Следствие ведёт моль

Господин сыщик сегодня был не в духе. Он по всей квартире искал то носки, то галстук, то перчатки. В его карманных часах кончился завод, в трубке – табак, в перьевой ручке – чернила. И он всё твердил, что ему пора нанять домработницу и что больше этого бардака он не выдержит.

«Ох, дружище, выдержи, пожалуйста, – думал про себя сэр Чарли, прогрызая дыру в одном из носков, завалявшихся под диваном. – Если домработница изведёт меня каким-нибудь ядом, если я не смогу помогать тебе вести следствие, ты ведь очень скоро утратишь свою славу. Не плюй в колодец…»

Сэр Чарли был молью из среды аристократов. Его папенька прославил род тем, что почти полностью изничтожил хозяйскую шубу. А дед прослыл заслуженным ценителем искусства. Правда, это нисколько не мешало ему поедать фетр в концертном рояле.

У сэра Чарли был весьма необычный для моли окрас – тёмно-серый, с белыми вкраплениями. Его чёрные крылья выглядели словно полы фрака, а чёрные лапки и усики служили предметом зависти и преклонения среди прочих молей, с которыми он водил знакомство.

Пожалуй, единственным, кто не завидовал и не преклонялся, был близкий товарищ Чарли – бледно-серая моль по имени Бенджамин.

– Ну как, вкусный носок? – поинтересовался Бенджамин, подползая к приятелю.

– Стираный был бы вкуснее, – отозвался Чарли. – Впрочем, не уверен.

– Твой детектив рвёт и мечет. У него сегодня с утра всё не клеится. К тому же, как я слышал, нынче туго с клиентами.

– Туго, – с грустью согласился Чарли. – Похоже, преступники взяли перерыв. Это так огорчает. Ты ведь знаешь, раскрывать преступления моя страсть.

По мнению многочисленных тётушек и дядюшек сэра Чарли, у него, при всех его достоинствах, имелся существенный недостаток: он обожал совать нос в чужие дела. Да не просто в чужие, а в человеческие.

Судьба его папеньки и деда была плачевной: они погибли от рук этих самых людей, пали смертью храбрых под шквал аплодисментов, которые обычно знаменовали скорую гибель и считались последним, что моль слышит в жизни.

– Если не хочешь для себя такого же конца, остановись сейчас же, – назидательно говаривала тётушка Оливия.

Но Чарли, конечно, не остановился. Ему нравилось строить логические цепочки, делать выводы на пути от частного к целому и наоборот. Пока господин детектив, покуривая трубку, ломал голову над очередным убийством или кражей, у Чарли уже был готов ответ, и он мог с лёгкостью указать на преступника. Только вот кто же станет слушать какую-то моль?

Поэтому Чарли действовал исподтишка. Изловчившись, он умудрялся давать детективу крошечные подсказки, а иногда не боялся даже в открытую преследовать преступника, кружа у него над головой или пытаясь с риском для жизни забраться в нос.

Надо сказать, господин детектив был сообразительным малым, и намёки быстро достигали цели: в его мозгу зажигалась лампочка, он щёлкал пальцами и громко называл подозреваемого по имени, да так, что тот на мгновение цепенел.

На место прибывала полиция из Скотланд-Ярда, злоумышленника заключали под стражу, сыщик получал от заказчика обещанный гонорар, и все оставались довольны.

Пока детектив посещал конные скачки, бильярд и гольф-клуб, чтобы расслабиться после отлично проделанной работы, сэр Чарли праздновал триумф по-своему.

В северной части Вестминстерского дворца, у подножия часовой башни Биг-Бен, для моли был открыт клуб, где утром можно было отведать свежайшей росы в бокале, а по вечерам послушать живую музыку и насладиться превосходным травяным соком.

Серая моль по имени Дымок время от времени давал в клубе блюзовые концерты. Он был поэтом до кончиков щетинок на усиках. Его стихи прекрасно ложились на любую мелодию, и получались шедевры.

Вот за этим-то, за шедеврами Дымка в его собственном исполнении, Чарли и летал к Биг-Бену после каждого успешного задания.

Однако в последние дни о том, чтобы послушать блюз, нечего было и мечтать. Носки у детектива терялись, часы останавливались, табак и чернила таяли на глазах. И в довесок – клиенты все куда-то испарились.

