Костюм его – бархат и сумрачный шелк,

В живых лепестках – зеркала-амулеты.

И ласкающий голос, что сладко умолк,

Лишь только толпа потянулась за светом.


Все жаждали тайну сорвать, как цветок,

Разбить эту гладь, докопаться до сути.

И рвали наряды, не чуя подвох,

В безумной, отчаянной, яростной мути.


Но тот, кто в лицо заглянул, замирал,

Сраженный доселе не познанной силой.

Он собственный лик в отраженье узнал

И вмиг полюбил – безнадежно и пылко.


Он видел себя, даже если тот взгляд

Был брошен другому в толпе равнодушно.

И каждый свой лик находил невпопад,

Свое отраженье... так слепо, так душно.


И вот он сорвал ее резким рывком,

И вдребезги маску – о каменный выступ.

Толпа замерла, пораженная сном,

Что явью грозил обернуться так быстро.


Где ждали лица, разверзнулась пасть –

Бездонная, зияющая, алчная рана.

Готовая души и звезды украсть,

Черная дыра из немого обмана.


Там ничего.

Не ищи.

Загрузка...