах пошевелиться. Смех усилился, превращаясь в хихиканье, затем в безумный хохот. Он почувствовал, как кровь стынет в жилах.

- Сладость или гадость? – голос за дверью повторил свой вопрос.

Мужчина не мог больше ждать. Сделав глубокий вдох, он снова прижался к глазку.

В тот же миг он отскочил, как от огня.

Там он увидел не лестничную клетку. Он увидел… лицо. Бледное, искажённое гримасой ужаса. Глаза, вытаращенные в немом крике. И… веревку.

Он отшатнулся, задыхаясь. Веревка. Петля.

Он обернулся, не веря своим глазам.

Веревка, свисающая с потолка лестничной клетки, тянулась прямо к его двери. И на конце… висело тело. Раскачивающееся в такт его бешеному сердцебиению.

Сердце колотилось где-то в горле, отдавая глухие удары в виски. Он остановился перед дверью, той самой, за которой, как ему казалось, он видел… что-то.

Собравшись с духом, он прижался глазом к холодному металлу глазка. Мрак. Ничего. Облегчение, смешанное с недоверием, пронзило его. Может, ему показалось? Усталость, стресс…

- Не дай бог, это кто-то так шутит! Я полицию вызову! – с некоторым облегчением крикнул он.

И тут, словно из ниоткуда, из комнаты за дверью донёсся звук. Шум. Телевизор.

Мужчина замер, вспоминая, что выключил его. Точно выключил. Он помнил, как щелкнул кнопкой, как погас экран. Но вот он снова.

Прислушавшись, он различил голоса. Сначала ему показалось, что они детские. Но только сначала. И музыка. Странная, тягучая мелодия, которая вызывала неприятный холодок. Он снова подошёл к двери, но не стал смотреть в глазок. Вместо этого, он приложил ухо к дереву.

По телевизору шла детская передача. Но это были не те веселые мультики, которые он ожидал услышать. Голоса были скрипучими, неестественными. А истории… истории были жуткие. О чём именно, он разбирал обрывками.

- Детки, а вы знаете, что нужно говорить в этот праздник? – задорно говорил ведущий.

- Знаем! Сладость или гадость! – хором произнесли двое, явно ничего общего не имеющие с детьми.

Внезапно, шум телевизора оборвался. Тишина вернулась, но теперь она была ещё более гнетущей. Он стоял, не двигаясь, прислушиваясь к каждому шороху.

За дверью снова послышался шум. Негромкий, но отчётливый. Скрежет. Или царапанье. Он не мог определить. Звук был слишком близко, слишком реален.

Он был слишком напуган, чтобы подойти. Ноги словно приросли к полу. Он чувствовал, как пот стекает по спине. Дыхание стало поверхностным, прерывистым.

Шум смолк. Полная, абсолютная тишина. Казалось, даже воздух застыл. Он стоял так, наверное, целую вечность, пытаясь унять дрожь.

Наконец, он заставил себя взять себя в руки. Медленно, очень медленно, он снова подошёл к двери. Сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Он снова прижался глазом к глазку.

И тут это произошло.

Внезапно, перед дверью, словно из ниоткуда, выскочила фигура. Девушка. Её лицо… оно было изуродовано. Не просто ранено, а искажено до неузнаваемости. Глаза были пустыми, рот растянут в неестественной гримасе. Она была так близко, так внезапно, что он не успел даже вскрикнуть.

Он отшатнулся, потеряв равновесие. Ноги подкосились, и он упал на пол, ударившись спиной. Дверь осталась закрытой, но образ изуродованного лица навсегда запечатлелся в его сознании.

Воздух в квартире был густым и неподвижным, словно застывший в ожидании. Он вернулся в комнату, где только что сидел, и тишина обволокла его, как плотное одеяло. Каждый шорох, каждый скрип половицы казался оглушительным. Он пытался унять дрожь в руках, но пальцы не слушались.

Внезапно, тишину разорвал резкий, пронзительный звук. Телефон. Он подскочил. На экране высветилось незнакомое число. Сглотнув, он ответил.

- Вы приняли таблетки? – прозвучал голос, низкий и ровный, без всяких эмоций.

Мужчина замер. Таблетки. Он должен был их принять. – Да, – выдохнул он, но тут же осознал всю ложь. Забыл. Полностью забыл. В голове промелькнула мысль, холодная и липкая, как паутина.

- Сладость или гадость? – злобно произнесли в трубке, отчего мужчина выронил её.

Не успел он осмыслить это, как в дверь постучали. Три коротких, отчётливых удара. Негромко, но настойчиво. Он подошёл к двери, заглянул в глазок. Пусто. Никого. Такими темпами его сердце может просто не выдержать. Он медленно повернул ключ, открыл дверь. Пустой коридор.

Мужчина закрыл дверь, прислонившись к ней спиной. Облегчение было мимолетным. Он повернулся, чтобы вернуться в комнату, и тут услышал его. Смех. Тихий, едва уловимый, но отчетливый. Он исходил из той самой комнаты, где он только что сидел. Смех был не весёлым, а каким-то издевательским, полным скрытой угрозы.

Ужас сковал его. Он не мог пошевелиться, не мог дышать. Смех становился громче, наполняя пространство, проникая в самые глубины его сознания. Он почувствовал, как что-то холодное касается его затылка. Невидимое, но ощутимое.

Паника захлестнула его. Он бросился прочь из квартиры, спотыкаясь о собственные ноги. Лестница. Он должен добраться до лестницы. Он бежал, не разбирая дороги, вниз, в темноту. Ноги путались, тело отказывалось слушаться. Он споткнулся.

Падение было долгим и болезненным. Мир вокруг завертелся, звуки исказились. Сознание начало ускользать, как песок сквозь пальцы. Последнее, что он увидел, были тени. Они сгущались, принимая причудливые, жуткие формы, медленно, но верно, окутывая его, поглощая в свою бездонную тьму. И в этой тьме, где-то вдалеке, он всё ещё слышал тихий, леденящий душу смех и этот мерзкий голос: - Сладость или гадость?