– На меня как будто порчу навели! – пожаловался сыщик своему приятелю, когда тот забрёл к нему на огонёк и застал хаос в берлоге одинокого холостяка. – Ни одного убийства. Ни единой кражи. Вдобавок ещё проклятый туман…

Сэр Чарли к тому времени уже отобедал носком и сидел в шкафу, в укромном уголке на верхней полке. Он покачивался в миниатюрном кресле-качалке и почитывал крошечный томик прозы. С тем, что туман проклятый, он был согласен целиком и полностью. В таком тумане не то что заказчиков, самого себя потеряешь…

Вот уже седьмые сутки горожане жаловались на густую завесу, которая мешала нормально передвигаться в экипажах и просто дышать. Поэт Дымок назвал бы эту завесу шёлковой вуалью, но Чарли в своих прозаических размышлениях больше склонялся к вате. Лондон под завязку набили ватой, которую даже невозможно было съесть.

И детектив, и моль уже совсем было захандрили, когда ближе к вечеру в их контору на Риджент-стрит постучались. На пороге обнаружилась перепуганная миссис Элис Грейвз, бедная швея с воспалёнными глазами и заплаканным лицом.

– Вы ведь Леонард Вандервест? – всхлипывая, бросилась она к сыщику. – Простите, я не смогу заплатить, как положено, но и без вознаграждения вас не оставлю.

Тот выглядел слегка растерянным. Он предстал перед ней в одном носке, растянутых домашних штанах, криво застёгнутой рубашке – и понятия не имел, как выкрутиться из этого неловкого положения.

Но Элис Грейвз даже не обратила внимания на то, что он неподобающе одет.

– Пожалуйста, помогите! – взмолилась она. – Мой сын Тоби пропал!

Сэр Чарли отложил книгу и прислушался. Пропажу мальчишки сложно было назвать преступлением. Он наверняка где-нибудь загулял со своими дружками. Вернётся, никуда не денется. Правда, было одно «но». Тоби отсутствовал уже целых три дня.

– Я полгорода обыскала, нигде его не нашла, – причитала швея. – Может, его украли?

– Так, погодите, – прервал её Вандервест и деловито пригладил свою взъерошенную шевелюру. – Для начала пройдите в гостиную и выпейте чаю.

За чаем, у пылающего камина, он расспросил её обо всём по порядку.

– Где вы видели сына в последний раз?

– Мы гуляли у причала, – поделилась миссис Грейвз. – Потом Тоби увидел бродячего котёнка, побежал за ним в туман и не вернулся. Я звала его, долго звала…

Лицо швеи вновь некрасиво скукожилось от подступающих рыданий, и сыщик поспешно протянул ей салфетку.

«Значит, причал, – отметил про себя сэр Чарли. – Очень интересно. Каким же надо быть бесстрашным, чтобы там гулять?»

Причалы Лондона во все времена были полны опасностей. В толпах там орудовали карманники, обирая матросов, торговцев и даже тружеников доков. Ночью на гружёные баржи могли нападать шайки речных пиратов. А контрабандисты провозили всё, от чая до оружия.

Неужели так сложно выбрать другое место для прогулок?

Леонард Вандервест подумал ровно то же самое.

– Вы каждый день ходили на причал? – уточнил он.

– Нет, только в тот раз. Тоби захотелось посмотреть на корабли. Чайные клиперы, угольные баржи… Сын был от них без ума.

– А вы во всём потакаете мальчику. Что же это за воспитание? – укорил швею детектив, и та снова разрыдалась.

Но слезами делу не поможешь, и вскоре она успокоилась, чтобы передать ему одну важную улику.

– Вот, – сказала она и протянула на ладони крошечную пуговицу. – Подобрала её, пока искала Тоби.

Вандервест тотчас вооружился лупой: на пуговице был выгравирован знак, напоминающий крыло какого-то насекомого.

Сэр Чарли ничего не мог увидеть из своего закутка в шкафу, поэтому он осторожно подлетел к детективу, чтобы тот его не заметил и, чего доброго, не принялся рукоплескать.

«Это однозначно крыло моли, – установил Чарли, взглянув на пуговицу. – Мне ли своих крыльев не знать?»

Теперь он был просто обязан вмешаться в расследование. Попахивало ведь далеко не побегом, а настоящим похищением. И тот, кто устроил похищение, был определённо связан с молью. Только вот как такое возможно?

Вскоре моль и детектив проводили швею в непроглядную туманную сырость и выдвинулись из квартиры на Риджент-стрит в мир, полный зла и коварства. Вандервест шагал на своих двоих, а Чарли, нацепив тёмные очки и полосатый шарф, уютно посиживал в кармане его пиджака. И не останавливала их ни погода, ни скудный гонорар.

До ближайшего кэба сыщику пришлось добираться чуть ли не на ощупь.

– На дорогах заторы, – предупредил кэбмен. – Поедем со скоростью черепахи. Не возражаете?

– Езжайте хоть как, – вздохнул сыщик и вручил извозчику пару шиллингов.

Сэр Чарли осторожно высунул из кармана усики и поправил свои очки. Он наконец вспомнил, где видел похожие гравировки с крылом.

«Это не просто пуговица, дорогой Вандервест, – прошептал он. – Это ключ от логова Крылатых Теней».

О тайне пуговицы было написано в одной книге, которую Чарли с Бенджамином как-то раз погрызли в столичной библиотеке. На страницах они тогда ясно прочли: если на округлом предмете вам встретится крыло моли, так и знайте, это ключ к подпольной организации, которая похищает уличных детей и заставляет их совершать гнусные вещи.

Эта организация делала из детей самых настоящих воришек и посылала их грабить богатые дома. А её главарь – некий Мольфалькон – в прошлом был акробатом. Он носил плащ с сотней карманов и отличался невероятной ловкостью. Никто не мог его поймать.

Когда Леонард Вандервест спустя час дорожной тряски прибыл в гавань, у сэра Чарли уже был готов план. Теперь он точно знал, кто замешан в исчезновении Тоби. Оставалось лишь найти логово этого негодяя.

– Ничего не понимаю, – бормотал сыщик, медленно шагая по скрипучим доскам причала.

Воздух загустел от тумана, запах солёной воды мешался с вонью дёгтя и ещё чего-то, что не принадлежало этому месту.

«Камфара», – догадался Чарли Моль.

Камфорным маслом часто пользовались для защиты от насекомых. Им пропитывали кусочки ткани и клали их в сундуки, шкафы, на книжные полки. Всё ради того, чтобы таким, как сэр Чарли, жизнь мёдом не казалась.

Он окончательно обнаглел, вылез из кармана пиджака и забрался Вандервесту на его фетровый котелок, чтобы осмотреть причал должным образом и принюхаться, как следует.

Вандервест сегодня был не в лучшей форме. Он вроде бы и уловил запах камфары, но не придал ему особого значения. Он присаживался на корточки, подбирал окурки и прочий мусор, водил лупой туда-сюда и вздыхал. Совсем, бедняга, утратил чутьё.

– Что ж, дружище, – сказал сэр Чарли и слетел с котелка. – Здесь наши пути расходятся. Я найду преступника, а ты возвращайся домой и приготовь для меня свой лучший носок. Скоро мы с тобой будем праздновать победу.

Едва ли сыщик его расслышал. Однако же он вдруг поднялся, выпрямился и решительно зашагал обратно.

А Чарли Моль остался на причале. Благодаря своему непревзойдённому нюху он легко напал на след Тоби. Выяснилось, что мальчика утащили на заброшенную фабрику игрушек, которая располагалась неподалёку.

Чарли пробрался на фабрику, и первым, что он заметил, был плюшевый мишка в углу – чрезвычайно грязный, потрёпанный мишка, который где-то потерял глаз-пуговицу и целую лапу. Из него торчала набивка, и выглядело это до того жутко, что у Чарли Моля задрожали усики.

«Не дрейфь! – приказал он себе. – Ты здесь, чтобы вернуть Тоби. Всё остальное подождёт».

Внезапно до него донеслись звуки. Это были далеко не звуки борьбы. Где-то там, внизу, под полом, полным ходом шло веселье. Дети смеялись, дети играли в игры. Только вот игры у них были весьма странные.

Когда сэр Чарли спустился в подвал, он обнаружил подпольный детский театр. Там, в свете газовых рожков, юных, пока ещё не опытных, воришек заставляли разыгрывать сцены из реальных преступлений, чтобы те «запомнили роли». Но пропавшего мальчика среди них не было.

Тогда Чарли принюхался снова. Камфарой несло откуда-то из-за кулис, из-за тяжёлой пыльной драпировки, за которой начинался коридор. В коридоре было множество дверей, но только за одной из-них слышались ругательства и чей-то плач.

Чарли Моль немедленно подлетел к замочной скважине. Ему не было нужды подглядывать, он преспокойно проник сквозь щели в замке и пробрался в комнату. Творилось там ужасное.

Над мальчиком (это точно был Тоби, швея дала весьма чёткое описание) нависал Мольфалькон собственной персоной. Рыжебородый, пучеглазый, он сжимал в толстых пальцах розги. Кажется, Тоби уже получил несколько ударов розгами. Он плакал навзрыд, звал маму и заслонялся руками, ожидая очередного удара.

Мольфалькон замахнулся.

– Я знаю, ты запомнил тот узор с гобелена. Рисуй его немедленно! Это шифр от тайника с фамильными драгоценностями лорда Кембриджа, ты обязан его нарисовать!

– Прекрати! – изо всех сил крикнул Чарли Моль. Его, конечно же, не услышали.

И вдруг комнату огласил громкий бас Вандервеста. Оказывается, он крался тем же путём, каким летел его маленький сообщник.

– Мольфалькон! – оглушительно прогремел сыщик. – Остановись! Со мной наряд полиции!

Тот мгновенно остолбенел и уронил розги. Но это был обманный ход.

Негодяй носил пальто с сотней карманов, носил не снимая, и в каждом кармане у него было припрятано или оружие, или слезоточивый порошок, или ядовитая настойка. Сэр Чарли почуял неладное, когда Мольфалькон запустил пятерню в карман.

Моль не могла предупредить людей, её голос для этого был слишком слаб. Всё, что может моль, – разгрызать нити, портить ткань, просачиваться на изнанку…

Чарли решил делать то, что получается у него лучше всего. Он незаметно подлетел к преступнику, проник на изнанку его объёмного плаща и заметил руку, лежащую в кармане. Рука что-то нащупывала и оглаживала. У Чарли было всего несколько секунд, прежде чем случится непоправимое.

Он заметил шов и, ниточка за ниточкой, принялся спешно прогрызать в кармане дыру. Давненько он так плотно не ужинал.

Когда дыра вышла достаточно большой, из кармана на каменный пол выпал какой-то предмет и бумажный свёрток. Мольфалькон спохватился, но Вандервест его опередил и поднял улики первым.

– Дымовая шашка и химическая зажигалка. Хм, ты собирался скрыться в клубах волшебного дыма? Вяжите его!

Усатого констебля не надо было упрашивать. Он проворно защёлкнул наручники на запястьях Мольфалькона, и тот взвыл от досады. Какое глупое поражение!

– Ты арестован за похищение детей, – удовлетворённо сообщил Вандервест. – А также за сопротивление полиции. Всё, что ты скажешь, может быть записано и использовано как доказательство. А теперь уведите его.

– Крылатые Тени ещё вернутся! Вернутся и будут мстить! – проорал тот, когда его потащили на выход.

Господин детектив лишь усмехнулся. Ох уж эти угрозы!

Запуганный Тоби бросился к своему спасителю, и Чарли Моль не без умиления пронаблюдал, как Вандервест треплет мальчишку по макушке и советует больше не убегать.

– Тебя сильно били? – спросил он у мальчугана. – Давай съездим к доктору, пусть он тебя осмотрит. А потом сразу к маме. Хорошо?

Тоби кивнул и расплакался.

За спасение сына швея заплатила совсем немного, однако вскоре сыщик получил от мэра города благодарность и мешок монет в честь поимки неуловимого преступника. За эти монеты можно было сытно поужинать в дорогом ресторане, что детектив и сделал.

А у сэра Чарли было занятие поважнее. Когда он переварил съеденные нитки, ему предстояло оставить последний штрих: своего рода визитную карточку, которая после каждой разгадки появлялась в самых неожиданных местах.

«Леонард Вандервест. Расследую всё, что тоньше паутины и темнее лондонского тумана», – вывел он на клочке бумаги и тихонько опустил клочок в карман к Мольфалькону, который уже сидел в тюремной камере и ожидал допроса.

Чарли никогда не подписывался своим именем. В конце концов, кто он такой? Зачем моли известность и признание в мире людей? Вот Вандервест другое дело. Он человек, причём вполне себе безобидный человек, который не нанимает домработниц и щадит своих домашних обитателей.

Пусть лавры достаются ему, сэр Чарли совсем не против.

_________________________

P.S. Если ваше собственное пальто начнёт странно себя вести, проверьте карманы. Вдруг Чарли уже там?